Союз-77. Книга 2. Мы одной крови

23. Кораблем и самолетом

Спецназовец дёрнул дверь машины, но она была заблокирована. Тут же, не задумываясь, он начал бить рукоятью по стеклу. Своей «Заставой» со звездой на накладке, а по сути, нашим ТТ, выпускаемым без лицензии.

Я открыл замок и пнул дверь. Хрен ли стекло бить? Машина же не виновата. От удара дверью чувак рассвирепел, но я показал пустые ладони поднятых рук. Он на мгновенье стушевался, тут бы мне рубануть ему по рогам, да только какой смысл? Дохрена их было. Нас с Зораном и его людьми — пятеро, а нападающих человек двадцать, да ещё и вертушка над головой.

Та-та-та-да-да-да-да! Раздалось сверху, и «Рендж ровер», тот что был с товарам и стоял теперь, буквально уткнувшись нам в зад, дёрнулся под ударами прошивающих металл пуль. Очередь пришлась по капоту. Блин, с крутящегося над нами вертолёта пулемётчик вполне мог захерачить и пассажиров, и своих же чуваков.

Я выпрыгнул из джипа и распахнул куртку, демонстрируя пистолет за поясом. Практически такой же, как и у этого командос.

— На небу Бог, а на земли Русийа, — кивнул я этому парняге, напомнив старую сербскую поговорку, и поднял руки.

Он выхватил мой ствол и, не глядя, засунул себе за пояс. Здоровый такой, настоящий шкап. Мафиозников из расстрелянной тачки уже крутили и ломали. Мда… Давненько я не бывал у братушек. Со времён, когда им на головы летели бомбы с обеднённым ураном. Твари, разодрали и растащили на куски цветущий сад. Понравилось, как с Союзом получилось, решили и югославов раздербанить. Да только в этот раз шиш вам, а не Союз. Повторить эту операцию не получится. Хрен в сумку, а сухари вытряхни. И вот эти ребятки под нашей защитой целее будут.

К нам подошёл ещё один шкап, они все тут такие были, как на подбор. Сербы вообще высокие ребята. Пока они обхлопывали меня, проверяя карманы, я смотрел на идиллический сельский пейзаж. Было тепло, послеобеденное солнце светило ласково. Живи да радуйся, нет же, обязательно нужно заниматься всякой дрянью. Ну вот что за жизнь себе человек устроил?. Говорили же ему, не ешь яблочко. Нет, послушал женщину, вкусил… Вот и понеслось с тех пор, так что нечего жаловаться, что всё теперь наперекосяк.

Мне надели браслеты, но, надо сказать, без жести, обошлись гуманно. Даже мордой в землю не воткнули. В отличие от местных. Их кошмарили по полной программе. Вот что значит близость к Западу, ноу-хау, ёпрст. У нас таких методов до самого развала считай не было…

Меня подвели к кургузой светлой малолитражке, тоже, между прочим, «Заставе». Куда ни глянь, везде у них заставы. Смешно. Посадили меня на заднее сиденье посерёдке и прижали с двух сторон здоровыми детинами. Машина конкретно так просела.

Выехали карикатурным кортежем из трёх «Застав». Чуть в стороне я увидел грузовик с брезентовым тентом. Для перевозки живой силы. Ну что же, тут явно была засада, и нас явно ждали. Ждали-ждали и дождались…

Главный, тот что бил стекло машины, что-то буркнул моим стражам. Я не разобрал. По-сербски я почти не говорил. Язык родственный, но когда они болтали быстро, разобрать, что к чему было практически невозможно.

Но в этот раз было ясно, чего он хотел. Мне на голову напялили тёмный, непрозрачный и душный мешок. Зашибись. Запомнить дорогу теперь было намного сложнее.

— Куда идемо, друже? — крикнул я сквозь холстину мешка, но никто не отреагировал.

Суровые, бляха. Я начал считать повороты. Один налево, десять минут ровно… На душе было поганенько, честно говоря. Не задалось дело. Теперь нужно было продумывать, как и когда делать ноги. В том, что рано или поздно я смоюсь, сомнений не было. Вода, как говорится, дырочку найдёт. Главное, было уйти, а там уже дело техники.

Идти я мог и пешком, хоть до Москвы, питаться жучками и корешками, а пить капельки росы. Прецеденты имелись. Да и надо-то было всего ничего, дойти до Белграда и попасть в наше консульство. А дальше связаться с Грабовским или Львовым.

Машина остановилась. Мои соседи вышли наружу и сразу стало легче дышать. Я протянул скованные руки и чуть оттянул край мешка, глотая свежий воздух.

— Выходи, — крикнул кто-то по-русски, и я принял это на свой счёт.

Вышел и потянул с головы мешок, на что сразу последовал окрик. Меня подхватили под руки и повели. Сначала был асфальт или бетон и шум прибоя. Красота, море, а я вот в мешке на башке. Потом мы пошли по дощатому настилу. Ещё через несколько секунд этот настил начал покачиваться. Значит это был причал, причём небольшой, плавучий.

Закричала чайка. Мы остановились. Меня затащили на трап, судя по всему. Чуть подавшись назад, я ощутил спиной поручень. Трап гулял вверх-вниз.

— Вы смотрите, не уроните в воду, — воскликнул я. — А то уплыву от вас, будете знать.

Они не ответили и доволокли меня до конца. Поддержали при спуске, провели по палубе и потащили вниз по ухающей железной лестнице. Даже сквозь мешок я почувствовал запах дизеля и жареных креветок или рыбы, хрен их разберёт. Меня провели по узкому недлинному коридору и запихнули в какое-то помещение, потянули за руки и расстегнули браслеты.

— Збогом, — сказал один из провожатых и захлопнул дверь.

Раздался звук закрывающегося замка. Я сорвал с себя мешок и огляделся. Начал растирать руки. Хм… это была каюта. Причём, пассажирская и довольно комфортная. Небольшая, конечно, чуть больше купе в вагоне, но достаточная, чтобы вместить кровать, столик, кресло и, судя по всему, гальюн.

Я подошёл к вытянутому иллюминатору. Было видно только воду. Ну, что же, вода — это хорошо. Не такая уж она и холодная сейчас. Попробовал открыть. Нет. Ни ручек, ни петель. Такое ощущение, что вообще открывание не было предусмотрено. Окошко было небольшим, но пролезть можно. Надо только убрать все осколки…

Я поискал взглядом, чем бы можно было выбить стекло. Если лодка начнёт отходить от берега, заработает мотор, поднимутся брызги, всё это создаст благоприятный звуковой фон, для попытки выбить окно и незаметно уйти с судна. Ничего не было. Столик прикручен…

В туалете тоже ничего подходящего не оказалось. Лейка душа была сделана из пластика, такой точно стекло не высадить. Можно будет попытаться обмотать руку полотенцем. Или долбануть ножкой кресла. Можно попробовать. Да, кресло — это тема…На всякий случай я дёрнул ручку входной двери. Нет. Хрен там.

Тогда, по принципу, не сиди, если можешь лежать, я бухнулся на кровать и закрыл глаза. Спать не собирался, но полежать было полезно. Неизвестно, что меня сегодня ожидало. Я бы, конечно, не отказался от дюжины креветок, жареных на гриле, но это мне вряд ли предложат. Поэтому нужно было экономить силы и быть готовым к рывку.

Минут через пятнадцать я услышал шаги. Топ-топ-топ. Вроде один человек. Как неосмотрительно… Остановился перед моей дверью… А значит, это был шанс. Шанс, он всегда появляется, главное его не профукать… Я бесшумно подскочил и прыгнул к двери. Встал так, чтобы оказаться за створкой, когда она откроется. Послышался звук замка.

Дверь приоткрылась, приоткрылась ещё чуть-чуть. Незнакомец не торопился входить внутрь. Он… Да, это было ещё лучше. Он заглядывал в каюту. Балбес! Сердце завелось, вмиг достигнув рабочих оборотов, и я со всей дури шарахнул ногой по двери. Размах получился так себе, места особо и не было, но раздался хороший удар и мой гость, вскрикнув, завалился и сполз на пол, склонив голову на порог.

Я дёрнул дверь на себя, чтобы как следует долбануть ему по голове, но он успел крикнуть:

— Гриша, нет!

Твою мать! Я задержал руку.

— Гриша, не надо. Там куча вооружённых людей. Тебя застрелят.

— Ну, надо же, — покачал я головой и убрал руку от двери.

Не потому, что меня смутило известие о вооружённых людях. Совсем нет. Просто я узнал этого парня. Узнал и, признаться, удивился.

— Не ожидал, — хмыкнул я. — Не ожидал увидеть здесь вас, Хакан бей.

Это был он, турок из «Интуриста», передавший в электричке деньги мудаку Сомову. То, что это Хакан, конечно, особо ничего не меняло, но по коридору разнёсся топот бегущих ног, и мне пришлось быстро поднять его с пола.

— Всё нормально! — по-английски крикнул он в сторону бегущих боевиков. — Всё в порядке, уходите. Отбой.

Он захлопнул дверь и остался со мной один на один. Мы стояли и некоторое время рассматривали друг друга. Ему прилетело, в основном, по плечу. Ну, и шваркнуло немного по уху, судя по тому, что он держался за ухо.

— Без стука, без представления, — пожал я плечами. — Не знал, что это вы.

— Да-да, вы правы, — кивнул он. — Я сам виноват. Присяду?

Я молча кивнул на кресло, а сам опустился на кровать.

— Как узнали, когда и куда я прилетаю?

— У меня есть человек в организации Сармата.

— Кто? — вопросительно кивнул я.

— Давайте, так, — ответил он, усаживаясь в кресло. — Договоримся, пока мы ещё на берегу, пардон за каламбур, говорить откровенно.

— Ну, — усмехнулся я. — Я вообще откровенный парень. По жизни. так что не вопрос…

— Нет-нет, без дураков. По-серьёзному.

— Посмотрим, — пожал я плечами. — Если что-то не смогу сказать, так и объявлю, что это секрет.

— Ну… хотя бы так, кивнул он.

В этот момент я почувствовал вибрацию двигателей и наша посудина начала медленно двигаться.

— Тогда вам первый вопрос. Кто ваш человек в структуре Сармата?

— Это Лысый, водитель и его близкий помощник.

— Надо же, — покачал я головой. — И как же вы его подцепили на крючок?

— А это не я, — ответил он. — Это Сомов. Я знаю, вы Василия не любите, да я и сам от него не в восторге, совершенно неразборчивый и не особенно порядочный джентльмен. Вернее, совсем даже не джентльмен, но жадный, что в нашем деле является, скорее, плюсом. Жадный и полезный. Теперь я, ладно? Вы из какого года перескочили?

— Перескочил? — поднял я брови. — Как электрон с орбиты на орбиту, да?

Он молча ждал, когда я отвечу. Я усмехнулся.

— Из октября тысяча девятьсот семнадцатого. Посмотреть решил, за что сражались.

— Григорий, — покачал головой Хакан, и в этот момент он напомнил мне одного чувака из телеящика.

Американский журналист, который когда-то ходил из программы в программу и с глупым видом нёс какую-то несусветную чушь про американскую демократию.

— Из двадцать пятого. Две тысячи.

Он несколько раз кивнул. Собственно, мы ведь понимали со Львовым, что «они» знают и поэтому вьются вокруг. Понимали, но, всё равно, этот прямой вопрос царапнул и заставил поморщиться.

— И как там?

— В целом, терпимо, — пожал я плечами. — Но Британия представляет жалкое зрелище. Настоящее позорище. Мигранты бесчинствуют, делают, что хотят, такие дикости творят, а полиция их не трогает. Потому что типа неполиткорректно. В общем стыдоба.

— А причём здесь Британия? Почему вы говорите именно о ней?

— А разве вы не её представляете? Вы от спецслужб Турции что ли выступаете?

Я засмеялся.

— Окей, — развёл он руками. — В принципе, да, балл за проницательность. Я из МИ-6.

— Ну, хорошо. Что вы от меня хотите, товарищ Бонд?

Лодка, ускорилась, разогналась и полетела вперёд подскакивая на волнах и поднимая вихри брызг. В иллюминаторе мелькнул берег с причалом, набережная, но что это за город я не узнал. Яхта, по ощущениям, была не очень большой. Судя по длине коридора, здесь было минимально по одной каюте с каждой стороны и в носовой части, наверняка.

— Моё главное желание я сообщу, но чуть позже. Мы, собственно, для этого и встретились. Вернее сказать, не желание а, предложение.

— Вербовать будете, папаша? — хмыкнул я. — Хоть вербуй, хоть не вербуй, как говорится, всё равно получишь… неудовлетворительный результат.

— Солдатский юмор, — усмехнулся он. — Я фольклор хорошо знаю. Вот моё первое предложение. Я компенсирую стоимость того, что изъяли югославские полицейские. Я войду в бизнес и буду покупать ваш товар, при условии удовлетворительного качества, естественно, и постоянного предложения. И возьму на себя проблемы с полицией. Будете отправлять грузы в Подгорицу, но покупатель будет другой. В Калабрии есть несколько семей, заинтересованных в сотрудничестве. Мы, кстати, сейчас туда идём.

— Ндрангета? — кивнул я. — Какие у вас связи хорошие. И для чего вам это?

— Ну, во-первых, это неплохой бизнес. Деньги же не пахнут, вроде бы. А во-вторых, кому нужен Грабовский? Кто заинтересован, чтобы он укреплял своё финансовое и политическое могущество? Можно всё делать и без него. На нём свет клином не сошёлся. Или сошёлся?

— Не знаю, не знаю, — пожал я плечами. — Пока смысл ваших речей мне не ясен.

Вообще-то, доставку военными бортами как раз Грабовский и организовывал.

— Обсудим всё, и я обязательно объясню, не будем торопиться. Сейчас, как я уже сообщил, мы идём в Италию.

— Пограничники нас не потопят?

— Нет, всё на мази, — он улыбнулся. — Правильно я говорю? Я же профессионал. Сейчас мы поужинаем, вы поспите, правда не до утра. Мы придём в Бари ночью, примерно через семь часов. Там нас встретят и проводят. Я хочу кое-что вам показать, Григорий. Что-то в высшей степени интересное. И уже после этого я сделаю вам предложение, от которого, я надеюсь, вы не откажетесь. Кстати, как вы понимаете, мы на всех парах мчим в открытое море, и добраться до берега живым, если вы вдруг захотите прыгнуть за борт, будет очень трудно. Это я на всякий случай.

Ну-ну. А вариант, что я возьму на себя управление лодкой ты не рассматриваешь, да?

— Пока я сижу в каюте, запертой на ключ, — пожал я плечами, —разговоры о предложениях, от которых нельзя отказаться, отсылают нас к «Крёстному отцу», вам не кажется? И этот момент заставляет меня относиться к вашим предложениям с известной долей скепсиса.

— Ну, да… — задумчиво кивнул он. — Вообще-то дверь каюты сейчас открыта. Более того, её никто не будет запирать, пока вы находитесь здесь. Поймите, это не похищение. Наоборот, я договорился с югославской полицией, чтобы вас отпустили. Они давно охотятся на Зорана и его банду. Так что… У вас нет причин не доверять мне. Ведь я бы мог накачивать вас «сывороткой правды», избивать, заставлять отвечать на какие-то вопросы. Но я заинтересован в сотрудничестве. И хочу завоевать ваше доверие. Пойдёмте поужинаем и выпьем чего-нибудь интересного.

Мы поднялись по лестнице и оказались в кают-компании, салоне, совмещённом с рубкой управления. Размер судна составлял метров пятнадцать. За штурвалом сидел кэп, на кожаном диване развалившись сидели двое крепких ребят с квадратными челюстями и кобурами подмышкой. У капитана пистолет висел на поясе. С кормы зашёл ещё один чувак. Возможно, в каюте был ещё кто-то.

Это, конечно, были не португальские колхозники, а неплохо подготовленные агенты, ожидающие от меня подвоха, но попытаться можно было. Шансы были неплохие.

— Сэм, давай уже ужинать, — бросил по-английски вновь вошедшему Хакан. — У меня гость.

— Сейчас всё будет, сэр, —ответил тот и начал доставать из шкафа посуду и расставлять на столе.

За тарелками последовали приборы. Потом он вышел и вскоре вернулся с тележкой. На ней стояло ведёрко со льдом. Из него торчало горлышко «Сэра Винстона Черчилля», на блюде были разложены устрицы и сырые лангустины. А на втором блюде лежала огромная запечённая рыбина, заваленная четвертинками печёной картошки.

От шампанского я отказался. Судя по тому, что остальные члены команды обрадовались моему отказу, вино было не отравленным. Пока бриты, а с ними и турок Хакан налегали на устриц, я сразу приступил к рыбине.

— Это рыба святого Петра, — пояснил повар. — Нежнейшая. И свежайшая.

Да, рыбка была что надо.

— Григорий, — сказал Хакан по-русски, высосав из раковины устрицу, — я немного опасаюсь, что вы попытаетесь скрыться. Полагаю, вернуться на родину из любой точки мира для вас вполне простое дело. Поэтому хочу сказать сразу. Хотите уйти, просто скажите и я сам довезу вас до русского консульства. Ну, или не говорите и бегите, куда хотите. Только шеи не надо ломать ни мне, ни моим людям. У меня есть информация для вас. Информация о Грабовском. У меня есть информация не о Грабовском. У меня есть информация о тех, кто устроил на вас покушение. И это точно не МИ-6. Помимо такого количества информации у меня есть ещё и предложение. Поэтому, я прошу, не сбегайте хотя бы пока мы всё не обсудим. Если бы я хотел использовать силовые приёмы воздействия, поверьте, я бы не предлагал вам шампанское и вот это всё.Мы, кстати, полетим в Венецию. Вам доводилось там бывать?

— Я подумаю, — кивнул я, запихивая в рот кусок картошки.

Знает гад, чем соблазнить. Не собирался ведь я водить с ним дружбу и игру в сотрудничество и добрые намерения. Да только информация, которую он обещал подать на блюдечке с голубой каёмочкой, была мне очень нужна. Очень… В итоге я решил подождать и ноги пока не делать. Но спать, на всякий случай, не стал. Лёг сверху на кровать и подвис между реальностью и сном, продолжая слушать и слышать каждый посторонний звук.

Около трёх часов ночи мы причалили. Зашли в порт и долго маневрировали и выруливали, пока, наконец, не пришвартовались у большого бетонного причала. Нас ждали колоритные парни, будто приехавшие со съёмок фильмов про мафию.

— И как мы миновали все пограничные формальности? — спросил я у Хакана, когда, сев в «Альфа Ромео», мы выдвинулись в сторону небольшого частного аэродрома.

— У нас довольно широкие возможности. И вот эти итальянские друзья, опять же. Они могут стать и вашими тоже.

Я промолчал и не стал пытаться выжать из него подробности. Мы мчались по улицам небольшим кортежем. Огней было мало, машин вообще не было, город спал. Жалко, что ночь. Ничего толком и не рассмотрел. Мы быстро выскочили из жилых районов и поехали по совершенно тёмной трассе.

Минут через двадцать машины свернули на небольшую второстепенную дорожку.

— А бригада ассистентов тоже с нами в Венецию полетит? — кивнул я назад на машину, в которой ехали парни с яхты.

— Нет, только проводят и всё.

— То есть, в воздухе мне никто и отпор дать не сможет? А если я попытаюсь угнать самолёт?

— До России топлива не хватит, — усмехнулся Хакан. — А отпор я могу дать.

Ну-ну, как вчера, когда получил дверью по чайнику. Я улыбнулся.

— Там ещё два пилота с большими пушками, — добавил он.

— А стюардесса с соблазнительной фигурой и невинным лицом?

— На обратном пути организуем, — с усмешкой ответил он. — Что-нибудь типа Элеоноры, да?

Я подмигнул.

— Думаю, лучше меня пока не злить, — тепло улыбнулся я и с любовью посмотрел на самолёт.

Мы подъехали к нему вплотную. Это была «Цессна», Ситейшн-1. Летал я на таком. Летал. Мы поднялись на борт и уселись в большие кожаные кресла друг на против друга, разделённые полированным столом из драгоценных пород дерева.

Я сразу вспомнил свой последний полёт в будущем. Тот самый, когда возвращался из Сирии. Самолёт, конечно, был другой, но в целом…

— Лететь около часа, да? — спросил я.

— Думаю, да, — ответил Хакан.

— А пилот один, между прочим.

— Ну, значит один.

И пилот один, как в тот раз…

Мы взлетели. Промелькнули за иллюминаторами огни полосы и наша железная птица рванула в чёрное небо. На земле остались, ставшие вмиг далёкими, огоньки дорог и ползущие по ним букашки-автомобили.

— Ну что, — сказал я поднимаясь из кресла, — пойду помогу пилоту.

— Зачем? — нахмурился Хакан.

— Хочется, — пожал я плечами. — Давненько, как сказал классик, не брал я в руки шашки.

— Какие шашки?

— Ну, как какие? Это же не самолёт а мечта. Два реактивных двигателя Pratt Whitney установленные сзади, максимальная крейсерская скорость шестьсот шестьдесят километров в час, максимальная дальность полёта две с половиной тысячи километров, высота одиннадцать тысяч метров. Красота.

Я прошёл мимо Хакана и направился к кабине. Хакан тоже поднялся, но я на него даже не глянул. Мне нужно было сесть за штурвал.

— Не стоит, — бросил он мне в спину. — Это не вариант.

— Вариант, ещё какой вариант, — кивнул я, не поворачиваясь к нему и, отодвинув шторку, вошёл в кабину.

Вошёл и уселся на свободное кресло.

— Полетаем, ребята?