Старые недобрые времена 3

Глава 10 Пасьянс

Май 1862 года. Вашингтон. Жаркий полдень, библиотека Сената.

Работа в Advisory Subcommittee on Mechanical Applications and Civil Preparedness— Консультативном подкомитете по механическим приложениям и гражданской готовности, снова привела Шмидта в Вашингтон.

Для выступления в Конгрессе нашлись более заслуженные, хотя и, как это нередко бывает, менее компетентные специалисты, но и Георгу хватило хлопот, да впрочем, он и не рвался на передний край.

Он полезен Комитету, а Комитет — ему, а кто там какую должность занимает формально, не суть. Собственного веса у него достаточно, а заказов от Армии столько, что ещё чуть, и Union Tools Machinery (UTM),детище Шмидта, разросшееся до весьма приличных размеров, станет рыхлым и не слишком поворотливым.

Нет, он не жалуется… вот только приходится делиться второстепенными направлениями, искать людей, контролировать, и так — по крайней мере до конца войны, и может, чуть дольше. Потом можно будет чуть выдохнуть…

Главное — не разбежаться слишком сильно, не влезть обеими ногами в армейские, и только в армейские подряды, что сулит хороший куш в ближней перспективе, но сильно урезает возможности для манёвров. Впрочем, это решаемо.

Вашингтон стал для него вторым домом, здесь он бывает так часто, что подумывает о строительстве особняка, а пока, через третьи руки, купил несколько участков. Хотя в Нью-Йорке он продолжает жить по старому адресу… но и там потихонечку скупает участки.

После войны, он знает… а вернее, помнит это точно, рабочие руки сильно подешевеют, да и ситуация со снабжением и логистикой улучшится. А пока, пользуясь биржевыми колебаниями и паникой обывателей после каких-то, не слишком удачных для Севера, событий на фронте, можно тихой сапой прикупать землю.

В библиотеке Сената относительно прохладно и тихо, слышно лишь шуршание газетных страниц, хруст льда в графинах, да изредка, на грани слышимости, торопливые шаги вестовых. Редкие, ленивые сквозняки едва заметно колышут тяжёлые портьеры, принося с улиц запахи пыли, конского пота и навоза.

Коротая время межу заседаниями, Георг листает свежий номер New-York Tribune, занимаемый мыслями о расширении производства и лоббировании — кому, сколько, через кого, как…

Статья с коротким заголовком’Signed: Homestead Act' привлекла внимание, и Георг, отложив в сторону мыли о бизнесе, вчитался, вычленяя суть.

— Подписано Линкольном, — еле слышно сказал он, прикусив губу, — наконец-то…

Закон ожидаемый, обсуждаемый, и да — спорный в силу ряда причин, но — наконец-то подписан! Ещё не вступил в силу, до этого ещё несколько месяцев, но и это — очень весомо.

Это меняет если не всё, то очень многое во внутренней политике США, и, со временем, может оказать сильнейшее влияние на ход войны. А пока…

— Фермеры, — протянул он, — огораживание участков, и…

' — Колючая проволока' — мысленно закончил он, делая в памяти зарубку.

Нью-Йорк, несколько дней спустя

Мерный шум станков в мастерской, слышимый даже через закрытую дверь кабинета, давно уже привычен и не раздражает, скорее, помогает сосредоточиться. Расхаживая по кабинету, Георг размышляет, вертя в руках пустую трубку: курит он сейчас совсем редко, почти исключительно за компанию, но трубка или зажигалка, как часть привычного ритуала, успокаивают.

— Быть иль не быть, — пробормотал он, — вот в чём вопрос…

Вздохнув, попаданец постоял, прикусывая трубку и всё-таки решил открыть сейф, достав документы. Динамит… как много в этом слове, и как всё сложно!

Нет, сами опыты не вызывают особых вопросов у человека, учившего некогда на архитектора. Кизельгур, пористая порода, кажется, первый из череды опытов, когда удалось связать нитроглицерин, сделав его безопасным…

… почти.

Будут опыты и с опилками, и с другими веществами, но суть уже ясна, и… собственно, первые опыты он провёл сам — очень, очень осторожно…

— А вот политика, — вздохнул он, усаживаясь разбирать документы, — чёрт бы её побрал!

Собственно, основная проблема не в том, чтобы сделать динамит, а как сохранить монополию на него. Здесь и сейчас это козырь, значение которого невозможно переоценить. Горные и строительные работы… и война.

Огромные, просто немыслимые деньги! Если…

… и вот «если» слишком серьёзно. Когда политика мешается с деньгами, конкуренты способны на любые поступки, и оспаривание патента в судах, это лишь вершина айсберга.

— Если, — снова вздохнул он, сунув в рот пустую трубку и начиная работать с документами.

— DuPont? — задумался попаданец, перебирая варианты сотрудничества, — Ну… хочется всё-таки стать полностью самостоятельным игроком. Но… н-да, но на уступки пойти придётся, не без этого. А ещё с ними проще завоевать рынок, сильно проще…

— Так… — подперев голову рукой, он зарылся в бумаги, пытаясь разложить сложный пасьянс из союзных ему промышленников и возможных недоброжелателей, учитывая свои и чужие и интересы, родственные связи и политические взгляды, слабые и сильные стороны.

Этим он занимается уже не в первый раз, снова и снова добавляя новые детали, делая записи и зачёркивая их. Если бы не служба безопасности, где, пока ещё сыро, не всегда умело, начал действовать оперативный отдел, добывающий информацию о третьих лицах, было бы куда как сложней. Но и так…

Сделав перерыв, Шмидт вышел в приёмную, пребывая в некотором раздрае.

— Есть что-нибудь важное, Ларри? — поинтересовался он у секретаря — низкорослого, полноватого, лысеющего мужчины чуть за тридцать, весьма эрудированного и неглупого, хотя и не слишком инициативного, если не сказать больше.

— Да, сэр, — отозвался тот, почтительно вставая, — мистер Штрассер просил, если будет возможность, заехать сегодня после обеда на завод медицинского оборудования. А ещё, разумеется, письма, сэр!

— Спасибо, Ларри, — рассеянно поблагодарил Шмидт, забирая бумаги, — Если Штрассер будет спрашивать, скажи — буду после трёх.

Вернувшись в кабинет, он начал разбирать письма, бегло пробегая глазами по строкам. Ларри неплохо сортирует почту, справляясь с основным потоком спама. Но пишут не только благотворительные организации и разного рода просители, но и сенаторы, конгрессмены… и это надо читать лично.

Хотя по факту, чаще всего они точно так же просят денег или приглашают на встречи, где будут просить денег…

— Конверт с пометкой военного ведомства, — заметил он, вскрывая его, — интересно…

— Всего, и побольше, — довольно констатировал Георг минутой позже.

Он ещё раз пробежал глазами по строкам, лишний раз убеждаясь, что не ошибся, и чувствуя, как в груди расплывается приятное тепло.

Детонаторы всех видов, ударные капсюли отдельно…

… и взрывчатка.

Задумчиво поглядев на разложенный на столе динамитный пасьянс, он усмехнулся.

— Сошлось…

Где-то в Вирджинии, недалеко от линии фронта. Июль 1862.

Ещё стелется влажный утренний туман по траве, но работа уже почти завершена. У подножия холма выровненное поле, наспех огороженное дощатыми щитами и старой парусиной.

Чуть поодаль армейские наблюдатели: инженеры, артиллеристы и офицеры сапёрных подразделений переговариваются неспешно, не забывая поглядывать в сторону холма. Изредка ветер приносит запахи дыма и звуки орудийных выстрелов. Война совсем рядом…

Георг, одетый в поношенный сюртук, в сопровождении Штрассера и двух офицеров, прошёлся по позиции, в последний раз проверяя, всё ли на месте.

— Всему своё время, майор, — улыбнулся он, уходя от ответа, — ещё чуть-чуть, и вы всё сможете увидеть сами.

От волнения и азарта колотится сердце, и, хотя первичные испытания проведены десятки раз, случиться может всё, что угодно…

Динамит в грубой обёртке, с пометкой «образец №3» заложили в неглубокую яму на глазах у наблюдателей, ещё раз проверив детонатор.

— Господа, прошу в укрытия, — коротко сказал Шмидт, и подал пример, отходя подальше и спрыгивая в подготовленную траншею.

— Майор… — достав зажигалку, попаданец протянул её сапёру, — окажите нам честь.

Щелчок, недолгое ожидание, и шнур затлел, с лёгким шипением подбираясь к взрывчатке.

Взрыв!

— Однако… — пробормотал майор, прочищая уши' и тряся головой.

— Однако, — повторил он чуть позже, заглядывая в получившуюся воронку и простецки присвистнув, — Небольшой брусок, а столько дел!

— Чёрт подери, Шмидт! — выдохнул второй офицер, капитан, получивший образование горного инженера, — Да мы можем рушить горы!

Георг, чуть улыбнувшись, кивнул. Но майор мыслит более стратегически…

— Это откроет нам дорогу на Ричмонд, — констатировал он.

Несколько недель спустя, Вашингтон, особняк на Кэмерон-Плейс.

— Георг! — окликнул вошедшего Саймон Кэмерон, военный министр США, — Мы уже думали, вы не придёте!

— Прошу прощения, господа, — повинился Шмидт, — встретил в холле сенатора Бакли.

— Опять пуговицу открутить пытался? — весело поинтересовался Монтгомери Миггс, главный квартирмейстер Армии США.

— Не без этого, — рассмеялся Георг. Бакли, выходец из весьма влиятельной семьи, несколько зануден, и имеет привычку хватать собеседника за пуговицу или рукав. Не самый дельный человек… но за ним стоит влиятельный клан, и это нельзя игнорировать.

— Мне кажется, он их коллекционирует, — глубокомысленно заметил Кристиан Эйкер, начальник телеграфного отдела и снабжения сигнального корпуса. В глазах его виднелась глубоко спрятанная смешинка.

— Хм… пожалуй, — отозвался Шмидт, едва заметно улыбаясь.

— Паттерсон жалуется, что его обозы растянулись на двадцать миль, — вернулся к теме разговора Кэмерон, — и, разумеется, на снабжение.

Затянувшись сигарой, военный министр глухо выругался, поминая нечистых на руку поставщиков и вороватых интендантов.

— О… это вершина айсберга, — отозвался Миггс, — в газеты, да и к вам на стол, попадает ничтожная толика. Как вам, к примеру, консервы из глины?

— Однако… — искренне удивился Георг.

— Вот именно, — резко кивнул Миггс, — хорошо, что в войска не успели попасть, шуму было бы…

— Нашли хоть? — поинтересовался попаданец, на что квартирмейстер только пожал плечами, отводя глаза.

— Мелкие сошки, — сказал Миггс чуть погодя, — все концы обрублены.

— Н-да… — только и сказал Шмидт, понимая, что концы, быть может, и не обрублены, но идти до конца квартирмейстер по каким-то причинам не стал.

— Кстати! — оживился Миггс, — Георг, а вы не хотели бы…

— Нет уж! — перебив его, неожиданно громко рявкнул Кэмерон, — Простите, господа… Монтгомери, я понимаю ваше желание работать с проверенными поставщиками, но Георг не занимается поставками продовольствия, а чтобы начать новое дело, нужно слишком много времени и усилий.

— Соглашусь с вами, министр, — с сожалением кивнул Георг, — и, простите, Монтгомери, новое дело я сейчас не потяну. Все силы и резервы брошены на поставки станков, оборудования и динамита.

— Да, — несколько вяло отозвался министр, пожевав губами, — динамит…

В гостиницу на Лафайет-сквер Георг вернулся не в самом лучшем расположении духа. Какие уж там соображения у военного министра, Бог весть, но, несмотря на результаты испытаний и восторженные отзывы в войсках, дело топчется на месте.

В холле гостиницы его ждал Мюллер, главный инженер Union Tools Machinery, с таким невозмутимо-каменным лицом, что настроение Шмидта рухнуло ещё ниже. Сняв на ходу перчатки, он поздоровался, и, едва уловимо дёрнув подбородком, приказал Йоханну следовать за собой в номер.

— Тупик, — уронил Георг, раздражённо падая в кресло и жестом приглашая Мюллера присесть напротив, — как в стену головой. Отзывы из действующих войск о динамите исключительно комплиментарные, но Кэмерон, чтоб его, сопли жуёт!

Прерывисто вздохнув, он помолчал, встал, и налил себе виски с содовой, плеснув заодно и молчащему Мюллеру.

— Где здесь здоровый консерватизм, — продолжил Георг, — а где — лоббирование интересов производителей пороха, понять сложно.

— Я… — он поморщился, — неплохо вложился в министра, но пока — глухо. Одни только намёки, что Кэмерон, дескать, вынужден учитывать интересы влиятельных людей и действовать с оглядкой.

— Нет… — попаданец замолк, пригубив виски, — я понимаю, что фигура он не вполне самостоятельная, и дело, быть может, не только в финансовых интересах министра, но и в необходимости учитывать политические и финансовые интересы влиятельных кланов. Которые, быть может, разобидевшись, могут не только сместить министра, но и устроить проблемы со снабжением на фронте.

— Но… чёрт! — сжав стакан, он с трудом удержался от того, чтобы не швырнуть его в стену.

— Есть новости, — разомкнул губы Мюллер.

— Говори, — не сразу отозвался Шмидт.

Йоаханнан кинул на стол тонкий пакет, и, переплетя пальцы, захрустел ими, кусая губу.

— Здесь, — продолжил наконец Мюллер, — копии писем, денежные переводы, и… ну, прочее. Кто-то из работников сливает планы, и…

Он сделал паузу, задышав, как перед прыжком в холодную воду.

— … мы пока не можем вычислить, кто.

— Та-ак… — медленно протянул Шмидт.

— Знаем — кому, — зачастил Мюллер, — хотя и не всех… Через третьи руки, в Ливерпуль, один из которых — агент «Curtis Blake Engineering».

— Они? Чёрт… я же отказал им полгода назад, — подобрался попаданец.

— Они с этим не согласились, — сухо констатировал Мюллер, — и не только они. «Granger Metals» уже готовят подать заявку на патент на фрезерный станок, вот только в патенте — наша схема. Ну… старая, помнишь? Потом Майк с Лесли доработали как следует, а старая — в ' Granger Metals', так вот, командир.

Георг замолчал, осмысливая информацию. Неприятно… люди, казалось бы, подобраны один к одному, хотя…

… какого чёрта? Один к одному они были подобраны, когда в мастерской было не больше полусотни человек, включая охрану. А сейчас это уже не мастерская, а вполне солидная корпорация Union Tools Machinery (UTM)разросшаяся до нескольких тысяч работников, с филиалами нескольких городах.

Да и не обязательно подкупать ведущих специалистов, достаточно купить, к примеру, уборщицу.

— Значит, война, — Георг разомкнул плотно сжатые губы, — Не ко времени… но впрочем, пусть!

— Надо подавать иски в суд, — поддержал его Мюллер.

— В суд, — решительно кивнул Шмидт, — обязательно… и не только в суд.

Арьергард тащился из последних сил, отбиваясь, цепляясь за каждый холм, каждую рощицу, но армия Конфедерации вцепилась в часть, как бультерьеры, раз за разом отыгрывая тактическое преимущество, откусывая ярд за ярдом, жизнь за жизнью…

Всё, кажется, пропахло гарью и порохом, кровью и безнадёжностью. Солдаты, грязные, оборванные, в большинстве своём раненые, совершенно обессилевшие, держатся только на упрямстве и чувстве долга. Добровольцы…

— Чёртова ярмарка смерти, — пробормотал капитан О,Нил, — мы не арьергард, а кладбище на марше.

Один из обессилевших солдат неподалёку, упал, и бочонок порохом, уже почти опустевший, с грохотом прокатился по камням.

— Если бы у нас был динамит, который тот немец показывал на испытаниях в Вирджинии… — выдохнул майор Спенсер, — Да хотя бы порох не отсыревал то и дело, всё могло бы сложиться иначе!

— Да, сэр, — подхватил немолодой сержант с перебинтованной головой, — я помню, как было на испытаниях! Один чёртов заряд, и сарай — в щепки! А мы с этим порохом будто горох в стену кидаем!

— Да, динамит… — вздохнул О,Нил, — Нитроглицерин, чёрт бы его побрал, сойдёт для горных работ, но здесь, на войне, он опасней для нас, а не для противника.

— Да! — сорвался майор, — С десяток повозок динамита, и укрепления были бы построены намного быстрей! А мины? Чёрта с два бы южане так легко прорвали наши укрепления!

Едва не наступив на труп с оторванной головой, Спенсер осёкся и угрюмо замолчал, сберегая дыхание.

— Мы бы… — выдохнул он еле слышно — для себя, а не для других, — хотя бы не шли сейчас, как бараны на бойню…