Союз-77. Книга 2. Мы одной крови

20. Звоночек за звоночком

Стало тихо-тихо. Не было слышно ни звука, ни одного шороха или скрипа. Я подался к Люсе, протянул руку и коснулся кончиками пальцев её лица. Она чуть вздрогнула, затрепыхалась. Я провёл по виску, по щеке… Люся закрыла глаза, замерла.

— Совершенно сказочная ночь, — прошептала она и чуть виновато улыбнулась. — Сказочная… Вроде же не Новый год, откуда же это волшебство… Ты чувствуешь?

Конечно, я чувствовал. Сердце волновалось, электричество бегало по коже, заставляя топорщиться и вставать дыбом все волоски. Будто что-то сверхъестественное, неосязаемое, но сильное и могущественное обнимало нас обоих.

Я придвинулся ещё капельку. Теперь наши глаза оказались близко-близко друг к другу, и мы оба могли видеть только пляшущие отблески огня. Огня было много, огонь был внутри и шёл от Люси. Она горела и опаляла меня.

— Гриша… — повторила она и положила руку мне на затылок.

Сердце чуть не выпрыгнуло. Я прижал её к себе и наши губы встретились. Встретились, но лишь на мгновенье. Внезапно загорелся свет, яркий, резкий и холодный, и вся магия, волшебство, сумасшествие и помешательство вмиг разрушились.

Люся отпрянула и закрыла лицо руками.

— Да будет свет, сказал электрик… — пробормотала она.

Я попытался снова притянуть её, но она отстранилась.

— Ух… как это ты меня заколдовал? — засмеялась она и помотала головой, стряхивая с себя мои заклятия.

Лицо у неё стало красным, смущённым, а смех показался напускным, маскирующим растерянность.

— Хотел приобщить меня к списку своих трофеев?

— Я не охотник, Люсь, трофеи не коллекционирую.

— Ну да-да, прости, у вас же там вроде серьёзно было… С Зоей…

Я хмыкнул.

— Что? — нахмурилась она.

— Кажется, ты слушаешь кого угодно, только не меня.

Мы замолчали. Момент был испорчен. Полностью и бесповоротно.

— Гриша… — нарушила тишину Люся через какое-то время. — Хочешь ещё чая?

— Нет, спасибо.

— Ну ладно… тогда я пойду. И так засиделась…

Она встала.

— Пойдём, провожу тебя.

Мы вышли в ночь. Было знобко. Поднявшийся вдруг ветер, разорвал облака, и маленькая тревожная луна осветила дорогу.

— Просто, — вздохнула Люся, когда мы подходили к её общаге, — тебя все девчонки любят, вот ты и…

— Чего я?

— Да ладно, не бери в голову. Я тут подумала, что тоже, наверное, могла бы… ну… в тебя втюриться что ли…

— Было бы здорово, — усмехнулся я.

— Нет, — замотала она головой. — Было бы ужасно. Я, конечно, за коммунизм, но делить любимого с остальными комсомолками страны не готова. Не для меня это.

— Надо же, у нас много общего, — хмыкнул я. — Мне идеи коммуны в данном вопросе тоже кажутся странными. Вообще-то, я однолюб.

Она расхохоталась. Не поняла, дурёха…

— Ладно, однолюб, — сказала она, отсмеявшись. — Иди спать. Утро вечера мудренее.

— И тебе того же, — без особой радости кивнул я. — Спокойной ночи. Скажи… а у вас с Волчонком действительно всё серьёзно?

— С кем? — удивилась она.

— С Саней, женихом твоим.

— А как ты узнал, что он Саня?

— Узнал… Так что?

— Кто тебе сказал его имя?

— Да сам он и сказал, — пожал я плечами. — Мы с ним пересеклись тут по делам кое-каким.

— Кое-каким… — прищурилась она.

— Ага. Просто, знаешь… странно как-то… Мне вот показалось, что вы не совсем вместе…

— Послушай… — её голос зазвучал взволнованно. — Пожалуйста, Гриша… Я знаю, у него трудная работа и… и опасная… Если ты его ещё увидишь, не говори про меня…

Вот девушки! Хрен их разберёшь…

— Ясное дело, — пожал я плечами.

— И если сможешь… он такой неосторожный… присмотри за ним…

Твою мать! Да, супер! Только что практически целовались, а теперь я же должен её жениха оберегать. Охренеть. Может, конечно, мне и показалось, будто между нами что-то возникло, но, скорее всего нет…

Выспаться не удалось. Около четырёх часов нарисовался Грабовский.

— Ну, — усмехнулся он, прогромыхав по деревянному полу. — Как ты тут обустроился?

— Нормально. Что там? Зоя не очнулась?

— Не знаю пока. Да это сейчас и не главное. С этим делом и так всё понятно. Очнётся, даст показания, Сомову конец. Нам сейчас о другом нужно думать. Давай быстренько выпьем чайку, я вижу у тебя тут всё имеется для этого, и поедем.

— В аэропорту может ориентировка быть.

— Даже, не может, а точно есть, — ответил Балагур, пытаясь разгрызть пряник. — Ужас, зубы же сломать можно.

— В чае размачивай, — посоветовал я. — И, кстати, у меня ни документов, ни средств к существованию. Всё осталось в Бутырской тюрьме.

— Да, ситуация, — покачал он головой. — Напряжённая жизнь, точно? Ну, ничего, зато будет что в старости вспомнить, внукам рассказать. Кстати, может тебе второй шанс дали, чтоб ты, наконец, потомство наплодил?

— А кто дал?

— Всё в руках Божьих, — пожал он плечами. — Он, стало быть, и дал. Подлей-ка ещё чайку.

Я подлил.

— Документы и деньги я привёз, — отхлебнув, продолжил Грабовский. — Даже больше, чем тебе нужно. Так что пора включаться в игру по-настоящему. Надеюсь, больше никакие Сомовы нам карты не смешают.

— И я надеюсь, пожал я плечами.

— Надежды юношей питают… или юноши, как там? Думаю, во избежание различных ментовских подлянок, тебе надо избавиться и от того легавого, что внедрён к Сармату. От Волчонка.

Чего? Я напрягся. Это мне совсем не понравилось.

— Я не киллер, — поморщился я в ответ. — Что значит, избавиться?

— Ну, зачем сразу сгущать краски. Избавиться можно и по-другому. Отослать, перенаправить, отвлечь, отозвать, на бабу подловить. Понимаешь?

— Пока не вижу логики в таких действиях, — пожал я плечами.

— А тебе и не надо, — обезоруживающе улыбнулся он. — Ты ведь можешь просто довериться мне?

— Разумеется, — улыбнулся я, но улыбка получилась злой. — Довериться могу. Более того, я себе не верю, а тебе верю.

— Ну, вот.

— Да только логика быть должна. Смысл. Пока никакого смысла нет. Наоборот, можно его использовать на благо партии родной.

— Ты что, сказал ему, что на контору работаешь?

— Нет. Ничего не говорил.

— Ладно. Подумаю ещё. Но, честно говоря, думаю, руководство будет настаивать.

Я не ответил.

— Вот, держи, — бросил он и выложил на стол пачку четвертных и паспорт.

Я открыл красно-коричневую книжицу. Громов Иван Фёдорович. Фотография была вклеена моя.

— Неплохо, — кивнул я.

— Сомневался что ли? А вот ещё кое-что.

Он положил на стол дипломат с кодовыми замками. Открыл крышку и показал. Чемодан был забит пачками денег. А сверху на них лежал «ТТ».

— Чего не «Беретта»? — усмехнулся я.

— Ладно, Джеймс Бонд, погнали, пора ехать, — кивнул он. — Договорим по пути. Смотри только пушку не свети без надобности.

— А лицензия на убийство где? — поднял я брови. — Не вижу…

— Ствол нулёвый, — нахмурился он, не реагируя на подколку, — муха не сидела, без висяков. Но, сам понимаешь, в рамках операции объяснить его легальность не получится. Так что давай, внимательней будь.

Мы вышли из управы и прошли по дорожке. У калитки стояла «буханка». Грабовский уселся за руль, а я устроился рядом. Больше в машине никого не было.

— Деньги от Лазаря, — сказал он. — Будем вливаться в бизнес.

— Чемодан — это хорошо, — кивнул я. — Но, вероятно, деньги ещё откуда-то поступают? Есть там некий банкир, который поручился за Волчонка и за Мурадяна. Я рассказывал уже. Делаю вывод, что это человек МВД. Но по моим соображениям милиция своих денег не вкладывают.

— Вообще, банкир этот Савкин Борис Борисович, насколько я понимаю, наш, комитетский. Вернее, связан с кем-то из наших. Но точно не со мной. Понимаешь?

— Как не понять? У вас там внутренних группировок и клубов по интересам немеряно. Левая рука не знает, чем заняты остальные сто восемнадцать рук.

— Ну, типа того. К сожалению, и для тебя это не секрет, есть в наших рядах товарищи, которые нам совсем не товарищи. Которые думают, как за бочку варенья продать побольше Родины. Работают они на свой личный карман и вынашивают всякие нехорошие планы.

— Ты про «фирму» что ли?

— Нет, не про Питовранова. Вернее, да, но не в этом случае. Он на внешних рубежах трудится, профиль у него другой, а здесь наши, свои. Но мы с тобой их всех выведем на чистую воду и не дадим угробить Союз, правильно?

Правильно. Естественно, правильно. Хочешь конкурентов моими руками устранить, да?

— Правильно на все двести процентов, — усмехнулся я. — А шеф что, тоже не в курсе чей казачок? Банкир то есть.

В том, что всю эту конструкцию замутил именно Грабовский я уже не сомневался. Слишком у этого Сармата всё было нетипично для Советов. И настроено на финансовый результат. Но на жирную рыбку, судя по всему, нашлось немало чаек, желающих полакомиться, а при благоприятном стечении обстоятельств, и вовсе заграбастать всё себе.

— Вроде не в курсе, — пожал плечами Балагур. — Но с ним не обо всём говорить можно. С шефом то есть. А банкир Савкин, похоже, и нашим и вашим подмахивает. Надо понаблюдать за ним. Присмотрись при случае. Он может на мельницу конкурентов воду лить. А нам это совершенно ни к чему.

— Так он и с экономическими преступниками наверняка якшается. С цеховиками. Если он обладает магическими способностями по обналичке, такой друг желанный на многих вечеринках.

— Желанный, — согласился Грабовский. — Это ты точно подметил. Но не думаю, что через него Сармату идут хорошие деньги. Присмотрись и сделай вывод.

— Ладно, — кивнул я. — А Башка? Твой? Он ведь всем у Сармата заправляет. Мозговой центр. Выключи его, не станет и Сармата.

Когда позавчера я обрисовывал расклад, Грабовский никак не прокомментировал информацию о Башке. Но вопрос был важный.

— С Башкой всё не так просто, — медленно помотал он головой. — Он плотно сотрудничает с киргизским ЦК. Ну, ты понимаешь, да? Там… с членом одним… из ЦК, ответственным за развитие…

Я прищурился. Брехня это была. Брехня.

— Республиканское ЦК? Они что сами всё это замутили? Или по поручению союзных начальников?

— Если узнаешь, будет хорошо, — кивнул Грабовский, — но специально тему педалировать не нужно. Надо к этому вопросу очень осторожно подходить.

Возможно, Башка использовался втёмную, через какого-нибудь местного партайгеноссе и не знал о КГБ. Но вообще без конторы было нельзя, нужно же прикрываться. Значит, мог тоже на местном уровне выступать какой-нибудь чел, связанный напрямую с Грабовским.

Блин, организация получалась довольно громоздкой. Сама структура Сармата была тайной и незаконной, а вокруг неё существовала ещё более тайная грибница, уходящая вглубь и вширь.

— Деликатно даже, — добавил он. — Чтобы не спугнуть, чтобы не навредить и не разрушить хрупкий баланс. Понимаешь? Не как слон в посудной лавке.

— А разве мы не должны вычислить всех, кто стоит за этим синдикатом? — удивился я.

— Сначала ментов. Твоя первая задача — это менты. Не забывай.

— Не забуду. А мы, кстати, далеко ли путь держим, Алексей Михайлович?

— Идём по проторённым маршрутам. Сейчас едем на наш аэродром.

— Надеюсь, окажусь не в Анголе, — усмехнулся я.

— А это, брат, как повезёт, — подыграл мне он.

Во Фрунзе я прилетел на транспортнике. Всё новое на деле оказывалось забытым старым. В этот раз в салоне было не так свободно, и лететь пришлось не так долго. Интересно, что могло помешать Грабовскому гонять вот такие самолётики, битком забитыми наркотой? В принципе, ничего. Можно и оружием и ещё чем-нибудь высокомаржинальным. Белокурыми наложницами, например.

Из аэропорта я поехал в Дом быта. Сел на такси и направился к парикмахеру.

— Моисей Аргенович, подравняете? — усмехнулся я, усаживаясь в кресло.

— Опять подравняете? — закатил он глаза. — Откуда это чудовищное слово? Вы что, хотите быть, как все? Чтобы я сделал вас равным с другими? Каждая моя стрижка, вообще-то уникальна. Подравнять…

— Моисей Аргенович, — покачал я головой. — А вам сколько лет?

— Что? — удивился он. — Так ведь каждый год по-разному…

— Понятно… — засмеялся я, — просто уточнить захотелось.

Пока он-таки подравнивал мою шевелюру, появился Шумахер. Расплатившись по прейскуранту я, отправился с ним смотреть квартиру.

— Нашлась новая, совершеннейшая конфетка, — объяснял мне мой личный гонщик, пришпоривая свой запорожец. — Сейчас посмотрите. Две комнаты, новый дом, в самом центре. Там вся верхушка партийная живёт республиканская, представляете какие возможности? Просто сумасшедшие. Можете с большими людьми познакомиться, с настоящими тузами бубей.

Хата оказалась действительно хорошей. Изолированные комнаты, просторная кухня, импортная сантехника, на полу паркет, в ванной — кафель.

— Мебель, как видите, тоже хорошая, всё новое. По большей части импортное. Телефон вот. Для конфиденциальных звонков не годится, но для срочных случаев — вполне даже. Берёте? Цена, конечно, довольно высокая по нашим меркам, зато будете жить, как король среди королей.

— И какова же цена, Иван Арсеньевич? — поинтересовался я.

— Двести рэ, — сгорая от стыда, проговорил он и зажмурился.

— Хорошо. Вот за два месяца.

Я отсчитал шестнадцать четвертных билетов и добавил ещё два.

— И немножечко на бензин.

— Премного благодарен, — довольно улыбнулся Шумахер. — И готов выезжать на задание любой степени сложности. Хоть на южный полюс. Домчу в лучшем виде.

— Буду иметь в виду, — усмехнулся я и снял трубку телефона.

Я набрал номер. Раздались долгие протяжные гудки.

— Алло, — послышался твёрдый деловой голос.

— Лиза, привет. Это Гриша.

— О! — воскликнула она и помолчала, словно оглядываясь по сторонам. — Приехал?

— Приехал.

— Ну? И где ты? Комната твоя ждёт.

— Я тут хату снял в центре. Приезжай?

— Ага, уже мчусь, — недовольно бросила она. — Зачем снял-то? Тут же есть жилплощадь.

— Так удобнее будет, я думаю.

— Понятно всё с тобой.

— Ты не в настроении что ли? — удивился я.

— В настроении. Сейчас… погоди… это Григорий…

Раздалось шушуканье и в следующий миг трубка рявкнула голосом Сармата:

— Стрела, ты что ли?

— Ага.

— Ну, и где тебя носит? Или ты не уезжал? А? Давай, подтягивайся, короче.

— Домой или в ресторан?

— В кабак приезжай. Через час-полтора.

— Лады. У меня тут подарочек для тебя небольшой.

— Да? — настороженно переспросил он. — А чё небольшой?

Я засмеялся.

— Так чё, может, Лысого за тобой прислать?

— Не, без проблем, сам приеду.

К ресторану меня привёз Шумахер. Я вышел чуть раньше и прошёлся немного пешком. Первым, кого я увидел, оказался Лысый.

— О, Стрела! Здорово! Вернулся?

— Привет, Лысый. Вернулся. Как вы тут без меня?

— Да без тебя разве жисть? — оскалился он и понизил голос. — Нормально. Как всегда. Только Сармат малость не в себе. Злой, как собака.

— А чего?

— Да всё из-за этого Аджана. Он конкретно на Волчонка тянет. И Лизавета ему ещё масла подливает. Типа, стукачок он ментовской. Короче, ты с ним поосторожнее.

— С Сарматом?

— Ну, да, с ним. Да и с Волчонком тоже.

Сармат был уже под газом. Глаза красные на щеках и подбородке клочки щетины. Судя по всему, праздник шёл уже не первый день.

— Стрела, в натуре! С приездом брат.

— Благодарю, — улыбнулся я и протянул ему дипломат. — Вот, прими в знак уважения и в перерасчёте на будущие дивиденды. Только… при всех, пожалуй, смотреть не стоит.

— Учитель, в натуре. Может сам тогда командовать будешь? Вот встанешь на моё место, и командуй тогда. Достали уже со своим гоном и пургой. В натуре, страна советов…

Сармат передал дипломат Башке.

— Разберись там.

Башка молча кивнул и, не глядя в мою сторону, вышел из зала вместе с деньгами.

— Лазарь поклон шлёт, — сообщил я и посмотрел по сторонам, показывая, что разговор не для всех ушей.

— Молоти дальше, — кивнул Сармат. — Здесь свои все.

— И просьбу, чтобы меня активнее привлекали к делам, а не только хи-хи, да ха-ха…

— А сам когда приедет?

— Не планировал пока. Он пиастры передал сейчас вот в таком виде, а со следующего раза предлагает загонять бабки прямо твоим поставщикам. Так будет и быстрее, и понятнее, и контроля больше. И, опять же…

— Я не понял сейчас! — перебил он. — У кого контроля больше?

— У тебя, — немного раздражённо ответил я. — У тебя. Такой подход убирает лишний схематоз и ненужную возню, ты чётко понимаешь, куда и сколько у тебя пошло. Без вот этих всех нервотрёпок, типа доехал курьер, или не доехал курьер.

— Не планировал значит, — скривился Сармат. — Планирую здесь только я, понятно тебе? Не Волчонок и не кто другой. И даже не Башка. Только я!

Лицо его было злым и обиженным.

— Не вопрос, никто и не претендует, — пожал я плечами. — Ты босс, ты планируешь. Без базара.

Он налил себе полстакана водки, пододвинул ещё один, пустой, и его тоже наполнил.

— Давай, — кивнул он. — За возвращение в семью. Ты почему, кстати по-свински повёл себя?

— Чего-чего? — нахмурился я.

— Я тебя в дом свой ввёл, а ты? Свалил? Как неблагодарная эта… как её… Давай, выпьем, короче.

— При всём уважении, Сармат, — сказал я твёрдо, — но за словами следи, пожалуйста. И водку я не пью.

— Чё-чё-чё? — прищурился он и пьяно ухмыльнулся. — Давай, пригуби хотя бы…

Он протянул стакан.

— Я сказал, водку не пью. И я тебе не твой шнырь. Ты, возможно лишнего принял, раз не понимаешь.

Сармат замолчал и упёр в меня налившиеся кровью глаза. Все присутствующие замолчали и напряжённо уставились на нас.

— А ты не много взял на себя? — гневно сведя брови негромко произнёс он и поставил стакан на стол.

— Сармат, — попытался сменить вектор Лысый, — там спрашивают, плов нести уже или ещё подождать? Я сказал, чтобы несли, пока не остыл… Ты не против?

Но Сармат на него даже не взглянул. Будто вообще не услышал.

— Не много, я спрашиваю, берёшь на себя? Недопёсок, в натуре! Ты на кого пасть раззявил, а? Помело твоё поганое!

— Нести плов-то? — старался переключить программу Лысый.

— Засохни, — не глядя на него, рявкнул Сармат и прошипел, — я вас всех, Волчонка, Лазаря, банкира, тебя, бабки ваши сраные в гробу видал. Ты Аджана угондошил, а? Чё ты менжуешься? Говори, сска! Знал он про тебя что-то… Ты думаешь, ты рысь матёрая, ёршик хитрожопый? Жид в натуре? Сапог ты тупорылый. Думаешь, заменить тебя некем? Посмотрим…

От злобы у него перехватило голос, он захрипел и вырвал из-за пояса пистолет.

— Всё, нах, турист, в один конец ты приехал. Звоночек прозвенел. Последний, в натуре!

Он поднял руку и наставил пистолет мне в грудь.