Старые недобрые времена 3

Глава 9 Вашингтон

Вашингтон встретил Георга влажной, липкой духотой, пылью, запахами конского пота и навоза. Разбитые улицы заполнены повозками, всадниками и пешеходами, создавая впечатление не то гигантской стройки, не то военного лагеря. Повсюду строительные леса, штабеля досок, кирпичи, простонародный говорок, и тут же — джентльмены, чьи светлые лица постоянно мелькают в газетах.

Капитолий с его недостроенным куполом кажется почти аллегорией: великая идея только строится, а пока — стоит в строительных лесах, всё ещё впереди. Вдоль Пенсильвания-авеню тянутся здания с колоннами, театры, фешенебельные отели, и тут же — какие-то непонятные мазанки, лачуги из всякого хлама и их обитатели, с пронырливыми, пропойными физиономиями. Город чиновников, лоббистов, агентов влияния, карманных пророков…

… и всякого сброда. Столица.

Гостиница «Willard», в которой Шмидт снял временные апартаменты — странный гибрид, смесок собственно отеля, салона, казармы и биржи. В холле — срез, кажется, всего Вашингтона, от простых солдат с костылями, до сенаторов, конгрессменов и министров, и между ними, слоями — предприниматели, какие-то мутные дельцы, чернокожие слуги и едва ли не бандиты.

Пройдя через этот человеческий хаос, попаданец мельком поймал обрывки разговоров, где самым странным образом мешались поставки какого-либо товара, инженерные работы, лоббирование и хлопоты о пенсии по инвалидности.

' — Надо будет завести агентуру, — постановил он, — и, пожалуй, не стоит жалеть на это средств! Портье в такой гостинце может продаться сравнительно недорого, за сотню-другую долларов в месяц, а пользы от него, в плане информации, может быть побольше, чем от иного конгрессмена.'

— Мистер Шмидт? — лощёный портье на стойке сверился с записями, и, едва заметно поклонившись, почтительно вручил ключи. Гостиничный бой, чернокожий, губастый длиннорукий парнишка с весёлыми глазами, сделал было попытку подхватить багаж, но Джонни, обшипев его натурально на партселанге, сам потащил чемоданы хозяина, пыхтя и отдуваясь, но горделиво выпятив подбородок. У лакеев собственная гордость…

Номер располагается на втором этаже, с видом на неприглядное, несколько обшарпанное соседнее здание в переулке, со стройкой по соседству, но это ещё хороший вариант! Город спешно застраивается, но свободных номеров здесь много меньше, чем желающих, и не всегда деньги решают…

Подчас даже сенаторы и конгрессмены с трудом находят жильё, ночуя по два-три человека в номере или останавливаясь у знакомых. Отдельный номер, да ещё и в приличной гостинице, это, между прочим, показатель нешуточного влияния, показатель того, что Шмидт «стоит» больше иного провинциального политика.

Номер, впрочем, больше напоминает меблированные комнаты средней руки в Петербурге, только что цена сильно побольше…

… и тараканы, если не количественно, то качественно наверняка. Здесь это повсеместная уже привычная проблема, неизбежное зло. А ещё они летают…

Гостиная, в силу специфики города, больше напоминает рабочий кабинет, несколько усреднённый, но достаточно продуманный и удобный — со шкафами, книжными полками с неизбежной Библией в разных редакциях, и, специфика Вашингтона, книгами на юридические тематики и разного рода справочниками. Художественной литературы мало, и, с учётом разнокалиберности постояльцев и их неизбежной политической ангажированности, сплошь нейтральная, проверенная временем и цензурой. Так что, пробежавшись глазами, попаданец,скривившись,постановил, что справочники, пожалуй, будут поинтересней.

— Приготовь ванну, — бросил Георг слуге, — и разбери вещи. Сам потом с дороги помойся и перемени одежду, а потом сдай её в прачечную. Да, погоди… вот тебе доллар, пройдись потом по городу и развлекись, только смотри у меня, чтоб без выпивки! Рано тебе пить, не вырос ещё.

— Да, сэр! — радостно вытянулся Джонни и поспешил к двери, чуточку пританцовывая. С некоторых пор, чуть подтянув грамотность и манеры, и убедившись, что «масса Джордж» не собирается его прогонять, он, кажется, поставил себе цель стать не просто личным слугой, но и дворецким, видя это как апофеоз карьеры.

Шмидт, впрочем, и не против… Парнишка смышлёный, и, были уже случаи убедиться, верный, да и храбрости не занимать.

Несколько минут спустя, скинув дорожный сюртук, Георг прошёл в ванную комнату, и, раздевшись догола, уставился на собственное отражение. Сильные, несколько костлявые плечи… и сеть шрамов, среди которых и свежий, не заживший ещё до конца, порез на запястье — ещё одно напоминание о действующей армии.

' — Медицина, — в который уже раз напомнил он себе, — поле непаханое! С фармакологией, это бабушка надвое… а вот разного рода инструменты и оборудование, это, пожалуй, золотая жила! Где бы только взять деньги на всё это… и людей.'

Погрузившись наконец в ванну, он прикрыл глаза, вспоминая…

Вернувшись в Нью-Йорк, он провёл там едва ли неделю, но событий за это время произошло столько, что хватило бы и на месяц. Пока он отсутствовал, кое-кто решил, что ему можно подрезать крылья… и пришлось действовать очень жёстко…

… и иногда очень.

Нет, он ни о чём не жалеет… действовал сугубо в библейских традициях — тех, где око за око. И если кто-то решил, что может безнаказанно убивать его людей и давить на поставщиков, то этот кто-то… или вернее — эти, сильно ошиблись!

Хотя… повторять не хотелось бы, совсем. Руки он лично не прикладывал, но, кажется, отмыть их от крови и отмыться от запаха гари сможет ещё не скоро. Серьёзный бизнес, он такой… всегда с привкусом чужой и своей крови, и запахом дыма.

— Отставить рефлексию, — пробормотал он, вытягиваясь в ванне и приоткрывая глаза, — Главное — справился… не в последнюю очередь потому, что судья Эмсли, адвокат Сеймур и Брукс, недавно ещё тянувшие одеяло на себя, начали играть без передёргивания, в открытую. Не в последнюю очередь потому, что у него, с некоторых пор, среди союзников не только эти почтенные джентльмены, но и фигуры масштабом покрупнее.

Полного доверия никому, разумеется, нет, и не будет, но и так… Если они хотят работать с ним, а не вокруг него, и не за его счёт, то всё проще.

Вечером того же дня Шмидт, в сопровождении Джона Уильямса, человека из канцелярии Министерства Торговли, прибыл в особняк сенатора Уильяма Питта Фессендена, весьма влиятельного республиканца из Мэна, председателя Финансового Комитета Сената и ярого противника рабства. Фессенден, худощавый, очень живой, текучий, с лукавыми лисьими глазами, встречал гостей лично, каждому находя несколько слов.

— А, мистер Шмидт! — шагнув навстречу, сенатор энергично пожал ему руку, — Рад вас видеть! Ваши успехи в Нью-Йорке обсуждают даже у нас в кабинете! Позвольте представить: сенатор Лайман Трамбулл из Иллинойса, один из авторов закона о конфискации имущества мятежников…

— Рад знакомству, сенатор, — улыбнулся Георг, пожимая руку.

— … и министр военной промышленности Саймон Кэмерон.

— Рад видеть промышленника, который даже в военное время умеет держать сроки, не снижая качество продукции, — улыбнулся попаданцу министр, — Нам такие люди нужны.

— Я в первую очередь системный инженер, — улыбнулся в ответ Георг, — просто в очень конкретной системе…

Политики посмеялись, переглядываясь, и…

… кажется, приняли Шмидта в ряды «своих», пока — условно, с испытательным сроком.

Несколько минут спустя его представили Гидеону Уэллсу, министру ВМС, весьма немолодому джентльмену с окладистой бородой, затем харизматичному сенатору Чарльзу Самнеру, и наконец — Монтгомери Блэру, генеральному почтмейстеру, главному переговорщику Линкольна с южанами.

Поначалу разговор пошёл неспешно, но через несколько минут куда как живей: говорили о поставках меди, судостроении, логистике, шансах на быстрое завершение конфликта,опромышленности в целом. Шмидт высказывался осторожно, ёмко и немногословно, но, судя по всему, некоторые вещи, очевидные для него просто в силу послезнания и иного взгляда на жизнь, оказались для политиков достаточно неожиданными…

… и интересными.

Если сперва он подавал реплики, отвечая почти односложно, то четверть часа спустя его начали просить давать более развёрнутые ответы…

… и апеллировать к его мнению. Это радует… и немножечко пугает.

— Господа, Его Превосходительство, Президент Соединённых Штатов — Авраам Линкольн! — торжественно объявил рослый чернокожий слуга с роскошной ливрее.

Гул голосов стих, на мгновение стало очень тихо, но почти тут же кто-то зааплодировал, и часть гостей поддержала это начинание.

' — Выход на бис', — весело подумал циничный попаданец, сделав несколько вежливых, почти беззвучных хлопков.

Хлопали, впрочем, не все: кто-то прикладывал руку к сердцу, кто-то отсалютовал бокалом, но были и те, кто отреагировал очень вяло, едва ли не враждебно. Ну… демократия как есть, с поправками на время.

Линкольн оказался очень похож на свои изображения на дагерротипах и литографиях, но в его взгляде и движениях было куда как больше харизмы, чем могли передать изображения…

… и усталости.

Взгляд внимательный, с прищуром, очень цепкий. У попаданца возникла невольная ассоциация с опытным полицейским, пришедшим на место преступления.

Прошу, господа, не вставайте, — громкопопросил президент, — я всего лишь фермер из Иллинойса, временно отвечающий за страну.

В этих словах смирение так причудливо смешалось с гордыней, что Шмидт не без труда подавил усмешку. К историческим личностям он и раньше-то относился без особого пиетета, а ныне, пообщавшись с некоторыми из них в Севастополе, потом в доме Бориса Константиновича, а после и в США, стал ещё более циничным.

— Вижу здесь немало людей,работающихне меньше меня, — продолжил Линкольн, — так что давайте пообщаемся без официоза, иполучше узнаем, кто и как работает на дело Союза.

С мягкой полуулыбкой он начал двигаться среди гостей, пожимая руки, роняя несколько слов и внимательно выслушивая собеседников. Мимика у президента достаточно выразительна, получше, чем у большинства именитых актёров этого времени.

— Сьюард, — без нужды прокомментировал сенатор Самнер очередного собеседника Линкольна, — хитрый лис!

Георг кивнул из вежливости: Сюарда, сенатора от Нью-Йорка и одного из ближайших соратников Линкольна, он знает лично, на деловых приёмах и политических встречах они пересекались неоднократно.

— Рад вас видеть, господа, — с лёгкой приязненной улыбкой сказал Линкольн, подойдя наконец к ним, — и… мистер Шмидт, полагаю?

Чуть задержав руку, внимательно посмотрел на Георга. В глаза президента видна усталость, острый ум, и ещё что-то, чего не было у других — интерес не праздный, не коммерческий… какой-то иной, напряжённый, оценивающий.

— Да, сэр, — почтительно отозвался Георг, — Union Tools Machinery, — для меня честь быть представленным Вам.

Линкольн едва заметно улыбнулся, собрав морщинки у уголках глаз, показав, что оценил лесть, но не принял её слишком уж серьёзно.

— Расскажите, — попросил он Георга, -как вы ухитрились наладить поставки в армию, не вляпавшись в воровство и некомпетентность?

— Ну… — Шмидт очень хотел сказать что-то выспреннее и высокопарное, но, глядя в глаза президента, передумал, и, чуть улыбнувшись, ответил:

— Всё ещё впереди, сэр!

Услышав ответ, Линкольн искренне расхохотался, и политики, присутствующие рядом, подхватили его смех, весело переглядываясь и отпуская соответствующие шуточки.

— Ну что ж… честно, — отсмеявшись, сказал президент, — Но я надеюсь, что вы хотя бы будете стараться, мистер Шмидт?

— Изо всех сил, сэр! — уверенно ответил Георг, не стесняющийся неизбежной коррупционной составляющей бизнеса по-американски, но старающийся удерживать это в хоть сколько-нибудь приемлемых рамках.

— Скажу честно, — продолжил президент, — мне вас уже рекомендовали трое: двое сенаторов, и один человек, к которому я прислушиваюсь не из-за его чина, а из-за его умения понимать, что будет потом. Они говорят, что вы странный, упрямый, но… системный.

Георг чуть склонил голову, принимая похвалу.

— Возможно, потому что я не люблю импровизации в том, что должно работать, как часы,производство — не цирк! —отозвался он.

— Хорошее начало, — веселокивнул Линкольн, — Пойдёмте, я хочу с вами поговорить, а то здесь действительно шумновато.

Он мягко взял Георга под локоть и увёл его в сторону от оживлённого салона в небольшую гостевую библиотеку. Там, под мутноватым стеклом керосиновой лампы, стоял небольшой столик с картой Вирджинии и стопкой документов.

— Видите вот это? — указал Линкольн на карту, и взял со стола сигару,— Это Потома́к. Здесь мы проигрываем. Не потому, что у нас меньше людей. Не потому, что меньше пушек. А потому, что у нас хуже дисциплина, хуже снабжение, и — самое главное — хуже мышление.

Он сделал паузу, остро глядя на Шмидта.

— Я юрист. Всю жизнь работал словами. Но я начал понимать: на этой войне побеждают не ораторы и не отчаянные кавалеристы. Побеждают инженеры — те, кто умеет думать на несколько шагов вперёд, просчитывать действия — свои и противника.

— Системный подход, Джордж, понимаете? — Линкольн, сделав паузу, посмотрел в глаза Шмидту, — Да, вижу, что понимаете…

— Системный подход, системное мышление, — повторил президент, собираясь с мыслями, — а инженеры это, военные или юристы, не суть важно.

— Вы, — продолжил Линкольн, — построили мастерскую, наладили работу, несмотря на саботаж, давление, даже покушение. Станки — работают. Люди — накормлены. Продукция — не стыдно подписать. Вы не рвались на передовую с флагом и речами, но привезли армиито, без чего передовая превращается в бойню.

— Толковых предпринимателей, инженеров и военных в Америке достаточно, — сказал президент после короткой паузы, — как и честных людей. Но это, увы, очень часто по наитию, с метаниями во все стороны, с ошибками, а вы, и такие как вы — понимаете, что делаете.

— Я делаю то, что должен, — с деланным спокойствием ответил Георг, чувствуя, как колотится его сердце. Разговор принял неожиданные обороты, это всё… слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Именно, — кивнул Линкольн. — И знаете, что ещё я узнал? Вы отказались брать откаты. Перепроверяете каждый счёт. Помогаете раненым. Даже в госпитале работали. Почему?

— Потому что я помню, как это — умирать на грязной койке, когда до медика — миля, и ни одного чистого инструмента. Я это уже проходил, — тихо сказал Георг.

Линкольн посмотрел на него долго, почти изучающе. Потом вдруг сел, пригладил волосы и вздохнул, вертя в руках сигару.

— Мистер Шмидт, скажу прямо: таких людей, как вы, мало. Тех, кто не просто предлагает идеи, а способен их воплотить, довести до конца и — главное — не развалиться морально под тяжестью реальности.

— Возможно, потому, что я не романтик,- чуть помедлив, ответил попаданец, — немного идеалист, но никак не романтик, сэр!

— Вот именно, — оживился президент, резвовскакивая, — ваши мечты воплощаются в чертежах и таблицах, в делах! А нам сейчас нужны именно такие люди — не романтики, не мечтатели, но чуть-чуть идеалисты. Мы безусловно выиграем эту войну, но без таких людей, без вас, крови — и нашей, и южан, прольётся значительно больше.

— Вы… — президент сделал паузу, остро глядя на Шмидта, — готовы сотрудничать… ближе? Без лишнего шума, и пока — не всегда формально?

Георг сделал вдох… В этих словах слишком много смысла, это чёртова луковица со слоями смыслов, и каждый — со слезами.

В комнате повисла тишина, а воздух, кажется, стал плотнее.

— Да, сэр, — наконец ответил он, понимая, что отрезает себе многие пути в обмен на зыбкое обещание войти в ближний круг президента, — готов. Но только если правила будут понятными, честными, и я смогу говорить с вами прямо, без обиняков.

— Это единственные правила, по которым я согласен играть, — мягко ответил Линкольн, — Остальное — из старого мира, а мы сейчас строим новый.

Он встал, подав руку, и Георг пожал её, заключая сделку.

— Добро пожаловать в будущее, — очень просто сказал президент, — наше общее будущее. Будет непросто, но вы и без меня это знаете, но интересно. Впрочем, это вы тоже знаете!

Поздний вечер. Гостиница «Willard». Кабинет в полумраке.

Лампа еле слышно потрескивает, освещая заваленный бумагами стол, за которым, зевая время от времени, работает Георг.

— Кофе, кофе… — зевнув, пробормотал он, — полцарства за кофе! Впрочем, отставить! Сейчас ещё чуть, оформлю мысли и идеи на бумаге, и спать.

— Та-ак… — протянул он, — Броня, логистики, стандарты — всё хорошо, всё нужно… Стоп, это потом. Медицина, медицина… настоящая жуть — не на поле боя, а после — в палатках, в бараках, под навесами. Там, где смерть пахнет не пороховыми газами, а гнилым мясом и и испражнениями.

Потерев лицо руками, попаданец попытался было расставить приоритеты по ранжиру, но потерпел неудачу. Цепочка только кажется простой, но на деле это запутанный клубок из разноцветных ниток. Знания, технологичность процессов, внедрение… сам чёрт ногу сломит!

— Ладно, пока выпишу то, что необходимо, — вздохнув,сдался он, — о приоритетах буду думать потом, и наверное, не один.

Взяв чистый лист, он написал:

«МЕДИЦИНА. ПЕРВИЧНОЕ.»

1. Стерилизация.

Паровые стерилизаторы. Малые и средние. Автоклавы на основе паровых котлов и запорных клапанов.

— Даже чайник под давлением — лучше, чем ничего, — вздохнул он, отбрасывая мысли взяться за инженерную работу и набросать, пусть даже начерно, какие-то простенькие модели. Это всё потом… и может быть, даже не сам. В конце-концов, на него работают вполне толковые специалисты, способные вцепиться в наброски, в идею, и развить это в полноценный проект. Им за это деньги платят…

2. Перевязочные материалы.

Марля. Нормальная, не из мешковины. Обработка кипячением. Организовать поставки. Рулоны. Пакеты. Подписать договор с текстильной фабрикой.

3. Антисептики.

Прикусив губу, он задумался, пытаясь вспомнить химические формулы или хотя бы названия, но, вздохнув, отложил это на потом… если это «потом» когда-нибудь вообще настанет.

Растворы фенола (карболки), спирт, уксус, простейшие настойки на спирту. Йод ещё не открыли — но можно разработать простейшие дезинфектанты на основе спиртов и солей меди. Такое себе… но за неимением гербовой пишут на туалетной!

4. Инструменты.

Стандартизированные хирургические наборы: пинцеты, скальпели, зажимы. Из нержавеющей стали (если сможем её наладить). В крайнем случае — латунь с покрытием.

— Главное — стерилизуемые, — постановил он, записав это, и трижды подчеркнув.

5. Шины и носилки.

— Стоит ли вообще браться? — задумался попаданец, — хотя…

Складные, деревянные, с полотном, — записал Георг, — Можно сделать «полевой стандарт».

6. Простые устройства:

Портативный отсос — механический, с резиновой грушей.

Система капельного вливания -бутыль, игла, клапан.

— На безрыбье, — вздохнул он, и снова склонился над бумагой.

Пульсовые тонометры на манжете — е сли получится собрать точные мембраны.

Ручной аспиратор для санации ран

7. Учёт раненых.

Карточки. Регистратура. Система категорий: «срочный», «транспортируемый», «неперспективный». Жёстко — но нужно.

8. Подвижные госпитали.

Фургоны на 2–3 койки. Полевые палатки. Складные койки. Печь, освещение.

— Всё это — поле непаханое, — пробормотал Шмидт, — Но если внедрить хоть треть — смертность упадёт, и как бы не в разы.

Несколько дней спустя. Больница «Armory Square Hospital», Вашингтон.

В больничных коридорах стоиттонкий, въедливый запах крови, гноя и нечистот. Не столь сильный, как в Севастополе, но…

… прибавить к нему хрипы раненых, мольбы, молитвы, лязг металлических инструментов, и у попаданца, очень некстати, всплыли в памяти воспоминания.

— Мистер Шмидт, я полагаю? — поинтересовался энергичный медик, вышедший из кабинета в сопровождении свиты.

— Совершенно верно… — Георг сделал паузу.

— Доктор Уильям Хаммонд, главный хирург Армии США,- представился мужчина, протягивая руку, — Не вполне понимаю, чем инженер может помочь медицине, но… Впрочем, пройдёмте ко мне в кабинет, мне вас порекомендовали как человека дельного.

— Интересно, — рассеянно сказал Хаммонд несколько минут спустя, просматривая предоставленные Шмидтом документы, — А это… а, понял. Ясно.

— Вы не медик, — отложив наконец бумаги, констатировал Хаммонд, — но добрая половина ваших идей как минимум… хм, логична, а некоторые даже, не побоюсь этого слова, гениальны. Да и остальные достаточно интересны, хотя и спорны, н-да…

— Вы верно сказали, яинженер, — отозвался Георг, стараясь сохранять спокойствие, — я не лечу людей и мало что понимаю в медицине. Но я хороший инженер, и здесь, по большей части, инженерные решения.

Покивав, Хаммонд задумался, не отвечая.

— Простите, мистер Шмидт! — вцепился в него лейтенант Джонатан Леттерман, молодой, решительный человек, только начавший организовывать медицинскую службу фронта, — А это что?

Он поднял схему полевой санитарной повозки с подвесом на ремнях.

— Демпфирующая платформа для тяжелораненых, — отозвался попаданец, — меньше тряски, больше выживаемость.

— Но это, — педантично поправился он, — пока, разумеется, только в теории, нужна проверка.

— Понял, — энергично кивнул Леттерман, — а это?

— Печатные карточки для учёта ранений и эвакуации, — пояснил Георг, — с нумерацией и цветными метками, чтобы избежать путаницы и ускорить время регистрации.

— Это… — Леттерман прищурился, глядя в сторону и явно видя перед собой кого-то другого, — будет скандал. Но, чёрт подери, полезный скандал!

Георг, не зная контекст, мало что понял, но склонил голову, соглашаясь с лейтенантом.

— Так… — наконец разморозился Хаммонд, — Это всё, я понимаю, запатентовано?

— Разумеется, мистер Хаммонд, — вежливо кивнул Шмидт, — Запатентовано, и технологии уже налажены, так что если вы заинтересованы, приступить к работе мы сможем сразу после подписания контракта.

— Хм… — главный хирург схватил себя за бороду, на его лице отразилась работа мысли.

— Мы подпишем с сами договор о намерениях, — наконец постановил он, — Оборудование, перевязочные материалы, подвижные носилки, возможно — антисептики. Нам нужны пробные партии для испытаний.

— Этого достаточно, — уверенно сказал Георг, — главное запустить, а потом — система сделает своё.