Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

Глава 37

— Я тебя люблю.

Судорога пришла внезапно. Тело сжалось, выгнулось и лишь потом, лишившись мнимой опоры, рухнуло на подушки. Зарра впился пальцами в бёдра так сильно, что стало больно.

Зарра дёрнулся ещё несколько раз, прежде чем сдавленно застонать.

Это было неописуемо.

Каждой клеточкой тела я чувствовала, как нутро заполняет горячее, вязкое мужское естество и от самого этого чувства было хорошо. Всё же пусть будут благословлены те, кто придумал афродизиаки. Стоило только увеличить дозу, как всё стало так, как и должно быть.

— Божечки, как же это хорошо… И никакая камасутра не нужна!

Какое-то время Зарра не двигался. Лишь спустя несколько минут он весьма неохотно отстранился, открывая возникшую брешь. Чувство наполнения начало медленно покидать меня, блёслыми пятнами падая на простыни.

Прекрасно.

— Камасутра? Что это?

— Аналог твоей похабной книжки.

Стыд ушёл подозрительно быстро. Я лежала на подушках с раздвинутыми ногами и не чувствовала и малейшего желания прикрыться. Всё казалось прекрасным. И внешняя оболочка Кристы, и то, что пряталось за ней. Я запрокинула голову. Перед глазами всё немного тряслось, но в целом новое чувство оказалось близким к раю.

Грудь, бёдра и живот горели от цепи засосов. Казалось, не было такого места, где Зарра меня бы не куснул. В воздухе густо висел лёгкий запах трав, пота и специй. Окна, точно в насмешку над всем миром, были открыты. Это был второй этаж, но Зарра практически не сдерживался. Его голос всё ещё звенел в моей голове.

— У вас и это есть?

— Естественно.

Зарра тяжело рухнул рядом. Его голова упала на одну из обнаженных грудей. Шмыгнув, Зарра слабо дунул на сосок. Тот быстро отвердел.

— Знаешь, женские груди так похожи на пирожные. — Зарра ткнул сосок пальцем, и я мелко дернулась. Чувство вышло не самым приятным. — Так и хочется их съесть.

Каким-то странным образом половое влечение переплелось с интересом. Зарра снова ткнул сосок, немного сощурил глаза. Наблюдать за этим было как-то странно. Это невежество не вязалось с тем, что мы сделали всего пару минут назад.

— Никогда не поверю, что ты раньше не видел женского тела.

Вот я увидела голого мальчишку в шесть лет. Тогда родители повезли меня на море. Да и до этого, если подумать, наверняка были другие эпизоды. Речка у бабушки в деревне или общественная баня. Просто тогда всё было иначе. Я была младше, да и человеческая физиология не сильно привлекала.

— Почему же? Я частично видел госпожу Дазирру. — Зарра задумчиво нахмурился, придвинувшись. — Но у неё груди были сухими. Почти отсутствующими. И у Кристы они небольшие. Но твоя грудь…

И он мечтательно вздохнул, вогнав меня в краску. Какое-то время Зарра продолжил рассматривать меня, прежде чем заявить:

— Мне нравятся твои груди.

Скажи он что-то вроде «я тащусь от твоих сисек» я бы смутилась куда меньше. Лицо запылало так сильно, что наволочка на подушке показалась дуновением ветерка. Зарра весело рассмеялся, когда я оттолкнула его и перевернулась на живот. Вышитые птицы уткнулись прямо в нос.

— Кристина, что с тобой?

— Отстань, развратник. Ты меня смущаешь.

— Смущаю?

Он снова тихо посмеялся и аккуратно поцеловал моё плечо. Я протестующе замычала, сильнее углубляясь лицом в подушку. Поцелуи вышли лёгкими, но осязаемыми. Они как бабочки перелетели с плеча, прошлись по ключице. Я засмеялась, когда Зарра каким-то чудом дотянулся губами до моей челюсти.

— Уйди!

Мы рассмеялись.

Его грудь уткнулась в мою спину, а тело теплым одеялом накрыло меня. Вышел наверняка симпатичный живой бутерброд. Я посмеялась опять. Черные волосы водопадом растеклись по кровати, частично укрывая и меня. Запах шампуня примешался к запаху комнаты.

Время стало как мёд. Медленным, тягучим, сладким. Лишь где-то в голове смутно звенело беспокойство. Казалось, что я о чём-то забыла, и это был точно не горшок с похлёбкой. Дом стоял на месте, запаха дыма тоже не было. Может, я тряпку в ведре оставила? Ну и пусть. Мы ведь скоро исчезнем отсюда. Местный мастер не умрёт, если увидит протухшую воду в ведёрке.

Кстати, а ведь этой водой можно облить тут стены, кровать, любимый парик старика. Испортить все ужасные ковры, раскидать специи, выбить окна и написать красной краской на местном наречии: сдохни.

— И всё-таки, я тебя люблю.

А.

— Знаю, это и так очевидно, после всего случившегося…

А?!

Это что, не бред, который приходит в голову мужчинам перед оргазмом?!

— …но я хочу сказать это словами, не только действиями…

НЕТ.

— Кристина, я тебя люблю.

Поцелуй в макушку скрепил это признание. Спина снова взмокла, но теперь это был холодный пот. Всё то приятное, что радовало мне душу несколько минут назад, исчезло, оставив после себя звенящую пустоту.

Вот же дерьмо.

Мне показалось, что прошла вечность. Зарра расслабленно дышал. Он, кажется, не сильно ждал мой ответ. Да и мне сказать было нечего.

Он замечательный. Верный товарищ, добрый друг, искренний любовник. И я его люблю, но не в том смысле, о чем шла речь. Тело быстро одеревенело. Блаженство сменилось напряжением.

Черт.

— Громкое заявление, хех.

А теперь, мой милый, скажи, что я незабываемый первый опыт и ты меня любишь. Действительно любишь, но как подружку с привилегиями. Или, если здесь нет такого понятия, то как неопытную куртизанку.

— Но это правда. Я люблю тебя, Кристина. Думаешь, иначе всё это случилось бы?

Да. Могло случиться. Боле чем.

— Не всем для секса нужна любовь.

Подушка отлипла от лица, заметался потолок. Зарра потянул меня так, что я невольно легла на спину. Зарра улыбнулся. Его рука скользнула прямо между моих ног.

— Кристина, у меня нет практически ничего. Имени, свободы, права выбора. — Всё внутри невольно сжалось, когда его пальцы спокойно раздвинули влажные половые губы. — Моё тело — это единственное, что всегда было и будет моим. Мне пришлось постараться, чтобы сохранить его. Ты думаешь, стал бы я делиться этим сокровищем с кем попало?

Теплое дыхание ударило в ухо, сердце сбилось. Зарра припал губами к шее, в то время, как подушечки его пальцев скользили по скользкой плоти. Стоило отдать должное. Он действительно был хорошим учеником. За все те редкие акты близости он подметил пару чувствительных точек. Тело шло вразрез мыслям.

Хотелось отстраниться, прикрыться и спрятаться под кровать, но Зарра бил по самым уязвимым точкам. Язык отсох, руки и ноги потеряли силу. Тёплый шепот, тягучий как мёд и свежий как травы, ударил в голову. Мысли рассохлись. Всё внутри твердило: не сопротивляйся. Расслабься. Насладись.

— Потом всё будет лучше, Кристина. — Вторя голосу в голове, шептал Зарра. Его пальцы продолжали своё дело. — Мы перейдём в твой мир. Я быстро адаптируюсь. Я всегда был в этом хорош. И мы будем вместе.

Я пискнула. Пальцы вошли глубоко.

— Но… если тебя забросит на другой конец света? Думаешь…Думаешь, что найдёшь меня?

— Не забросит. Я позаботился о том, чтобы мы проснулись рядом. — Дыхание перехватило. Пальцы внутри сменил член. Дыхание у уха усилилось, шепот стал громче. — Просто представь, Кристина. Ты и я. Я и ты.

Толчок.

— Это будет жизнью с чистого листа.

Толчок. Поцелуй в скулу.

— Я покажу насколько могу быть гибким в других обстоятельствах.

Толчок. Толчок. Смазанный поцелуй на шее. Легкий укус в ухо.

— Ты будешь счастлива. Я сделаю тебя счастливой.

Толчок. Толчок. Толчок. Смазанная ласка живота пальцами.

— Это… Зачем… Такие жертвы? Не надо… посвящать…жизнь мне.

Толчок. Толчок. Толчок. Толчок. Поцелуй в висок. Лёгкое оттягивание половых губ пальцами.

— Это не посвящение, глупенькая. Это священная обязанность супруга.

Блять. Блять. Блять.

Толчок. Толчок. Толчок. Толчок. Толчок.

Дискомфорт. Лёгкая боль. Напряжение. Чувство наполнения. Давление на живот.

— Я всегда мечтал о нормальной семье.

Прийти в себя удалось не сразу. Когда происходящее полностью уложилось в голове, Зарра крепко спал. Одной рукой он слабо держал моё запястье, а другой обнимал скомканное одеяло. Лицо его было спокойным и расслабленным, прямо как у младенца. Такой беззащитный.

Его слова звенели где-то в голове. Из всего сказанного я помнила лишь: семья, любовь, вместе. Этого было достаточно, чтобы дюжина холодных мурашек спустились от лопаток к пояснице. Я аккуратно высвободила руку, завернулась в покрывало и побрела прочь. Дерево тихо скрипело под ногами и это были единственные звуки, которые доносились до ушей.

Если сейчас и были шаги, то мои собственные.

Сколько мы вообще были вместе? Тело ныло. Хотелось есть, и плакать, плакать и есть.

Принятие ванной моральные страдания не облегчило, но чувство телесной чистоты немного подняло настроение. Готовой еды не было. С тех пор, как я узнала, что скоро вернусь домой, домашние хлопоты меня практически не касались. И в кладовой продуктов осталось совсем немного. Сегодня-завтра и всё, вернется наставник Зарры в пустой, холодный дом, когда я заявлюсь к мамочке и папочке с неясным женихом.

Здорово. Великолепно. Чёрт.

Два яйца, немного молока и теста. Смешать. Добавить вяленое мясо (буду скучать по нему), после кинуть специй и поставить в печь. Выйдет славное подобие земного омлета. Что-то внутри щёлкнуло, когда я потянулась к баночкам с пряными травами.

Так. А какого дьявола они стоят к сушеным афродизиакам?!

Баночки с местными возбудителями находились на той же полке с перцем, солью, пряностями. Было даже как-то странно, что я случайно не кинула их в одно из своих блюд в первые дни своего пребывания.

Один дом, двое мужчин. Один точно девственник, другой — не ясно. Зачем, в таком случае, вообще держать такую бурду?!

Я оглянулась. Наваленные книги позади заставили вспомнить о конверте. Вот же дура! Конверт!

Письма от мастера Зарра неизменно хранил в лаборатории. Даже после пожара он уходил туда, чтобы сложить конверты. Вчера он, кажется, даже сел за ответ. Я бросилась прочь. Смутные сомнения становились всё яснее, и яснее.

Черт. Зарра ведь в первый день говорил — не желательно ходить в ту дверь. И на Марка он смотрел волком не столько из-за бесценных секретов. Я быстро проскользнула в самое холодное помещение и осмотрелась. Перевязанные письма лежали в пустом шкафу, вспоротые конверты тоже были сложены определённым образом.

Я кинулась к письмам. Те не были пустыми листами бумаги. На них было что-то написано, но всё равно с ними было что-то не так. Оглядевшись, я развязала ленту и взяла бумагу в руки. Первое, второе, третье.

Посланий было достаточно, а я практически ничего…

СТОП.

В очередном письме, меж вереницы неизвестных символов, красовалось знакомое мне слово.

«КРИСТИНА»

Никаких сомнений. Это кириллица. Знакомые мне буквы. В том же письме, тем же кривым, как у ребёнка, почерком было выведено:

«ЗАРРА»

В следующем письме имена всплыли опять. Зарра и Кристина. Кристина и Зарра. Одно из писем вовсе состояло лишь из наших имён. Будто это пропись.

Это не мог написать мастер Зарры, да?

В комнате стало ещё холоднее, но я не ушла. В голове мелькнула безумная мысль: эти письма писал не Мастер. Их писал Зарра. Но если это так, то зачем?

Холод каменного пола почти до боли обжог стопы. Я обернулась в сторону свёрнутого ковра. Одного-единственного ковра, который наверняка, в лучшие годы, лежал в другом месте.

Не помню, объяснял ли Зарра почему этот ковёр снесли.

Я подошла к углу, взялась за край и потянула грубое плетение в сторону. Сюрприза не вышло. Синее, изуродованное стариковское лицо явило себя на третьем четвёртом обороте.

— Кристина, ты могла бы спросить меня об этом напрямую.

Черт.