Держи врага ближе

34

В молчании смотрю несколько секунд на Адэра, а потом возвращаюсь к остальным, бросив, чтобы лекарь подождал.

- Вивиан. Не знаю, что ты задумала, но я…

Не даю ей договорить.

- Прости, Далия.

Нажимаю на точку на ее шее и подхватываю лишенную чувств девушку. Не успевает Тобиас возмутиться, передаю ему сестру.

- Защити ее…

Смотрю в глаза капитана, в кои-то веки в них царит полная серьезность. В других обстоятельствах я ни за что бы не доверила безопасность сестры ему или любому другому мужчине, но, выбирать не приходится. Маллет - человек чести и долга, сил и способностей ему не занимать, он должен в случае опасности позаботиться о Далии.

Еще раз смотрю на безмятежное лицо сестренки и, не дав поколебаться своей решимости, отворачиваюсь, бросив строго и безапелляционно:

- А теперь, выметайтесь все отсюда, пока не явился этот полоумный принц.

Упертости Адэра позавидуешь. Впрочем, так же, как и моей. Разговоры будут длинными, лучше не терять времени, пока еще есть возможность скрыться, остальным нельзя ее упустить.

Когда восемь солдат, Маллет, осторожно держащий на руках бездыханную Далию, и Сойер, бросив напоследок на меня мрачные взгляды, седлают лошадей и исчезают в направлении, где на горизонте не вздымается марево огня, я возвращаюсь обратно в бальный зал.

На одной из пустых больничных коек сгорбился послушник храма. Рядом с ним лежал «Шепот ночи».

Присаживаюсь на кровать напротив.

- Если Эреб здесь и до сих пор жив, то где-то есть и Алетея? Почему бы богине самой не разобраться со своим противником? Она уже сокрушила его один раз, сможет и второй.

Следуя логике вещей, раз уж эти божества действительно бессмертны, то пусть и проблемы меж собой решают друг с другом, зачем ввязывать в это людей, не понимаю.

- Она еще не восстановилась после прошлого с ним сражения.

Прошло без малого…даже не знаю сколько именно, но парочка тысяч лет точно наберется. Эреб вон, вполне себе целенький, строит планы по мировому господству и уничтожению человечества.

Адэр невесело улыбается и объясняет:

- В отличии от повелителя мрака и тьмы, у богини полно и других обязанностей. Все сущее, жизнь - зависит от ее усилий. Поддерживать такой миропорядок в одиночку непросто…Если честно, после той битвы Алетея зареклась вмешиваться в судьбу людей.

Эта история напоминает мне отношения родителя и повзрослевшего ребенка. Даже если она дала тебе жизнь, это не значит, что она всегда будет рядом, защищая тебя от всех бед и невзгод. Ребенку нужно учиться самостоятельности, самому отстаивать свои интересы.

Нет смысла ждать от нее помощи – таков посыл в словах паладина.

Киваю.

Понятно.

Если даже в прошлом она не вмешалась и позволила Эребу в теле Эштона творить бесчинства, и, кто знает, уничтожить этот мир, повергнув его в вечную ночь, то сейчас точно не стоит ждать никакого снисхождения от богини света и истины.

- Запечатай его во мне.

- Что? – резко возмущается и хмурится Адэр.

- Так подумать, храм на протяжении стольких лет пытался подавить Эреба собственными усилиями, жертвуя своими служителями, но даже так, находились люди, которые не могли противиться его искушениям. Будь у вас иной выход, вы бы давно уже поступали иначе, не толкая своих людей на сомнительный путь служить недолговечными оковами бессмертного бога, - заключая я.

Меня можно назвать категоричной и упрямой, но я не глупа.

- Так и есть, - продолжаю. - Ты думаешь, что пока Эреб в теле Оливии, сможешь с ним совладать и сковать его в себе, освободив ее.

Решил, значит, принести себя в жертву высшей цели. Довести до конца то, чего не смог достичь в прошлой жизни.

- Ты не подходишь, - отказывается сразу парень. - Запереть его должен тот, кто ему противоположен, кто-то светлый, с верой в добро, непоколебимый и праведный. Ты много страдала, что в той жизни, что в этой…Вивиан, прости, но в тебе столько печали и гнева…Если будешь даже самую малость неосторожна, то окажешься поглощенной тьмой и станешь его рабыней.

Вынуждена с ним не согласиться. Если Адэр думал, что его слова могут меня расстроить или остановить, то он глубоко ошибается.

- Напротив. У каждого есть слабости и темные стороны. Никто не может гарантировать, что выдержит боль и не поколеблется. Мы с тобой абсолютно равны. Не надо быть высокомерным, полагая, что твое религиозное воспитание и духовность поможет тебе быть более благонадежной жертвой. Это бред.

Сглатываю, немного помолчав и бросив взгляд в окно. Уже близко.

- Потому что я привыкла к боли, привыкла к темноте и холоду, привыкла к тому, чтобы быть отвергнутой, я подхожу. Это должна быть я. Но не столько из-за того, что меня не удивить тьмой в сердце и не обмануть жалкими обещаниями лучшего будущего. И не потому, что я знаю, какого это – жить во мраке и мне не привыкать к страданиям… Даже не по причине, что я знаю, что счастье и горе - две стороны одной медали, а надежда неискоренима…У тебя есть семья: родители, сестра, любимая девушка; ты лечишь вместо того, чтобы убивать, подчиняясь приказам…

Адэр перебивает, в глазах праведный гнев и некая за меня обида:

- У тебя тоже есть дорогие люди!

Да. Далия да Эш. Может, еще несколько знакомых, друзья, но я знаю, что не стань вдруг меня, они бы поскорбели, но сильно на их жизни эта потеря бы не повлияла. Да и сестра с моим бывшим врагом тоже бы оправились, время лечит любые раны.

- Погоди. Не перебивай! – все же улыбаюсь я. – …Но даже это не причина, почему тебе следует со мной согласиться и уступить.

Это может сработать. Стоит попробовать. Еще тогда, в храме я кое-что смогла заметить. Мой эфир…я прекрасно знаю на что способна, и продержаться тогда было явно за гранью моего предела. К тому же, с момента, как открыла заново глаза, сила моя, казалось, не совсем моя, а будто взятая взаймы…

Протягиваю вперед руку и касаюсь рукояти меча с черным словно мгла лезвием. Не поддающееся счету число жизней было загублено сим орудием. Те, кого оно лишило жизни, те, кто по ним скорбел…

«Шепот ночи» медленно охватывает бледно-голубое сияние. Я вливаю чуть больше сил, и эфир доходит до самого острия. Кажется, что, если немного постараться, можно даже очистить клинок от черноты, и он засияет светом. Обычный меч такого потока маны бы не выдержал.

Адэр непроизвольно вздыхает, с благоговением наблюдая за тем, как черными струйками закручивающегося лентами и рассеивающегося в воздухе дыма покидает «Шепот ночи» тьма. Клинок засиял ярче, словно звезда во тьме.

- Как это возможно? – шепчет вопрос паладин, мой друг, но я и сама не знаю ответа.

Все началось задолго, до того, как я начала искать причины.

Пожимаю плечами. На ум приходят единственно подходящие слова:

- «Возможно, ты ждешь искупления, но откуда ты знаешь, что ты – не спасение других».

На то, чтобы запечатать в себе Эреба и стать его очередными оковами Адэра толкает чувство долга, взращенное в нем с детства и любовь к Оливии. Пусть он и не сказал об этом вслух, но мне стало ясно, едва он назвал ее коротким именем. Подозревает ли принцесса о его чувствах, отвечает ли взаимностью – не важно.

Все это мне знакомо и одновременно чуждо.

Я делаю все ради себя.

Почему прошлый Эштон позволил Эребу бесчинствовать, почему добровольно отдал всего себя, и оказался в итоге поглощенным темным властелином?

Ни тиран, также предававшийся разрушению всего сущего вокруг себя, ни прошлые хозяева тел, в которых прежде паразитировал бог, в конечном итоге не доходили до того, чтобы оставить на его произвол самих себя.

В отличии от Эйджа, они продолжали сопротивляться, продолжали жаждать, желать, цепляться за жизнь. Но ему…

Ему было нечего больше терять. Он полностью сдался.

Проигрываешь не тогда, когда терпишь неудачи и падаешь, а тогда, когда перестаешь бороться, когда отказываешься подняться – этому нас учили чуть ли не на первом занятии по боевой подготовке.

Тренер Пим измывался словно был исчадием бездны во плоти, сгонял с нас семь потов, многие не выдержали и отчислились или перевелись на другие специальности, но те, кто остался, продолжали, неся поражения, вставать, снова и снова набивая шишки, следовать указаниям тренера, бороться, против других и против собственной слабости, становясь в итоге сильнее.

Мне претят эти игры с бессмертными. Претят властолюбцы и повелители. Храм, почитающий давно отвернувшуюся и покинувшую их богиню. Чужие ожидания.

Я просто дрейфующий в море корабль, не способный бросить нигде якорь. Дерево без корней. Бабочка без дома.

Далия, у которой я бы хотела просить прощения, Эйдж, перед которым виновата не меньше, два дорогих человека, которых хотелось бы спасти…их здесь нет.

Они живы только в моей памяти. И эта память о них, печальная, с проблесками счастья, делает меня такой, какая я есть сейчас.

Просто приняв и осознав это все, страх становится не важен. Я не боюсь смерти, не боюсь жизни, мне не страшен отказ, не страшно разочарование, не страшна любовь и расставание.

Людские сердца сложны. У каждого есть темная сторона. У каждого есть светлая сторона.

Единственный способ победить тьму в собственном сердце – научится ее выносить.

Дорожите ей. Смакуйте ее. Встречайте ее с распростертыми объятиями. А затем действуйте, невзирая на нее.

За окном слышится шум от многочисленной армии. До нас доносится вибрация от марша солдат и топота лошадиных копыт.

- Вивиан Велфорд! – доносится сочащийся триумфом увеличенный многократно с помощью артефакта голос принца.

Я выглядываю в окно.

Вон он.

А с ним рядом девушка. Принцесса, не сложно догадаться. Совершенно не связанная и ничем не скованная – не то, как следовало бы обращаться с похищенной против воли.

Две фигуры за воротами поместья на пустой подъездной дороге. Аргонский корпус поодаль, на ближайшем холме. Солдаты с опущенными мечами, держат над головами горящие факелы. Словно говорят, мы не собираемся вам вредить, но лучше бы вам подчиниться и отказаться от сопротивления. С таким перевесом в силе вряд ли случится диалог на равных.

- Все кончено! Сдавайся!

Ничего не кончено.

Это просто очередное препятствие на моем пути. Если упаду, просто встану снова и продолжу брести вперед.

Стоило дать волю эфиру, как сила во мне словно бурлит, ожидая выхода. Она ведет меня.

А может, я всегда была так сильна, просто не знала, на что способна? Металась из стороны в сторону, боялась и переживала, следовала «сюжету», но перед кем мне искать искупления?

Поднимаюсь на ноги и беру меч, и прикрепляю на пояс «Шепот ночи».

- Пойдем? – улыбаюсь смертельно бледному Адэру. - Меня зовут.

- Вивиан…нет. Мое предназначение…

- Не глупи.

Демонстрация силы должна была помочь ему понять, что бессмысленно спорить.

- А как же Эш? Ты его снова бросишь? – Адэр бросается за мной в коридор, ведущий к входной двери, выкрикивая в спину едкие слова, которые, по его мнению, могли бы заставить меня передумать.

- Если мы не вместе, это не значит, что я его не люблю.

- Что ты задумала?

Мне и самой интересно, откуда происходит мое спокойствие и уверенность.

Я просто знаю. Просто верю.

Артефакты, оружие…все бесполезно, если не уметь этим пользоваться, если не знать, за что ты сражаешься, за что страдаешь. Истинная сила всегда со мной. Она все это время была здесь. Скромно занимала дальнее в углу место, до востребования оставаясь пылится вдали от насыщенных будней.

Алетея не сделала меня сосудом и не стала паразитом, ей не нужно мое тело или душа. И Адэр неправ, заявляя, что она не вмешивается в этот мир. Также, как и свет, также, как и тьма, она будет с нами всегда.

Даже если кинжал перенес в прошлое мое душу – что уже сомнительно, поскольку я от той раны должна была просто умереть – то и два других артефакта по силе должны быть равны своему собрату. Однако, и медальон, и кольцо необычны, да, но даже близко не тянут на подобное могущество.

А что со знанием о будущем, которое у меня просто не могло возникнуть при обычном возврате назад во времени? Это были не мои воспоминания.

Наделить невиданной силой и дать свободу выбора, как ей распоряжаться…в духе Алетеи. Мы не знакомы, но я нахожу ее подход довольно оригинальным. Жесткая любовь – можно ли так это описать?

Пророчество ли, предназначение...такие громкие слова.

Никто меня ни о чем не просил, никто не объяснял. Нет контроля и нет ответственности, нет даже сомнительного долга, как у храмовника или приказа. Просто, когда появилась в этом необходимость, появилась и возможность.

Я сама ее в себе нашла, приняв все свои ошибки и слабости, все свои надежды и мечты. Все встало на свои места. Понадобилось время, чтобы дорости и понять.

- Увидишь, - отвечаю я.

Тяну на себя ручку и неспешно шагаю по ступенькам с крыльца под полным предвкушения взглядом Йозефа. Его лишенная кисти рука перевязана и прижата к груди, в другой меч.

На лице стоящей рядом с его высочеством красивой молодой девушки одного возраста с моей Далией выражение полного безразличия.

- Лив… - выдыхает Адэр, завидев любимую.

В глазах принцессы что-то мелькает и быстро исчезает. Она опускает голову, а когда поднимает снова, там, за этими очами, уже не она.

Древнее божество взирает на меня, переводит лениво взгляд на «Шепот ночи» в моей руке и позволяет себе ощериться в улыбке.

Я знала, что придусь Эребу по душе. Эшу я уступала по всем фронтам, но за неимением его здесь, кто пришел первым, того и бог. Второе место не стоит недооценивать.

Йозеф направляет на меня клинок:

- Не двигайся, Вивиан. Ты пришлась по вкусу. Что ж, твое тело сильное и здоровое, навыки владения мечом, эфир, происхождение, и статус, вознесшийся, учитывая последние события…жду не дождусь увидеть выражение агонии на смазливом личике твоего воздыхателя. Ха-ха! Он ответит за то, что сотворил с моей рукой! И за то, что посмел меня когда-то убить!

Думала, будет требовать артефакты, но, видимо, самоуверенность в голову его высочеству ударила. Решил, небось, что раз нас двое, то у нас нет и шанса?

На груди у принца поблескивает золотая цепочка медальона.

Сегодня он не сбежит.

Пока принц говорил, Оливия начала медленно, не твердой походкой идти вперед в нашем направлении. Ну и дурак же Йозеф, раз считает, что Эреб позволит ему над собой командовать. Однако, принцу хотя бы хватило ума не становиться телом для бога самому. Впрочем, с недостающей конечностью он стал сомнительным выбором в качестве сосуда.

- Вивиан.

Не отвечаю на зов стоящего рядом Адэра.

- На горизонте…

Вздергиваю бровь и перевожу взгляд с болезненного лица Оливии в сторону.

Он никогда не перестанет меня удивлять. Хотя, часть моего сердца словно предполагала подобный исход.

Эштон Эйдж и подчиненный ему дивизион. Жаль, не разглядеть его лица, вижу только фигуру, пускающую коня во всю прыть.

По корпусу аргонских солдат проносится ощутимое волнение. Жечь деревни да без препятствий идти вглубь чужой земли – они же не думали, что не встретят отпора?

- Быстрее! Быстрее, даррг тебя возьми! – Йозефу плевать на своих солдат, он подгоняет сидящее в слабом теле принцессы Оливии божество.

Адэр не успел или не хотел говорить, как происходит процесс подселения духа в тело. Пока передавали от одного священнослужителя к другому, Эреб должен был сопротивляться, а после его должны были удерживать, чтобы не покинул «клетку» в самоволку.

Сейчас все иначе. Процесс абсолютно без принуждения.

Давай же. Не уверена, заинтересует ли его нынешний Эштон, но лучше не рисковать.

Оливия останавливается напротив, невольно сжимаю пальцы на рукояти меча.

- Без фокусов, Велфорд! – предупреждает переместившийся с помощью силы медальона за принцессой Йозеф, направив на безоружного Адэра меч. - А ты, снимай-ка мой перстень!

Оливия неотрывно смотрит мне в глаза. Зелено-карие глаза принцессы напоминают безмятежную застоявшуюся воду в бездонной топи. На ее радужке пляшет блеск огня от разгорающихся пожаров с полей.

- Будет немножко больно, - нежно, словно шепчет слова любви избраннику, произносит Оливия и кладет ладонь на мою щеку.

Голова ее высочества подается вперед, ее рот у самого моего уха, девушка быстро что-то бормочет, разобрать слова или звуки невозможно, такое ни один человек не в состоянии произвести.

Так же, как все началось, это резко прекращается. Моргаю, и Оливия, не отрывающая руки от моей щеки, снова заглядывает мне в глаза.

Но в этот раз все иначе.

Ее губы приобрели красноватый оттенок, а вокруг лица и тела закрутились ленты черного дыма, прямо как ранее было с мечом. Только в этот раз источаемая тьма вырывалась наружу и сразу же, словно чувствуя нужное направление, устремлялась ко мне. Проникала через уши, глаза, ноздри, рот.

Секунда, две, десять…черного дыма становилось все больше.

Это действительно больно.

Будто вонзались тысячи игл одновременно.

Зрение поплыло и окончательно померкло.

Голова обмякла и запрокинулась назад, но даже так контакт было невозможно прервать. Отдаленно казалось, что по моему лицу что-то течет.

Слезы?

Неудивительно.

Тьма впитывалась в тело и оседала осадком в душе и снова поднималась, вздымая вверх боль от старых ран, перемешивалась с моими воспоминаниями, омрачала все счастье, что мне когда-либо довелось испытать.

И я позволяла ей это делать, чтобы она не повернула обратно. О, нет, тебе нет дороги назад!

Смотри! Хочешь боли? Держи!

Мне пять, на всем моем худеньком тельце нет живого места после порции наказания от отца, и все же, я стараюсь не плакать, потому что слезы он ненавидит, если узнает, что плакала, то разочаруется во мне.

Нравится?

Мне девять. В моих руках топор, соленые слезы текут по лицу, я раз за разом заношу его над тем, что было мне так дорого, уничтожаю недосягаемую мечту, искореняя ее с глаз и из сердца всей силой, на которую только способна.

Мало?

Есть еще.

Я задыхаюсь, глядя, как угрожает Йозеф тому, кого я люблю. Как он поднимает меч и направляет на себя его острие, готовясь без сожалений пронзить собственное сердце. Нет. Пожалуйста...

Шум дождя, скудно обставленная комната сиротского дома...Уходи. Мне приходится быть жестокой. Так надо.Прости меня, не сейчас, но когда-нибудь...

...Эштон, который отказывается спасаться и бросить раненную меня под завалами разрушающегося храма. Упрямый... Отчаяние на его лице...

Во мне полно того, что тебя так манит.

Нравится? Бери все.

Похороны дедушки, равнодушные взгляды отца, чувство вины, блекнувшее, стоит только увидеть одобрение на лицах одногруппников, удаляющаяся одинокая фигура черноволосого подростка в серой форме, угостившего меня когда-то печеньем – я отплатила злом за его доброту.

Трупы, трупы, трупы…предсмертные мольбы жертв жаждущего крови клинка в моей руке…Кровь на одежде, в трещинках между пальцами, на лезвии меча, впиталась в рукоять и кожу на ножнах, она везде. И в моих кошмарах тоже.

…спина безмолвного мужчины, которому я призналась в любви...

Далия, скрывающая под слоями пудры следы от побоев на лице.

Боль во всем теле, скованные за спиной запястья, гнилостный запах, одиночество, холод…Темница. Я могу терпеть, в этом я хороша. Но...Папочка…Не наказывай меня больше, открой дверь, выпусти меня…

Никто не пришел.

Мне осталось только умереть на руках того, кого я выбрала ненавидеть.

Просто живи, хорошо? Пожалуйста… - вот что тогда шептали его губы.

Невольно дергаюсь, темнота перед глазами отступает, боль тоже уходит, с каждым стуком сердца она ощущается все меньше, пока не остается только сонный отголосок, заставляющий сомневаться, была ли она вообще реальной.

«Как сладка твоя печаль…М-м-м…» - тянет томно голос в моей голове.

Ну здравствуй, Эреб.