Заговорщики Гора

Глава 50

— Урт писца, — сказала Леди Бина, и я, найдя нужную карту, положила её в стопку.

Наконец, осталась только одна карта, и мне даже не было нужды выслушивать её название. Это был Слин Воина, и я положила его сверху на стопку карт. Как я поняла, когда кому-то надо передать сообщение, он берёт колоду, перекладывает карты в определённом порядке, пишет текст на торцах, и затем перекладывает карты в обычном порядке. Получатель, которому предназначено сообщение, пользуясь заранее переданным ему листом, перекладывает карты в порядке, указанном в этом листе, и делает текст видимым. В Пещере в сообщениях использовалось ещё и кодирование сообщения, основанное на заменах, например Тау вместо Ал-ка, или что-то в этом роде, но теперь достаточно часто его писали просто по-гореански. Замены использовались, но весьма редко, в случаях, когда содержание было слишком чувствительным, в остальном, этим уровнем секретности пренебрегали. Впрочем, даже когда сообщения писались простым гореанским, для меня они оставались нечитаемыми, ведь я была неграмотной. Леди Бина даже не потрудилась сообщить мне хотя бы названия букв, не говоря уже о том, какие звуки они скрывают.

— Тебе не нужно уметь читать, — заявила она мне.

— У меня нет ни малейшего сомнения, Госпожа, — сказала я, — что Вы намного умнее меня, но я уверена, что, как и Вы сама, я тоже могла бы научиться читать.

— Признаться, я сама всё ещё учусь, — улыбнулась Леди Бина. — Рукописный текст — это сплошное мученье.

— Даже в этом случае, — попыталась настаивать я, — так ли уж велико различие между нами?

— Вообще-то разница между нами весьма значительная, — заметила женщина.

— И в чём она заключается? — поинтересовалась я.

— На твоей шее заперт ошейник, — напомнила мне она.

Когда Леди Бина или Лорд Грендель, получали или посылали сообщения с помощью карт, они часто приглашали меня для помощи. При подготовке сообщения я перетасовывала карты, после чего по краям колоды писали сообщение, потом я перечисляла карты одну за другой, а они записывали их последовательность на лист бумаги, и затем я снова раскладывала карты в нормальный порядок, тем самым пряча сообщение. При получении послания, в котором колода была сложена в начальном порядке, как в этот раз, Леди Бина или Лорд Грендель читали мне карты с соответствующего листа, а я находила их и укладывала в стопку одну за другой, после чего у них появлялся текст, либо на простом гореанским, либо зашифрованный с помощью замен. Также меня часто посылали в магазин виноторговца Аминта, остававшийся основной станцией в этом обмене, чтобы отнести эти сообщения или забрать, и передать по возвращении Леди Бине или Лорду Гренделю, как правило, Лорду Гренделю. Иногда кюр куда-то уносил сообщения лично, а иногда и сам занимался восстановлением посланий, полученных из некого неизвестного источника. Почти всегда это делалось ночью.

К моему ужасу, особенно поначалу, мне приходилось доставлять и получать эти сообщения в том же виде, в котором это произошло в самый первый раз, когда по пути к винному магазину Аминта пакет с посланием был у меня отобран, и в руки заговорщиков попала ложная информация, а именно, с мешком, привязанным к шее и завязанным узлом подписи, и с руками скованными наручниками за спиной. Думаю, вы легко можете вообразить, в каком страхе выходила на улицу. Я практически постоянно была в таком состоянии, что стоило кому-то приблизиться ко мне, я напрягалась готовая закричать. Я чуть не бросалась наутёк, когда чья-то тень падала на моё тело, или даже на мостовую передо мной. Слово, небрежно брошенное кем-то в толпе, могло довести меня до полуобморочного состояния от страха. Я постоянно ожидала, особенно поначалу, что меня вот-вот схватят, заткнут рот и впихнут в тёмный переулок или в дверной проём. Идя с таким поручением первый раз, я тоже была насторожена, но опасалась я тогда немногим большей неприятности, чем случайно сорванный с моих губ поцелуй. Разумеется, я не ожидала, что меня грубо схватят, обработают, как во время похищения и ограбят. Зато теперь, когда бояться мне было особо нечего, или даже вообще ничего, я была столь же насторожена, как самка табука, почуявшая запах слина. Лорд Грендель поступил очень мудро, решив не сообщать мне о характере его планов и его ожиданиях, когда я пошла с тем первым сообщением.

— Очень интересно, — сказала Леди Бина, медленно поворачивая и рассматривая колоду карт. — Да, очень интересно.

— Госпожа? — заинтересовалась я.

— Любопытство не подобает кейджере, — отмахнулась она от меня.

— Пожалуйста, научите меня читать, Госпожа, — снова попросила я.

— Не забывай, Аллисон, о том, — проворчала женщина, — что Ты носишь ошейник.

— Да, Госпожа, — вздохнула я. — Простите меня, Госпожа.

— От моего предложения, — сказала Леди Бина, глядя на карты, — отказались. Снова отказались.

— От какого предложения? — не удержалась я от любопытства.

— Это — вопрос свободных людей, — отшила меня она.

— Да, Госпожа. Простите меня, Госпожа.

— Ну хорошо, — сказала женщина, — я отвечу.

— Госпожа? — удивилась я.

— Я протру края этой колоды начисто, — пробормотала женщина. — А потом я перемешаю карты и напишу новое сообщение. Ты переложишь колоду в нормальный порядок и доставишь её в магазин виноторговца Аминта.

— Я должна буду идти со скованными за спиной руками? — уточнила я.

— Конечно, — кивнула Леди Бина.

— Но я же буду беспомощной, — пожаловалась я.

— Конечно, — повторила она.

Прошёл уже месяц и рука прохода после того случая, когда меня ограбили по дороге к магазину Аминта. Хотя мне явно об этом не говорили, но судя по обмолвкам и слухам, я заключила, что уловка Лорда Гренделя и его партнёров удалась. Множество мужчин, возможно, две сотни, в масках и с оружием, окружили указанный им сарай за стенами города, ворвались в него и нашли его пустым. Попытавшись покинуть то место, они внезапно обнаружили, что в свою очередь окружены ещё большим количеством бойцов, многие из которых вооружены арбалетами и крестьянскими луками. Залп болтов и стрел дал понять, что уйти не получится. Выстрелы в стены со всех сторон ещё более уверили осаждённых, что все пути для бегства отрезаны. Поскольку переговоры оказались явно безрезультатными, на крышу сарая полетели зажжённые факелы, после чего у его обитателей осталось немного вариантов для выбора, и ни один из них нельзя было назвать приятным, либо сгореть в огне, либо умереть от стрел, либо сдаться. Слухи об этом случае я слышала повсеместно в городе. Правда молва приписывала заслугу мстительным Крестьянам, покончившим с крупной шайкой разбойников. Поскольку Лорд Грендель покинул дом вечером того дня, когда это произошло, прихватив с собой топор, а возвратился только под утро, пребывая в приподнятом настроении, я пришла к выводу, что если что-то и случилось, то это скорее имело отношение не столько к разбойникам, сколько к наёмникам кюров и их союзниками. Насколько я знаю, никто из кюров лично в том деле не участвовал. Вскоре после этого, и насколько я поняла, вследствие этого, спрос на рабов-мужчин, предназначенных для тяжёлых работ в Аре, значительно снизился, так что в итоге нескольких, раздетых и скованных в караван, пришлось угнать в Торкадино.

В тот день я пришла в магазин Аминта ближе к вечеру. Войдя внутрь, я опустилась на колени, поклонилась до пола и выпрямилась в ожидании жеста хозяина заведения, каковой не заставил себя долго ждать. Когда я подошла к мужчине, он первым делом проверил узел подписи на пакете, привязанном к моей шее. Это был узел Леди Бины. На моей прежней планете, которую мы называем Земля, а у вас она больше известна как Терра, мы не используем для подписи узлы, или правильнее будет сказать, мы ими уже давно не пользуемся. Вы же запечатываете такими узлами пакеты, коробки и даже двери. Удовлетворенный осмотром узла, Аминт развязал его. Конечно, позже, когда он завязал пакет, он сделал это, воспользовавшись своим собственным узлом подписи. Мужчина положил колоду карт на прилавок позади себя, а потом взял меня за волосы и подтянул мою голову к кольцу, прибитому к полу. Что интересно, прежде он никогда этого не делал. Обычно я ждала, стоя на коленях и всё ограничивалось петлёй цепи, соединявшей кольцо с цепочкой моих рабских наручников. Теперь же меня прикрепили к кольцу за шею практически вплотную к полу.

— Можешь лечь, если хочешь, — разрешил Аминт.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила его я.

Разумеется, я не стала приставать к нему с вопросами относительно такого отклонения от его нормальной процедуры. Свободные люди могут делать с нами всё, что им захочется. Мы — рабыни.

Закончив со мною, Аминт вызвал помощника, чтобы тот присмотрел за магазином, а сам тем временем, забрав колоду карт, ушёл в подсобное помещение, я так предполагаю, чтобы прочитать сообщение. Несомненно, у него имелся подходящий лист с порядком карт. Некоторое время я лежала там. Клиенты приходили и уходили, практически не обращая на меня внимания. Прикованная рабыня — зрелище на Горе привычное. В общественных местах есть много рабских колец, к которым можно прикрепить рабыню. Это сделано специально для удобства рабовладельцев. Некоторые из этих колец расположены в тени и снабжены кастрюлей для воды. Моя голова, как я уже указала, удерживалась вплотную к полу. Видеть я не могла, но ощущала, что некоторые их посетителей разглядывают меня. Кто-то даже пощекотал меня, дважды проведя по левому бедру стопой своей ноги.

— Не плохо, — прокомментировал он.

Я немного натянула браслеты и услышала смех двух мужчин. Один их них приблизился ко мне и, положив одну руку на мою правую щиколотку, другой рукой провёл по моей левой ноге чуть ниже колена. У меня вырвался непроизвольный тихий писк.

— Хорошо, — заключил мужчина, и я испугалась, что он узнал обо мне что-то такое, чего даже я сама могла не осознавать.

Спустя несколько енов, в зал магазина вернулся Аминт, освободил меня от кольца и разрешил встать, после чего привязал пакет, подписанный его узлом к моей шее.

— Ты ведь Аллисон, верно? — осведомился виноторговец.

— Да, если это будет угодно Господину, — ответила я.

Впервые за всё время моих визитов сюда, он поинтересовался моим именем.

— Ты хорошенькая, — заметил Аминд.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила его я.

У меня возникло ощущение, что меня оценивают.

— Ты — варварка, не так ли? — уточнил он.

— Да, Господин, — подтвердила я, гадая, что всё это может означать, ведь за все предыдущие разы он едва сказал мне пару слов.

— Интересно, — пробормотал мужчина.

— Господин? — не поняла я.

— Поспеши домой, Аллисон, — велел мне он.

— Да, Господин, — сказала я, поворачиваясь к выходу из магазина.

И тут торговец отвесил мне острый, жгучий удар пониже поясницы, и я, вскрикнув от неожиданности и чуть не споткнувшись, я сделала несколько неловких торопливых шагов, прежде чем восстановила равновесие. С рабынями можно так обращаться. Мы же не свободные женщины. Более того, мужчинам нравится обращаться с нами так, как им захочется. Они — мужчины и наши владельцы. Нам ничего сказать о таких вещах. Я предполагаю, что кто-то мог бы найти в этом оскорбление, но мы этого не делаем. Мы не возражаем. Это напоминает нам, что мы — рабыни и, конечно, о том, что мы представляем сексуальный интерес. Я не оглянулась назад. Я поспешила уйти. На сей раз много чего было по-другому, и я не понимала, с чего бы это. Конечно, могло и не быть никакой причины. К тому же, какая кейджера окажется настолько глупой, чтобы лезть с расспросами к свободному человеку?