Держи врага ближе

2

Когда Сойер уходит, я откидываюсь на спинку кресла и запускаю в волосы пальцы, тру лицо и, подняв глаза к потолку, рассматриваю невидящим взглядом кирпичные своды.

Глупо было думать, что я могу все предвидеть. Это жизнь, не сюжет книги. Поступая вразрез с тем, что было написано, очевидно, что дальнейшие события станут меняться. Их предсказать уже будет невозможно.

Вот и крепость, от которой зависело победа империи не пала. Но простоит она еще хотя бы день – я не наберусь смелости утверждать.

Как там Далия? Мои друзья – живы ли они? Старый дворецкий? Я была бы рада получить весточку даже от отца…

Эш, как дела у него? Надеюсь, что цел. Пусть он горит праведным гневом, желая поквитаться со мной, как угодно, лишь бы был жив.

Когда впервые посмотрела в глаза этого Эштона, которые не были еще запятнаны льдом и тьмой, когда услышала его голос, который был чистым и твердым, невольно начала верить, вопреки тому, каким описывается позднее в книге главный герой – жестоким, деспотичным и безжалостным – что он таким не станет.

Не могла не чувствовать себя расстроенной из-за несправедливой истории: ему предопределено стать тем мужчиной из книги из-за отчаяния и беспомощности, главным героем, которому трудно доверять другим и сближаться даже с самыми преданными ему людьми.

Однако, мои чувства – сущая ерунда. Должен быть предел жалости.

Решения, основанные на эмоциях, а не на разуме, почти всегда ошибочны. На эмоциях жизнь строят только маленькие дети и собаки. А еще они заливают слюнями пол. Так что полагаться на какие-то там чувства, когда мне известен исход, непозволительно. Поэтому я хладнокровно решила положить конец и бросить героя на предначертанном ему пути.

«- Я хочу, чтобы ты покинул столицу. Если завтра вечером ты еще будешь здесь, я сотру с лица земли это место. Эти дети и старики…могут идти куда пожелают. Договор скреплен магической печатью, его не оспорить. Твоя тетя лично его подписала. Я в своем полном праве.

Эш немного напрягся, едва прозвучали из моего рта эти хладнокровные слова. Нежность в его глазах застыла. Он плотно сжал губы.

Верно. Я же его перебила. Что он хотел сказать? Вероятно, я этого никогда не узнаю.

Он ничего не спрашивал, просто молча смотрел на меня. Может, надеялся, что я рассмеюсь и скажу, что это шутка.

Я ждала, но из уст Эша не прозвучало ровным счетом ничего. Ни вопросов, ни оскорблений, ни попыток добиться от меня объяснений.

Ничего.

Меня затопило чувство вины. Но забрать свои слова назад было невозможно. Я намеренно замедлила шаг, направляясь к двери. Однако, даже подойдя к выходу, не услышала позади никаких звуков, кроме шума дождя снаружи.

Самоуничижительно улыбнулась, открыла дверь, и ушла прочь».

Такой и была наша последняя встреча.

Письма о том, как обстоит ситуация с главным героем перестали приходить, когда началась блокада Гаскилла. Последний доклад, который я получила, был из отряда командированной на северный фронт роты год назад. Это назначение совпало с сюжетом книги.

Мой лазутчик кратко отмечал, что Эш проводит свободное время в компании Тобиаса Маллета, будущего подполковника, что тоже вполне соответствовало повествовательной линии, оба получили повышение в звании, доросли до лейтенантов, а более ничего примечательного в его жизни не происходит и от остальных солдат не отличается. Разве что, слава о нем как о мастере эфира идет вперед самого парня. Донимать Эйджа, издеваться или оскорблять никто не смеет.

Только спустя много месяцев после нашего расставания, когда оказалась вдали от всего того, что было мне дорого в окружении людей, что испытывали те же симптомы, я смогла дать название этому гнетущему и щемящему чувству.

Тоска.

Это была тоска по человеку, к присутствию которого рядом я успела привыкнуть, я скучала по тому, кого успела незаметно для себя отнести в разряд дорогих и близких себе людей.

Берусь пальцами за ручку выдвижного шкафчика в столе и тяну на себя. Деревяный кораблик с надписью «Прощение» на корме лежит поверх запечатанного магической печатью блокнота. Провожу осторожно кончиками пальцев по буквам и быстро закрываю ящик.

К утру следующего дня, разбудив меня и вырвав из очередного кошмара, один из караульных сообщает, что на противоположной стороне от ворот, у самого края рва появился человек с увеличивающим громкость голоса прибором, похожим на трубу с широким конусообразным горлом и заявил, что хочет говорить.

Что ж, я ожидала какой-то попытки уговорить нас сдаться перед массированной попыткой штурма. Эта атака аргонской армии будет отличаться от всех тех, что были до этого. Все защитники крепости это понимают.

Мы не можем сопротивляться вечно.

Во многом нам везло, но сила гарнизона и добровольно оставшихся постоять за свой город жителей Гаскилла не бесконечна. Еще полтора года держать оборону до прихода Эша с его отрядом – если следовать сюжету - а следом за ними и батальона Малетта, мы не можем себе позволить, как бы не были эффективны крепостные укрепления до этих пор.

Однако, разве попытка переговоров должна быть не между высшими по званию военными? При чем тут вообще я, когда у нас имеется подполковник Фишер и комендант крепости?

Не вижу смысла в собственном участии, но все же собираюсь и выхожу из кабинета.

В Гаскилле негласно устоялся обычай бежать со всеми проблемами к вашей покорной – старшему лейтенанту Велфорд – но это против положенных правил, участвовать кому-то вроде меня, простого офицера, в переговорах, и тем более брать на себя обязанность и право говорить от лица целого гарнизона.

Наверное, караульный ошибся, побежав ко мне. Я не всесильна. В прошлый раз позволила себе лишнего и даже спорила с подполковником, потому что смогла оценить ситуацию, шансы на оборону были высоки. Но, боюсь, сейчас, мы действительно в шатком положении.

Дарргова ситуация порядком раздражает.

Поднимаюсь наверх, на защищающую город стену, и сразу замечаю, что вражеских солдат стало больше, чем вчера. Глаз цепко подмечает, что увеличилось не только количество людей, но и орудий, а вдали, на расстоянии, куда не могу достать наши пушки, возвышаются подвижные штурмовые башни.

- Это нехорошо, - рядом возникает Сойер.

Его тревожный взгляд направлен не вперед, куда смотрю я, а вниз, где неприятель роет траншеи подступа и устанавливаются орудия.

Сразу понимаю, о чем говорит парень.

Дальность установленных на крепостных стенах пушек ограничена. Во-первых, их у нас не так много, а во-вторых, они уже староваты и на перезарядку требуется больше времени. У осаждающей стороны пушки поновее и бьют намного дальше. Нам их не достать, но им нас запросто. А еще они не ограничены в запасах пороха и метательных снарядов.

За последний двенадцать месяцев мы держали оборону насколько могли, и израсходовали приличное количество ресурсов. Но даже несмотря на то, что оставшихся запасов нам могло бы хватить на несколько лет умеренного отражения атаки, из-за расположения пушек, их ограниченных способностей, отбиться от штурма, уповая на артиллерию, непозволительная роскошь. Противник своими дальнобойными орудиями быстро лишит нас всех наших пушек.

- Они готовятся к брешированию. Ставят батареи в венчающих параллелях. Крупнокалиберные пушки, не меньше пары десятков с каждой стороны…Даррг.

- Сколько у нас времени?

Сойер, военный инженер крепостного гарнизона Гаскилла отвечает, не пытаясь скрыть в голосе страха:

- Два дня максимум.

Взять все четыре бастиона крепости за пару дней…Когда они войдут в город, солдатам гарнизона придется вступить в бой. О равенстве сил говорить невозможно, количество людей в корпусе превышает число защитников крепости раз в сто, а может и того больше. Нет никакой надежды.

- Мы обречены, - говорю тихо, слышит только Сойер.

- Я имел огромную честь с тобой дружить, старший лейтенант.

Взаимно. Киваю и улыбаюсь:

- По крайней мере, тебе не суждено облысеть.

Рыжеволосый выдавливает ироничный смешок:

- И то верно.

Держать оборону Гаскилла в течении года было уже выше наших сил. Нам крупно везло, что Аргона сосредоточила свои основные силы севернее, поэтому до этого места им дела не было. Однако, так не могло продолжаться до конца войны.

Но, почему сейчас? Что заставило вдруг повернуть корпус армии неприятеля, стянув войско южнее от центра? На столицу империи имеется и более удобный путь.

Слишком мало информации. Все, что я могу, это строить предположения. В одном осаждающий противник преуспел – обеспечил нам голод.

Информационный голод.