"Маяк только один" – 3. "Таможня дает добро"

V

— Ну что, шкип, до встречи? — Сергей пожал протянутую ладонь, широкую, как садовая лопата. — Винтовочку вашу мы вернули, судовой журнал тоже. А вот это — не откажите передать портовому начальству.

И вручил шкиперу большой, из плотной, хрустящей коричневой бумаги, конверт. На нём, на тёмно-бордовой сургучной нашлёпке был оттиснут силуэт Маяка — перстни с такими печатками полагалось носить выпускникам зурбаганского Морского Лицея. Перстень позаимствовали у Дзирты, поскольку официальной печати, какие полагаются таможенным инспекторам, в наличии не имелось.

— Отчего ж не передать, передам. — охотно согласился шкипер. — Контора портоуправления недалеко от пристани, за пакгаузом — как отшавартуемся, сразу и заскочу. Только вот… — он помедлил, — Нельзя ли узнать, что там написано?

— Можно и даже нужно. Предупреждение местным властям. Мол, таможенная служба Зурбагана разыскивает пароход «Гриза Мево» в связи с обвинениями в нарушении транзитных правил. И чтобы не вздумали их укрывать, если не хотят проблем.

— Ну, ежели нарушение — тогда да, тогда конечно. — закивал шкипер. — Передам непременно, не извольте сомневаться.

— И вот ещё, дядька Филипп… — добавил Роман. После того, как собутыльники немного очухались, он успел перекинуться со шкипером несколькими словами и даже установил подобие приятельских отношений. — Я тут позаимствовал у вас в рубке — вот, возвращаю в целости и сохранности…

И протянул шкиперу фотографию. Тот торопливо схватил, осмотрел, близко поднеся к глазам, и осторожно засунул за отворот бушлата.

— Прадед твой с супругой, тот, которого винтовка? — осведомился Роман, старательно изображая равнодушие. — Откуда они сюда попали — не знаешь, часом?

Расспросить шкипера о людях, запечатлённых на фотографии, собирался Сергей, но не успел. Маленький караван подходил к гавани Поста Живой, в которой дымил, готовясь к отплытию, знакомый пароход. Планы пришлось срочно перекраивать, и для неторопливого, обстоятельного разговора попросту не нашлось времени.

— Почём мне знать? — шкипер пожал плечами. — Тому уж больше ста лет прошло, кто знал — помер, остальным не до того. Слышал, что бежали они от войны, головы свои спасали, детей, а вот откуда — того, уж извините, не ведаю. Знаю только, что место это называется Крым, а где оно — бес его разберёт…

Роман усмехнулся, вспомнив стихи, пришедшие ему на ум во время бегства из Латакии: «Уходили мы из Крыма среди дыма и огня…» Позвольте, когда же это было? Трое… нет, четверо суток назад, всего-то — а кажется, что прошла целая жизнь, наполненная самыми невероятными событиями. Как хотите — а неспроста это тогда ему вспомнилось, ох, неспроста…

— Есть один человек, женщина… — добавил шкипер. — Она собирает истории о временах основания колонии, записывает, документы разные хранит, фотографии. Может, вам её расспросить? Адресок я дам, окажетесь в городе — найдёте. Да её и искать не надо — спросите Борецкую Веру Павловну, всякий укажет. Личность известная, служит в школе, учит детишек читать и писать, в городе её уважают…

— Спасибо, мы так и сделаем. — Роман обменялся со собеседником рукопожатием, отметив, что ладонь у рыбака твёрдая, как дерево и шершавая, словно самая грубая наждачка. — Да и вас отыщем, как только с этими разберёмся, с «Серой Чайки». Вот тогда и посидим хорошенько, побеседуем –вдумчиво, основательно, никуда не торопясь.

— С удовольствием! — Шкипер кивнул и по перекинутому через фальшборт штормтрапу полез на свой дубок.

— Судно на норд-ост-тень ост! — зычно крикнул Врунгель. — «Серая Чайка», вперехлёст её через якорь! Дистанция — пять с четвертью мили и сокращается — шустро идут, паразиты, уголёк не экономят…

Роман — он стоял на мостике шагах в трёх от бравого капитана — поднял бинокль. Знакомый пароход шёл, отчаянно дымя трубой, справа-впереди по курсу «Квадранта» — на час, как сказали бы пилоты. Даже на такой дистанции был заметен высокий бурун у форштевня — кочегары действительно не жалеют угля, прав Бонифатьич…

— Скорость одиннадцать и растёт! — выкрикнул сигнальщик. Он возился с напоминающим монокуляром устройством, установленном леерной стойке — лазерным дальномером, как догадался Роман. Парень из своих, землян, от него нет смысла скрывать образчики высоких технологий, которыми на «Квадранте» пользовались весьма охотно — когда была такая возможность, разумеется. А вот астролябию, чудесный прибор, без которого перемещение по Фарватерам превращается в русскую рулетку, не заменить никакими чипами и микросхемами…

Но сейчас им было не до Фарватеров.

— Николай Христофорыч, передайте на «Латр» — пусть выйдут вперёд и скомандуют остановиться. — сказал Сергей, обернувшись к Врунгелю. — Может, увидят таможенный вымпел и передумают удирать?

Капитан недоверчиво хмыкнул.

— С чего бы? У них лишних полтора узла против этого, прости господи, крейсера. Я бы на их месте нипочём не остановился.

— А почему тогда идут нам напересечку?

Врунгель задумался.

— Может, ещё не поняли, с кем встретились? Флаги на такой дистанции могли и не разобрать, а дубок до порта ещё не добрался, депешу передать не мог. Вот и чешут наикратчайшим путём к маяку!

— А что, вариант. — согласился Курков. Он стоял на правом крыле мостика, втянув голову в поднятый воротник бушлата от стылого, задувающего с моря ветра.

Врунгель извлёк из кармана коробочку рации и что-то пробубнил. В ответ коробочка зашипела, раздалась ответная реплика, столь же неразборчивая. Роман обернулся. «Латр», идущий в четверти километра справа-сзади от «Квадранта» — на правой раковине, как сказали бы моряки, — взял правее и прибавил хода, обгоняя шхуну. Дым из его трубы повалил гуще.

— А славный уголёк в Зурбагане, не хуже британского кардиффа. — заметил капитан. — Не дымит почти, не то, что эти…

И ткнул биноклем в «Серую Чайку» до которой оставалось километра два с половиной. На взгляд Романа, копоти от парохода было ненамного больше, чем выбрасывал в местное серенькое небо таможенный крейсер, но старому мореходу, конечно, виднее…

На мостике «Латра» замигал фонарь Ратьера.

— Точка, тире, две точки — «Остановите немедленно своё судно!» — определил Врунгель. Одновременно на мачте взлетел чёрно-жёлтый в шахматную клетку сигнальный флажок.

— Так и есть, «Лима». — капитан удовлетворённо кивнул. — Международным сводом чешет.

— Откуда на зурбаганском корабле знают наш свод сигналов? — удивился Казаков.

— Это всё Дзирта. — объяснил капитан. — Я, когда передавал ей рацию, вручил и книгу свода — так, на всякий случай. Видимо, решила, что раз они ходили по нашим морям, то и свод должны знать.

— Может, они его и знают… — Казаков снова уткнулся в бинокль, — но подчиняться не торопятся.

Роман пригляделся. Чёрный на фоне свинцовых волн силуэт парохода стал короче — нарушитель отворачивал в сторону. На «Латре» опять засемафорил ратьер, на мачту пополз другой флажок, тоже шахматный, но с красными и белыми полями.

— «Юниформ», две точки, тире. — прочёл капитан. — «Ваш курс ведёт к опасности». — Молодец, девчонка! Ну-ка, что они теперь сде…

Закончить он не успел. С парохода, до которого оставалось не больше километра, простучала очередь, в сторону таможенного крейсера полетели бледные, ясно различимые в дневном свете, пунктиры трассеров. Метрах в двадцати от борта взметнулась череда фонтанчиков.

— С-суки! — Сергей удивлённо выругался. — А ты что ж не предупредил, что у них пулемёт?

Роман пожал плечами.

— Откуда мне было знать? Мне не показывали, только автоматы…

Новая очередь — на этот раз вплотную к борту крейсера.

— Достали! — Сергей врезал кулаком по фальшборту. — Мочи их, Бонифатьич!

— Право два с половиной! — каркнул Врунгель, и бушприт шхуны послушно покатился в сторону. Стволы четырёхдюймовок дрогнули и поползли влево, нащупывая цель. — Баковая, предупредительный под форштевень! Ну а если не уймутся, так сами виноваты…

Пулемётчик подправил прицел, и Роман в бинокль разглядел, как от фальшборта таможенного крейсера полетели щепки. В ответ короткими, рассыпчатыми «т-д-д-дах!» заговорила картечница.

— Баковая пли! — скомандовал Врунгель, и четырёхдюймовка с рёвом выбросила дымный столб. Снаряд лег в полукабельтове по курсу «Серой Чайки».

Раздался глухой хлопок, шипение, с полубака парохода сорвалась дымная трасса, метнулась к «Латру» и пролетела между мачтами.

— Твою ж мать! — Сергей длинно, непечатно выругался. — У них там ещё и РПГ!

— По ходу, безоткатка, вроде старой советской Б-11. — отозвался Казаков. — Или вообще «сапог», СПГ-9.

Он стоял, широко расставив ноги, держа бинокль обеими руками — вылитый морской волк из старого чёрно-белого кино.

Картечница снова затрещала, её поддержала одиночным хлопком баковая шестифунтовка. Всплеска от падения снаряда Роман не заметил — видимо, его закрывал борт парохода.

— Перелёт. — прокомментировал Врунгель. — Ниже надо брать…

Снова хлопок, шипение — вторая реактивная граната легла под самым форштевнем крейсера.

— Паршиво… — ещё один матерный период, длиннее и замысловатее предыдущего. — К СПГ есть осколочно-фугасные выстрелы, если влепят — придётся худо.

— Я стрелял из «сапога». — сообщил Казаков. На срочке, в аэродромной роте охраны. По нормативам полагалось попадать в танк с километра, но никто у нас так и не попал.

— Так то танк, а то корабль! Он, небось, покрупнее!

— С качающейся-то палубы, с движущегося судна? — Казаков состроил скептическую мину. — Только бэка расстреляют, и…

Хлопок, шипение — новый, третий по счёту дымный хвост уткнулся в «Латр». Вспышка, клубы дыма, разлетающиеся во все стороны ошмётки.

— Попали в мостик, падлы! — взвыл Серей. — Бонифатьич, хорош деликатничать, крой на поражение! Только по надстройкам, не хватало утопить эту лайбу…

Четырёхдюймовки слитно грохнули. Недолёт.

— Да что ж вы!.. — остервенело взвыл Врунгель. — Прибавьте прицел, курослепы!

Прислуга возле орудий суетилась, забивая в казённики унитары. Новый залп — и снова оба снаряда легли недолётами. Роман с опаской покосился на капитана. Врунгель побагровел от ярости, орал, матерился, колотил кулаком по ограждению мостика — будто чем-то мог помочь этим артиллеристам. Роман подумал, что этот морской бой у старика, в сущности, первый, как и у орудийных расчётов — до сих пор они ограничивались учебными стрельбами. В отличие от украинских бандитов, у которых с боевым опытом, похоже, всё в порядке…

Снова протяжный «ш-ширх», дымный след реактивной гранаты — и вспышка, на этот раз, на корме таможенного крейсера. Картечница, захлебнувшись очередным «Т-д-д-дах!», умолкла.

Сергей схватил рацию.

— «Латр», это «Квадрант»! Поворачивайте, выходите из боя, прикроем!

Чёрная коробочка отозвалась шипением и бульканьем.

— Не отвечают! Бонифатьич, сделай что-нибудь, их же сейчас размолотят! — заорал он, и тут канонирам «Квадранта» наконец, улыбнулась фортуна. Первый снаряд лопнул позади мостика, сбив половину трубы и срезав осколками изрядную часть грот-мачты. Второй ударил в корпус под мостиком и взорвался внутри. Из пробоины выплеснулась волна дыма и угольной пыли, а секунду спустя ударила ватно-белая струя пара.

— В самый котёл влепили! — Врунгель в восторге потрясал биноклем. — Ну, всё, козлы майонезные, молитесь своему Бандере! Кранты вам, падлы, кирдык, бабалумба до смерти!

— Красиво излагаешь, Бонифатьич! — восхитился Казаков. — Хоть записывай за тобой…

— Погоди ты… — Сергей навёл бинокль на пароход. — Задроби пока стрельбу. Что-то у них там происходит…

Врунгель кивнул и каркнул что-то в жестяной рупор матюгальника. Расчёты послушно замерли у орудий. Роман пригляделся — на палубе «Серой Чайки» засуетились, забегали фигурки, одни в чёрных матросских бушлатах, другие в пятнистом камуфляже. Одна за другой прозвучали короткие, на три-четыре патрона автоматные очереди, им ответили одиночные хлопки. Одна из пятнистых фигурок споткнулась, повисла на леерах, но, не удержавшись, свалилась за борт.

— Похоже, у команды своё мнение по поводу продолжения баталии. — прокомментировал Сергей. — И они решили донести его до хохлов. А те, натурально, возражают…

Ударила новая очередь — длинная, заполошная, на полмагазина — и, один за другим, два выстрела, судя по звуку, из чего-то гладкоствольного. На этом стрельба прекратилась. Пароход продолжал ползти по инерции; из большой пробоины в борту густо валил смешанный с паром дым.

— Интересно, кто берёт верх? — задумчиво произнёс Казаков. Ответ последовал незамедлительно: на уцелевшей мачте рывками поползли вверх три сигнальных флага — белый с большим красным ромбом в центре, красный косой крест на белом фоне, и тёмно-синий с белым косым крестом — в точности флаг Шотландии, подумал Роман.

— «Фокстрот», «Виктор», «Майк» — прокомментировал Врунгель. — По Международному Своду — «не могу управляться», «мне нужна помощь» и «не имею хода». Они сдаются!