Старые недобрые времена 3

Глава 18 Похищенный

Вестибюль Willard Hotel гудит, как растревоженный улей. Газовые люстры мерцают, отражаясь в полированных стойках из латуни и меди, клубы сигарного дыма окутывают помещение, а голоса сенаторов, конгрессменов, судей, банкиров, промышленников и офицеров звучат куда как громче обычного.

Прокламация об освобождении рабов в мятежных южных штатах, вступившая в силу ещё первого января 1863 года, начала набирать обороты, принося первые, подчас очень неожиданные плоды. Хотя это решение вынашивалось очень долго, но, как водится, не все оказались к нему готовы, и…

… кое-где просчитались.

Большинству собравшихся, откровенно говоря, не слишком интересны проблемы чернокожих, равно как и моральные дилеммы, но вот экономические и политические последствия сильно раскачали курсы акций, а вместе с ними заштормило и экономику.

Несмотря на войну, а отчасти и благодаря ей, экономические и торговые связи Севера и Юга отчасти пересекаются, переплетаясь в причудливые гордиевы узлы, которые, наверное, можно только разрубить!

А штаты, пытающиеся, в силу разных причин, усидеть на двух стульях? А мнение избирателей, которые, в большинстве своём, далеко не восторженно приняли как идею умирать за интересы чернокожих, так и страшный демпинг на рынке рабочей силы?

В общем, всё сложно… Время возможностей, время риска, время перемен.

Шмидт, которому прислуга уже подала пальто, стоя неподалёку от входных дверей, всё никак не распрощается с собеседниками.

— С началом работы 38-го Конгресса — скандал за скандалом! — сокрушается тучный банкир, нервно мусоля губами толстую сигару, — Слишком много идеалистов и популистов, готовых разорить страну к чертям, и последствия их нисколько не волнуют

— Ну, Гораций, мне кажется, вы немного преувеличиваете, — мягко возразил Георг, — есть и дельные решения…

— Чёрт возьми, Георг! — вспылил финансист, — Если бы я не знал вас и вашу деловую хватку, я бы сейчас с вами крепко поругался! Понимаю, вы сейчас плотно сидите на военных заказах, да и в целом, ваша продукция будет востребованной во все времена!

— А вы… — уже тише сказал он, пыхнув сигарой, — попробуйте представить себе положение обычных производителей, которые просто не понимают, да и не успевают реагировать на колебания! А финансы? Акции, долговые обязательства, кредиты… Я понимаю, что для вас это не очень актуально, но поверьте специалисту, экономика трещит по швам!

— Да, да… — закивал Лесли Нивен, владелец известной брокерской конторы, — колебания курсов страшнейшие! Повышение налогов — ладно, это можно предвидеть и как-то подстраховаться! Но как, например, прикажете реагировать на бунты призывников или волнения горожан из-за чернокожих?

— Это было ожидаемо, — мягко парировал Шмидт.

— Ожидаемо, да, — ответил Нивен, — но Гораций верно сказал — ваше положение не то чтобы очень уникально, но устойчивость ваших производств много выше среднего, и это придаёт вам оптимизма. Но вы же знаете ситуацию в целом? Налоговое бремя, постоянные сбои в логистике, а иногда политики просто продавливают какое-то политическое решение, не заботясь о том, как оно отразится на экономике.

— Верно, — солидно кивнул Гораций, — да и с бунтами… Понятно, что чернь распоясалась, и понятно, что это можно предусмотреть. Но, Георг… чернь, это же как стихия! Ты знаешь о разрушительных последствиях лесного пожара, но предугадать, куда и с какой силой подует ветер, и пойдёт ли дождь, ты не в силах!

— Соглашусь, — чуть помедлив, ответил Шмидт, — с этой точки зрения, действительно, проблема выглядит несколько иначе. Обязательно над этим подумаю, господа! А сейчас прошу прощения, но мне пора…

Распрощавшись наконец с собеседниками, Георг шагнул наконец к двери, натянул перчатки и вышел на улицу. В лицо сразу хлестнул мокрый снег пополам с дождём, и он поднял ворот, опустив голову и придерживая шляпу.

— Вот и бросай курить, — буркнул он сам себе, — толку-то⁉

— Наконец, — бросил Георг подошедшим охранникам, — экипаж подали?

— Дорога перекрыта, сэр, — отозвался Сэмюэль, долговязый, на редкость сильный малый из Арканзаса, имевший некогда серьёзные проблемы с законом, — сами видите, сколько, сэр, сколько экипажей, да при каждой не только кучер, но и охранник, и все, мать их, со своим, единственно верным мнением.

— За углом, сэр, — поспешил вмешаться второй, крепкий детина из Иллинойса, — быстрее пройти будет, а то здесь полчаса будем выезжать.

— Ладно, — недовольно буркнул попаданец, щурясь по сторонам, — пойдём.

Скверная погода наложилась на и без того испорченное настроение, всё вокруг раздражает… Этот чёртов дождь со снегом, ветер, лужи с ледяными проплешинами по краям, тусклые фонари и безлюдность переулка.

При виде высокой фигуры впереди он насторожился было, но военная форма Союза успокоила попаданца.

— Мистер Шмидт? — близоруко вглядываясь, осведомился военный, — Я от военного министра, сэр! Не знаю, что уж там случилось, но он просил немедленно приехать.

— Немедленно? — удивился Шмидт.

— Да, сэр, — уверенно отозвался военный, — детали не знаю, но кажется, что-то важное. Впрочем, он просил передать вам письмо.

— Хорошо… — рассеянно отозвался Георг, вскрывая письмо и склоняясь над бумагой. В темноте видно плохо, и…

… удар в солнечное сплетение выбил из него воздух, а когда он, отскочив на неверных ногах, попытался вдохнуть, на лицо ему накинули тряпку с резким запахом.

Уже проваливаясь в бессознательное, он услышал короткую возню и хрип…

В это же момент единственный фонарь в переулке вспыхнул и погас, тьма сгустилась, и из неё шагнули две тёмные, высокие фигуры, подхватывая обмякшего Шмидта.

— Чисто, — сдавленно сказал арканзасец, переваливая попаданца в повозку, а чуть позже туда же, и тело убитого кучера, — А теперь быстро! Валим!

Колёса застучали по булыжникам, и экипаж — безымянный, один из многих, растворился ночи. На Madison Place остались только тающие следы крови, ног, да забытую шляпку кучера, которую ветер погнал вдоль по улице.

Сознание возвращалось урывками, Георг то ощущал холод от окон экипажа на щеке, и запах старого кожаного сиденья вперемешку с тряпкой, валяющейся возле его лица и всё ещё воняющей эфиром, то снова проваливался в сон, заполненный мутными кошмарами. Редкие попытки сосредоточиться, во время которых он больше всего старался не выдать, что хоть что-то соображает, приносили крупинки информации. Впрочем, на их анализ в текущем состоянии он явно не способен.

А попытка бежать… долговязый Сэмюэль один из немногих людей, с которыми Георг поостерёгся бы схлёстываться всерьёз даже будучи в полном сознании. Благо, при всей своей звериной физической силе и выдающихся бойцовских навыках, арканзасец довольно-таки беспечен, во время поездки предпочитая пялиться в окно, а не на нанимателя, которого он предал.

Георг уже начал приходить в себя, когда повозка заехала в какой-то двор, и трое мужчин, подхватив его за руки, выволокли наружу. В свете фонаря, который держал огненно-рыжий плотный детина, встретивший их, были видны хозяйственные постройки. Оглядеться ему, впрочем, не дали…

— Быстро! — резко скомандовал кто-то с явственным немецким акцентом, — В подвал его, и поживей!

Распахнулась скрипучая деревянная дверь, и его спустили вниз, попутно пару раз приложив головой о дверной косяк и чуть не уронив на лестнице.

— Пусть здесь и посидит, — деловито сообщил рыжий, заковывая руки Шмидта в кандалы, прикреплённые цепью к стене.

— Ага… — несколько невнятно отозвался арканзасец, — пусть. Сейчас… только вот…

Не договорив, он врезал Георгу под дых, и, пока тот пытался продышаться, наскорообыскал, забрав бумажник, часы и дерринджер.

— Всегда на память беру что-нибудь, — уже выходя из подвала, сообщил ему Сэмюэль, издевательски подмигнув. Дверь захлопнулась, отрезав попаданца от мира, скрежетнул металлический засов и он остался один.

В сыром, промозглом подвале пахнет сыростью, плесенью, гнилыми овощами и всякой дрянью, которой только может пахнуть у нерадивых хозяев.

— Чёрт… — еле слышно ругнулся попаданец, понемногу приходя в себя и пытаясь осмотреться. Лампу в подвале никто не соизволил оставить, единственным источником света служит лишь небольшое оконце под самым потолком, в которое начало просачиваться рассветное небо.

Голова соображает плохо, но, немного отдышавшись и хоть сколько-нибудь оглядевшись, Георг первым делом встал в с пола, подтянул к себе ногой какую-то старую корзину, и, перевернув её, уселся.

— Влип, — констатировал он, мрачно глянув сперва на дверь, а потом на окошко. Потрогав кандалы, попаданец подёргал цепь…

— Крепко сидит, зараза! — ожесточился он, — Впрочем, чего это я? Наверняка рабов держали… а может и держат.

Подтянув, насколько это возможно, цепь с кандалами к оконцу, попытался привстать, надеясь разглядеть хоть что-то. Понятно, что это или глухая окраина, или, что вернее, какая-нибудь ферма за городом, но конкретика…

Пока ехали, он видел мельком в окошке приметные здания, деревья и прочее, но пока детали от этого паззла не складываются в единую картину. Может, если увидит в окне хоть что-то…

— … подписи, а там не наше дело, — услышал Георг, и затаился, обратясь в слух.

— Да, бумаги, а там… — невидимый мужчина, сказавший это, сухо рассмеялся.

— А вот это не наше дело, — равнодушно ответил второй.

— Жа-аль… — протянул, судя по голосу, Сэмюэль, — я бы с ним побеседовал… вдумчиво.

— С чего это ты так к нему? — удивился незнакомец.

— Да так… просто злость берёт, — не сразу отозвался арканзасец, — И при деньгах он, и образованный, и на морду туда же, и здоровье… аж зло берёт!

— А… — равнодушно отозвался незнакомец.

Они с Сэмюэлом ещё несколько минут беседовали, делясь планами и строя догадки, пока попаданец, стараясь не дышать, впитывал крохи информации. Паззл начался складываться…

— Ну, пойду я, — докурив, сказал Сэмюель.

— Давай, — равнодушно отозвался незнакомец…

… а через несколько секунд Георг услышал приглушённый звук выстрела — такой, как если бы стреляли в упор, приставив дуло к телу.

— Ступай к дьяволу, — равнодушно сообщил незнакомец, — там тебя заждались!

' — Ага… — ошалел попаданец, — это, похоже, Сэма грохнули! Вот уж кого не жаль! Хотя… я бы с ним, паскудой, вдумчиво поговорил! Догадки, кто именно меня слил, уже есть, но хотелось бы подтвердить их… а впрочем, пусть его!'

Снова усевшись на корзину, Георг проверил свои карманы, выложив записную книжку, ключи и даже маленький складной ножик с несколькими лезвиями, прототип мультитула, который он собирается выпускать в числе прочего.

— Дилетанты, — нервно рассмеявшись, постановил он, — даже похитить толком не умеют!

Последнее, впрочем, скорее бравада, попытка подбодрить себя…

… а впрочем — действительно, дилетанты! Инженера с инструментами оставить! Хотя…

Шмидт замер, обдумывая пришедшую в голову мысль. Если события будут развиваться быстро, к чему, судя по всему, идёт, то сейчас нужна не игра ума, а решительные действия, и быстро!

Поняв это, медлить он не стал. Хотя он и не собирался становиться вором или идти по криминальной стезе, но при побеге от хозяина он кое-чему научился. Да и инженер сейчас, это не только чертежи и расчёты, но и нешуточные навыки работы руками, а замки с сейфами — неотъемлемая их часть.

Единственной, по сути, проблемой, стали не замки, примитивные донельзя, а собственно кандалы, металлические браслеты которых вбиты в массивную деревяшку, разносящую руки на изрядное расстояние. Благо, кисти рук у попаданца крупные, а пальцы длинные, музыкальные…

Но и так пришлось помучиться, помогая себе не только кончиками пальцев, но и зубами, в которых он, чтобы не выкрошить эмаль, зажал носовой платок.

Еле слышный щелчок… и кандалы легли на пол, и Георг, с отчаянно колотящимся сердцем, медленно встал, растирая кисти рук.

' — Надо что-то найти, — подумал он, — что-то, что может сойти за оружие.'

Медленно, опасаясь что-нибудь свалить, он обшарил подвал, перебирая всякий хлам.

— Чёрт… — сдавленно прошипел он, отбрасывая крысиное гнездо с запищавшими крысятами, — ещё не хватало…

Минутой позже он нашёл гнутый, изрядно заржавевший металлический прут, лежавший под слоем слежавшегося мусора, и несколько раз махнул им, примеряясь.

— Сойдёт…

Немного почистив прут старыми тряпками, попаданец подошёл к окошку, и, кусая губы, примерился.

— Узкое, зараза… — пробормотал он, — не дай Бог застрять.

Почти тут же он отпрянул от окошка, с тревогой прислушиваясь к шуму за окном. Обрывки фраз, стук колёс и ржание лошадей слились в нестройную картину отъезда.

' — С донесением — понял Георг, — ещё несколько часов, и приедут заказчики, или меня просто перевезут в другое место'

Оставаться в подвале, ожидая неведомо чего, не хотелось, но, доверившись интуиции, он решил подождать немного, и…

… шагнув назад, попаданец подтянул к себе кандалы и просунул в них руки, надеясь, что в темноте никто не разберёт, что они открыты. Потянулись томительные минуты ожидания, и вот наконец скрипнула дверь.

Он подтянул под себя ноги и пошевелил руками, готовый к действиям.

— … и не подходи, — он не услышал, а отчасти прочитал по губам, а отчасти догадался.

— Вот там и поставь, — приказал вставший в двери неряшливый бородатый мужчина, направив на Шмидта ружьё и смачно харкнув в его сторону, — пить захочет, дотянется. Вечно ты… дура, как есть дура! И в молодости дурой была, а сейчас совсем мозгов нет!

Бесцветная женщина, рано изработавшаяся, бесформенная от постоянных родов и плохой еды, проскользнула мимо охранника, и, опасливо озираясь не на пленника, а на мужа, поставила выщербленный кувшин с водой и выскочила назад. Снова скрежетнул засов, и попаданец остался один.

Выждав на всякий случай несколько минут, он снова снял кандалы и бесшумно скользнул к кувшину. Уже почти сделав глоток, принюхался…

— Ну его к дьяволу, — Георг решительно поставил кувшин назад, — то ли вода дрянь, то ли подмешали чего…

Пить хотелось отчаянно, но рисковать он не стал. Снова подойдя к окошку, соорудил некое подобие подмостков из всякого хлама, и, не высовываясь, стал слушать и наблюдать за двором.

— Судя по всему, мои похитители уехали, оставив на охране эту милую семейную пару, — одними губами произнёс попаданец, подбадривая себя.

— Ну… — он выдохнул, быстро скинул с себя пальто и сюртук, пропихнув в окошко сперва одежду, а потом и металлический прут. Подтянувшись, судорожно цепляясь пальцами и ногтями за крошащийся камень, он начал ввинчиваться вперёд. В какой-то момент мужчина слишком сильно дёрнул ногами, и хлипкая опора внизу развалилась.

— Чёрт… — выдохнул попаданец, испугавшись неведомо чего, и, дёрнувшись изо всех сил, подтянулся, практически застряв в в неудобной позе. Георга было охватила паника, сразу ожила его клаустрофобия, нажитая в минных галереях Севастополя, но он справился…

Минуту спустя он выскользнул-таки из подвала, не обращая внимания на такие мелочи, как вывихнутое плечо и жидкую грязь под животом.

— Ух-х… — если слышно выдохнул он, оглядываясь по сторонам и пригибаясь. Никого…

Быстро одевшись, Георг подхватил прут и замер. В голове, не отошедшей ещё толкомпосле эфира, хаос.

' — Собак вроде не слышно' — констатировал он, не задумываясь о причинах.

Всё так же пригибаясь, почти на корточках, он дополз до края стены и осторожно глянул в сторону ворот. Никого… хотя минутой позже из дома выскользнула женщина, и, всхлипывая, поспешила в птичник.

' — В дом…' — Георг обкатал эту мысль и с сожалением её отбросил. Не зная расположения комнат и количества людей, это уж слишком рискованно…

… хотя оружие ему не помешало бы!

— Что ж… — он качнул железяку в руке, и, по прежнему пригибаясь, двинулся вдоль стены к сараям, за которыми маячит неухоженный густой сад.

Несколько минут спустя, перевалив через забор о сперва пошёл, а потом побежал прочь, больше всего опасаясь услышать за своей спиной лай собак.