Союз-77. Книга 2. Мы одной крови

21. Мрачные черные горы

В отличие от других ситуаций, в которые мне доводилось вляпываться, сейчас я не почувствовал ничего, кроме разочарования. В очередной раз, между прочим. Ни адреналина, ни пустоты, ни холода. Только разочарование.

Вот сейчас я дёрну за рукав стоящего рядом чувака, даже не знаю, как его зовут. Выставлю, как щит, а сам оттолкнусь от него и дёрнусь вправо. Бах! Сармат выстрелит, или не выстрелит потому что сейчас у него реакции замедленны и соображает он явно не очень. А я смахну с буфета бутылку и метну ему в лицо.

Сейчас он и не сообразит, куда стрелять. Ну, может шарахнет по бутылке, а может, просто попытается увернуться. Пока он будет соображать и дёргаться, я уже встану рядом с ним. Это всё займёт у меня не больше секунды. Я представил каждое своё движение.

Когда я буду рядом с ним, то сразу долбану по уху и выбью ствол, запну под стол, а Сармату заряжу по кадыку. Всё произойдёт быстро, никто даже пикнуть не успеет. Раз, два и в дамках. Комбинация вырисовывалась простая и надёжная, как калаш.

Да только на деле это означало конец моего участия в операции. А мне этого никак не хотелось. Ведь я планировал докопаться до самой глубины и, разворошив это гнездо, сдать его Львову. А тот уж расстарается и накроет имеющимися силами всю эту шоблу. А потом отправит своего шефа Воронцова к Пельше, а Пельше пойдёт к товарищу генсеку. Так и так, дорогой товарищ генсек, воры и изменники вокруг. Заговор в партийном и силовом руководстве. Дайте команду и мы их на кол посадим.

Посажу тебя я на кол! Вон, холоп! Иван заплакал…

На кол, конечно не посадят, но Воронцов постарается усилиться и свою службу сохранить автономной. А то вон, что творится — и КГБ и МВД тело союзное дерут. Дербанят, изверги. Стало быть, без партийного контроля никуда не деться. Усиливать надо и ещё раз усиливать!

А если, например, товарищ Весёлкин-Грабовский не сможет дожить до триумфа учёных, создавших «Жужжалку», то и не вернётся сюда снова, чтобы предотвратить такой ход вещей в своём следующем цикле. Впрочем, если всё получится по моему сценарию, то шансов не дожить у меня будет не меньше, чем у него. Он ведь попытается первым делом грохнуть меня… Только делать это надо было раньше. Сразу. А теперь это станет сложнее…

В общем, мысли понеслись, значительно опережая скорость света, а ствол пистолета всё ещё смотрел в мою юную грудь. Так что медлить совершенно не следовало. Я резко дёрнул чувака справа, выставляя его на линию огня, отскочил в за него и замахнулся по бутылке, но в это время, одновременно со мной начал двигаться Лысый. И вышел он на пересекающийся курс.

— Сармат, Сармат! — уже кричал он. — Погоди!

Бутылку я решил не использовать, потому что сейчас она бы угодила ровнёхонько в затылок Лысому. Собственное же движение я уже не мог остановить полностью и налетел на него.

— Э! — заорал Сармат. — Чё такое!

Лысый уже отводил руку босса, сжимающую пистолет.

— Эй! Чё творите! Да отвали ты от меня! Лысый, ты попутал в натуре⁈ Чё ты лезешь на меня?

Сармат отступил и неожиданно… заржал. Он стоял и хохотал в голос, размахивая пистолетом, а все присутствующие смотрели на него с вниманием и тревогой.

— Ай, не могу, — проговорил он отсмеявшись. — Зассали? То-то же. Нет, этот понятно, но ты-то, Лысый, какого ляда на волыну кинулся? Герой Бородино, в натуре! Ты заодно что ли с ним?

— Да просто, — пожал тот плечами, — если в кабаке шмальнуть, шухер будет да кипиш такой, что всем тут…

— Всем да не всем, — оборвал его Сармат. — Ты чё в натуре, кипиша испугался, Лысый? Вон Стрела нихера не испугался, Рыжего под пули кинул, красава, бля. Ты резкий, Стрела, не по годам, в натуре.

Он засунул пистолет за пояс и подошёл ко мне. Встал, уставился в глаза, неизвестно что пытаясь там высмотреть.

— Не ссы, — ухмыльнулся он. — Пошутил я.

Взгляд его уже не был таким злым, как несколько мгновений назад, и теперь казался просто пьяным.

— Проверить тебя хотел, — ощерился Сармат. — Посмотреть, закрутишь ты жопой или нет.

— Проверил?

— Проверил-проверил. Не закрутил. Только я не понял, в итоге ты чё сделать-то хотел? Лысый помешал, сука.

— Ничего не хотел, — спокойно ответил я. — Просто с рубежа отошёл.

— Чё, подумал я выстрелю?

— Даже незаряженное стреляет, а ты-то по полной программе зарядился, походу.

— А-а-а-а! — снова захохотал Сармат. — Зарядился, в натуре!

Истерик херов. То ржёт, то от злобы душится… Нужно будет поближе с Лизой сойтись… Не в том смысле, а…

— Ну давай, за дружбу! — воскликнул Сармат. — Рыжий, подай ему стопарик.

— Ты прикалываешься что ли? — нахмурился я.

Теперь уж мне точно пить было никак нельзя.

— Да шучу я, шучу! Язвенник и трезвенник, в натуре! Дайте ему пива его любимого!

Присутствующие уважаемые члены сообщества разом загомонили, послышались смешки и, так сказать, звон бокалов. Напряжённость рассеялась.

Улучив момент, я хлопнул Лысого по плечу, кивнул и крепко пожал руку. Без слов, но с многозначительным видом, позволяющим прочувствовать мою благодарность. В том, что он стал моим союзником навеки, я конечно сомневался, но иметь добрые товарищеские отношения в стане врага тоже неплохо.

— Нормально всё, — великодушно прокомментировал он свою внезапную помощь и чуть наклонившись и понизив голос, добавил. — Он, когда бухой, всякую шнягу гонит, а потом проспится и не вспомнит. Так что не бери на грудь, короче. Нормально всё.

Куда уж нормальнее. Я ещё раз похлопал его и собирался уже ехать до дому, до хаты, но снова нарисовался Сармат.

— Ну чё, очко-то сжалось? Ладно, не кипишуй, братан. Сейчас поедем домой, перетрём спокойненько, там и Лизавета заждалась уже. Мы же теперь одна семья, да?

Он подмигнул и ухмыльнулся. Про семью получилось двусмысленно. Вроде сказано было про воровское братство, но упоминание Лизы, как бы намекало на нашу с ней недавнюю близость. Близость, о которой, как я полагал, Сармат знать был совсем не должен…

— Короче, Лысый, заводи драндулет, поедем. Башка позже подтянется.

— Да вроде поздно уже, — пожал я плечами. — Хотел спать пораньше лечь с дороги.

— Какое спать, брат, надо дела делать, а ты спать. Бабки ждать не будут, правда?

Мы вышли из ресторана и сели в машину. Было уже темно. Раз и всё, как по приказу, будто кто-то щёлкал выключателем. Никаких тебе долгих сумерек и серой мглы. Только что было ещё светло и вот уже чёрная непроглядная ночь.

— На следующей неделе Лысый у нас в Питер полетит, — усмехнулся Сармат, когда мы выехали в сторону его дома. — Да, Лысый?

— Ну, а чё не поехать, — пожал тот плечами. — Дело хорошее.

— Туда на самолёте, а обратно своим ходом, да?

— Пешком что ли? — спросил я. — Типа, свободу Луису Корвалану? Агитпоход?

— Так его в прошлом году на Буковского обменяли, — заржал Лысый.

— Серьёзно? Ни хрена себе. И кого твой поход поддерживает, в таком случае? Нельсона Манделу?

— Муделу, нах! — заржал Сармат. — За тачкой он поедет. Я тут «Мерседес» решил взять. Знаешь машину такую?

— Ага, — кивнул я. — Высоцкий вроде на мерине ездит.

— На чём?

— На мерсе, или на мерине, — усмехнулся я. — Прошаренные пацаны правильно слова подбирают.

— Прошаренные?

— Ага, те, которые шарят.

— А те, которые рубят? — спросил Лысый.

— Не знаю.

— У пахана горкомовского дочуля есть, — мечтательно произнёс Сармат. — Сказка. Красавица Златовласка.

— Это как? — удивился Лысый.

— Батя местный, мать блондинка. Короче, наследница Чингисхана, в натуре. Красотуля-неженка. И тут я такой на этом, на мерине. Сечёшь? Или как там, шаришь, Стрела? Хочу её себе забрать.

— Жениться что ли решил? — хмыкнул я, держа в уме, что законникам иметь жён не полагалось.

Если в будущем на это дело уже не будут смотреть строго, то сейчас в семьдесят седьмом это было немыслимо. Впрочем, Сармат не считался с традицией и сделал идею обогащения главной. А всё, что не помогало напрямую наращивать богатство, не удостаивалось внимания.

— Жениться, не жениться, а подружиться надо, отодрать разок, а дальше и знакомство завяжется, как считаешь? — заявил он и заржал. — Надо же власть партейную под себя подгибать, правильно?

— У Брежнева тоже дочуля есть, — хохотнул Лысый. — Давай сразу к ней. Вот тогда у нас лафа попрёт.

— У тебя и так лафа, — резко оборвал его Сармат и помрачнел. — Она уже пробитая, и у неё мужик мент, в натуре. Фараон. Понял меня?

— Понял, — тут же посерьёзнел и Лысый. — Это ж я так… Чисто ради шутки…

Сармат не ответил. Отвернулся к окну и молчал до конца дороги, разглядывая плохо освещённые частные дома, заборы, мусор и общую картину запущенности и ненужности, царящую в этом районе. Впрочем, мы скоро приехали и он опять оживился.

— Давай, гость дорогой, заходи в дом. Комната твоя тебя ждёт, так что можешь оставаться здесь. Сейчас чай попьём. Если хочешь, можем покушать. А с дорожки и в баньку сходить можно, правда же?

Он подмигнул и сально улыбнулся. Знал или нет про нас с Лизой? Или просто нёс всё, что в голову приходило?

— Хороший гость никогда не станет злоупотреблять гостеприимством хозяина, — улыбнулся я. — Но от чая не откажусь, конечно.

Сармат послал Лысого найти кухарку-домработницу и провёл меня в гостиную. Там уже сидели Лиза и Башка.

— Видала, кого привёл? — расплылся в улыбке Сармат. — Она мне все уши прожужжала, мол, где Гриша, где Гриша. А ты чё, в натуре, Гриша? А то я поначалу и не врубился даже, чё ей за Гриша нужен. Вот держи своего Гришу. Но он с нами жить-то не хочет, прикинь. Хату себе где-то надыбал. Самостоятельность демонстрирует.

— Привет, Лиза, — улыбнулся я. — Как поживаешь?

— Поживаешь! — заржал Сармат. — Нормально она поживает, пашет с утра до ночи, чтобы мы все жили хорошо, да?

— Привет, Гриша, — улыбнулась она в ответ. — Нормально поживаю, как всегда. А ты как? Как там Москва?

— И Москва нормально. Но пришлось побегать, покрутиться, как уж на сковородке. Знаете такого Васю Сома?

— Не знаем, — равнодушно пожал плечами Сармат. — Ни сам, ни сама. И чё это за кент такой Вася Сама? Пробитый, видать.

— Я там поговорил с людьми, так вот, это именно этот Вася Сом, Аджана, вернее, поддельного Аджана заслал.

— И? — напрягся Сармат.

Башка и Лиза пристально уставились на меня.

— И чё это за Сом такой? Давай, излагай, не тяни кота за яйца.

— Так мент он, причём, не простой, из министерства, под Чурбановым сидит, мужем брежневской дочули. Я думал у тебя в ментовке всё схвачено, а тут видишь чё, копают походу. Аджан этот отбывал по хулиганской статье, Мурадян фамилия. Авторитета ноль. На зоне видать хорошенько шерстью оброс, раз его сюда определили.

Повисла тишина. Сармат с Башкой повернулись друг к другу и замерли.

— А зачем? — наконец, спросил Башка. — Цель конкретная была?

— Внедриться и инфу качать. Чтобы всех к стенке поставить или к бабкам твоим присосаться. Знаешь, как у них. По обстоятельствам, короче.

— Сука! — ударил ладонью по столу, Сармат. — Башка, бля, ты сказал что Волчонок мент, а тут, сука, Аджан и Сом ещё какой-то нарисовались. Это чё такое вообще?

— Ну, это ещё проверить надо, — хмуро кивнул Башка и бросил на меня злой взгляд. — Кто сказал, кому сказал. Мы не знаем.

— У Лазаря куплен рассерженный конкурент Чурбанова, — пожал я плечами. — Он сейчас замначальника Управления кадров, а хотел в замминистра двинуть. Ему Щёлоков обещал, но папа вместо него своего зятя пристроил, вот тот и исходит на отходы жизнедеятельности. Понятно, Чурбанова он не подвинет, пока папа в силе, но нагадить может. И хочет.

— Так кадры же под Чурбановым как раз, — нахмурился Башка. — Ну, в этом-то и дело. Только помимо кадров, у Чурбанова есть аналитическая группа, которая по сути выполняет функции контрразведки. И претендует на оперативные операции. А Сом жаба хитрая, он матёрый волчара. Лазарь давно уже на него заказ оформил, да только никак не получается его захомутать.

— Валить! — рубанул воздух ладонью Сармат. — Показательно, чтобы всем было ясно. Замочить и точка.

— Да погоди, — довольно резко возразил Башка. — Надо с ним ещё поработать, выяснить, что к чему и почему. Разговорить сучару.

— Ты умный, в натуре, Башка. Я это уважаю. Но почему ты мне втирал, что Волчонок легавый? Выходит, не Волчонок?

— Волчонок сто процентов, я отвечаю, — воскликнул Башка.

— Значит, и его валить, нах. Всех легашей под землю и точка. А то, бля, с тобой одни разговоры. С этим поговорить, с тем потолковать. Хер ли метлой махать? Вилы в бок и адьё.

— Ну, завалишь ты Волчонка…

— Не я, — перебил Башку Сармат, — а ты завалишь!

— Ну, завалим мы Волчонка. И что дальше? Думаешь менты не закинут ещё кого-нибудь? Или вербанут кого-то из наших. А мы будем клювом щёлкать в неизвестности. А тут всё понятно уже. Надо только правильно действовать, баки ему забивать, гнать лажу, чтобы они там все обделались.

— Херня! Вырубать под корень всех засланных ментов и точка.

— Так их замучишься выявлять!

— А ты мне нахера? Контрразведка, да? Организация нового типа, да? Твои слова? Ну, вот и выявляй фараонов.

Интересные слова, кстати. Значит, ветер перемен через Башку пришёл… Надул, так сказать.

— Ты вот этому веришь, — показал на меня Башка, — а мы до конца не знаем, можно ему доверять или нет. Ну, и что, что за него Лазарь поручился? А за Лазаря кто поручится?

— А чемодан с баблом не в счёт что ли? — усмехнулся я. — За Лазаря бабки поручились. Чёт я не слышал, чтоб менты налево и направо лавэ чемоданами раскидывали.

— Примолкни пока, — ощерился Башка. — Ты тоже тёмная лошадка.

— Стреле я верю, — широко улыбнулся Сармат. — Но если хочешь, мы его проверим. Он у нас мента и мочканёт. Пусть Волчонка завалит. Это будет экзамен на зрелость. Половую, в натуре.

Он заржал, но встретившись глазами с Лизой, резко оборвал смех.

— Короче, Башка, — с наездом добавил он. — Сома найти и завалить. А Волчонка завалит Стрела. Кровушкой его повяжем. Мент мента мочить не станет. Даже такой отбитый на голову, как… Гриша…

Он снова засмеялся.

— Я согласна с Башкой, — заявила вдруг Лиза. — Зачем нам уничтожать того, кем мы можем воспользоваться? Просто надо не подпускать его к серьёзным вещам и гнать через него нужную информацию. Через него мы можем управлять ментами.

— Как ты управлять-то будешь? — надменно ухмыльнулся Сармат. — Ты циферками своими управляй, да денежку копи. А в людские дела бабам хода нет. Или ты чё, Мурка что ли? Так она кончила плохо.

— Я кончу хорошо, — огрызнулась Лиза. — Не переживай. А скажи мне лучше, Муратик Кандыба не хочет под тебя ложиться, да? И ты что, будешь воевать с ним? Хочешь, чтобы сюда менты понаехали из Москвы?

— А ты чё предлагаешь?

— А я предлагаю, через Волчонка его смыть по-тихому. Скажи Кандыбе, что типа ты признаёшь его самостоятельность и будешь у него закупать товар на его условиях. Или, ещё лучше, выступи посредником между ним и Владиком. И пусть Волчонок там покрутится, всё вынюхает и сообщит тебе и своим тоже. Здесь-то он к информации не допущен, а там пусть разгуляется. Ему же звёзды надо получать, если он и правда мусор. Так ты от наших дел его отстранишь, а заодно проверишь, мент он или нет. Льёт или не льёт на сторону. Ну, и, главное, Кандыбу устранишь и во Владике шухер наведёшь. Тебе порты пригодятся скоро, если я ничего не путаю.

Повисла тишина.

— Я согласен с Елизаветой, — кивнул через некоторое время Башка. — А заодно мы попробуем банкира прояснить. Он же сказал за Волчонка? Он. А за Аджана? Тоже он. И я совсем в нём не уверен. А через него решаются важные для нас вопросы.

— И за Стрелу, кстати, он сказал, — пожала плечами Лиза. — Но он со многими связан. С Лазарем, например. Они вместе дела делают. Но это не значит, что он и с мусорами не может быть связан. И с партейными. И с чекистами. Надо его тоже прокрутить через…

— Замотали вы уже со своими шпионскими играми! — перебил её Сармат, но мне показалось, что он просто хотел сохранить лицо, хотя уже согласился с её правотой. — Мутите, мутите, ничё намутить толком не можете, всё ещё хуже делаете, в натуре. Херли тут выёживаться? Есть подозрение — мочи чмошника и точка. Чё ещё надо? А вы доиграетесь, я вам так скажу. Смотрите, сами себя не переиграйте.

В этот момент в комнату зашёл Лысый.

— Сармат, там этот, — ухмыльнулся он. — Цветочник.

— Волчонок что ли? — нахмурился Сармат.

— Ну, да, он.

— Пусть подождёт малость. Я скажу, когда.

Лысый вышел.

— Ну чё? — кивнул мне Сармат. — Валим?

— Я так-то не по мокрой части, — пожал я плечами. — И согласен с Лизой. Но тебе виднее. Ты босс.

— Ладно. Подумаю ещё. Иди, Лизавета, общайся с Ромео своим.

— Нет, сегодня не в настроении. Скажите ему, что я сплю, что голова разболелась, вот я и уснула. Стрела, сделай доброе дело, скажи ему, пожалуйста.

Я улыбнулся. Ненавязчиво дать понять, что ловить ему нечего? Ну, раз я осведомлён о таких интимных подробностях, как головная боль и ранний сон он должен сообразить, что мотаться с цветочками смысла нет. Ну-ну, Лиза точно была девушкой не промах…

Я вышел из гостиной и прошёл в просторную прихожую, где переминался с ноги на ногу Волчонок. Я сразу вспомнил Люсю и то, как она в последний момент… ну, будто очнулась что ли…

— Здорово, Саня, — тихонько сказал я и протянул руку. — Лиза спит уже. Типа. Сказала, что голова болит.

Он нахмурился. Хрен ли ты хмуришься, брателло? Вот грохнут тебя Сарматовские, и не будет у Люси жениха. Собственно, я сам даже могу грохнуть. Но не буду, конечно. Хотя руки и чешутся.

— Поговорить надо, — понизил я голос. — Можешь часов в шесть утром?

— Зачем так рано?

— Пока все спят, блин, — прошептал я. — Приходи на главпочтамт.

— Давай ко мне лучше…

— Нет. Не надо, чтобы нас вдвоём видели.

В этот момент открылась дверь в гостиную и вышел Лысый.

— Ну, хоть цветы передай, — громко сказал Волчонок, быстро сориентировавшись.

— Нахер ты эти цветы таскаешь, братан? — покачал я головой. — Пацаны ж прикалываются над тобой.

— А мне насрать, кто и над кем прикалывается, ясно? — ответил он, чтобы Лысый услышал. — Я тебя понял, в общем. Приду завтра. Когда голова пройдёт.

Понял, вот и молодец. Очень уж у него натурально получалось изображать неприязнь. Абьюзер, сука. Будет Люську терроризировать. Тогда точно придётся мочкануть. Безо всяких Сарматов, чисто от себя.

Я вернулся в гостиную.

— А где? — кивнул я на пустые места Сармата и Башки.

— Да, — махнула она рукой, — посекретничать пошли. Сейчас вернутся. Давай, мы тоже посекретничаем.

Она протянула руку и положила поверх моей. Признаться, я испытал смешанные чувства. Это должно было показаться приятным, но я едва сдержался, чтобы не одёрнуть руку. Красивая и сексуальная Лиза, вдруг стала мне неприятной, будто немым укором и вызовом. Мол, вот, во что ты превратился. Мол, определись, или ты лихой плейбой, и джеймс бонд, не дающий шанса ни одной смазливой девахе, или в твоём сердце вдруг поселилась одна единственная. Правда недоступная и обещавшая отдать себя другому. Вот этому злому говнюку, которого тебя могут попросить просто грохнуть.

— Ну… — соблазнительно улыбнулась Лиза, — чем ты там в столице занимался? С девками романы крутил?

— А ты тут чем занималась? — усмехнулся я. — Волчьими цветочками любовалась?

— Цветы ни в чём не виноваты, правда же? В отличие от людей. От тебя, например.

Она надула губки и нахмурили бровки. Мордашка у неё стала милой, но капризной, как у девчонки. Да и вообще, если честно, баба она была красивая. И умная. А это редкое сочетание.

— И чем же я провинился? — спросил я и накрыл её руку своей.

— Как чем? Умело ты притворяешься, как я посмотрю. Может, ты и вправду шпион, а?

Я хмыкнул.

— Зачем переехал из нашего дома? Чтобы со мной не спать?

— Наоборот, — кивнул я. — У меня нам никто не помешает. А здесь надо к каждому шороху прислушиваться. Приезжай завтра днём ко мне. Квартира хорошая. Тебе должна понравиться.

— Точно?

— Точно.

— Шампанское не забудь приготовить. Я приеду. Говори адрес.

Пришлось сказать.

— О, это горкомовский дом что ли?

— Вроде бы.

— Молодец.

Она вдруг стала серьёзной, подалась вперёд и перешла на шёпот:

— Башка капает на тебя Сармату. Тихо. Слушай, не перебивай. Он говорит, что ты мусор и что это ты с Аджаном разобрался. Что у него чуйка, и что он послал кое-кого навести о тебе справки. К Лазарю послал и к зекам. Уточнить что-то там хочет. Так что ты будь осторожнее. Сармата Башка уже достал и вызывает раздражение, но если говорить об Аджане, то он прав. Да?

— Аджан чмо натуральное, — тоже шёпотом ответил я. — И у него был передо мной должок. Мне его надо было лично порешить. Вот и всё. Встречался я с ним в пресс-хатах. А это значит, что он точно мент.

— Почему не сказал Сармату?

— А это касалось только меня и этого Аджана.

— Не верю, — хмыкнула она. — Но ладно. Пока оставим это дело. Завтра приеду. Во сколько?

— В любое время, — улыбнулся я. — Только, чтобы я успел в магазин сбегать.

— Хорошо, — засмеялась она. — В двенадцать тогда.

В комнату вошли Сармат и Башка.

— Чё вы тут ржёте?

— Да, над Волчонком прикалываемся.

— Да?

До дома меня довёз Лысый. Сармат сделал великодушный жест и велел отвезти меня домой. Хату так и так невозможно было оставить в тайне. А это значило, что неплохо было бы снять ещё одну, уже, пожалуй, без помощи парикмахера Моисея. На всякий случай. А он, как известно, разным бывает.

Я принял душ и завалился в постель. Она была заправлена. В шкафу лежало чистое бельё. В холодильнике нашлась колбаса, «Пошехонский» сыр, водка, свежие помидоры и огурцы. В хлебнице — хлеб. В шкафчике — растворимый кофе и пачка грузинского чая. Не густо, но позавтракать на скорую руку будет чем.

Матрас был удобным или показался таким после нескольких практически бессонных ночей на нарах, разбитом диване и лавке в самолёте. Я вытянулся и закрыл глаза. Отбросил все мысли о делах и представил хрустально-чистое озеро в зелёном ущелье. И себя на берегу.

А потом вдруг перед глазами встала Люся. И в сердце что-то заныло, будто заноза попала. И вытащить занозу эту никак не получалось. Так я с ней и заснул. Спать хотелось и организм требовал своего, не принимая во внимание глупости.

Спать мне оставалось пять часов, что по нынешним временам было настоящей роскошью. Я перевернулся на бок и улетел в черноту. Непроницаемую и покойную тьму. Как в гробу. Но сейчас это было то, что нужно.

Уснул быстро и проснулся резко. Но не потому, что пришла пора. Нет. Что-то произошло. Что именно? За окном было темно, но что-то изменилось. Точно. В дверь позвонили. Долго и настойчиво. Да! Звонок. Вот почему я проснулся. Был звонок.

Я тихо встал, взял пистолет, закутался в одеяло и неслышно прошёл к двери. Свет не включал. Подкрался и глянул в глазок. Сердце ухнуло. Твою мать. Перед дверью стояли Сармат, Башка и Лысый.

— Вышибай нахер! — рявкнул Сармат.

Блин! Я повернул ручку замка и отступил. Кончится это когда-нибудь или нет?

— Чё не открывал? — прорычал Сармат, вваливаясь в прихожую.

Я щёлкнул выключателем и зажмурился, явно показывая всем видом, что просто безмятежно спал.

— Что случилось? — зевнув, спросил я.

— Собирайся!

— Куда? Толком скажи.

— Собирайся, — сурово повторил Сармат. — Время. Пора показать, на что ты годишься. Короче, мы решение приняли.

— Какое?

— По дороге всё узнаешь. Давай быстро! Времени в обрез!

Я вернулся в спальню. За мной никто не пошёл, что уже было неплохо. Оделся и засунул за пояс свой ТТ. Кажется, он мог сейчас очень даже пригодиться.

Мы молча вышли на улицу и сели в машину.

— Нормальная хата, Стрела, — добродушно заявил Лысый, но никто его не поддержал.

Сармат сидел впереди, за ним — Башка, а я — за Лысым.

— Так что, куда путь держим? — спросил я через пару минут.

— Узнаешь, — холодно ответил Сармат и замолчал.

Узнать, хотелось бы пораньше. Варианта было два. Либо они решили-таки порешить Волчонка, либо меня. А, нет, был ещё маловероятный третий вариант, что меня решили взять на дело. Но что это за дело, которое должен исполнять сам глава организации да ещё и со своим замом, я придумать не сумел.

Минут через пятнадцать мы выехали из города и оказались на тёмной, неосвещённой трассе. На душе начала скрести кошка, такая же чёрная, как и ночь за окном. Но я ничего не говорил. Ждал. Ждал и был готов. Как пионер. Ехали в полном молчании.

— Здесь, — коротко бросил Сармат минут через сорок, и Лысый прижался к обочине. — Стрела, выходи.

Эпическая сила. Японский городовой… Я вышел. Хлопнули двери, и он сам, а также Башка тоже вышли из машины.

— Сюда, — скомандовал Сармат и прошёл метров тридцать по дороге.

Мы остановились. Фары погасли и нас проглотила ночь. Передо мной стояли суровые Сармат с Башкой, а далеко за ними на фоне чуть просветлевшего неба возвышались мрачные чёрные горы. Ничего хорошего они не обещали. А уж они-то за свою жизнь повидали немало.

— Короче, Стрела, — глухо прохрипел Сармат и откашлялся. — Пора тебе…