Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

Глава 15

— Слушай, а зачем ты всё это спрашиваешь?

— Да так, хочу немного подработать.

— Подработать? Зачем тебе… подрабатывать?

Рука Зарры дернулась, некрасиво перечеркнув большой нарисованный круг. Всё же стоило сначала аккуратно отбить вопрос и дождаться конца лекции о местной валюте, а потом прямо говорить о работе. Я неуверенно пожала плечами, хотя в голове уже давно знала ответ.

Работа нужна была мне хоть для какого-то чувства защищенности и стабильности. Ровно для этого мне нужно было и понимание того, как работает местная валюта. Я продолжала смотреть на простенькую схему. Дублоны, щедро подаренные королём, оказались очень малой кровью. Блестящие монетки с рисунком дуба (а я думала, что во всем виноваты пиратские мотивы) были тем видом валюты, которая спокойно и свободно шагала по всему континенту. В любом уголке материка можно было показать дублон, чтобы точно знать — ты не останешься без куска хлеба.

Однако данная универсальность оказалась единственным достоинством. Не важно, какой кусочек мира может попасться — ценность дублона по отношению к другой, местной валюте всё равно будет меньше. Здесь, в столице, намного. Менять то, что у меня есть на здешние деньги — почти экономическое самоубийство.

Зарра в качестве учителя напомнил мне мою преподавательницу по бухгалтерскому учету. Она была милейшей дамой, которая, тем не менее, половину пары распылялась на ненужные истории про хромых собачек и болезни далёкой родственницы по материнской линии, четверть оставшегося времени тратила на обсуждение рецептов из интернета и лишь потом, оставшиеся минуты, тратила на объяснение темы на доске. Зарра о животных не говорил, о своей семье молчал и не стремился раскрывать тайны своих зеленых лепешек, но он много и дотошно рассказывал об истории и около исторических событиях этого мира.

Дублон, например, был таковым из-за изображения какого-то очень важного дуба, который по местным поверьям прорастал прямо сквозь местное земное ядро. Древо это было не осязаемым, но с точки зрения жителей вполне реальным. Именно оно давало людям чудесные магические способности. Это мне что-то смутно напоминало из истории моего края. Очередное доказательство авторской несостоятельности.

Для Зарры был важен и исторический аспект. С десяток незнакомых мне имен прогремело за последние минут сорок и я, честно говоря, не могла назвать даже двух. Подвиги названных людей и их влияние на местные фондовые рынки в голове висели тоже урывками.

И вот, когда невольный учитель прошел сквозь ненужную часть и подобрался к самой сути, я всё испортила, не вовремя ляпнув правду. Может, стоило выждать пару минуток, прежде чем идти в ва-банк?

— Хочу денег.

Зарра нервно усмехнулся. Накрашенные золотым губы дрогнули в нервной улыбке.

— Иногда меня пугает твоя жадность.

Я сглотнула. И злиться на это или смеяться?

Я вяло хихикнула, но все равно замечание ударило неприятно глубоко. Странно стыдиться чего-то совершенствования нормального, но Зарра всё равно заставил меня почувствовать себя не в своей тарелке. Мне стало стыдно из — за одного желания определенности.

— Если бы дело было только в деньгах.

— А в чём ещё? — Кресло заскрипело. Зарра подвинулся, сцепил руки в замок и очень серьезно посмотрел на меня. Золотые браслеты на руках тихо зазвенели. — Чего тебе не хватает?

Много чего. Я думала, что работа в колл-центре убьёт жажду по обществу на ближайшие пару десятилетий. Оказалось, что нет. Мне нужны люди. Нужны друзья. Нужны знакомые

"Не нужен кто-то кроме тебя "

Жаль, что прямо такое сказать — это грубость и неуважение. Я нервно закашлялась.

— Мне не хватает общения. Я хочу быть занятой. Хочу быть нужной. Стены уже давят на меня.

С минуту Зарра смотрел, не моргая и не делая резких движений. Я невольно заерзала на месте, как школьница на очень сложном замене. Внутри бурлила всё та же неясная, противоречивая духу вина и злость. Злилась я и на себя за мягкотелость, и на Зарру за неспособность понять очевидное.

— Но ты ведь при деле. Дом чистый, еда на столе. — Зарра озадаченно склонил голову в бок и перечеркнул палочкой круг. — И мы много общаемся.

В его тоне прямо сквозил вопрос: "чего тебе ещё не хватает, собака?". Иррациональное чувство вины усилилось.

— Хочу работать. — Я до боли сжала верх старомодной юбки. — Пусть даже подавальщицей и уборщицей. Плевать. Хочу оплачиваемого труда.

— Ты хочешь денег? — Озадаченность сменилась облегчением. Зарра легко качнул годовой, выбивая звон заколок. — Хорошо, я могу…

— Ты не понимаешь! Не в деньгах дело! — Что-то внутри лопнуло и я не сдержалась. — Я хочу наружу, в мир! Я больше не могу сидеть в четырех стенах как заложница!

Хотя бы потому, что здесь действительно нечем заниматься. Умей я хотя бы читать, текущая ситуация сумела бы стать чем-то вроде подобия отпуска. Но читать я не умела, в закрытые комнаты дома не лезла (смысл их драить, если хозяин это не оценит?), рисование по песку не особо ценила, а от шахматы вызывали желание лезть на стенку.

Да и сам Зарра… Надоел.

С ним я торчала не так тесно, как с семьёй в квартире, но раздражение всё равно копилось где-то в уголке души. Зарры было не просто много.

Он буквально составлял мою жизнь последние несколько дней. Отчаянно хотелось чего-то другого. Свежего глотка, нового опыта.

— Уверен, ты не представляешь во что хочешь ввязаться.

И этот мягкий, успокаивающий тон тоже бесил.

— Знаю. Я уже работала в общепите. — И перед тем как его глаза загорелись в любопытстве, я поспешила пояснить:

— Это наш аналог таверн.

Зарра тут же поник. Кажется, слишком частые и очевидные сходства наших миров рушили его фантазии о совершенно новых измерениях.

— Я знаю какого быть подавальщицей и уборщицей. Сам посмотри. — Я провела пяткой по ковру, свободном от частых черных волосков. Потом показала в сторону окна. Не кристально чистого, но хотя бы без следов разводов. — Знаю, тут я мало на что гожусь. Но самые азы выживания ведь знаю.

Его острый подбородок дёрнулся. Круг на песке оказался снова перечерчен. Тем не менее, собственные достижения меня вдохновили и толкнули ещё дальше.

— Ты ведь не можешь меня от всего защищать! Мы оба не знаем насколько я тут и будет здорово, если я…

— Тут опасно. Если ты будешь работать, то мне придётся смотреть за тобой, а это существенно отдалит тебя от дома. Разве ты не понимаешь?

— А тебе не придется за мной следить. — Чёрт. Я как девчонка, которая в первый раз решила пойти на вечеринку и теперь умоляет старшего брата её отпустить. — Я девушка взрослая.

Браслеты снова тихо загремели. Зарра стер исписанный круг, что-то пробормотал под нос и уставился на чистый песок. Я почти слышала как его мысли медленно вращаются в голове, как старые шестерни.

— В случае чего я не смогу тебе помочь.

— Почему ты думаешь, что эта помощь мне вообще понадобится?

— Нервный смешок прорезал горло. — Из нас двоих вроде я самая мнительная.

Теперь нервно засмеялся собеседник. Волосы его затряслись, заколки глухо застучали друг о друга. Несколько кривых полос прорезало песок. Зарра резко стих и уставился на меня.

— Забавно, но я всегда звал это здравомыслием. — Неожиданно он привстал, наклонился над столом и бегло заправил несколько коротких прядей за ухо. Дыхание спёрло, когда его пальцы тронули щёку. — Красивым женщинам на таких работах приходится очень несладко.

На мгновение я даже забыла, что он видит именно меня. Сердце часто забилось, в горле заклокотало. В носу начало колоть от плотного запаха специй. Зарра улыбнулся и, клянусь, в этой улыбке можно было увязнуть как муха в январе. Какое-то время я смотрела ему в глаза, не следя за секундами и минутами. Он всё ещё прижимал пальцы к моей щеке.

— Я не хочу подвергать тебя опасности, понимаешь?

Мысли разорвались и смешались. Лишь сердце бешено билось, оглушая все своим стуком.

Какой же ты красивый, Зарра.

— Но нужно что-то менять.

Мой голос прозвучал слабо и нерешительно. На самом деле я была готова бросить все планы, лишь бы ещё немного чувствовать тепло на щеке и смотреть в жёлтые глаза.

Зарра вздохнул, отодвинулся и разрушил всю магию. Лицо его скривилось в недовольной гримасе.

— Я не могу сидеть здесь вечно. — Я резко отвернулась, не в силе смотреть на собеседника слишком долго. Стук собственного сердца звучал в самых барабанных перепонках. — Нужно двигаться. Что-то делать.

Зарра глубоко вздохнул и начал чертить на доске новые круги. Тихо, но часто сопя, он вывел картинку и ткнул острой палочкой в один из кругов.

— Твоя неграмотность закрывает почти все двери. — Он перечеркнул несколько кругов. — Даже чтобы стать подавальщицей нужно уметь читать и писать. Хотя бы по слогам. Ты не сможешь написать даже имя где нужно. И если люди увидят как ты пользуешься языком своего мира, будут вопросы. И ты ведь помнишь о приказе за тобой следить? Не нужно лишний раз наводить на подозрения.

Мы замолчали. Лишь тиканье часов, да гул ветра на улице нарушали тишину. Зарра снова заводил палочкой по песку, на этот раз выводя беспорядочные узоры. Сначала я подумала, что он что-то пишет на своем языке, но очень быстро стало понятно — это не имеет смысла. Системность отсутствовала, эстетики не было, да и вообще, какой-то неясный клубок очень быстро заполнил раму доски от угла до угла.

Что теперь делать? Уйти в комнату и хлопнуть дверью, как обиженный жизнью подросток? Тупая, горячая злость сосала под ложечкой. Где-то в глубине души я знала, что получу отказ, но всё равно это не отменяло факта обиды.

— В моём мире мужчина был бы рад, если бы женщина слезла с его шеи. — Сказала я как бы между прочим.

Зарра не ответил, хотя я надеялась, что он спросит — почему? Какие причины? С чем это связано?

Иногда он так отчаянно пытался докопаться до сути моего мира, но сейчас наживка не подействовала. В ответ на его раздражение я разозлилась. Вообще-то это мне полагалось злиться, дуться и выводить всякую дичь на песке. Как бы сильно я не старалась не ссориться, всё новые и новые причины для скандала появлялись с каждым днём.

— Хочешь, я буду платить? — Наконец спросил Зарра, приподняв глаза. — Если ты всё ещё веришь, что я могу тебя выгнать, то давай поступим так. Ты продолжаешь делать то, что делаешь, а я буду платить. Не переживай. Я не буду обманывать тебя. Мы вместе установим ценник, и ты сможешь делать накопления, чтобы в случае чего…

— Да не нужны мне деньги!

Внутри сорвало пружину. Я вскочила с места и стол задрожал. Черт. Ударилась коленями.

Все груди пульсировало. Сердце опять бешено забилось, но не от смущения. Внутри бушевало отчаяние. Я чувствовала себя идиоткой, которая и говорила, и думала на чужом для меня языке. Иначе почему он меня не понимал? Почему не сдавался так просто?

— Я так не могу. Мне нужно что-то еще! — Это уже был крик души. Нельзя было сказать всего, но что-то близкое к истине просилось наружу. — Мне нужно какое-то занятие или разнообразие. Мне нужна работа. Когда ты уходишь — я остаюсь одна. И я думаю. Думаю, что будет, если я не вернусь. Думаю о том, как сейчас живёт моя семья. Я не знаю что с моим телом там. Я не уверена, что оно всё ещё живёт.

Зарра смотрел без сочувствия, но с интересом. Это взбесило ещё сильнее.

— Эти мысли сводят с ума!

— Так найди себе занятие. — Длинные пальцы сложились в замок. Браслеты негромко зазвенели. — Ты можешь попытаться рисовать, или вязать, или ваять, или…

Злость перегорела, прямо как свеча или лампочка. Я снова плюхнулась в любимое кресло. Движение вышло настолько резким, что комната даже поплыла перед глазами. Смех затряс грудь.

— Я не могу от этого убежать так. Мне нужна работа. — Пальцы мои схватились за воздух. — Мне нужно что-то, что выбьет силы. Что-то, что вымотает меня так сильно, что я не смогу вспомнить даже своё имя.

В этот момент душа заныла по колл-центру. Я отчетливо вспомнила то удивительное опустошающее чувство, когда ты переступаешь порог дома, и у тебя не хватает сил даже на то, чтобы просто принять ванну. В такие моменты ты не чувствуешь себя человеком. Ты лишь кусок мяса, который ставит будильник на час раньше, чтобы ополоскнуться и обойти семейную очередь, а потом порочный круг повторяется. Из раза в раз.

В родном мире, где развлечений и выбора для досуга было много, подобный труд изматывал. Но здесь я нуждалась в забвении как никогда. Собственные подозрения пугали, невнятные мысли сбивали с колеи, и просто хотелось начать хоть с чего-нибудь.

— Я не хочу быть нахлебницей и…

— Хватит. Ты не нахлебница. — Он резко взял мои ладони в свои. — Кристина, подними глаза.

Из принципа не хотелось этого делать.

— Кристина.

Голова поднялась. Я снова столкнулась с золотом глаз.

— Запомни одну вещь: ты никогда не будешь для меня обузой. Здесь ты мой компаньон и друг. И… И если тебе уж так хочется найти работу, то я помогу. Просто дай мне немного времени, хорошо?