Старые недобрые времена 3

Глава 27 Рейдер. Финал

Совет директоров и правление City Bank of New York собрались в экстренном порядке. В большом зале, центральное место которого занимает старинный длинный стол из английского дуба, расселись банкиры и основные акционеры. Не все, кто-то сейчас в Вашингтоне, кто-то, по разным причинам, в других городах или загородных поместьях, но для кворума более чем достаточно.

Атмосфера самая нервная, в зале стоит стойкий запах табака, алкоголя, крепкого кофе и пота, а лица некоторых мужчин несколько излишне красны, и появись здесь хоть один медик, он бы, пожалуй, забил тревогу…

… но вместо медиков появились Шмид, Шерменхорст, Фиппс, Майвезер, Уинтроп, и разумеется, сопровождающие их юристы.

— Стервятники, — донеслось от дальнего края стола, где сидел тучный, обильно потеющий краснолицый старик, окутанный облаком дыма, — как знал… Шерменхорсты, ну конечно же! Никак не могут забыть, как я в восемьсот двенадцатом ту сделку перехватил!

— Джентльмены, — обронил Шмидт, не обращая внимания на реплику, да и зачем? Юристы всё запомнят, запишут и предъявят, по мере необходимости.

— Волчата… — бормотал сухопарый немолодой джентльмен, пристально глядя куда-то за спину Шмидта, — выросли, зубастые! А надо было…

Он замолк, но глаза его полыхнули ненавистью… и временами, ещё не окончательно ушедшими, когда почтенные семьи в Нью-Йорке, да и по всей Америке, сколачивали капиталы всеми методами, уничтожая конкурентов не только на финансовом поле, но и буквально, в том числе и собственноручно. Дуэли, засады, выстрелы в спину… всё это есть и сейчас, хотя всё больше в глубинке.

Председатель правления, седоволосый мистер Харгривз, с длинными волосами и окладистой бородой, и от того напоминающий библейского патриарха, поднялся навстречу, с досадой оглянувшись на непримиримых и поспешив навстречу вошедшим.

— Джентльмены… мистер Шерменхорст, мистер Уинтроп, мистер Фиппс, мистер Майвезер, мистер Шмидт… прошу вас.

От того, что его поставили на последнее место, попаданец нисколько не расстроился. Ну, не владеют люди ситуацией в должной мере, можно только порадоваться! А амбиции… да плевать!

— Джентльмены, — повторил председатель, усевшись на своё место и дождавшись, когда рассядутся все остальные, — мы благодарны вам за то, что вы откликнулись так быстро.

— Разумеется, — спокойно отозвался Шмидт, — у нас отчасти общие интересы.

После этих его слов тучный джентльмен, обозвавший из стервятниками, фыркнул, обдав слюной и соплями стол, и принялся натурально жевать свою сигару, свирепо глядя на рейдеров.

— Да, общие… — несколько нервно повторил председатель правления.

— Были общими, — холодно уточнил Уинтроп, — пока мистер Тейлор, отсутствующий на этом собрании, не нарушил предварительные договорённости.

— Мистер Тейлор… — Харгривз несколько нервно огляделся, — с этого дня уже не представляет интересы банка. А мы хотели бы обсудить… меры стабилизации.

— У вас нет «мер», — мягко отозвался Шерменхорст, выложив на стол телеграммы с биржи, — Банк не открывает отделения, наличных почти нет, а вкладчики готовы линчевать служащих банка и всех вас лично.

— Д-да, — закивал председатель, — мистер Тейлор совершил… ошибку. Я… знаю, что изначально у вас были договорённости. DuPont, конечно, важный клиент и весьма серьёзная компания, но…

— Мы признаём ошибки, — устало сказал один из директоров, пхнув локтем соседа, решившего было открыть рот, — и просим о помощи, просим пойти нам на встречу. Ваши условия, джентльмены?

— Что ВЫ можете нам предложить? — отозвался Фиппс, улыбнувшись так, как могла бы улыбнуться гремучая змея, — Нам, джентльмены, достаточно было DuPont, а действия вашего… пока ещё вашего банка, вынудили нас пойти на некоторые незапланированные расходы и риски, и мы бы хотели, чтобы вы компенсировали их.

— Мы… — Харгривз снова огляделся в поисках поддержки, — готовы передать вам контрольный пакет заложенных активов, место в правлении и право технического надзора за банком.

Шмидт вскинул бровь, не отвечая. Молчание… короткое, но ёмкое.

— И двадцать процентов акций банка, — выдавил из себе Харгривз.

Друзья переглянулись… Ясно, что это последнее предложение, и… может быть, их удастся додавить на большие уступки, но не вдруг, а за это время банк может так сильно потерять в стоимости, что эти уступки, в итоге, принесут им меньше, чем предлагают сейчас.

Шмидт посмотрел на друзей…

— Хорошо, — спокойно сказал он, глядя на председателя правления, — что вы хотите взамен?

— Ликвидность, — выдохнул Харгривз, — свободные наличные, чтобы мы могли открыть кассы хотя бы на минимальных объёмах. Нужно остановить панику! Если банк откроется завтра, у нас есть шанс удержаться, если нет — мы погибнем.

— Полный контроль над банком и всеми заложенными активами, — веско сказал Шерменхорст, — и наличные вам привезут уже сегодня. Мы входим в правление с правом вето, ставим своих уполномоченных на ключевые позиции в кредитном управлении и в аудите, и мы получаем доступ к кредитным книгам и операционным счетам без задержек.

— Да будьте вы прокляты! — взорвался тучный старик, — Не бывать этому! Чёрт бы вас…

Он одышливо поднялся и вышел.

— Кворум всё равно есть, — бледным голосом сказал Харгривз, — джентльмены?

— Да, чёрт возьми…

— Да…

— Голосую.

— Мы согласны, — без необходимости сказал председатель правления, обмякнув в кресле и потирая левую сторону груди.

— Хорошо, — спокойно кивнул Шмидт, и повернувшись к сопровождавшим их юристам, улыбнулся, — ну а сейчас, джентльмены, ваша работа!

— А чтобы ускорить процесс… — он снова повернулся в правлению, — мы принесли с собой пятьдесят тысяч, которые банк получит, как только все необходимые документы будут подписаны.

После подписания документов союзники вышли из City Bank of New York, оставив там адвокатов утрясать детали, и решили прогуляться, не обращая внимания на охрану, давно уже ставшую привычной деталью пейзажа.

— Ну что… — вздохнул Майвезер, — мы теперь совладельцы банка. Непривычно.

Шерменхорст и Уинтроп на эту реплику едва заметно хмыкнули, у их семей активы куда как более серьёзные, и доля в банковском секторе тоже имеется. Впрочем, не стоит путать семейные и личные активы, так что, несмотря на некоторый снобизм, чувствовалось, что им это изменение чертовски приятно!

— Мы теперь совладельцы банка, — обронил Уинтроп, — и сопутствующих проблем, очень больших проблем.

— Немалых, — спокойно согласился Фиппс, — но у банка, помимо проблем, очень много активов. Недвижимость, акции, корреспондентские счета, и главное — доступ с большому финансовому механизму. А проблемы…

Гарольд едва заметно улыбнулся.

— Проблемы банка станут большим количеством его акций для нас. Не сразу… но непременно.

— Если что-то пойдёт не так… — вздохнул Майвезер, — Чёрт, да чего это я⁈ Сейчас, когда мы подмяли под себя банк, с семьями станет говорить намного проще, и поддержка, в случае чего, будет куда весомей. Справимся! Мы с мисс Линдгрен подготовим статьи, опубликуем объявления о том, что банк открылся, ликвидность восстановлена, и всё вернётся на круги своя. Паника — вещь скорее эмоциональная, но…

— Обыватель, прочитав, кто именно перехватил управление City Bank of New York, успокоится, — весело подхватил Уинтроп, — наши имена, джентльмены, что-то да значат!

— А пока юристы начнут выкупать долги и активы DuPont, — сказал Георг, — и очень быстро они поймут, что ситуация изменилась.

К полудню следующего для отделения City Bank of New York вновь были открыты, а вкладчики, пусть пока и ограниченно, начали получать свои деньги. К вечеру ажиотаж спал, и немалую роль в этом сыграли статьи в газетах, где объяснялось о «временной технической задержке», «введении нового плана стабилизации», и главное — «вступление группы молодых инвесторов», с именами, известными решительно всей деловой Америке.

А вечером того же дня Георг держал в руках толстую папку: документы о контроле за активами банка, список залогов, бумаги на недвижимость, и отдельной описью — все долги DuPont, которые теперь, через банк, фактически оказались под его рукой. Это ещё не полная победа, но корпорация больше не может мешать ему, потому что — блокирующий пакет…

Ну помимо пакета акций, DuPont потерял контроль над ситуацией, и… решил её вернуть, разумеется. В ход пошли старые связи, взятки, разговоры в кулуарах Вашингтона, и — пресса.

Газеты взорвались проплаченными статьями о том, что контроль над банком не должен был переходить в частные руки в такой форме…

… и чем «эта форма» отличается от какой-либо другой, уже не важно. Давили на эмоции, на традиции и на всё, чем только можно давить в стране, в которой есть пусть и криво работающие, но всё ж таки работающие демократические институты.

Рейдеры не отсиживались в обороне, переходя в контратаки, отбиваясь и обходя противника то слева, то справа, то идя в лобовую, отвечая в прессе, раздавая интервью и встречаясь с представителями деловых и политических кругов.

Вечером того же дня Фиппс, несколько посеревший от усталости, работая с документами, поинтересовался у остальных:

— Всё-таки, насколько плотно мы можем контролировать банк? Подписанные договора и переданные нам активы, это замечательно, равно как и прочие возможности, но мне не даёт покоя ситуация с несколькими крупными вкладчиками, требующими отчёта и угрожающими исками. По документам у нас всё в порядке, но они могут, по крайней мере, забрать свои вклады, да и в Вашингтоне на нас могут надавить.

— Могут, — чуть помедлив, отозвался Шмидт, — и полагаю, надавят. Телеграммы из Вашингтона нужно ожидать не позднее чем завтра к полудню, что, впрочем, не новость. Но…

Он снова помедлил, прикидывая, стоит ли выкладывать такой козырь сейчас… но решил, что хорошие отношения с компаньонами и более того — друзьями, не стоят того.

— В Union Tools Machinery начали производство бездымного пороха, джентльмены, — сказал он, едва заметно улыбаясь, — Пороха, который ПО ВСЕМ параметрам превосходит имеющиеся аналоги.

— Производство, это хорошо, — живо повернулся к нему Шерменхорст, — но…

— Промышленного производства, — добил его Шмидт.

— О… — отозвался Шерменхорст, замолкая и обдумывая новые перспективы.

— Это… всё меняет, — медленно протянул Уинтроп, — решительно всё!

— DuPont теряет последние козыри! — воскликнул Майвезер, — Георг, и ты молчал⁈

— Впрочем, и правильно, — спохватился Чарли, — информация должна быть доведена в нужные момент. Так… этот козырь, приложенный к динамиту, полагаю, впечатлит генералов, и повернёт симпатии части конгрессменов к нам.

— А DuPont начнёт стремительно терять в цене, — усмехнулся Георг, чувствуя, как дёрнулась его щека. В этом противостоянии слишком много личного…

— А это уже совсем интересно, — хищно прищурился Шерменхорст, — поглощение или уничтожение?

— Полагаю, по ситуации, — с деланным спокойствием отозвался Шмидт, — но предпочтительней поглощение. Предлагаю выкупать дешевеющие активы, по возможности через третьи руки, желательно даже якобы недружественными нам игроками, а потом — дополнительная эмиссия и размывание пакета акций у старых хозяев. Уничтожать DuPont, подводя их к банкротству, нам не очень выгодно, производственные мощности у них хороши, и полагаю, они нам не помешают.

— Это очень интересно, — покивал Шерменхорст, взгляд которого неуловимо потеплел, — очень…

— Но этого всё-таки может оказаться недостаточным для неизбежных слушаний в Конгрессе, — задумчиво сказал Уинтроп, — По предварительным данным, у нас имелось пусть и не абсолютное, но всё ж таки таки большинство, а с учётом бездымного пороха, полагаю, мы отыграем ещё какую-то часть голосов. Но нужно учитывать, что у DuPont могут оказаться свои козыри.

— Быть может, благотворительность? — тихо подала голос Эльса, всё ещё немного робеющая и от участия в столь масштабных проектах, и от своего нового статуса невесты.

Компаньоны Георга, поначалу с некоторым скепсисом относившиеся к участию девушки в серьёзной работе, пусть и не сразу, но признали, что среди женщин, с их от природы ограниченным умом, бывают и редкие исключения, хотя и не сказать, что они приняли её на равных. Впрочем, и сама Эльса-пока-ещё-Линдгрен не верит в себя в полной мере.

— Да? — живо повернулся к ней Шмидт, — Вообще или что-то конкретное, мисс Линдгрен?

— Конкретное, — уверенным голосом ответила девушка, хотя и несколько порозовела от того, что оказалась в центре внимания, — У Union Tools Machinery и мистера Майвезера, да и остальных джентльменов, очень хорошие связи связи в научных кругах. Если сделать достаточно щедрое пожертвование Университетам, пообещав им не забывать и в дальнейшем, их влияние может пойти нам на пользу.

— Ну конечно! — попаданец с трудом удержался от фэйспалма, — Давно пора! Только я, пожалуй, несколько расширю предложенный мисс Линдгрен вариант, и…

Он чуть помедлил, всё ж таки колеблясь.

— … пожертвую им часть акций Union Tools Machinery. Отдельный фонд, пожалуй… и средства пойдут на развитие химии, инженерии, медицины и других наук, но не отдельным университетам, а вообще.

— А они будут бороться за гранты, — понял его Майвезер, — Да, черт возьми… простите, мисс Линдгрен, сорвалось!

— Ничего страшного, мистер Майвезер, — спокойно отозвалась девушка, — ситуация не рядовая.

— Да, да, — забормотал Майвезер, — это будет хорошим ходом! Надо будет и самому, пожалуй… Хотя нет, сперва посоветуюсь с семьей.

Остальные джентльмены промолчали, но потом Шерменхорст медленно кивнул.

— Да, хороший ход. Я, со своей стороны, сделаю то же самое. И… джентльмены, нужно будет как минимум начать обсуждение в прессе! Не разовые гранты, не строительство нового кампуса, а именно фонд, за грантами которого Университеты будут вести борьбу — это то, что нам нужно.

— Социально ответственный бизнес, — сказал Шмидт, — который делает Америку Великой!

… на том и постановили.

— Джентльмены, — в дверях возник Джонни, такой важный, что если бы не цвет кожи и возраст, то сам — джентльмен, — письмо из Министерства финансов США на имя мистера Шмидта.

— Полагаю, — живо отозвался Майвезер, — дома нас ожидают аналогичные письма.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Шмидт, вскрывая письмо и бегло пробежав его глазами, — Ну… вот и началось.

— Правительство Соединённых Штатов выражает обеспокоенность ситуацией вокруг City Bank of New York… требует объяснений относительно действий мистера Георга Шмидта… оставляет за собой право инициировать слушания в Конгрессе.

— Они решили надавить, — констатировал Уинтроп.

— Стандартная процедура, — не согласился Шерменхорст, — проверка нашей готовности идти до конца, и…

Он чуть поморщился.

— … сигнал о необходимости ассигнований.

— Ничего страшного, — спокойно сказал Георг, у которого, и в самом деле, письмо не вызвало почти никаких эмоций. Перегорел… да и в общем, именно этого он и ожидал, — Вашингтон решил вмешаться, но мы и не рассчитывали на иное. Все козыри у нас на руках, хотя, разумеется, расслабляться не стоит. DuPont идёт ко дну, City Bank of New York под нашим контролем, и они опасаются цепной реакции. Если показать им, что мы не собираемся уничтожать производство пороха и атаковать банковскую систему, то полагаю, мы справимся.

— Значит, в Вашингтон, — постановил Фиппс, и усмехнулся по-мальчишески, — что ж, джентльмены… и леди, это будет очень интересное приключение!

… и пусть его слова прозвучали несколько странно, но они нашли отклик в душах рейдеров — им всего-то чуть за двадцать, и мальчишками они перестали быть совсем недавно. Деньги, большой бизнес, политика… это всё те же игры мальчишек, только масштаб другой.