"Маяк только один" – 3. "Таможня дает добро"

VIII

— … В десять часов вечера показался маячный огонь; мы подходили к Гель-Гью. По мере того как усиливалась яркость огня маяка, верхняя черта длинного мыса, отделяющего гавань от океана, становилась явственно видной, так как за ней плавал золотистый туман. Явление это свойственное лишь большим городам, показалось мне чрезмерным для небольшого Гель-Гью… - по памяти, слегка нараспев прочёл Казаков. — А тут — смотри-ка, ничего похожего!

Я хмыкнул.

— До сих пор ждёшь точного совпадения здешних реалий от того, что описывал Грин? Пора бы уже привыкнуть, что сходство сугубо фрагментарное, да и его порой и близко нет. Вод и с Гель-Гью так: если почитать «Бегущую по волнам» — рисуешь себе эдакий итальянский городишко, тысяч на пятьдесят народу, вроде какого-нибудь Капри. А на самом деле — приморская крепость, укреплённый порт, береговые батареи не хуже Александровского равелина в Севастополе или мальтийских бастионов!

— Когда-то здесь базировалась объединённая эскадра Зурбагана, Гель-Гью и Покета. — сообщил Врунгель. Он вместе со всей нашей тёплой компанией прохлаждался на полубаке, свалив управление судном на своего первого помощника. — А в Дагоне был их передовой пост и угольная станция. Но эскадру давно расформировали, да и крепость теперь скорее достопримечательность да туристов. А их в Гель-Гью хватает — самый, наверное, популярный город после Зурбагана.

«Квадрант» миновал узость при входе в гавань — в отличие от зурбаганской, она представляла из себя замкнутый бассейн, отделённый от моря двумя узкими, почти смыкающимися мысами. На их окончаниях громоздились баши и куртины западного и Восточного фортов, сложенные из желтовато-серых каменных блоков, а за ним в сушу врезались широкие каналы, стиснутые с боков каменными же набережными. Из одного из таких каналов угрюмо пялился на акваторию форштевень большого военного корабля. Я пригляделся — вытянутый таранный шпирон, две трубы, три мачты, несущие полное парусное вооружение, орудийные порты, прикрытые броневыми крышками — до боли знакомый облик…

— Броненосный фрегат «Генерал Брен». — Бонифатьич словно угадал мои мысли. — Между прочим, этот самый Брен во время гражданской войны был оппонентом генерала Фильбанка, об этом даже в «Зурбагнаском стрелке» есть… Что до самого корабля, то это брат-близнец почившего в бозе «Хассавера», разве что, орудия установлены не в казематах, а на батарейной палубе. На момент мятежа «Брен» нёс стационерную службу в одном отдалённом мире. Дзирта нашла его, убедила капитана вернуться и провела их по Фарватеру вслед за своим «Латром».

Я кивнул. В памяти свежа ещё была схватка у зурбаганского маяка — Дзирта и сопровождавший её Роман успели тогда попрощаться с жизнью, и лишь резервная астролябия, предусмотрительно настроенная на Маяк острова Валуэр, позволила нам ускользнуть. Никогда не забуду, как десятидюймовый снаряд поднял столб воды у самого борта «Штральзунда» за миг до ухода на Фарватер — и как я, затаив дыхание смотрел назад и гадал — появится ли их клубящейся туманной пелены бушприт «Латра», или же очередной залп «Генерала Фильбанка» оказался точнее и разнёс таможенный крейсер в щепки?

— Сколько всего кораблей она привела в Гель-Гью? — осведомился Пётр. Он стоял рядом, у лееров под ручку с Верой Павловной.

— Четыре. — отозвался Бонифатьич. «Генерала Брена», клипер '«Филомель» и два вооружённых колёсных парохода, все четыре пришлось везти сюда через остров Валуэр, ориентируясь по вашему Маяку. — Одно судно, таможенный шлюп «Фарфонт» стоит здесь, в Гель-Гью на ремонте — этот, правда без команды и капитана, — да ещё корвет «Адара» должен завтра подойти из Дагона. Если, конечно, по дороге не напорется на каперов из Аламбо.

— Каперы, говорите? — я покачал головой. — Аламбо, значит, целиком на стороне мятежников?

— Не то, чтобы целиком. Кое-кто из числа близких к городским властям, действительно их поддерживает и, увы, не только на словах. В особенности это относится к офицерам Береговой охраны Аламбо — там каждый второй, не считая каждого первого, бредит славой Фильбанка и мечтает свести с зурбаганцами счёты за его поражение и смерть. Но большинству на это наплевать — они просто не упускают случая поживиться. Дело-то обычное, такое и у нас, на Земле сколько раз бывало….

Я кивнул. Похоже, старик не терял времени даром, и теперь разбирается в местной политике лучше всех нас, вместе взятых.

— Так что в Гель-Гью соберётся треть зурбаганской Маячной Эскадры. — продолжал Врунгель. — И два вымпела из десяти, приписанных к Таможенной службе. Это не считая «Латра», разумется.

Казаков поморщился.

— Негусто… А что остальные, неужели перекинулись?

— Не все, конечно. Капитан канонерки «Лим» нарочно сжёг опорный подшипник гребного вала, чтобы не примыкать к мятежу. Таможенный шлюп '«Кассет» с той же целью выкинулся на берег, за что капитан сейчас сидит в карцере а «Фильбанке». А командир корвета «Гарнаш» поступил ещё проще: напился в хлам, затеял драку в «Белом Дельфине» и получил табуретом по затылку. Теперь валяется в постели и горя не знает — не считая, конечно, сотрясения и сломанной челюсти.

— Это всё, Михаил Христофыч, тебе Тиррей сообщил? — спросил я. — И кок ты с ним ухитряешься сноситься, коли «Квадранту» и «Клеверу» в Зурбаган теперь хода нет?

— Им-то может и нет… — Врунгель изобразил на морщинистой физиономии ухмылку. — А вот пацаны-фитильщики — кто их остановит? Добираются в Дагон, кто на рыбацких шхунах, кто вообще посуху, и передают сведения надёжному человеку. Ну а я уже и забираю, читаю, изучаю…

— Ну-ну, изучай… — я согласно кивнул. — Сведения — дело хорошее и вскорости очень нам понадобятся. А Тиррею передай, чтобы поберёгся и ребят своих поберёг. Если мятежники узнают, что они работают на нас, дело может обернуться скверно. Гражданская война — штука безжалостная, здесь, кажется, именно она и начинается…

— Скажите, Серж, почему вы не взяли с собой Тави? — спросила Вера Павловна. Казаков, не ожидавший это вопроса дёрнулся, и я заметил, как она предостерегающе сжала его локоть. И поаплодировал, мысленно, разумеется. Нет, точно — эта женщина настоящее сокровище: и умна, и тактична, а уж как вела себя тогда, на «Штральзунде», когда понадобилось занять место заряжающего…. Положительно, Петру повезло, если только у него хватит ума не упустить свою удачу — раньше такое с ним случалось, и не раз. Впрочем, за три с лишним десятка лет, прошедших с тех пор, он, надо надеяться поумнел… или, хотя бы научился разбираться в женщинах…

— Тави никак не может отойти от того, что случилось в Зурбагане. — ответил я со всей возможной любезностью. — Зейчас она в Лиссе — там у неё свой дом, пусть отдохнёт, отвлечётся, придёт в себя. Вот закончим дела здесь — надо будет её навестить…

Вера Павловна кивнула. Пётр воспользовался паузой и принялся торопливо объяснять, чем настоящий Гель-Гью отличается от описанного Грином, и как обидно, что нам не удалось оказаться в городе во время карнавала по случаю годовщины основания города — если верить тому же Грину, это нечто феерическое! Вера Павловна слушала, кивала; на губах её играла лёгкая, чуть-чуть ироническая улыбка, и я мысленно пожелал другу удачи.

Коротко квакнула сирена; машинный стук под палубой затих и мгновение спустя возобновился. Под кормой судна вспух высокий бурун — работающий на реверс винт тормозил бег шхуны. Старпом крикнул что-то в матюгальник, ему ответила боцманская дудка и по палубе застучали босые пятки — матросы занимали места у якорной лебёдки.

«Квадрант, проскользнув по мутной воде ещё несколько саженей, замер напротив набережной, тянущейся вдоль восточного, возвышенного берега бухты. Я ещё по прошлому нашему визиту с Тави в Гель-Гью (тогда мы зашли сюда на 'Штральзунде» по пути в Дагон и дальше, в Лисс) помнил, что горожане называют эту набережную «Эспланада». Сейчас здесь было пусто — только несколько рыбаков сидели на каменном парапете со своими удочками, да лениво плелась по своим делам повозка. Дальше, примерно в кабельтове от места стоянки «Квадранта» замер на бочке большой корабль с высокими мачтами, длинным, изящно выгнутым корпусом и острым форштевнем.Матросы с его борта приветственно махали нам своими белыми, с большими красными помпонами, шапками. Клипер «Филомель» — его команда отказалась поддержать зурбаганских мятежников и вслед за Дзиртой и её «Латром» привела свой корабль в Гель-Гью для того, чтобы присоединится к тем, кто остался верен присяге и теперь собирался исполнить свой долг — если нужно, то и под огнём вражеских орудий.

— Приехали, господа! — совершенно не по-морскому заявил Врунгель. — У вас есть полчаса, чтобы привести себя в порядок, после чего съезжаем на берег. Если кто-то вдруг забыл, напомню: мы здесь не просто так, а с официальной миссией — так что всё должно быть комильфо! До дам это, разумеется, не касаемо… — добавил он, улыбнувшись Вере Павловне. — Вы, сударыня, как всегда безупречны, а вот остальным следует одеться поприличнее. И ногти, ногти не забудьте почистить — а то ведь позора не оберёшься!..

К вечеру Эспланада переменилась настолько, что Роман, видевший это средоточие городской жизни в полдень, когда они высаживались на набережную с шлюпки, решительно её не узнавал. Яркий свет газовых фонарей, фланирующие парочки и весёлые компании, среди которых особо выделяются шумные кучки студентов. Среди гуляющих шныряют мальчишки-разносчики, предлагая сельтерскую, папиросы с лотков, засахаренные орехи и прочие сладости; отовсюду звучит музыка уличных оркестров, с заходом солнца как грибы после дождя на мостовой выросли парусиновые зонтики крошечных кофеен.

Он и сам с удовольствием устроился бы за столиком — голова гудела после долгих часов, проведённых в городской ратуше, — но спутники упрямо увлекали его дальше, по Эспланаде, словно боялись куда-то опоздать… куда, зачем? До начала ночного заседания ещё часа полтора, и хотелось провести их, любуясь раскинувшимся над городом звёздным куполом, огоньками на палубах стоящих на рейде судов. Посидеть, выпить кофе в обществе Дзирты и Веры Павловны, послушать, как те обмениваются впечатлениями от посещения Гель-Гью. Лениво огрызнуться на очередное колкое замечание Казакова, выслушать рассуждения мастера Сержа, решиться, наконец, и попробовать сигару, предложенную Врунгелем — местный аналог «гаваны», толстую, скрученную из бледно-зелёных пахучих листов. Как там у братьев Стругацких, которых так любят цитировать его спутники: «…Вздор, что значит, не курите? После такого обеда нельзя не курить…»[1]

Нет, не получится… Бонифатьич увёз женщин на «Квадрант» — экскурсия по городу с посещением многочисленных магазинов, ничем не уступающих зурбаганским, утомила их не на шутку. Что же до Казакова и Лоцмана — то они словно не замечали пёстрого людского круговорота на бульваре и увлечённо предавались воспоминаниям.

— Как думаешь, почему «Фильбанк» не пошёл тогда за нами? — спросил Казаков. Сергей пожал плечами.

— Ну, во-первых, они были слишком далеко. Чтобы войти на Фарватер следом за каким-то судном — или несколькими судами, без разницы, — нужно, чтобы между мателотами было не больше полутора кабельтовых, а от броненосца до идущего концевым «Латра» было тогда мили полторы. Но даже не это главное — сам подумай, они что, ненормальные, чтобы бросаться неизвестно куда, очертя голову? Ладно ещё, будь на месте «Фильбанка» канонерка, или ещё какая-нибудь мелочь вроде вооружённой шхуны или таможенного крейсера! А если в районе прибытия малые глубины — что тогда? Сядут на брюхо, и все дела!

— Вокруг острова Валуэра глубины приличные. — подумав, изрёк Казаков. — Напротив утёса с маяком не меньше сотни морских саженей, это тебе не мелководья у Бесова носа…

— Да, но им-то откуда об этом знать? Или ещё хуже — а вдруг их там ждут? ВЫйдут прямо под нацеленные пушки — и всё, мабута, бабалумба до смерти…

Казаков хмыкнул.

_ Хотел бы я посмотреть, как этот утюг вывалится с Фарватера на Онеге — и сразу брюхом на камни! Вот развлекуха-то для полиции…

Роман представил броненосец, сидящий на мели возле турбазы — снующие вокруг катера, маты через мегафоны, жужжащий в небе вертолёт Росгвардии… Картинка выходила презанятное.

— Не приведи Бог… — Серж торопливо сплюнул через плечо. — Представляешь, что бы там началось?

Казаков согласно опустил голову.

— Да, о перевалочной базе на Бесовом Носу, вообще о визитах на Землю пришлось бы забыть, и надолго.

— Вот и я о чём. Нет уж, теперь, после этого идиотского мятежа надо быть вдвое, вдесятеро осторожнее! Координаты земных Маяков хранятся в Реестре, и неизвестно кто захочет ими воспользоваться!

— А ты не сгущаешь краски? — Маячный мастер пристально посмотрел на собеседника. — Насколько нам известно, мятежники пока не смогли проникнуть в здание Гильдии.

— Вот именно — пока! — Сергей фыркнул, в точности, как раздражённый кот. — Рано или поздно они туда войдут — либо силой, либо подкупят кого-нибудь из служителей, — и тогда не только Маяк, но и книги Реестров окажутся в руках мятежников. Тут уж можно ожидать любых сюрпризов, и обязательно поганых!..

Роман слушал и мечтал о кофе и булочках — доносящиеся со всех сторон ароматы наполняли рот вязкой слюной. За часы, проведённые в ратуше, на собрании зурбаганских беглецов, он успел изрядно проголодаться — чего, похоже, нельзя сказать о его спутниках, переключившихся с воспоминаний на другие, злободневные темы.

— Наше предложение заключается в установлении новой сети Фарватеров — с новым Главным маяком, на острове Валуэр. — говорил Сергей. — В этом мире все, от Зурбагана и Лисса до поселений на южных островах, живут только и исключительно за счёт торговли и транзита. Либо напрямую, как Лоцманы, моряки, нанимающиеся на корабли или купцы, торгующие через Фарватеры, либо опосредованно — но все они, так или иначе, зависят от того, чтобы Маяк светил, а суда приходили и уходили. А значит — нельзя позволить мятежникам взять всех за горло и признать их власть.

Казаков пожал плечами.

— Меня агитировать незачем, ты этим объясни… — ион ткнул пальцем в сторону башенки городской ратуши, возвышающейся на д крышами прибрежных кварталов. — Я-то и сам всё понимаю.

— Они тоже понимают. Тут затык в зурбаганских законах. Формально — да и по факту тоже, — власть в городе принадлежит Магистрату, но в вопросы, связанные с перемещением по Фарватерам и уж тем более, в дела Гильдии они традиционно не вмешиваются.

— Да, это вотчина Таможенной службы. — согласился Казаков. — в которой вы, мой юный друг, имеете удовольствие состоять.

И он слегка поклонился Роману. Тот пожал плечами.

— Ну, состою, и что с того? Меня без году неделя, как утвердили в должности, я даже в офисе у них был всего дважды. В первый раз, когда мне вручали документы таможенного маршала — не временного, постоянного, в штате ведомства, — а во второй через неделю, когда сдавал отчёт о расследовании по делу Ньюфаундлендского маяка.

Казаков усмехнулся.

— Знаешь, как говорят — на безрыбье сам раком станешь? Почти все чиновники Таможенной службы погибли при пожаре «Морской Звезды». Те, кто уцелел — либо мелкие сошки, курьеры, писаря и прочая шушера, — либо прячутся по домам, ждут, пока ситуация так или иначе определится. После чего — вернутся на работу и будут служить тем, кто окажется у власти. Проку от тех и других никакого, так что на данный момент именно вы, господин Меркадер — единственный и полномочный представитель таможенной службы. И в этом качествеимеете право от имени Зурбагана принимать решения, касающиеся и Маяков, и Фарватеров.

Роман, не ожидавший такого поворота, не сразу нашёлся, что ответить. Некоторое время они шли молча., пока не поравнялись с открытой верандой одной из кофеен. Сергей занял место за столиком, его спутники уселись рядом с ним. Казаков завладел меню и принялся его изучать.

— Но я ведь действительно ни в чём этом не разбираюсь! — заговорил он наконец, роман. Таможня — это торговое законодательство, тарифы, запреты, досмотры прибывающих грузов… это же знать всё нужно!

— Разберёшься, не маленький. — ответил Сергей. — Напомни, что ты заканчивал — универ, иняз?

— МГУ, филфак. И там нас ничему подобному не учили!

— Не беда, главное — высшее образование. Голова на плечах, как я успел заметить, имеется, а знания придут, было бы желание.

Роман сощурился.

— А если его нет?

— Есть такое слово — «надо». — назидательно заявил Казаков, оторвавшись от меню. — И потом, что-то подсказывает мне, что занятие это будет ничуть не скучнее твоей журналистике.

— К тому же есть ещё Дзирта. — добавил Сергей. — Она ведь тоже состоит в этом ведомстве, командует целым таможенным крейсером, даже награду имеет. Вот и выходит, что вы двое — единственные законные представители таможенной службы Зурбагана. Выделим тебе в посёлке домик для конторы, сотрудников наберём из поселенцев, желающие найдутся…

— «Латр» припишем к острову Валуэр. — добавил Казаков. — Чтобы всё было по правилам. Таможенная фотилия Мира Трёх Дун — это звучит гордо!

Роман покачал головой.

— То есть, нам придётся восстанавливать нарушенные схемы перевозок по Фарватерам? Для двух человек, не имеющих опыта в этой области — не многовато ди, как полагаете? Завалим мы вам всё дело, и сами же окажемся виноватыми!

— Как говорили умные люди — у любого провала есть имя и фамилия. — ухмыльнулся Сергей. — Будете, не сомневайтесь. Впрочем, уверен, до этого не дойдёт. Ты и Дзирта вдвоём составите отличную команду, тем более,- на этот раз ухмылка вышла несколько скабрезной, — вы, как мне показалось, уже нашли найти общий язык, на личном, так сказать, фронте. Ну а я, если что, помогу, как полноправный член Лоцманской Гильдии.

— И я тоже, как смотритель нового Главного Маяка. — Казаков бросил книжечку на скатерть и откинулся на спинку стула, вальяжно скрестив руки на груди. — Ну что, таможня, согласен? Решайся уже, сколько можно тянуть?

Роман не торопился отвечать. Очень хотелось выругаться, по возможности — матерно и многоэтажно

— Вижу, вы уже всё за меня решили?

— Правильно видишь. — не стал спорить Сергей. — Так что, согласен, таможня?

— Ладно, будь по-вашему! — Роману очень захотелось стукнуть по столу кулаком, но он сдержался. — Но учтите — никакой контрабанды, никаких «пропусти по старой дружбе…» и прочих схематозов! Всё только по закону, или ищите другого!

— Уболтал, чёрт языкастый! — хмыкнул Казаков. — Ни коньяка не будет, ни чулок, ни, так и быть, презервативов.

— Каких ещё презервативов? — Роман удивлённо поднял брови.

— Вот, оно, поколение ГУГЛ! — новая усмешка, откровенно ироническая. — Эдуард Багрицкий, «Контрабандисты», Берковский ещё исполнял, правда, без этого куплета:

— … Чтоб звезды обрызгали

Груду наживы:

Коньяк, чулки

И презервативы… — пропел он. — Верно, господин Лоцман?

— Есть такое дело… — отозвался Сергей. — Только в следующий раз просто читай, а то фальшивишь ты — аж скулы сводит. А сейчас — давайте всё же поужинаем, а? Кишки ведь сводит от голода, а нам ещё всю ночь языками чесать за политику, будь она неладна…

И через весь стол подтянул к себе книжку меню.

[1] А. И. Б. Стругацкие, «Хищные вещи века».