Старые недобрые времена 3

Глава 22 Стратегическая пауза

— Пресса, мистер Шмидт, — деловито сообщила Эльса, войдя в кабинет с пачкой газет, — я уже сделала пометки в заказанных нами статьях.

— Благодарю, мисс Линдгрен, — быстро отозвался Георг, — присаживайтесь.

— Да, спасибо, — отозвалась девушка, аккуратно садясь на краешек стула и слегка розовея. Поняв это, она смутилась ещё больше, и, как это обычно бывает у женщин, начала поправлять волосы и одежду. Попаданец же…

… тоже смутился, чувствуя, как краска заливает скулы.

В последние несколько недель между ними происходит то, что позже начнут называть «химией», а пока… пока они приглядываются друг к другу, не решаясь сделать первые шаги. Впрочем, Шмидт кое-что уже предпринял… расставшись для начала с любовницей. Плоть слаба, да… но эти отношения стали тяготить его, казаться неправильными, едва ли не противоестественными, так что, одарив актрису на память несколькими драгоценностями на круглую сумму, они расстались если не добрыми приятелями, то по крайней мере, по-хорошему.

В принципе, он уже всё решил для себя, но… как это всё не вовремя! Хотя… а когда такие вещи случаются вовремя? Они просто случаются, а дальше каждый решает сам.

Бегло прочитав нужные статьи с пометками Эльсы, с полчаса они потратили на обсуждение стратегии поведения с прессой, после чего Георг отпустил девушку, чувствуя одновременно облегчение и сожаление.

— Надо бы, пожалуй, объясниться, — пробормотал он, когда дверь за мисс Линдгрен закрылась, — а потом начать, что ли, ухаживать…

— Дурацкая ситуация, — вздохнул он, — как мальчишка в начальных классах! Хотя казалось бы…

Понимая, что в ближайшее время он всё равно не сможет нормально работать, он вздохнул и развернул газету, решив, что раз уж такое дело, потратить немного времени на международные события. Лениво перелистывая страницы, он всё время мысленно возвращался к Эльсе.

" — Интересно, а какие у нас будут дети? И сколько? Трое… а может, и четверо? Нет, больше не стоит, пожалуй, а вот это в самый раз!"

В его голове начали возникать картины грядущего семейного счастья — с детьми, прогулками по парку, посиделками у камина, и… прочими, более интимными вещами. Впрочем, следующая страница несколько охладила его романтические настроения.

" — Берти, — хмыкнул он, читая светскую хронику со знакомой фотографией, — шалун, х-хе… Интересно, как он там?"

Вздохнув, Шмид поморщился… увы, знакомство с Берти, которое могло бы перерасти в приятельские отношения, а может быть, и нечто большее, вряд ли стоит продолжать. А хочется, чёрт дери… и ах как хочется! Подобного рода неформальное общение весьма нередко перерастает в более тесную дружбу! А дружба с наследником престола Британской Империи — это более чем заманчивый куш.

Впрочем, насколько он знает историю, наследником Берти предстоит быть ещё ох как долго… и власти до того момента у него будет не то чтобы много, скорее даже — почти нисколько. Да и стоит только потянуть за эту ниточку, как непременно всплывёт «польский след», а дальше несложно будет размотать всю цепочку, вплоть до того неприятного факта, что он когда-то был рабом. Вернее, не то чтобы несложно… но для британской разведки это вполне осуществимо, и риск в таком случае перевешивает все выгоды.

Нет, это не конец всего, но… не стоит. В США это — клеймо, и плевать, насколько ты белый! Двери многих домов закроются для него раз и навсегда, да и другие моменты… Нужно помнить, что к ирландцам, вполне белым европейцам, в США крайне негативное отношение — не все, собственно, считают их белыми. К славянам, а тем более русским, пожалуй, отношение ещё хуже… варвары, полуазиаты, монголоиды, рабы… люди с «неправильным» происхождением и культурой, и далее по списку.

А с таким интересным прошлым и неизбежными «белыми пятнами» в биографии попаданца — к гадалке не ходи, спекуляций, притом грязных, будет много. Слишком много…

Ну а становиться примером для кого бы то ни было… увольте. Сейчас не двадцать первый и даже не двадцатый век, толерантностью в воздухе и не пахнет.

Тем более, он уже стал… посмертно. Книга «Шестнадцать лет в рабстве», изданная усилиями Герцена вполне солидным тиражом, переиздающаяся и переведённая в настоящее время на французский и английский, наделала довольно-таки много шума. А его трагическая судьба, и… хм, ещё более трагическая смерть от якобы скоротечной чахотки, сделала фигуру беглого крепостного прямо-таки трагическим героем.

До той популярности, какая была в США у «Хижины дяди Тома», ставшей в Америке настольной книгой всякого противника рабства, пока не дошло, но кажется, в основном просто из-за значительной меньшей прослойки хоть сколько-нибудь грамотных людей в России, ну и куда как меньшей свободы в обществе в целом. Но в некоторых кругах… да, и ещё как.

Хороший литературный стиль, притом необычный, не принятый пока в этом времени и снабжённый комментариями вполне заметных мыслителей, весьма и весьма неплохие рисунки — интересные как минимум тем, что некоторые из них выполнены в необычной манере. Ну и стихи… пусть и чужие, но, чёрт подери, проверенные временем!

— Ещё и в учебники попаду, — хмыкнул он, а потом развеселился, поняв, что в учебники он попадает и так, и этак, притом как две разные личности. Настроение от этого несколько исправилось, и некоторое время попаданец развлекал себя тем, что представлял, какие открытия ждут генетиков в будущем. Не то чтобы он ждал, что его останки начнут исследовать прямо-таки всерьёз…

Но потомки, сдавая по разным причинам генетические экспертизы, будут попадать в разного рода реестры, а там… возможны варианты, да… и куда как интересные.

— Что они там раскопают, и раскопают ли вообще? — ненадолго задумался он. Потом, отбросив эту мысль, принялся читать дальше, задержавшись на Польше.

К Польше у попаданца отношение сложное, и это мягко говоря. Сочувствуя их борьбе за независимость и полагая, что и России, собственно, не очень нужна территория, населённая заведомого враждебным народом, помогать им, тем не менее, он зарёкся. Спасибо, наелся…

Может, ему попались «неправильные» борцы за свободу, а может, там все такие… какая теперь разница? Не хочется помогать больше, вообще никак.

Да и зная, что в Польше полыхнёт… помимо сочувствия, попаданец испытывал к будущему восстанию смешанные чувства. Польша в границах 1772 года… это, знаете ли, борьба не только и даже не столько за свободу, но и за Империю! Свою.

Русских, украинцев и белорусов, которые жили на этой территории, спрашивать, как водится, никто не спешил. И может быть, в Российской Империи им жилось ничуть не лучше, а то и хуже, чем в Речи Посполитой, но… чёрт подери, менять шило на мыло? Окатоличивание, ополячивание, урезанные права… так, как было раньше, в границах 1772 года.

— Нет уж, — пробормотал он, — сами… сами! А вот с остальным…

Георг задумался, машинально постукивая ногтями по подлокотнику кресла, и снова поймав себя на мысли, что хочет курить. От последнего, впрочем, рецепт известный, так что, вытащив из ящика стола пустую трубку, он принялся вертеть её в руках.

" — Надо что-то делать с Российской Империей, — сосредоточенно думал он, — пусть не прямо сейчас, но когда так или иначе разберусь с конкурентами, нужно придумать какие-то структуры, хотя бы начерно. Какие-нибудь фонды в Швейцарии, например, и поддерживать тех, кто говорит о Эволюции, а не о Революции. Конституционная монархия, Республика, Парламентаризм… всё едино! Нужно, чтобы была живая мысль, и чтобы мысль эта не вязла в обсуждениях в узком кругу, а так или иначе шла в народ. А значит… просвещение, хоть какое-то. Школы? Пожалуй… а ещё стипендии для одарённых, и… Церковь. Надо что-то делать с этим, хоть как-то ограничивать власть Синода и РПЦ."

— Поддерживать староверов… — он задумался, — придётся, пожалуй. Староверов, молокан… вообще любые христианские течения, агностиков, атеистов. Церковь и прогресс несовместимы, и… с этим нужно будет что-то делать.

— Может, и народовольцев каких-нибудь придётся поддерживать, — нехотя решил попаданец, — но это я потом обдумаю. Крови будет… но и сидеть сложа руки тоже нельзя! Крови там и без меня льётся много, и, за редким исключением, отнюдь не революционерами и восставшими. А если не начать сейчас…

Он поморщился, вспомнив, чем закончилось дело в будущем… или вернее, в другом, параллельном мире — так, пожалуй, будет считать точнее, или ещё вернее — так он решил для себя. Потому что думать о растоптанных бабочках и о том, что время и мир могут схлопнуться, это… увольте!

Не то чтобы вся эта верховная свора, Двор и прочий титулованный скот не заслужили своей участи, но и Гражданская война с тем размахом, Красный и Белый террор и последующие события, это слишком! Если получится хоть как-то смягчить последствия, если в стране, для начала (!) появится хотя бы Конституционная монархия и Парламент, да не полвека спустя, когда может быть слишком поздно, а пораньше, то у страны есть шансы на нормальное, спокойное развитие, а не на вечную гонку-преследование с миллионами жертв.

— Н-да, — пробормотал он, — эк меня занесло! Судьбы мира решаю, в палату к прочим Наполеонам и Цезарям пора!

Несколько придя в норму, он принялся за работу с бумагами — в последнее время приходится куда как больше работать с финансовыми документами, а не с чертежами, ну а куда деваться? На магистра в области инженерии он защитился, а вот до докторской, судя по загруженности, если когда-нибудь и дойдёт, то очень не скоро! Подтянуть бы ещё знания по химии до уровня магистра…

— А пока — экономика, бизнес и юриспруденция, — вздохнул попаданец, снова став Георгом Шмидтом, а не Ванькой, как несколькими минутами ранее.

С динамитом пока не всё так хорошо, как хотелось бы, но… и плохой эту ситуацию не назовёшь! Заказы от Армии есть, но пока не в тех объёмах, как хотелось бы, и это, как ни парадоксально звучит…

… к лучшему!

DuPont вставляет ему палки в колёса, всячески препятствуя тому, чтобы динамит шёл в Армию Союза в достаточных масштабах, и… откровенно говоря, он и не смог бы обеспечить эти поставки в полной мере! По крайней мере, не беря кредиты, весьма разорительные при нынешних ставках.

Да и армейские заказы, при всех их масштабах, не то чтобы очень выгодные. Правительство, как обычно, норовит расплатиться «зелёными спинками» и долгами, а вот оплату налогов требует серебром и золотом! Да и банки не очень охотно принимают «зелёные спинки», а тем более правительственные долговые обязательства.

Зато динамит «распробовали» наконец в горной промышленности и строительстве, и, в отличие от правительства, платят «настоящими» деньгами, ну или, по договорённостями — металлом, подрядами на строительные работы, и… акциями компаний. Последнее, правда, достаточно рискованный шаг, с учётом нестабильной экономики, но в целом, «на длинном плече», эта стратегия выигрышная.

Ну а DuPont… пусть их! Генри, хоть старший, а хоть бы и младший, наверное, раскусили бы реальное положение дел у Union Tools Machinery, но новое правление, занятое к тому же собственными проблемами, равно как и проблемами, подкинутыми попаданцем, интригу, очевидно, не раскусило. Сейчас у них внутренние разборки, попытки навязать потребителям свои товары по «длинным» контрактам, проблемы с имиджем и Армией… так что пусть.

А у Union Tools Machinery сейчас, помимо динамита и прочих дел, появился ещё один источник дохода — колючая проволока.

Какие-то эксперименты Георг вёл и до этого, а сейчас, ближе к середине лета, пошло уже достаточно серьёзное производство. С учётом нехватки рабочих рук в фермерских хозяйствах, это более чем востребованный продукт! И упаси Боже хотя бы заикаться о том, что это может пригодиться Армии…

Помимо очевидной причины, то бишь того, что правительство не любит платить, ещё и морально-этические нормы, отмываться от грязи, если что, он будет десятилетиями. Сообразят сами — хорошо… а нет, так он, собственно, почти ничего не теряет, фермерские хозяйства — не правительство, платят не долговыми обязательствами, а деньгами, ну или продукцией, что в нынешних условиях ничуть не хуже. Пожалуй даже, лучше: он берёт дешевле рынка, и в итоге не только его работники сыты, но и начало вырисовываться новое направление бизнеса — консервы и сублимированные продукты. Война продлится ещё не один год, и к этому времени у него завяжутся вполне неплохие цепочки поставок, а это — ресурс! Главное, не стараться протолкнуться к армейской «кормушке», распихивая локтями других, да и вообще, не стоит слишком уж сильно привязываться к Армии. Масштабы там, конечно, знатные, но и проблемы куда как большие, чем в гражданском секторе.

— Мистер Шмидт? — в дверь осторожно поскрёбся секретарь.

— Да, мистер Тейлор, входите, — отозвался Георг, — Что, документы пришли?

— Н-нет… — засмущался Ларри, — видите ли, мистер Шмидт, это… не совсем по работе, н-но… может быть, вам будет интересно. Я полагаю…

Он окончательно стушевался и попаданец мысленно вздохнул.

" — Ему бы психолога толкового, бесценный был бы кадр! Память почти абсолютная, перфекционист, исполнителен до абсолюта, навыки отличные, но вот это соплежуйство, чёрт бы его…"

— Ничего, мистер Тейлор, — благожелательно ответил Георг, — говорите, не смущайтесь. Вы один из самых ценных моих сотрудников.

Последнее — не то чтобы вся правда… но в двадцатку самых важных специалистов Ларри Тейлор входит, и зарплата у него соответствующая — в пятеро больше, чем в среднем по рынку, не считая служебной квартиры и охраны.

— Д-да, мистер Шмидт… — Ларри отчаянно покраснел, — я бесконечно вам благодарен, и…

Шмидт, наученный опытом, перебивать его не стал, слушая благодарности и заикания, но всего-то через пару минут секретарь наконец перешёл к делу.

— Видите ли, мистер Шмидт, я на днях был на дне рождения у кузена, — начал он, и тут же… — вы не подумайте, я не пил! Так, совсем чуть-чуть… и нет, я конечно же не говорил о работе!

— Знаю, мистер Тейлор, — терпеливо сказал попаданец, поощрительно улыбаясь, — я ценю вас в том числе и поэтому.

— Д-да… — снова покраснел секретарь, — и я…

Тут он запнулся, вспомнив, что уже поблагодарил шефа за все благодеяния, выдохнул, вдохнул… и немного собрался.

— Мой кузен… троюродный, — зачем-то уточнил Ларри, — работает в кредитном отделе City Bank of New York. Должность невеликая, но такая… одна из ключевых, через него почти вся документация проходит. Он… видите ли, хорошая память и… да, исполнительность, это у нас, некоторым образом, семейное. Кхе…

— Только Элджи, он… — Ларри несколько раз вздохнул, будто готовясь нырять, — когда выпьет, может чего и сказать… лишнего. Ну и…

— DuPont заложил часть своих акций, мистер Шмидт! — скороговоркой выпалил секретарь.

— Та-ак… — протянул попаданец, разом собравшись, — очень важная информация, очень интересно! Подробности вы или ваш кузен знаете?

— Я… немного, — сжался Тейлор, — простите, мистер Шмидт… Элджи об этом вскользь упомянул, а я расспрашивать тогда не стал, я… не умею — так, чтобы как нужно.

— Ничего страшного, мистер Тейлор, — отозвался Шмидт, — сама информация об этом достаточно важна, с этим уже можно работать. Но может, хоть какие-то подробности?

— Ну… — Ларри снова сжался, — я не уверен, но кажется, это достаточно значимый пакет акций. Элджи не говорил, сколько именно, а так… Просто с DuPont и так-то ведущие специалисты работают, при любом раскладе, но кузен сказал, что в City Bank of New York слишком много суеты было. Это, конечно, косвенный признак, да… но, мистер Шмидт, обычно это значит, что суммы были очень большие.

— Благодарю, мистер Тейлор, — отозвался Георг, — я выпишу вам премию, и полагаю, количество нолей вас приятно порадует. И… полагаю, нужно будет сделать подарок вашему кузену, но несколько позже.

Он погрузился было в размышления, но заметил, что секретарь не спешит уходить, переминаясь с ноги на ногу.

— Что-то ещё, мистер Тейлор? — поинтересовался шеф.

— Да, мистер Шмидт, — несколько более бодро, чем минутами ранее, отозвался секретарь, — Элджи месяцем ранее, на дне рождения кузины Джоан, обронил, что у City Bank of New York довольно-таки серьёзные задолженности перед корреспондентами и острая нехватка наличности. А сейчас, я полагаю…

Он замялся, стесняясь, как обычно, высказать своё мнение, и не зная, как отреагирует шеф…

… но видя, как Шмидт улыбается, заулыбался и сам — сперва робко, а потом — так широко, как, наверное, улыбался только в детстве.