Старые недобрые времена 3

Глава 3 Война

Нью-Йорк, 12 апреля 1861 года.

— Утренние газеты мистер Шмидт, — доложила немолодая чернокожая служанка, положив прессу на журнальный столик красного дерева, подарок приятеля из спортивного клуба.

— Спасибо, Лиззи, — рассеянно отозвался Георг вслед женщине, уже почти исчезнувшей на кухне, отставил чашку кофе и взял газету, ещё пахнущую типографской краской, едва заметно пачкающая пальцы.

' — Приказать проглаживать, что ли? — мелькнула непроизвольная мысль, — Вот ведь… когда раньше читал о таком, глупостью казалось, а так-то свинец ни разу не полезен, даже в микроскопических дозах'

Развернув её, чуть встряхнул, и…

«ВОЙНА. Форт Самтер пал. Южане открыли огонь.»

— Бодряще…. — просипел попаданец, чувствуя, как гулко бьётся сердце. Мир…

… нет, он не рухнул, реальность не пустилась галопом, всё идёт ровно так, как было…

… а жаль!

Первоначальные идеи о наживе на войне не ушли прочь, но… он здесь прижился, и его, в целом, эта жизнь вполне устраивает. И эта страна… Какая ни есть, но отныне — его.

К войне он готовился, но одновременно пытался найти какие-то моменты для примирения сторон, для…

Не срослось. Не тот у него уровень, далеко не тот, да и, сказать по чести сказать, стороны и не могли примириться. Слишком много противоречий, и дело не в пресловутом рабстве, что вы!

Разные экономические модели, так вот. А ещё — экспансия капиталов Севера на аграрный, экономически отсталый, но финансово благополучный Юг, и южане эту схватку проигрывают, теряя не только инициативу, но и поместья, и даже собственно привычный образ жизни.

С одной стороны — рабовладельцы, и да, жестокие! Нравы там самые скотские даже по меркам бывшего крепостного.

С другой — дельцы, хваткие, прожорливые, не стесняющиеся ни афер, ни прямого рейдерства…

… и тоже рабовладельцы!

Не все разумеется, далеко не все, и уж точно — не большинство.

Впрочем, его симпатии всё ж таки на стороне Севера, и не только по причине врастания именно в эти круги, и не потому, что они должны стать победителями, и даже не потому, что он сам в прошлом — раб!

А потому, что Север пусть и ненамного, но лучше Юга. Потому, что именно с отмены рабства страна, пусть и вынуждено, сворачивает на ту колею, которая ведёт к правам человека и социализации общества.

К будущему.

Перечитав первый абзац — раз, а затем другой, он отложил газету, потому что читать в таком состоянии смысла не имеет, сперва нужно успокоиться. Хоть немного…

Потянуло закурить, но… нет, отставить! Медленно встав, он прошёлся по гостиной и приник лбом к холодному оконному стеклу, глядя в окно, но видя не дома напротив, а битвы, окопную жизнь, мёртвые тела и покалеченные судьбы.

Немного погодя, он уселся к кресло и взял газету, читая максимально внимательно, вглядываясь в даты, формулировки, имена… с карандашом в руках. Южане решились на выстрел, и теперь, чтобы они не думали, назад дороги нет, никакие компромиссы более невозможны.

— Проклятье! — почти беззвучно выдохнул попаданец, — Ну почему так рано⁈

Оно снова замолк, сжав челюсти. Война, бесспорно, даст возможности, но…

… у него, чёрт дери, и так всё хорошо! Было. Без натисков, напрягов и штурмовщины, он врастал в местную жизнь, неспешно, но уверенно набирая темп.

К его удивлению, наиболее востребованными оказались не инженерные таланты и даже не хватка дельца, а светские навыки. А они у бывшего лакея ох как прокачаны…

Да, пришлось в своё время отвыкать от некоторых привычек и пересматривать манеры, но, право слово, сейчас он не потеряется и на великосветском приёме где-нибудь в Старом Свете. А уж здесь то…

О слухах, которые ходят о его происхождении, отдельно, и пусть их! После того, как одному из остряков он отстрелил челюсть, к бастардам, пусть даже одной из знатных фамилий, причислять его перестали…

… и что с того, что это чистая правда?

А война… нет, он отчасти готов к ней, и прибыли могут оказаться кратными, но и риск! Сейчас придёт время жёстких дельцов, откровенных спекулянтов, финансовых махинаций, яда и выстрелов в спину.

Выиграть можно много…

… а потерять — всё!

Но всё же он будет играть — так, как играет в покер. Не рискуя понапрасну, блефуя, скидывая вовремя карты и повышая ставки в нужный момент.

Служанка, безмолвная, когда это нужно, понимающая и чуткая, принесла кофе.

— Спасибо, Лиззи, — поблагодарил оГеорг делая первый глоток и провожая взглядом темнокожую женщину, исчезающую на кухне.

' — Да, — тяжело подумал он, — надо! Кто бы что ни говорил о расах и прочем, но…

… ей сорок лет, и она — Лиззи! Не Элизабет, никогда…

Не рабыня, и родители её не были рабами, свободные негры, так вот. Но — Лиззи… и знать она должна своё место — всегда, от рождения до смерти. Низшая раса. Недочеловек. Официально.

… но они хотя бы перестанут быть движимым имуществом…

… как когда-то — он.

Мастерская встретила попаданца привычным шумом станков, скрежетом винтовых прессов, запахами разогретого металла и масла, и — порядка, образцового, эталонного даже для немцев.

' — Ну, хоть что-то остаётся неизменным' — облегчённо выдохнул он, и…

… ошибся.

Стоило хозяину мастерской войти, как звуки начали стихать, работники, вплоть до мальчишек-подсобников повернулись к нему, на лицах застыл немой вопрос, нетерпение и тревога. Впрочем, чем уж там… есть повод!

Сняв перчатки, бросил их на ближайший верстак, газету, туда же — газету, машинально прихваченную из дома.

— Господа, — начал он, по-немецки, — Krieg. Der Süden hat geschossen. (Война. Юг выстрелил первым.)

Старший мастер, седобородый Шпильман, молча кивнул, будто это было предсказуемо, но прерывистый выдох показал его настроение, далеко не безоблачное… Другие переглянулись, кто-то — выругался негромко и тоскливо.

Один из стариков проворчал, не то себе, не то соседу: — Schon wieder… (Снова…) — и покачал головой, будто в ней звенели отголоски прежних пушек.

О войне иммигранты знают не понаслышке, в Германии, считая Австрию и Пруссию, в настоящее время аж тридцать девять государств. Между собой они в последнее десятилетие не воевали, но военных конфликтов, кризисов и сопутствующих проблем было предостаточно. А уж с соседями…

— Мы не военные, — продолжил Георг, переходя на английский, — но война, так или иначе, затронет всех нас. Неизбежно.

Он обвёл взглядом мастерскую, его детище… Это, по сути, производственная лаборатория, где испытываются не только его конструкции, но и изделия конкурентов в поисках слабых мест, оптимальных решений и…

… возможностей обойти чужие патенты.

Десятки и десятки изобретений, мелких усовершенствований, защищённых, разумеется, патентами…

… в которых иногда стояло не только его имя, но имена мастеров, так или иначе причастных к созданию. С соответствующим отчислением доходов, пока не то чтобы очень уж больших…

Для него — мелочь. А вот мастеров, на счета которых закапали суммы, которым иной оборванец из трущоб мог только завидовать, ситуация более чем устраивает!

Ну, не принято сейчас делиться с работниками доходами, делать их, де-факто, мелкими акционерами. Нет, он не один такой… но явно в меньшинстве, притом подавляющем.

Поэтому и идут к нему лучшие, притом в очереди готовы стоять! Зарплата чуть выше рынка, отличные условия для работы, уважительное отношение, и… перспективы. Ах, какие перспективы…

Работай честно и хорошо, не пей, не прогуливай, не размахивай на работе кулаками, и, если ты хороший мастер, умеющий не только гайки крутить, со временем непременно появится счёт в банке и отчисления от патентов.

Промышленный шпионаж, или языки, развязывающиеся в пивной⁈ Вот уж вряд ли… тем более, и квартиры у них неподалёку от работы, и, главное, особенности немецкого характера, друг за другом они следят, да и стучат, с большим энтузиазмом.

— Господа, — всё так же на английском продолжил он, — нам нужно крепко подумать, какие проблемы и какие возможности может принести нам война. Если мы хотим не просто выжить, но и вырасти, крепко встать на ноги, заработать достойные деньги, мы все должны подумать.

— На войне, — он дёрнул углом рта, ненароком провалившись на короткое время в воспоминания, — будет нужно то, что работает точно, быстро, и без поломок! Помимо прецизионной работы, стоит подумать и над оборудованием, которое будет востребовано в полевых условиях, работать на котором будут не самые квалифицированные рабочие.

— Что-то, что можно перевезти на спине у мулов, разобрать и собрать в пыли, под дождём, — добавил он чуть позже. — И чтобы при этом не ломалось от первого же удара молотком или падения с повозки.

— Нам нужно разработать модульные компоненты. Переносные, обслуживаемые на месте. Минимум деталей, максимум надёжности. Я уже составил список — завтра покажу.

— А измерительный инструмент? — едва заметно нервничая, спросил один из молодых техников, переглянувшись с одним из стариков и подавая чертёжи. — Можно поставить на поток наши калиброванные шаблоны.

— Годно, — кивнул Георг, бегло глянув в бумаги, — будет востребовано в инженерных частях и артиллерии, в оружейных мастерских.

— И подумайте, — бросил он в сторону чертёжников, — о комплектах для ремонта телеграфа. Эти линии будут резать, рвать, они критичны. Работающих на месте будет мало, квалификация их — самая сомнительная, так что инструменты должны быть самыми простыми.

— Запомните, господа, — сказал после короткой паузы, — Я не просто ваш начальник, — мы в одной лодке. Если вытянем — поднимемся. Если ошибёмся…

Он не договорил, давая время осмыслить, и видя с радостью, что идея команды нашли в рабочих отклик.

— Хорошо, господа, — подытожил он, — За дело! Работайте пока, думайте, а вечером обсудим.

Работы возобновились, но тише обычного, звук будто вязнет в мыслях, ожиданиях и чаяниях.

Георг, чуть постояв, подошёл к верстаку, где над чертежами корпел Йозеф Кляйн, худощавый, молчаливый мастер с тонкими прокуренными пальцами и привычкой зажёвывать карандаш.

— Что скажешь, Йозеф?

— У нас есть задел, — медленно отозвался тот, Старые чертежи. Я когда ещё в Ганновере был — видел прототип быстросборного токарного станка для сапёров. Полевой вариант.

— Надёжный?

— Если довести прототип до ума и собрать правильно — да. Вес — меньше двух центнеров. Можно перевезти на повозке, устанавливается на три упора, без фундамента, работает от ножного или ручного привода.

— А работа? — поинтересовался хозяин мастерской.

— Стандарт, — пожал плечами Йозеф, вытащив наконец изо рта обмусоленный карандаш, мельком взглянув на него с недоумением, и, чуть смутившись под весёлым взглядом Георга, отложил на верстак, — Мы сделаем свой комплект, на шесть операций. Можно точить втулки, вал, резьбу подгонять… всё, что у полевой артиллерии или телеграфистов слетает.

— Бронзовые направляющие выдержит? — поинтересовался попаданец.

— С натяжкой, но выдержит, — уверенно отозвался Йозеф, — Главное — посадка, ну и бронза должна быть хорошего качества, а с этим мы справимся, не впервой, литейщики у нас отличные.

— Тогда работай, — приказал Георг. В голове уже складывался заказ — армейские мастерские, походные лагеря, ремонтное обеспечение артиллерии, телеграфных линий, даже флотских баз. Пора подумать о расширении производства…

— Сколько времени тебе нужно?

— На сборку прототипа? — Кляйн задумался, — С неделю, может, десять дней. На подготовку партии — три, максимум четыре недели, если металла хватит, и дёргать никто не будет.

— Хватит, — чуть помедлив, пообещал Георг. — Начинай. Назови троих, кого хочешь в помощь, полный приоритет.

Йозеф не улыбнулся, но в его глазах мелькнул огонёк. Он встал, отложил чертёж, потянулся за новым листом.

— У меня уже есть идея, как упростить передачу крутящего момента. Без шестерни, прямая муфта.

— Тогда действуй, — кивнул попаданец.

Георг отдал ещё несколько распоряжений, развернулся и пошёл прочь из мастерской, на ходу перебирая в уме, кому показать прототип, с кем обсудить возможный контракт. Вариантов немало, и, с учётом капиталов, родственных и дружественных связей, политических пристрастий и амбиций, равно как и деловых качеств, это то ещё минное поле!

Выйдя из мастерской, он решил не ловить извозчика, а пройтись по городу, подышать городским смогом и настроениями, своими глазами посмотреть, как реагирует Нью-Йорк на начало войны. А отреагировал он болезненно…

— Конгресс продал душу дьяволу, — орал какой-то долговязый желчный тип в потёртом сюртуке, взобравшись на перевёрнутую тележку молочника, собирая толпу, — Они покусились на частную собственность!

Попаданец, чуть нахмурившись, остановился, не совсем понимая контекст, но потом речь зашла о живом имуществе, то бишь чернокожих невольников, и он, скривившись, пошёл дальше. Ничего нового… отношение к людям, как к скоту, притом нередко в буквальном смысле, не только с продажей, но и с принудительной случкой, ему осточертело.

Сердце Нью-Йорка лихорадочно бьётся, на каждом перекрёстке митинги, вспухающие гнойники уличных проповедников, неистово вопящих о Конце Света. Студенты за Север, и студенты за Юг, типографские агитки, пачкающие пальцы свежей краской, паникующие обыватели и герои, которые боятся опоздать на войну…

… на той или другой стороне. Здесь, в Нью-Йорке, хватает сторонников южан!

А ещё — городская беднота, чуть ли даже не трущобные жители, вылезшие из своих крысиных нор и в кои-то веке оказавшиеся близко к деловому центру, не гонимые полицией прочь. Озирающиеся, жадные, с завистливыми нехорошими глазами.

— Чарльстон — последний оплот христианства! — надрывается лысоватый господин, размахивая цилиндром, задвигая слушателям ядрёную смесь надёрганных из Библии цитат и ядерного расизма, — мы должны…

… и гнилой помидор влетел ему в физиономию, а моряк, бросивший его, засвистел оглушительно.

— Рабовладельцы — вон! — тут же заорал какой-то паренёк, явно не вышедший ещё из школьного возраста, и…

… к нему тут же подскочил низкорослый толстяк, и, без всяких разговоров, влепил в ухо.

Драка завязалась почти тут же, безобразная, жестокая, уличная, как она есть. Георг, не желая участвовать в ней, начал проталкиваться сквозь толпу, короткими тычками освобождая себе дорогу. Какой-то почтенный немолодой джентльмен, никак не меньше сорока лет отроду, с какого-то чёрта налетел на него с воинственным воплем, далеко занеся руку для удара…

… и тут же прилёг отдохнуть, получив хороший джеб в выставленную вперёд челюсть.

Брезгливо переступив через него, Георг увернулся от удара короткой дубинкой по голове, врезал агрессору по печени, не жалея сил и умений, и, наконец-то выбравшись из свалки, поспешил прочь, не забывая оглядываться.

Проходя мимо Принс-стрит, он заметил проповедника — бородатый, словно ветхозаветный пророк, в грязной сутане, с безумными глазами фанатика. Д ержал на головой ветку можжевельника, ветхозаветный персонаж орал неистово сорванным голосом:

— 'Прокляты будут те, кто держит раба и те, кто позволяет держать! Юг и Север падут, и зверь выйдет из пасти города! Покайтесь, братья!

В толпе кто-то засмеялся, кто-то подбросил монетку. Кто-то швырнул тухлое яблоко, но нашлись и те, кто поддержал проповедника, так что, пока не началась драка, Георг поспешил уйти.

' — Дерьмо! — стиснул зубы он, — Ситуация ещё хуже, чем я думал! Не город, а натуральный пороховой склад, в котором дураки и блаженные играют с огнём! Ох ты ж… это, к гадалке не ходи, аукнется беспорядками, да такими, что как бы войска вводить не пришлось!'

На углу Бродвея он увидел толпу, скандирующую « Down with the Negro! i» — подростки, рабочие, пара приличного вида мужчин в шляпах. В центре — растерянный, перепуганный чернокожий подросток, с трясущимися губами и слезами в больших глазах

— Повесить ниггера! — веселясь, крикнул один из подростков, и, подскочив, ударил чернокожего по уху.

— Мать вашу… — прошептал Георг, и уже сделал было шаг назад, не желая ввязываться в противостояние с толпой, но поймал взгляд чернокожего мальчишки, отчаянный и безнадёжный, и…

… он вспомнил себя, всего несколько лет назад — такого, каким был в первые месяцы после попаданства.

' — Вмешаюсь — пожалею, — подумал он, — а не вмешаюсь, пожалею ещё больше!'

— А ну пошли прочь, мать вашу! — заорал он, ввинчиваясь в толпу, вытаскивая револьвер и стреляя в воздух, — Какого дьявола вы портите чужое имущество⁈ А⁈

С этими словами он скользнул к заводиле-подростку, и, дав хорошего леща, тут же вцепился в ухо, крутанув его, и кажется, надорвав. Агрессор завыл, заорал что-то невнятное, но изменчивое настроение толпы этот исход вполне устроил. Зрелище!

— Пошли, Томми, — коротко приказал он чернокожему подростку, — живо!

— Спасибо, мистер, — почти прижавшись к своему спасителю, забормотал чернокожий, едва они отошли от толпы,- Только я не Томми, я Джонни! Вы не подумайте, я хороший негр…

Попаданец скрежетнул зубами на этот пассаж.

— … я свободный негр, мистер, и я вам очень…

— Заткнись и пойдём! — приказал Георг, но чуть погодя, остыв, добавил, уже почти жалея об этом, — У тебя работа-то есть?

— Матушка прачка, — с охотой отозвался он, — ей помогаю.

— Мне слуга нужен, — нехотя сказал попаданец, не испытывающий, в общем, такой потребности. Хотя…

В мастерской хватает грязной, черновой работы, а мальчишки-подмастерья имеют какую-никакую, а квалификацию, так что…

— В мастерскую, — добавил Георг, и чернокожий закивал быстро, не спрашивая про оплату и условия труда.

— Держись рядом, и не отставай, — коротко приказал он, сворачивая на Третью авеню, где было потише. Лишь несколько уличных музыкантов, нищенка с младенцем, старый еврей, продающий жареные каштаны, да редкие прохожие, спешащие мимо.

Остановившись, кинул монетку музыкантом, и, не вслушиваясь ни в музыку, ни в благодарности, достал блокнот, сверяясь с записями.

«- Металл, проволока, смазочные материалы, метизы… Да, детали для станков обязательно. Продовольствие? Пожалуй… Мука, крупы, солонина, консервы, кофе и табак не забыть. Алкоголь, точно!»

Подумав об увиденном сегодня и неизбежных беспорядках, добавил мешки с песком, да не только для защиты от пуль, но и как средство, которым можно быстро засыпать разгорающийся пожар. А ещё — оружие…

Кинув взгляд на аптеку, добавил ещё и лекарства, перевязочные материала, и, пожалуй, хирургические инструменты!

— Не лишнее? — пробормотал он, но вычёркивать всё ж таки не стал. Мало ли, как сложится ситуация? Лучше иметь, чем не иметь…

Поймав извозчика, коротко приказал:

— На Бауэри! Да побыстрее!

— Джонни! — оглянулся попаданец на мальчишку, — Чего встал! Поживее залезай!

iDown with the Negro!" дословно переводится как:«Долой негра!» или «Смерть негру!»

Это крайне оскорбительный и расистский лозунг, характерный для США времён Гражданской войны и послевоенного периода (особенно в выступлениях южан и сторонников рабовладения).

Дирижабль, труп и божественный заказ — стандартный понедельник в мире, где всё пошло не так.

https://author.today/reader/459828