"Маяк только один" – 3. "Таможня дает добро"

II

С некоторых пор я стал замечать, что переходы по Фарватерам, которые мы совершали мимо Зурбагана, через Мир Трёх Лун, стали очень уж лёгкими. О возможности такого «обходного пути» мы узнали случайно. Я в очередной раз собирался вести судно — кажется, это был «Клевер» под командой бывшего механика, а ныне капитана Фарватеров латыша Валдиса — с Онеги с грузом бензогенераторов и солнечных панелей, предназначенных для поселенцев острова Валуэр. Как обычно, рейс должен был проходить в два этапа — сначала от маяка на Бесовом Носу в гавань Зурбагана, а потом, не задерживаясь — прямиком в мир Трёх Лун, на свет зеркального маяка, высящегося на утёса острова Валуэр.

Манипуляции с астролябией, которые следовало произвести, настраиваясь на переход, я мог бы произвести и спросонья, и с похмелья и даже в полубессознательном состоянии. Провернул в нужной последовательности бронзовые лимбы, отщёлкал нужное количество делений ползунками, укрепив на кронштейне маленькую трубку-визир, навёл её на Маяк — и тут…

Сам процесс входа на Фарватер достаточно прост и повторяется от раза к разу. После того, как Лоцман выполняет все нужные манипуляции с астролябией, перед его взором на миг возникают контуры портала, глубине которого угадывается контур зурбаганского Маяка — конечная цель путешествия. Остальные, кто бы при этом ни присутствовал, портала не видят; от лоцмана же требуется мысленно дать согласие — «да, нам туда!» — после чего неведомые силы втягивают судно в штормовой тоннель, ведущий в бухту Зурбагана.

Так вот, в тот раз передо мной возникли не один, а сразу два призрачных портала! От неожиданности я впал в ступор; порталы же некоторое время повисели перед моим внутренним взором и расточились. Я едва устоял ногах — колени ослабли, ноги подкосились, и я наверняка приложился бы затылком о нактоуз, не подхвати меня стоявший рядом Валдис. Я, как мог, описал, что, собственно, произошло, а заодно — что успел разглядеть в глубине одного тоннеля знакомый силуэт зурбаганского маяка, а во втором — решётчатую вышку с острова Валуэр.

«Клевер» тем временем шёл прежним курсом, на оконечность Бесова Носа, где мигал огонёк на вершине маячной башни. До каменных луд под берегом оставалось кабельтова три, и я, вместо того, чтобы скомандовать отворачивать и уходить на открытую воду, снова поднял к глазам визир астролябии.

Два портала возникли опять, но на этот раз я уверенно выбрал правый, с маяком острова Валуэр. И спустя четверть часа мы с Валдисом любовались мачтами «Квадранта», стоящего в лагуне на бочке!

Как известно всякому, кто имеет отношение к науке, результаты эксперимента имеют смысл лишь в том случае, когда их удаётся повторить — и не однажды. В течение следующих нескольких суток мы с Врунгелем и Валдисом совершили пять переходов — и каждый раз, когда я настраивал астролябию на свет зурбаганского Маяка, непостижимая магия Фарватеров предлагала дополнительный вариант в виде Маяка остров Валуэр. Когда же я выставлял лимбы в положении, соответствующем Миру Трёх Лун — во втором призрачном портале возникала гавань Зурбагана с башней Главного Маяка.

Вывод таким образом был очевиден: «Источник», скрытый в основании зеркальной башни, породил новый «узел» Фарватеров. Не сказать, что мы не допускали такого развития событий — совсем наоборот, и даже опасались, что побочным его следствием станет отключение прежнего зурбаганского «узла», и тогда все перемещения по Фарватерам станут возможны только и исключительно через Мир Трёх Лун. Но — ничего подобного не произошло. Мы по-прежнему могли попасть в Зурбаган, для этого следовало лишь изменить настройки астролябии. Для перемещений по обходным маршрутам требовались другие настройки; мы воспроизвели их на второй астролябии, той, что раньше принадлежала мастеру Валу и убедились, что всё поняли правильно…

Чем всё это вызвано, почему бронзовый, украшенный замысловатыми символами и разноцветными камушками ящик, который мы с Казаковым замуровали в основании маячной вышки на острове Валуэр ожил, не дожидаясь процедуры активации — об этом оставалось только гадать. А пока — требовалось как можно скорее решать, что со всем этим делать. Неожиданное открытие сулило массу возможностей — и не меньше проблем. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить: руководство Лоцманской Гильдии, как и власти Зурбагана не обрадуются появлению «альтернативных» маршрутов, по которым торговые суда смогут перемещаться в обход Маячного Мира…

С этими сомнениями мы пятеро — Я, Казаков, Врунгель, Валдис и вошедшая недавно в «клуб избранных» Дзирта — жили уже три месяца. Ни спокойствия, ни хорошего настроения это не добавляло, зато шло на пользу делам –и в особенности, перемещениямпо Фарватерам. То ли вновь заработавший Источник укрепил ментальные связи с Фарватерами, то ли повлиял на настройки астролябий, которыми мы пользовались при переходах — а только вместо штормовых шквалов, ураганного ветродуя и выматывающей зыби, в вихревых тоннелях нас раз за разом встречал ровный, дующий в фордевинд, пятибалльный ветер и крупная, но ровная и пологая волна. В такой обстановке забот что у лоцмана, что у капитана было не так много — знай, держи курс точно по оси Фарватера, — а значит, появлялось время для бесед.

Обычно тем, кто оказывался здесь впервые, было не до разговоров. Загнутая гигантской трубой поверхность моря, сливающаяся в вышине со стремительно несущимися жгутами облаков, возникающие в стенах вихревого тоннеля гигантские прорехи, через которые если повезёт, можно разглядеть картины незнакомых миров, ослепительно сияющая вдали звезда Маяка — всего этого достаточно чтобы не только потерять интерес к досужей болтовне, но и начисто утратить ощущение времени. Со временем, однако, это чувство слабело — вот и сейчас Роман, стоящий рядом со мной на мостике, явно был не прочь поговорить.

— Что, интересно? — я продемонстрировал ему астролябию, которую не выпускал из рук с момента выхода на Фарватер.

— Да, очень. Ловко вы с ней… наверное, долго пришлось учиться?

— Да нет, не слишком. Не такая уж сложная штука, просто нужно быть внимательным, когда выставляешь на лимбе координаты точки назначения. Тут ведь как — ошибёшься на одно-единственное деление, или сдвинешь ползунок не в ту сторону — и всё, проход не откроется. И это в лучшем случае.

— А в худшем?

— А в худшем — откроется, но ты из него уже не выйдешь. Размажет вдоль всего Фарватера, или затянет в Мальстрём, а оттуда ещё никто не возвращался.

— Дзирта рассказывала — вы один раз сумели вернуться. — сказал он. Я покачал головой.

— Тогда мы только-только заглянули за вихревую стену и сразу выскочили назад, в тоннель. Зрелище, конечно, грандиозное, апокалиптическое — но любовались мы им издали. Иначе я бы с тобой сейчас не разговаривал.

— Понятно… — сказал он. — То есть, конечно, ничего не понятно… Можно ещё вопрос?

Я кивнул.

— Эта штука… — он показал на астролябию, которую я по-прежнему держал в руках, — она ваша или Дзирты?

— Заметил-таки… — я посмотрел на собеседника с интересом. — Кстати, мы, помнится, договорились на «ты»?

— Да, конечно, извините… извини. А насчёт астролябии — трудно было не заметить. Мне показалось, что ты зашёл в капитанскую каюту только из-за неё. И очень не хотел, чтобы мичман увидел, как ты её забираешь…

— Так и есть. — я кивнул. — Считай это мерой предосторожности, чтобы никому из команды не пришла в голову гениальная мысль увести с её помощью «Латр» обратно в Зурбаган.

— Разве это возможно? — удивился Роман. — Я думал, только Лоцманы…

— Возможно, и даже не слишком сложно, если знать нужные настройки… или воспользоваться уже выставленными. Тут и уметь-то особо ничего не нужно — знай, ворочай штурвалом, не позволяй судну рыскать, удерживай его как можно точнее по оси Фарватера, и все дела! Мне случилось такой трюк, чуть ли не в первый день моего появления в Зурбагане. Тогда Дзирта навешала лапши на уши — что мне грозит опасность от неких злодеев, и надо срочно рвать когти, — вручила астролябию, якобы настроенную на один из земных маяков. Ну я, дурак и повёлся…

— Ну и что? — заинтересованно спросил мой собеседник.

— Что-что… Астролябию она, как выяснилось позже, банально спёрла у одного зурбаганского учёного, а настройки вели не на Землю, а в Мир Трёх Лун. Оттуда меня вытащил мастер Валу — но это, как говорится, другая история…

— То есть Дзирта умеет пользоваться астролябией? — продолжал допытываться Роман.

_ Ну, она же выпускник Морского Лицея, их этому учат. Как, кстати, и мичманец с «Латра», Меннерс — шустрый, между прочем, молодой человек, от такого только и жди проблем. А насчёт астролябии есть одно соображение…

Я замолк и молчал примерно с полминуты. Собеседник терпеливо ждал.

— Понимаешь, владельцы астролябий, неважно, лоцманы или капитаны, не любят расставаться с ними. Эти приборы… они магические, что ли? Между астролябией и человеком устанавливается своего рода ментальная связь, укрепляющаяся с каждым прохождением Фарватера. Со временем она усиливается настолько, что даже краткая разлука с прибором причиняет сильное неудобство, если не сказать, мучения. Недаром мастер Валу, мой наставник, даже на берегу ни на миг не расставался со своей астролябией — носил в сумочке на поясе.

— А Дзирта свою не носила… — подумав, сказал Роман. — Я и видел-то её всего раз, в каюте…

— Она редко ею пользовалась, вот связь не успела упрочиться. Но со временем это наверняка случилось бы — и тогда пришлось бы и ей таскать на боку такую же сумочку…

В голове что-то тренькнуло — не иначе, та самая ментальная струна, что соединяет сознание Лоцмана с Источником. Я прищурился — звезда Маяка, в которую уткнулся бушприт шхуны, стала как минимум, вдвое ярче.

— Извини, товарищ Меркадер, договорим в другой раз. — я передвинул внешний лимб астролябии на два деления и поднял жестяной раструб. — Лоцман — команде! К выходу с Фарватера по местам стоять! На счёт «ноль» — три… два… один…

Законы небесной механики не обманешь, даже если перемещаться между мирами не на фотонном (или каком-то там ещё) звездолёте, а на паруснике по подпространственным тоннелям, в просторечии именуемом «Фарватеры». Каждая планета имеет свой период обращения вокруг центрального светила, свою длительность суток, свой цикл смены дня и ночи. Так что, покинув «мир отбытия» скажем, в полдень, запросто можно угодить в точку назначения во время местной «собачьей вахты», в самый глухой ночной час, когда на небе не то, что местного светила — луны-то нет, а звёзды стыдливо прячутся за тучами.

К своему стыду я не удосужился заранее подсчитать — на сленге Лоцманской Гильдии «сверить» — временные расхождения между Миром Трёх Лун и тем, в который мы отправились по следам «Серой Чайки». Имеющиеся у меня таблицы, по которым производятся подобные расчёты, позволяют быстро определить разбег по времени между любым из миров и Зурбаганом — вот для того, чтобы получить данные для третьего или четвёртого мира в цепочке перемещений, нужны сложные выкладки, на которые у меня банально не нашлось времени. В результате «Квадрант» вынырнул с Фарватера в половине третьего ночи по местному времени — впрочем, тогда мы могли только гадать, что показывают здесь стрелки на часах у обитателей. Из трёх лун на небе наблюдалось полторы — малая, бледно зелёного цвета, висела почти в зените, и ещё одна, самая крупная из трёх, едва высовывала краешек пепельно-серого диска из-за горизонта. Остальное тонуло во тьме так, что мы долго не могли понять, в какой стороне лежит остров — пока не заметили низко над горизонтом пульсирующую точку.

Дальнейшее было делом техники — причём техники давно отлаженной. Сначала мы помигали сигнальным прожектором; в ответ огонёк ярко вспыхнул и принялся отбивать указанный в Реестре код — две точки, тире, точка, латинская «F» или «Фокстрот» по международному коду. И тут же ожило радио: молодой голос назвал текущее время суток (в Мире Трёх Лун они насчитывают двадцать шесть часов тридцать три минуты и семнадцать секунд), затем последовал предписанный правилами «Гильдии» приветственный текст, номер Маяка в реестре и, наконец жизнерадостное: «с возвращением, „Квадрант“, рады вас видеть!»

— А ничего справляется, парнишка… — заметил Казаков. — Он первым заметил точку Маяка и немало обрадовался этому обстоятельства.

— Кто у тебя там? — осведомился я. Вечно путаю казаковских помощников, которых у него ровным счётом трое. Эта должность считается в колонии одной из самых престижных, и к тому же Маячный Мастер создал вокруг неё ореол исключительности, причастности к некоему высшему знанию, понятному лишь избранным.

— Бабенко Никитка. — отозвался он. — Его вахта, если они там не переиграли… Его я поставил за старшего — толковый малый, смело можно надолго оставлять маяк на его попечение…

Я покосился на него с подозрением.

— А ты-то куда собрался? Надоело сидеть на одном месте?

— Да вот, думаю помочь нашему другу разобраться с Ньюфаундлендским маяком…

Я оглянулся — Романа на мостике не было. Когда он ушёл, я не заметил — видимо, спустился в кают-компанию, проведать Дзирту.

— А с чего ты взял, что он собирается с ним э-э-э… разбираться?

Пётр удивлённо вздёрнул брови.

— А чего ему ещё делать?

— Ну, к примеру — отправиться домой, на Землю. Его ведь сюда занесло помимо собственной воли, не забыл? Вот сдаст отчёт в Таможенное управление — и первым же рейсом на Онегу. А может и не сдавать, имеет право…

— Полагаешь, он не захочет остаться?

Я пожал плечами.

— Не интересовался. И тебе не советую, пусть сам решает. А вообще он нам бы пригодился. Тем более — он уже немного в курсе.

— Ты про «окольные тропы»? — спросил Пётр. Я кивнул. «Окольными тропами» мы с некоторых пор называем маршруты, проложенные в обход Зурбагана.

— И про них тоже.

— Зря ты не рассказал ему всего.

— Решит остаться — расскажу, а пока рано.

Пётр хмыкнул.

— Ты начальник, тебе виднее…

Вот ненавижу, когда Пётр начинает строить из себя придурковатого исполнителя! Обычно это означает тщательно припрятанную шпильку, которую он умеет воткнуть в самый неожиданный момент. А потом ещё и провернуть — сладострастно, медленно, так, чтобы собеседник сполна ощутил…

— А не пошёл бы ты, а? Нашёл начальника…

— А кто ты? Командуешь, распоряжаешься, сомнительные комбинации крутишь, деньги тратишь без счёта… начальник и есть!

…вот она, шпилька, показывает острый кончик из рукава! Ну, уж нет, облезешь…

— Деньги — это ты о проданной «Серой Чайке»? Так там другого варианта вообще не просматривалось!

— Очень удобно, да? — Пётр иронически хмыкнул. — А что, если я спрошу, как вы оформили эту, с позволения сказать, коммерческую операцию? Или ты не стал тратить время на подобные пустяки, всё равно проверять некому?

…нет, ну правда, достал! Какая муха его укусила? Пора перехватывать инициативу — вон, уже и штурвальный уши греет, даром, что сам из зурбаганцев и по-русски понимает только команды да специфические флотские обороты, которыми они, по большей части, и отдаются…

— Хватит уже, а? Расскажи лучше о своей Вере Павловне.

Удар попал в цель

— Почему — моей? — возмутился Казаков. — Человек вызвался помочь…

— Это ты кому-нибудь ещё расскажешь, я-то видел, как ты на неё смотрел! Давай, колись, пока я сам не начал её расспрашивать!

Спутницу Петра я видел всего раз, когда вернулся на шхуну с «Латра». Она всю дорогу от Поста Живой провела в кают-компании, превращённой в медотсек. Пётр торчал там же, делая вид, что помогает ухаживать за раненой, пока Вера Павловна не выставила его вон. Теперь он стоял на мостике мрачный, злой, комплексующий по поводу своего изгнания — и привычно отыгрывался на моей скромной персоне. Я так же привычно отвечал — нет, решительно ничего не изменилось за эти тридцать лет… Впрочем, тридцать- это для него; для меня же с нашего расставания в середине девяностых и до встречи на пороге его московской квартиры в 2023-м прошло всего несколько месяцев.

— А чего тут колоться? — он хмыкнул — Сам всё видишь…

— Что — вижу? Ну, миловидна, красива даже… хотя это смотря, на чей вкус. Кажется, неглупа — но об этом мне судить сложно, я с ней всего-то парой слов перекинулся…

— Неглупа! — Казаков возмущённо фыркнул. — Умница, каких поискать! Она словно из тех, прежних времён, только не смазливая восторженная дурочка, вроде младшей сестры Булавиной из первого тома «Хождений по мукам», а скорее уж…

— Елена Турбина? Я как её увидел — сразу так и подумал.

— И даже капот был серый… — физиономия Петра на миг сделалась мечтательной. — В смысле — платье, в котором она нас в первый раз встретила.

_ Зелёный.

— Что — зелёный?

— Капот был зелёный, а поручик Мышлаевский назвал его серым, как и ты. Знать надо классику.

— Да наплевать! — обозлился Казаков. — У Веры Павловны он серый! И сама она рыжая, как и Елена! Ну, почти рыжая, каштановая…

— И что же, сразу согласилась поехать с тобой на «Квадрант»?

— Как тебе сказать… — он замялся. — Я, собственно, не уговаривал. Спросил только, можно ли у них найти хорошего врача. Она сказала что да, есть такой, заведует городской больницей. Но сейчас его в городе нет — уехал в Нифонтов по каким-то медицинским делам. Тот же, что остался его замещать — терапевт, как хирург он так себе, да и загружен в отсутствие начальства с головой… Изложила мне всё это — а потом предложила свою помощь. Она, оказывается, работала медсестрой — их тут называют сёстрами милосердия, как в старые времена, — ассистировала при операциях, ухаживала за больными. Сказала, что умеет менять повязки, очищать гнойные раны и абсцессы — в общем, справится, пока мы не доставим Дзирту туда, где ей помогут по-настоящему. Ну, я и согласился — других-то вариантов всё равно не было…

— И, надо полагать, не сильно расстроился. — я ухмыльнулся. Пётр хотел ответить колкостью, и даже открыл для этого рот, но сдержался. — Сейчас она где, возле Дзирты?

(40)

— Да, хлопочет. Чисто сестра милосердия, даже фартук есть и косынка. Повязки только не хватает, нарукавной, с красным крестом.

— А с самой Дзиртой как?

— Вроде, получше. Жар спал, сейчас она спит. Бреда больше не было.

— Да, крепко она нас напугала… — согласился я. Дело было после моего возвращения с «Латра» — девушка металась, что-то бессвязно говорила, но в сознание так и не пришла. Температура подскочила до сорока, губы обметало белёсой, коркой, и только повторный укол лошадиной дозы антибиотиков и жаропонижающего как-то исправил ситуацию. После чего мы с Казаковым и Врунгелем (из нас троих он один хоть что-то соображал в медицине), оставив Дзирту на попечение новоявленной сестры милосердия, отправились в капитанскую каюту — совещаться.

По здравому размышлению решено было для начала переправить девушку в Мир Трёх Лун. Конечно, болтанка на Фарватерах не пойдёт ей на пользу — но оставаться здесь и ждать бы ещё хуже. А среди переселенцев острова Валуэр имеются врачи; они хотя бы осмотрят девушку и вынесут вердикт — везти её дальше, на Землю, или можно помочь на месте? Я склонялся ко второму варианту — рана нетяжёлая, нанесена не осколком или пулей, а острой щепкой, отколовшейся от фальшборта. А с нагноением и воспалением медики должны справиться — не зря же мы снабжали их самыми современным оборудованием и лекарствами, которые только смогли раздобыть?

Врунгель что-то зычно каркнул в свой жестяной раструб. Двое матросов кинулись на полубак, к якорной лебёдке. Машина застучала громче, «Квадрант» лёг в широкую циркуляцию, нацеливаясь бушпритом на пару огоньков, обозначающих вход в лагуну.

— Ладно, пошли в кают-компанию.- я убрал астролябию в чехол. — Надо поговорить с твоей Верой Павловной прямо сейчас, пока мы не отшвартовались. Потом будет некогда.