Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

Глава 10

— Знаю, это может тебя задеть, но…

Я повторила ответ.

— Да. Я согласна.

На ужин Зарра приготовил лепешки. Между двух овощных пластин скрывалось сочное, хорошо поджаренное мясо. Специй в нем было много, но недостаточно, чтобы разрыдаться от остроты как в первый раз. Я укусила получившуюся лепёшку и мысленно взмолилась, чтобы все наконец закончилось. Страшно хотелось спать.

Зарра закашлялся. Многочисленные украшения в его волосах зазвенели. Глаза тут же отяжелели и сонливость, ещё до этого очень сильная, оказалась совсем непобедимой. Собственный организм начал шептать: "или ты уйдешь сейчас, или ты уснёшь прямо здесь". Светлячки забились в прозрачных пузырях, из-за чего тени заплясали в комнате. Золото в волосах Зарры начало мерцать, но вот лицо моего собеседника оказалось удивительно неподвижным. Лишь спустя какое-то время левый уголок губ поднялся вверх.

— Ты не злишься? — Зарра закашлялся, а после испытывающе посмотрел прямо на меня. Я прикрыла глаза. Сытость подкрепила усталость. До кровати не дойти. — Позволь объяснить: я хочу пойти с тобой. Отправиться в твой мир. Это будет платой. Мне не нужны дублоны, овцы или ткани. Я хочу пойти с тобой. Понимаешь?

Одна из пешек заскользила в мою сторону и скрежет дерева о дерево отозвался внутри меня какой-то приятной судорогой. Я удобнее устроилась в кресле и зевнула. Комната с коврами давно расплылась перед глазами, поэтому мрак, спрятанный под веками, стал лучшим спутником.

— Понимаю. И я согласна. — Мозг постепенно начал отрубаться. — Я согласна на всё, если ты и твой учитель сможете вернуть меня домой.

Зарра выдохнул, а после тихо засмеялся. На ощупь я взяла остаток лепешки, свернула её, а после засунула в рот, окончательно завершая ужин. К сытости прибавилась тяжесть.

Переела.

Собственные аппетиты, размеры порции Зарры и полное нежелание контролировать вес могли превратить новое, лёгкое тело в фигуру обычной среднестатистической девушки. Я ничего против этого не имела. На тонкие, больше похожие на веточки руки сил не было смотреть.

— А ты не боишься за свой мир? — Тут же спросил Зарра. Тон его голоса звучал озадаченно. — Не думаешь, что я могу принести туда проблемы?

Спать. Как же хотелось спать.

Казалось, что каждая клеточка тела размякла и расслабилась. Давно мне не приходилось чувствовать настолько сильное утомление. Месяца четыре уж точно. Против всех законов логики мозг выдал воспоминания о первых неделях в колл-центре. Тогда я отрубалась, лишь приходив домой, даже не чувствуя, как мозг вытекает из носа.

Усталость этого дня оказалась приятнее. Я работала руками и ногами, а не отращивала новые извилины, слушая абсурдные жалобы и грубые обращения, которые вполне тянули на оскорбления.

— Там нет магии, есть прививки и ты разочаруешься, едва попадёшь туда. Тебе там не понравится. Однако, если ты хочешь посетить мой мир, то почему бы и нет? Это будет равноценный обмен.

И тебе стоило сказать об этом раньше. Ты бы избавил меня от целой тонны личных переживаний. Конечно, сказать это вслух значило лишь усугубить и без того подвешенные отношения. Зарра шумно задышал носом, а я продолжила.

— Самое худшее, что ты сможешь сделать — принести неизвестную болячку в мой мир.

— Но я здоров!

Ответ вышел неожиданно резким и быстрым. Будто бы я обвинила Зарру во вшах при толпе маленьких вредных младшеклассников.

— Я знаю. Просто говорю, что максимум вреда — это неизвестная болезнь отсюда.

Наверное, если хорошо подумать, можно накопать ещё большее зло от такого перемещения, но копать я не хотела. Я хотела спать в своей квартире, где нормальный туалет и хорошая плита. Где продукты лежат в холодильнике, а для прослушивания музыки не обязательно владеть музыкальными инструментами или бардами.

— Даже если идея с болезнью верная, то что дальше? Что будет, если твои люди не найдут лекарства и погибнут из-за меня? Что будет, если погибнешь ты?

Моя благодарность Зарре была безмерна, но теперь вопросы раздражали. Я ведь согласилась на его условия! Что ещё нужно для счастья? Или ему не хватало драматичности, переворота стола и пронзительного: "урод, ты что, меня использовать решил?!".

— Кристина, пожалуйста, ответь.

— Я хотя бы умру на родине.

Глаза закрылись окончательно, а тело расслабилось. Дух просто выбило прочь. Зарра, кажется, спрашивал что-то ещё, но я была слишком далеко.

Вечер оставил неприятный осадок.

Проснулась я там же, где и засыпала, а именно в большом кресле. Сверху удобно лежало тканное одеяло, а на прикроватном столике стояла чашка с уже остывшим слабым кофе. В остальном же признаков присутствия Зарры больше не наблюдалось.

Логика подсказала, что он, наверное, уже сидит в «тайной» комнате, поглощённый своими делами. Что ж, я не собиралась ему мешать. Тело ныло, помня об ужасах начатой уборки, но хоть какое-то занятие было куда лучше бесцельного просмотра потолка. Всё пошло как по накатанной: утренняя рутина, переодевание в новую (пусть и непривычную по крою) одежду и набор воды в огромные вёдра. Думать о том, что поджидало меня внизу, я даже не стала. Приоритетом стал второй этаж. На первом хотя бы ванная комната стояла рядом.

После вчерашнего большая часть пыли и грязи исчезла. Даже воздух стал чище. Пусть Зарра наверняка не видел плоды моих трудов, я всё равно была счастлива и горда за себя. Я не просто нахлебница. Я могу приносить пользу.

И пусть началом этой пользы были достаточно примитивные действия, но факт оставался фактом. Нужно просто хорошо себя показать, чтобы не очнуться на улице, в полном одиночестве, зато с новыми шмотками. Собственные мысли воодушевили. К обеду, когда солнце поднялось достаточно высоко, я спустилась с вёдрами, полными мутной грязной воды и решила, что на одной драйке камня ограничиваться не стоит.

Огонь в крытой печи весело затрещал, точно прочитав мои мысли. Хорошенько вымыв руки, я юркнула в кладовую. Зарра сказал, что это место было единственное, куда не добиралось местное отопление. Возник вопрос — этот дом стоял на местном аналоге индийского кладбища, где страшный холод держался даже в те дни, когда температура перепрыгивала за сорок?

В качестве блюда дня был выбран сытный бутерброд собственного авторства. Две хлебные краюшки толстыми стенками были избавлены от мякиша, смазаны маслом и заполнены смесью вяленого мяса, овощного салата и сырым яйцом. Я отодвинула один из кирпичей. Вырвавшийся огненный поток не сжег брови, что уже стало хорошим посланием. Оставив хлеб в тарелке с толстым дном, я быстро сунула тарелку в не самый удобный аналог духовки и вернула кирпич на место. Оставалось только ждать.

Грязная вода оказалась слита, ведра прополощены и наполнены опять. Я даже успела вернуться наверх и поставить их в коридоре, чтобы вода нагревалась. Руки продолжали болеть. Кое-где кожа покраснела и покрылась трещинами. Спина мерзко ныла.

Но я всё равно была довольна.

Настроение поднялось сильнее, когда вынутые мною бутерброды получились нормальными. Кое-где пламя сильно лизнула хлебные бока, но не превратило их в угольную корочку, а просто внесла на один тёмный оттенок больше. Даже яйцо схватилось так как надо.

Одна из булок плюхнулась на тарелку, источая приятный аромат.

— Эй, Зарра, давай обедать!

Тишина.

Подпаленная булка легла на другую тарелку. Там же оказался пузырёк со специями. Гремя больными костями, я поспешила выйти в коридор и постучать прямо в закрытую дверь.

— Эй, Зарра, время обедать!

Замок тут же лязгнул. Голова Зарры вылезла, прямо как гриб после дождя. Тёмные волосы были завязаны в две забавные гульки, а под глазами красовались красные облачка теней.

Снова разрядился как на подиум.

— М? О, Кристина, доброе утро.

Будто он успел забыть о моём существовании, а сейчас вспомнил, столкнувшись лицом к лицу.

— Уже полдень. — Я протянула тарелку с булкой. — На, это на обед.

Зарра пару раз принюхался, выхватил тарелку из моих рук и скрылся внутри запретной комнаты. Через пару секунд он появился снова. Булка оказалась раздербанена, её начинка покрывала всю тарелку.

— Не отравлено.

— Ну, да?

С минуту мы смотрели друг на друга. Я не знала как реагировать, Зарра тоже выглядел растерянным. Немое переглядывание длилось долго. Или мне так показалось. Зарра повёл плечом, а после невесело усмехнулся.

— После вчерашнего ты действительно не попыталась меня отравить?

— А что вчера было? — Мы оба помнили, но играть дурочку было как-то спокойнее.

Тактика оказалась разгадана быстро. Невеселая усмешка превратилась в виноватое выражение.

— Я бы на твоём месте не был столь щедр и…

— Всё ещё не понимаю о чём ты.

Выражение лица сменилось так быстро, что я и не поняла, испытал ли Зарра облегчение. Мой спаситель молча кивнул, отдал тарелку назад мне и вышел из лаборатории, не закрыв дверь на ключ.

— Значит, идём обедать? — Спросил он так, будто бы действительно ничего не произошло.

Я кивнула.

— Тогда я заварю кофе.

Как-то так прошла целая неделя. Ничего примечательно не случилось. Наоборот, мне показалось, что я почти вернулась домой и застряла в новом Дне сурка, просто в измененных декорациях и с другими людьми. Я просыпалась, ела, шла убираться, вечером и иногда утром мы с Заррой играли в ходики. Нелюбовь к шахматам укоренилась, но других развлечений у Зарры просто не существовало. Сама того особо не желая, я потихоньку начала усваивать правила и запоминать какая фигура как ходит. Это, правда, никак не повлияло на статистику побед, но Зарра казался довольным тем, что я вообще что-то усвоила.

О Мадлен, конце света и новеллах мы не говорили, а о шпильках забыли вовсе. Во всяком случае, я. Мысли самого Зарры на этот счёт оказались настоящей загадкой. После объявления "цены" Зарра стал даже более идеальным, чем раньше. Единственным моментом не совсем понятной для меня слабины стал очередной поход на рынок, когда я всё-таки решила купить себе вилку с ложкой.

Всего на мгновение лицо моего спасителя скривилось, ноздри расширились, а на лбу выставила испарина. Мне показалось, что ещё немного и руки, до самого локтя покрытие браслетом, сомкнуться на шее. Естественно, моей.

— У нас действительно не принято есть этим. — Сдержанно и раздраженно пояснил Зарра. — Как можно вкушать пищу через посредников?!

— Мне и для готовки нужно. — Тут же последовал ответ. Я уперла руки в бока. — У вас на кухне только ножи, а ими тесто не размешать.

Плюс я не могла есть только руками. Это было слишком дико. Да и я вознамерилась забрать кулинарию себе. Чем меньше Зарра возился у печи, тем быстрее я могла попасть домой. Не говоря о том, что сосед мой готовил вкусно, но желудок требовал хоть чего-то привычного. Борщ или суп, уху или плов.

От обилия специй, непривычки или чего-то, что было завязано на Кристе, живот болел. Кроме того, я сама изрядно устала от подобия супов-пюре на первое. Хотелось простого человеческого бульона, желательно — с мясом не сильно перченным. В конце концов, я хотела выловить ложкой кусочек картошки и поднести его ко рту, а не ловить губами целую лавину из порезанных овощей!

Зарра отрицательно покачал головой. Его губы задрожали, а я почувствовала лёгкое, ни на что не похожее раздражение. Звон заколок усилил растущее чувство тревожности.

— Ты не понимаешь. У нас действительно не принято так есть. Это неуважение.

К его миру, нему лично или всё вместе? Через несколько секунд раздражённое выражение лица слезло, и Зарра улыбнулся. Ласково и мягко. Эта улыбка отбила всякое желание копаться в корнях странных традиций.

— Прости, пожалуйста. Сказывается разница культур.

«Но никогда не поздно попробовать что-то новое!» — Хотелось сказать мне, однако мой спутник поставил все точки. Вышло неприятно, немного обидно, но красноречиво. На следующий день после инцидента Зарра утром обнаружил меня за столом с ножом и двумя небольшими палочками. Древесная стружка укрыла собой рваный кусок тряпья (бумага и газеты в этом мире оказались удивительно дорогим удовольствием), а запах свежего дерева тонкой, едва ощутимой нотой влился в пряный кухонный запах.

— Это что?

— Палочки для еды. — Буркнула я. — Ты не говорил, что ими нельзя пользоваться.

На мгновение Зарра завис, а я продолжала водить лезвием ножа вдоль ветвей, сдирая совсем юную кору. Вообще-то эти веточки могли стать черенками местных вишен, но я всё-таки не хотела есть руками. Да и вишнёвое дерево не было ядовитым, когда насчёт прочей фауны узнавать у торговцев было просто рискованно. Три медные монеты, плюс небольшой металлический кругляшок стали платой за более-менее цивилизованный обед.

— Это шутка такая?

— Нет. У нас такими едят суши и восточные супы. — Осталось надеяться, что первичной обработки древесины хватит для того, чтобы можно было нормально есть. — Ты сам сказал, что ложки и вилки под табу, а есть спицами для вязания… Так себе.

Палочки в моих пальцах были уродливыми, кривыми и влажными. Хотелось верить, что со временем все эти недостатки уйдут прочь. Потом я смогу чуть более аккуратно округлить концы, сбрить большую часть неровностей, а солнце выжжет излишки древесного сока.

Хоть что-то выйдет сделать для собственного комфорта.

Смотреть на Зарру я не стала из принципа. Пришлось напрячь всё чувства, чтобы понять: зол он или нет. Вроде бы нет. Мысленно в голове уже готовился план на тот случай, если песня про неуважение зазвучит опять. Всё оказалось удивительно просто: я выброшу палочки при Зарре, а после схожу на рынок, тайком куплю проклятые вилки и ложки, после чего буду тайно ими пользоваться, избегая совместных приёмов пищи.

«А почему ты не поступила так раньше, идиотка?»

Нож в руке дернулся, и свежая древесная шкурка перелетела расстеленную тряпку. Я удивлённо моргнула.

Чёрт, а ведь правда…

— Как палочками можно есть? — Зарра тут же сел напротив и с интересом посмотрел на бывшие черенки. — То есть, как? Они ведь без зубцов или впадины! Ты хочешь ими протыкать еду? Но это ведь неудобно и не практично.

Из-за кривизны получившихся палочек не удалось показать весь процесс достойно, но общий механизм Зарра уловил. Уловил и тут же попытался воспроизвести. Глаза его жадно засверкали. В итоге утро растворилось в целом ворохе попыток освоить древнее мастерство еды палочками.

— Может, вечером потренируешься? Я приготовлю рис.

Он пожал плечами, всё ещё пытаясь совладать с палочками, когда в дверь постучали.

Сердце учащенно забилось. Ведомая привычке, я поспешила на стук. Внутри всё загорелось от любопытства или предвкушения. Эту неделю к нам никто не приходил. Я не видела друзей, коллег или приятелей Зарры. Складывалось чувство, что этих людей просто не существовало в его жизни. Если бы не письма от его наставника… Неужели он вернулся? Ещё одна составляющая моего билета до дома.

— Кристина, не спеши!

Я уже представила как упаду в ноги к этому мужчине, расскажу о всех своих трудах и торжественно отдам своё место в бесконечных шахматных партиях. Я почти расписала целую речь, больше похожую на резюме для приёма на работу.

Дверь открылась так резко, что едва не зацепила людей на крыльце. Две фигуры в непроглядно темных плащах подпрыгнули на месте. Там, где по идее должен был стоять умудрённый жизнью старец, топтались две малолетки.

Сердце тревожно забилось.

Тук-тук-тук.

— Мне так жаль!

Фигура с меня ростом бросилась вперёд и обняла так сильно, что заболели кости. Ветер стащил капюшон, оголяя крупные иссиня-черные кудри. Я не видела лица, но точно знала кто именно обнимал меня за плечи. Знал и Зарра, запоздало выросший у меня за спиной.

— А мы вас не ждали, леди Мадлен.