Заговорщики Гора

Глава 22

— Вы должны простить нас, — сказал Клеомен, лидер охотников, обращаясь к Астринаксу. — Мы понятия не имели, что ваши фургоны окажутся на пути нашей загонной охоты.

— Ничего страшного, — отмахнулся Астринакс, под чьей туникой, кстати сказать, на правом бедре, была спрятана перевязанная рана, оставленная клыком одного из, в беспорядке бегущих мимо фургонов, тарсков.

Конечно, охотники казались обеспокоенными, и даже раскаивающимися. Они не стали разбивать свой собственный лагерь, а притащили на веревках туши двух убитых тарсков к нашим фургонам. Также они оказали помощь с ремонтом оглобли фургона.

Жир тарска каплями падал в огонь, шипел и вспыхивал. Мы с Евой крутили вертел, на который была насажена туша.

Джейн носила бурдюк с пагой, торопясь к тому из мужчин, которые её подзывал.

Как же далеко занесло нас от нашего прежнего мира, от эксклюзивного колледжа, от изысканного престижного женского сообщества. Мне подумалось, что парни, знавшие нас прежде, вряд ли были бы рассержены, если бы увидели нас такими, в ошейниках, босых и полуголых. Я думаю, что они были бы даже рады видеть нас такими, особенно, если бы им дали понять, что ошейники были на нас по-настоящему. Но разве мужчины не хотят видеть нас именно такими? Но если это так, то почему они не держали нас такими? Уверена, у них было достаточно власти, чтобы сделать это. Как бы то ни было, на Горе с нами именно так и поступили, здесь мужчины делают всё, что им понравится, поступают сообразно своим желаниям, по крайней мере, с таким как мы.

Фургоны были хорошо освещены светом костра, тени на их бортах исполняли загадочный танец. Со стороны могло показаться, что компания старых знакомых выбралась на пикник, и приятно проводит вечер в невинном веселье. Мужчины чинно сидели со скрещенными ногами, а для Леди Бины соорудили некое подобие стула, сплетённое из веток. Будь она гореанкой по рождению, она, скорее всего, степенно стояла бы на коленях, тем способом, который принят среди свободных женщин, а в данной ситуации, здесь, в таком месте, несомненно, на какой-нибудь циновке или одеяле. Она непринуждённо болтала с мужчинами, причём её вуаль была надета крайне небрежно. Лорд Грендель, в то время, когда они проживали в Аре, неоднократно пенял ей за её безответственное отношение к вуали, но Леди Бина, как и многие свободные женщины, считала, что имеет право поступать так, как ей понравится. Они, в конце концов, свободны. Порой казалось, Лорд Грендель относился к ней с почти частнособственническим вниманием. Если бы он не был животным, по определению неспособным к таким эмоциям, то можно было бы предположить, что он любил её. Она периодически немного приподнимала вуаль, чтобы пригубить из кубка. Это могло бы выглядеть скромно, если бы не взгляд её голубых глаз, сверкавших поверх ткани. Некоторые женщины из низких каст пьют прямо через вуаль, отчего на ткани напротив рта появляются разноцветные разводы. Лично мне это казалось вульгарным и некультурным. Впрочем, моё мнение никого здесь не интересовало, да и мне самой не было никакого смысла беспокоиться о таких вещах, поскольку мы должны ходить с раздетым лицом, как животные, коими мы и являемся. Один из наиболее смущающих и шокирующих моментов, которые могут произойти со свободной женщиной, состоит в том, что с неё могут сорвать вуаль, выставив её лицо на всеобщее обозрение, открыв его пристальным взглядам окружающих. Работорговцы и завоеватели, зачастую, прежде чем лишить свободную женщину вуали, связывают ей руки за спиной. Насколько беспомощной она чувствует себя тогда, будучи неспособна как-то помешать раздеванию своего лица. Бывает и так, что похитителей не радует то, что они видят, когда вуаль сорвана. Известны случаи, когда некоторых женщин оставляли раздетыми, со связанными сзади руками и привязанной к шее табличкой с надписью вроде «Никчёмный товар», «В неволе отказано», «Недостойна ошейника» или что-то в этом духе. Когда она, отвергнутая и оскорблённая, снова вернётся к своим одеждам и статусу, горе любым девушкам, которые могли бы оказаться в её собственности. Леди Бина, как нетрудно догадаться, пила не пагу, а ка-ла-на, причём делала она это с заученной деликатностью. Полагаю, что в тот момент её заботил не столько вкус напитка, сколько создаваемый ею образ гореанской свободной женщины. Леди Бина была прилежной ученицей, и со всем рвением стремилась усвоить то, что она принимала за культурные правила приличия. Само собой, во время пребывания в Аре она была предельно внимательно к наставлениям Леди Делии, компаньонки Эпикрата. Она, кстати, пила то, что вам известно под названием «лёгкое ка-ла-на». В большинстве гореанских домов, как мне удалось узнать, проявив любопытство и толику настойчивости, имеется сосуд для смешивания, в котором более крепкое или «тяжёлое» ка-ла-на разбавляют водой, в пропорциях зависящих от традиций дома, ситуации, пожеланий гостей и так далее. Фактически неразбавленное, «тяжёлое ка-ла-на» подают за ужином, если предполагается, что он должен завершиться оргией. Обычно это имеет место только на частных вечеринках разгулявшихся мужчин, беззаботных, шумных товарищей, безрассудных гуляк, склонных устраивать пирушки того вида, которые сложно себе представить без девушек-флейтисток, рабынь-танцовщиц и прочих увеселений. Иногда такие вечеринки выплёскиваются на улицы, что приводит к нарушению спокойствия, беспорядкам и актам вандализма.

По мере того, как мясо пропекалось, Лик своим обоюдоострым ножом, отрезал от туши куски и, подцепив кончиком ножа, укладывал на деревянные блюда, которые с Евой разносили пирующим. Встав на колени, и низко склонив голову, мы протягивали угощение мужчинам.

Я приложила максимум усилий, чтобы добраться и обслужить Десмонда из Харфакса первой. Думаю, что у меня неплохо получилось встать перед ним на колени, по крайней мере, я постаралась, чтобы это выглядело изящно, подобающе и покорно. Мои поза и выражение лица, всё моё поведение было соответствующим и выражало рабскую покорность. Конечно, он не мог видеть того, что было внутри меня, того, что я была покорна не только внешне, но и внутренне. Я была покорна в своём сердце. Я сама хотела быть покорной. Многие женщины моего прежнего мира облили бы меня за это презрением, порицали бы меня. Возможно, они даже потребовали бы меня наказать за то, что я была той, кем была, за то, что я не разделяла их взгляды и ценности. За несоблюдение их, продиктованных мне правил, они потребовали бы для меня самых ужасных социальных и экономических санкций, потребовали бы заставить меня подражать им, несмотря на очевидную нищету их жизни, на все их страдания и одиночество. Как бы то ни было, я сочла такие вещи пустыми. Скорее я стремилась быть покорённой. Я хотела быть завоёванной и принадлежащей. Я сама хотела, чтобы мне не было оставлено никакого иного выбора, кроме как повиноваться со всем возможным совершенством. Я хотела подвергаться наказанию. Я хотела подчиняться, я хотела владельца.

Десмонд из Харфакса взял блюдо из моих рук.

Разумеется, я не ожидала слов благодарности. О том, что рабынь не благодарят, а узнала практически сразу после того, как пришла в себя на Горе. Это она должна благодарить. А если она не будет служить кротко и хорошо, её могут наказать. На самом деле, рабыня, если услышит слова благодарности, скорее всего, испугается. Это отличается от того, к чему она привыкла. Для неё это непостижимо. Что это может означать? Не означает ли это, что её хозяин, возможно, вследствие рассеянности, больше не воспринимает её как рабыню, или не думают о ней как о своей рабыне? Не собирается ли он продать её? Что если он уже её продал?

Пусть и не ожидая слов благодарности, я всё же подняла на него взгляд, надеясь найти некоторое подтверждение того, что он заметил моё существование, поймать изменение выражения его лица, намёк на улыбку, или хотя бы хмурый взгляд, раздражённый жест, предполагающий, что он был недоволен мною, моим поведением в фургоне, указание на то, что внутри него могли бушевать потребности, что он хотел бы почувствовать меня в своих руках, причём как ту, кем я была, как рабыню.

Но я не увидела ничего.

Он просто забрал у меня блюдо. Точно так же, как если бы оно было подано ему любой другой рабыней! Словно он даже не знал ту, кто ему это принесла!

Каким же он был животным! Я снова почувствовала, как меня накрывает волна ненависти к нему. В фургоне я открылась ему, показала себя той, кем в действительности была, умоляющей рабыней, а он отверг меня!

Я была уверена, что он находил меня интересной как рабыню, находил меня рабски интересной. Тому было тысячи свидетельств, тут и там, время от времени, явных и тонких.

У меня не было сомнений, он хотел эту рабыню. Думаю, что он загорался от одного взгляда на неё.

Но тогда почему он не схватил меня, не бросил меня к своим ногам, не указал на свои сапоги, не заставил меня лечь перед ним на живот и покрыть их поцелуями, чего я, как покорённая рабыня, сама жаждала до дрожи?

Почему он не сделал этого?

Честь. Какое нелепое оправдание!

Чем была честь?

Есть кровь и сталь, есть золото и желание рабовладельцев, и есть мягкая плоть беспомощных рабынь, женщин, на которых надели ошейники! Где во всём этом было место для чести?

Что вообще такое честь?

— Честно говоря, друг Астринакс, — сказал Клеомен, возглавлявший охотников, — я не уверен, что для вас будет благоразумно продолжать углубляться далее в Волтай.

Клеомен, вполне ожидаемо, полагал, что именно Астринакс являлся лидером нашей экспедиции. Например, внешне Леди Бина подчинялась ему. Вряд ли он мог знать о том, что могло бы скрываться в ночной тьме, где-то вне света костра.

— Нам остаётся только поблагодарить вас, — отозвался Астринакс, — за ваше беспокойство.

— Сегодня, — продолжил Клеомен, — вам повезло, но Волтай полон опасностей. Здесь на каждом шагу можно встретить диких зверей, многие из которых далеко не безобидны. И не только это. Лавины, внезапные разливы рек, камнепады и сели, завалы деревьев. Дороги здесь в любой момент могут исчезнуть смытые паводком или засыпанные камнями. Я уже не говорю о возможности повстречать шайку разбойников, скрывающихся в дикой местности от гвардейцев из дюжины городов.

— Пожалуй, Ты прав, — кивнул Астринакс, — и нам стоит подумать о возвращении.

Я заметила, как озабоченно блеснули глаза Трачина. Если мы действительно собирались повернуть назад, то его шайке, прятавшейся где-то в горах, больше не было никакого смысла тянуть с нападением.

Неужели всё его предприятие оказалось бессмысленной шуткой, бесполезной авантюрой, без шансов добраться до спрятанных сокровищ, до золотой жилы, скрытой где-то в этих горах?

— Что вам понадобилось в Волтае? — поинтересовался Клеомен.

— Таковы наши инструкции, — не вдаваясь в подробности, ответил Астринакс.

— И от кого же они получены? — не отставал Клеомен.

— Как насчёт, сыграть в карты? — влез в их разговор Десмонд из Харфакса.

— Нет, — буркнул Клеомен, — я не интересуюсь азартными играми.

Признаюсь, я была напугана угрозой, прозвучавшей в его голосе.

— Да ладно, Клеомен, — усмехнулся один из его товарищей, — мы же знаем, что Ты играешь в карты.

— Бывает, время от времени, — не стал отрицать Клеомен, — но сейчас не тот случай.

Вскоре после этого Леди Бина, возможно сомлевшая от выпитого ка-ла-на, покинула компанию мужчин.

Когда я, обслуживая сидевших мужчин, проходила мимо Трачина, тот внезапно схватил меня за лодыжку, да так, что нечего было даже думать о том, чтобы вырваться.

— Хо, благородный Десмонд, — крикнул Трачин, — как по-твоему, насколько хорошо смотрелся бы на этой лодыжке красивый анклет?

— У неё аккуратные лодыжки, — спокойно отозвался Десмонд. — Они созданы для кандалов.

— Ну а Ты, кейджера, разве тебе не хотелось бы, — обратился ко мне Трачин, — носить красивый анклет? Это могло бы стать предметом зависти всех твоих сестёр по рабству.

Я уже знала о том, что такие вещи как анклеты, браслеты, талмиты и прочие украшения, очень ценятся среди кейджер.

— Я буду носить то, что пожелают господа, — ответила я, и он выпустил мою лодыжку из своего захвата.

Я поспешила максимально удалиться от Трачина, а он повернулся к Джейн и крикнул:

— Пагу мне!

— Да, Господин, — откликнулась девушка, спеша к нему.

Мужчины продолжали разговаривать. Они обсуждали многие вещи, представляющие интерес для мужчин, например методы охоты, лучшее время и место для этого. Также они затронули политику могущественного Ара, обсудили таверны Венны, скачки, породы тарларионов, кайил, а также рабынь, которыми они когда-то владели или пользовались и многое другое.

Во время их беседы я, Джейн и Ева стояли на коленях позади, достаточно близко, чтобы нас было легко подозвать, но достаточно далеко, чтобы не отвлекать мужчин от их занятия.

Весь вечер я, когда меня вызывали, старалась с одной стороны попасться на глаза Господину Десмонду, с другой стороны держаться подальше от Господина Трачина.

Чем дольше продолжались посиделки, тем чаще я ловила взгляды то одного, то другого охотника, направленные в нашу сторону. Причём после того как удалилась Леди Бина, их частота заметно возросла.

— Как у ваших девок с умением танцевать? — спросил Клеомен.

Я была в шоке. Я никогда не думал о том, что мне придётся танцевать, и уж, конечно, не так, как могла бы танцевать женщина перед гореанскими мужчинами. Мне даже стало интересно, каково бы это могло быть, получить приказ танцевать перед такими мужчинами, причём танцевать как рабыня?

— Увы, — развёл руками Астринакс, с горестным выражением на лице. — Они ничего не умеют. Это же невежественные варварки.

— Варварки? — заинтересовался Клеомен.

— Дешёвки, — кивнул Астринакс.

— Некоторые варварки стоят больших денег, — заметил Клеомен.

— Эти достались нам задёшево, — заверил его Астринакс.

— А что насчёт их использования? — осведомился предводитель охотников.

— Они принадлежат Леди, — пояснил Астринакс, — а она, боюсь, удалилась на покой.

— Ну и ладно, — не показывая разочарования, сказал Клеомен, — в Венне таких вуло пруд пруди.

— То есть, вы возвращаетесь в Венну, — предположил Астринакс.

— Да, — подтвердил Клеомен. — Выступаем завтра рано утром, вероятно, ещё до того, как вы проснётесь.

— А что насчёт мяса? — полюбопытствовал Астринакс.

— Что-то, что поместится на сёдлах, заберём с собой, — ответил Клеомен, — остальное оставим вам. Разве что вырвем клыки. Клыки волтайских тарсков в Венне пользуются хорошим спросом.

— Выходит, вы — профессиональные охотники, — заключил Астринакс.

— Нет, — отмахнулся Клеомен, — охотимся мы для развлечения. Что может лучше пощекотать нервы, как не погоня и убийство?

— Опасное это развлечение, — покачал головой Астринакс.

— Зато, — сказал Клеомен, — оно заставляет сердце биться чаще, а кровь быстрее бежать по жилам, оно делает глаз острее, и следовательно, это лучшее из всех возможных развлечений.

— К тому же на клыки имеется хороший спрос, — добавил Трачин.

— И это тоже, благородный друг, — согласился Клеомен.

— Полагаю, в этой жизни найдётся немало и более опасных развлечений, — заметил Десмонд из Харфакса.

— Возможно, — не стал спорить Клеомен.

— Боюсь, что уже поздно, — сказал Лик, — а мы, так же как и вы, планировали не затягивать с выходом.

— Значит, вы решили продолжить своё путешествие, не так ли? — уточнил Клеомен.

— Думаю, да, — ответил Астринакс.

— Тогда нам остаётся только пожелать вам удачи, — вздохнул Клеомен.

— Мы желаем вам того же, — кивнул Астринакс.

— Есть у нас, — сказал Клеомен, — редкий ликёр из Турии, который мы сохранили специально для такой ночи, чтобы отпраздновать успешное окончание охоты.

— Значит, именно для этой ночи? — переспросил Десмонд из Харфакса.

— Почему нет? — пожал плечами Клеомен.

— А что за ликёр? — полюбопытствовал Трачин.

— Фальнус, — ответил Клеомен.

— Ай-и-и! — воскликнул Трачин.

— Вам знаком этот ликёр? — поинтересовался Клеомен.

— Ну я же из Турии, — заявил Трачин.

— Насколько я понимаю, — усмехнулся Господин Десмонд, — этот ликёр известен даже в Телетусе.

— В Аре его цена начинается от золотого тарска, — сообщил Трачин.

По знаку Клеомена один из его товарищей оставил костёр и направился к их рюкзакам, сложенным поблизости. Вскоре он снова появился в круге света, держа в руке небольшую флягу, обвязанную золотистым шнуром и запечатанную сургучом.

Печать тут же была сломана, и Клеомен вручил флягу Астринаксу.

— Это ваша победа, ваше празднование удачной охоты, — сказал Господин Десмонд. — Вы должны пить первыми.

— Но мы у вас в гостях, а это — наш подарок вам, — заявил Клеомен. — Мы рады разделить эту редкость с вами.

— Тем не менее, — настаивал Десмонд Харфакса, не выходя за рамки приличий.

— Хорошо, как скажешь, — пожал плечами Клеомен и отпил из фляги.

— Дайте-ка её мне, — попросил Трачин, протягивая руку, в которую тут же вложили флягу.

— Только всё не выпей, — предупредил Астринакс.

Потом фляга пошла по кругу, переходя из рук в руки мужчин, как охотников, так и членов нашей группы.

— Ого! — не удержался от восхищённого восклицания Астринакс.

— Это же дом Фальнуса, — напомнил ему Клеомен. — Налётчики Народов Фургонов иногда нападают на Турианские караваны именно ради этого. Ну и, конечно, ради турианских женщин, чтобы нарядить их в чатку, курлу и кальмак, а заодно и проколоть нос.

Из сказанного им я понял разве что про прокалывание носа. Остальное, я заключила, имело отношение к предметам одежды, в котором могли бы ходить рабыни.

— Превосходно, — похвалил Лик.

— Довольно неплох, — сдержанно прокомментировал Десмонд из Харфакса.

Даже молчаливый Акезин, едва ли произнёсший за весь вечер больше пары слов, выглядел довольным.

— И вы, — сказал Клеомен, вставая, и немного покачиваясь, — Вы трое смазливых кейджер, а ну прижали руки к бёдрам, запрокинули головы и открыли рты!

— Господин! — воскликнули мы с благодарностью.

Насколько нам повезло, какой чести решил удостоить нас щедрый господин! Несомненно, даже многие из свободных людей никогда не пробовали турианского ликёра, уже не говоря о таком как Фальнус.

— Ну всё, достаточно, — усмехнулся Клеомен.

— Спасибо, Господин! — выдохнули мы.

Это было похоже на сладкий жидкий огонь, обжёгший язык и прокатившийся по гортани, приправленный цветущими травами, с тонкими нотками тоспита и лармы.

Потом произошёл обычный обмен любезностями, было сказано много тёплых слов, и охотники ушли в свой лагерь, где были привязаны их тарларионы.

— На эту ночь я закую тебя в кандалы, — сообщил мне Десмонд из Харфакса.

Я попыталась прижаться к нему, но он отстранил меня, отвернулся и бросил:

— Следуй за мной.

Я сделала шаг и споткнулась, чуть не упав.

— Что с тобой? — спросил мужчина, обернувшись.

— Ничего, — ответила я. — Что-то мне нехорошо.

Вдруг Десмонда повело в сторону, и он прислонился к борту фургона. Затем он ударил кулаком по доскам и крикнул:

— Астринакс! Лик! Трачин, Акезин!

Но ему так никто и не ответил.

Десмонд схватился за борт фургона, изо всех сил пытаясь держаться вертикально.

— Дураки, глупцы, идиоты! — простонал он.

Я упала на колени, а потом и на четвереньки, и помотала головой. Земля подо мной качалась, предметы перед глазами расплывались. Последнее, что я запомнила, это как я заваливаюсь на бок.