Сорока и Чайник

Глава 3

Фёдор облокотился на парапет крыши и задумчиво рассматривал ночной Лосбург. Тихо подошла Инга и встала рядом. Ярким пятном вдалеке светился дворец Императора и находящийся рядом Собор Иакова. Оставляя густой дымный след, над ночным городом плыл дирижабль.

— Тео, не расстраивайся. Жизнь-то не кончилась.

Федор покивал, сплюнул вниз на тёмную холодную улицу.

— А может всё-таки к отцу…

— Нет, — резче чем хотел прервал ее Фёдор.

Потом повернулся, посмотрел в ее зеленющие глаза, на снежинки, блестящие на меховой шапке, на красные от мороза щеки.

— Мелкий, ты не переживай. Я всё понимаю. Сейчас обустроюсь, сниму комнату. Насчет денег не волнуйся, есть у меня пара вариантов. Всё будет хорошо. Ты права… Просто… Не знаю…

— Пойдем в комнату? А то замерзла.

— Иди, я сейчас спущусь. Поставь чайник.

Девушка прижалась к нему, шмыгнула носом и, кутаясь, пошла к выходу с крыши. Парень глядел вниз. Темная, тихая улица. И никого. Только снежинки кружат в свете одинокого фонаря. Фёдор сжал кулаки, костяшки побелели. Черты лица стали жесткими, на скулах играли желваки. При каждом выдохе вырывалось облака пара. Внезапно всё прошло. Фёдор закрыл глаза и медленно выдохнул. Губы скривились в презрительную ухмылку.

— Хрен им, — тихо произнес он и пошел к выходу с крыши. Там внизу, в маленькой тёплой комнате, Инга ставила на печь медный чайник и задумчиво смотрела на банку с заваркой. Осталось ровно на один раз. Завтра надо зайти в бакалею за чаем и крупой.

За окном стемнело, снежинки кружили вокруг фонаря. Тишину нарушало тихое бульканье в котелке и потрескивание угля в печке. Инга сильнее закуталась в платок, сделала лампу посильнее и продолжила шитье. Сегодня один из зрителей в кабаре так разошелся, что полез на сцену. Гус быстро его спихнул назад, под хохот остального зала. Никто не пострадал кроме в дым пьяного посетителя и платья Инги. Теперь вот зашивать.

Уже прошла неделя с того момента, как Фёдора исключили из училища. Если первые дни он просто пил и глядел в потолок, то вчера с утра ушел. Вернулся поздно. Сегодня снова. Инге нравилось, что они стали жить вместе, и она верила, что сейчас он встанет на ноги. А лучше бы плюнул на свою гордость и поговорил со своим отцом. Но, с другой стороны, если он вернется домой, то ее могут просто вышвырнуть. Зачем папе-барону такая невеста для сына. Настроение снова испортилось. Игла соскочила мимо наперстка и впилась в палец. Что ж такое!

В коридоре донеслись тяжелые шаги. Тео? Стук в дверь. Он! Инга с щелчком открыла засовы. От Фёдора тянуло морозом. Он устало улыбнулся и зашел в комнату. Кинул небольшой мешок на пол, снял бушлат, сел поближе к печке и протянул к теплу руки. Инге показалось, что он как-то быстро постарел.

— Надо одежду почистить, — хрипло сказал Фёдор.

Инга пригляделась и увидела, что и его бушлат, и штаны были измазаны чем-то белым. И ничего он не постарел, просто бледное лицо и побелевшие волосы.

— В чем это ты?

Фёдор усмехнулся, подтянул мешок поближе и раскрыл.

— Это что? Мука? Ты вернулся весь измазанный и с половиной мешка муки? Я даже боюсь предположить, чем ты занимался.

— Вагоны разгружал. Пятнадцать рублей там в кармане возьми, это моя доля квартплаты. А мешок упал просто и порвался. Не пропадать же добру. Ну точнее, мы его уронили и потом поделили. Ставь греться воду, голова чешется, ты не представляешь как.

Непонятно почему, но настроение у Инги сразу улучшилось, она захлопотала вокруг. Чистила одежду, пока Фёдор ел похлебку. Поливала горячей водой наполовину раздевшегося Фёдора и тоже немного извозилась в муке. Парень шутил, отфыркивался, а потом обсох и полез целоваться. Они расшалились, девушка смеялась, и соседи начали стучать в стены. «Всё будет хорошо», — думала она, засыпая с ним в обнимку.

— Господин Дювалле, можно вас на минуту?

Импозантный мужчина в красном цилиндре остановился и с удивлением уставился на молодого парня в рабочей одежде.

— А вы…

— Фёдор Сорока, — кивнул парень. — Мы с вами разговаривали с месяц назад по поводу Лиги.

— Как же, как же, помню. Чемпион города. Извините, сразу не узнал вас в гражданском. Итак?

— Я хотел бы принять ваше предложение, если оно еще в силе.

— Отлично. Подходите ко мне в кабинет после третьего боя. Я скажу, чтобы вас пропустили.

У входа в клуб остановился экипаж, запряженный механической лошадью. Несмотря на весну, ночи всё ещё оставались холодными, кучер посильнее закутался в плащ, а потом постучал по крыше рукояткой кнута.

— Приехали!

Открылась дверь, и на улицу вывалилось несколько молодых людей в синей форме. Раздался громкий смех.

— Господа! Господа! Подождите! У меня тост! — прокричал один из них. — За Императорский военно-морской Флот!

Молодые офицеры радостно завопили. Зазвенели бутылки с шампанским.

— Гюнтер, мы пошли внутрь.

— Да, идите, сейчас догоню, — ответил один из молодых людей. Достал длинную тонкую сигару, вспыхнула керосиновая зажигалка. Потом он поглядел на стоящего рядом товарища и пихнул его локтем. — Алексей, ты чего раскис? Линкор «Апостол»! Ты ж сам мечтал, чтоб тебя на такой распределили.

— Не знаю, — ответил ему Алексей. — Чего-то грустно стало. А что если больше не свидимся?

— Эй, ты чего? В каком смысле «не свидимся»? Ну послали меня на другой флот, ну и что? Брат, мы с тобой теперь офицеры. Ну, почти. В жизнь не поверю, что наши корабли теперь ни разу не пересекутся. Всё будет! Не дрейфь! Сейчас подожди…

Гюнтер достал серебряную коробочку и, прикрываясь воротником, наклонился к ней. Коробочка немного светилась желтым.

— Сороку жаль, — задумчиво сказал Алексей.

Гюнтер судорожно выдохнул, сглотнул и разулыбался.

— Это да, — весело сказал он. — Не повезло. И ведь всего ничего оставалось. И надо же, комиссия нагрянула. Это хорошо, на меня внимания не обратили. А мы же с ним вместе тогда…

— Думаешь не обратили? А что если его отец…

— Господа! — на улицу из клуба выбежал один из бывших курсантов. — Там! Там Сорока!

— Что? — не сразу понял Алексей.

— Там Фёдор на ринге! Он дерётся! Второй раунд уже! Быстрее!

— В четвертом раунде! Нокаутом! Победил Фёдор Сорока!

Зал взорвался криками и аплодисментами. Бывшие курсанты прорывались к рингу и кричали:

— Фёдор! Здоровяк! Эй! Фёдор!

Парень, которого за правую руку держал судья, услышал знакомый голос. Он присмотрелся и заметил в толпе Гюнтера.

— Кузя! Подожди на выходе! — пытаясь перекричать толпу, закричал он. — Я минут через пятнадцать! Дождись!

— Вот Инга обрадуется, — сказал Фёдор, поднимаясь по лестнице. — Лёха, осторожнее, тут перила торчат, бутылки не побей.

— Ну и дыра, — заявил Гюнтер, поддерживая за руку Алексея. — Ни черта не видно.

— Ага, — ухмыльнулся Фёдор и постучал в дверь комнаты Инги.

— Ой, — сказала она, открыв дверь, и тут же закуталась в платок, пытаясь прикрыть свое домашнее платье. — Ты бы сказал, что вернешься с гостями.

— Инга! Душа моя! — воскликнул Гюнтер, заходя в комнату. — Неимоверно рад вас видеть! Вы всё так же великолепны и очаровательны!

— Ну да, конечно, — скептически заявила девушка, схватила какую-то одежду и скрылась в ванной для того, чтобы переодеться.

Комната освещалась только керосинкой и маленькой чугунной печкой.

— Проходи, проходи, Лёх, не загораживай, — затолкал Фёдор своего друга к столу. — Садись, сейчас будет мясо. Я сегодня при деньгах.

Гюнтер веселился и встал к плите. На сковородке зашкворчало мясо. Инга переоделась, усадила Фёдора к лампе и мазала его ссадины и синяки мазью. Алексей сидел в углу, улыбался и пил пиво. Болтали о пустяках, вспоминали забавные случаи. Спустя час, когда мясо было съедено, а пиво почти допито, Инга сняла со стены гитару и заиграла тихую спокойную мелодию. Алексей завозился на своем месте, повисла неловкая тишина.

— Хорошо посидели, — улыбаясь, сказал Гюнтер.

— Когда отбываете на место? — спросил Фёдор.

— Послезавтра. Лёха на «Апостола». Меня на «Счастливый».

— На «Апостола»? Ничего себе!

— Это да. Жаль, здоровяк, что тебя так…

— Ерунда, Кузь. Бывает и похуже. Вон Лёха скажет. Зима и понедельник хуже.

— И как ты теперь?

— Ну как. Вот с Леонардом сейчас работаю. Три боя было за пару месяцев. Пока ничего сложного не было, три нокаута из трёх. Еще один лавочник предложил спарринг-партнером поработать. Так что прорвусь.

Инга искоса посмотрела на покрытую синяками физиономию Фёдора, закусила губу и ничего не сказала.

— Сейчас еще пару боев проведу, и, если выиграю, то съедем из этой дыры. Я присмотрел неплохие комнаты на Литейном. Раза в два дороже, конечно, но… Хотя тоже дыра, если подумать…

Друзья посидели, помолчали.

— Пойдем мы, — прервал раздумья Гюнтер. — Вон Лёха совсем захмелел.

Алексей мотнул головой, мол, да, захмелел. Парни встали, накинули бушлаты. Гюнтер поцеловал Ингу в щеку, Алексей долго тряс руку Фёдора, потом тяжело вздохнул, обнял того, развернулся и ушел.

— Здоровяк, тебе если что надо будет. Ну, вдруг. Ты обращайся.

— Хорошо. Удачи вам. За буйки не заплывайте.

Парни ушли в ночь, Инга затеяла убирать посуду со стола. Фёдор подошел к окну, настроение испортилось. Чувствуя это, девушка подошла и обняла его. Они вместе стояли, смотрели в тёмную ночь, пронизанную светом чужих окон и редких фонарей.

Фёдор ритмично бил грушу. Провёл связку, еще одну. Повторил.

Открыв тростью дверь тренировочного зала, внутрь вошел Леонард Дювалле. Немного скривился от запаха, но тут же широко улыбнулся.

— Фёдор! Мальчик мой! Здравствуй. Как у тебя дела?

Парень остановился, снял перчатки, поднял полотенце и вытер мокрую физиономию.

— Как твое состояние? Готов к следующему бою?

— Здравствуйте, Леонард Владимирович. Левая всё еще побаливает. Давайте через недельку.

— В следующую субботу?

Фёдор кивнул.

— Прекрасно! Прекрасно. Рад, что у тебя всё в порядке. Ты меня слегка напугал прошлый раз, когда споткнулся.

— Ну, обошлось же, — пожал плечами парень.

— Всё так. Обошлось. Я вот о чем хотел с тобой поговорить. Сообщили мне, что один из наших бойцов играет на тотализаторе. Не знаешь, случайно, кто бы это мог быть?

Фёдор помолчал, повесил полотенце, отпил из кувшина с водой.

— Леонард Владимирович, я…

— Фёдор, когда боец начинает ставить на себя, это не приветствуется. Но в принципе, мы смотрим на это сквозь пальцы. Но ради Хранителя, если вдруг какой-то боец или, например, его премиленькая невеста начнет ставить на своего противника…

— Вы что. Я бы никогда!..

— Я просто предупреждаю, мой мальчик. Осторожнее с этим. Такие вещи заканчиваются крайне неприятно.

Внезапно господин Дювалле широко улыбнулся:

— Не смею больше тебя задерживать. Тренируйся. Я поставлю тебя на субботу.

— Спасибо, Леонард Владимирович.

— Слушай, я вот что подумал, насчет денег. Ты одержал шесть побед подряд. Ты восходящая звезда Лиги. Есть вариант, как серьезно увеличить твой гонорар. Помнишь, мы с тобой обсуждали? Представь заголовки «Чемпион города Фёдор Сорока против бойцовского автоматона»! Мы тут полгорода зрителей соберем!

Внезапно дверь распахнулась и в комнату заглянула рыжая девица в маленькой красной шляпке. Скривила носик, глянула на Фёдора, потом заметила владельца клуба и капризным голосом заявила:

— Леонард! Ну куда ты запропастился! Мне скучно!

— Скоро буду, моя дорогая! — воскликнул Дювалле. — Можешь подождать меня в экипаже. Айн момент! Ты подумай, мой мальчик. Я смотрю на твою технику. Думаю, ты готов.

— Я подумаю, но точно не на этот бой, — довольно сухо ответил Фёдор. — Может на следующий.

— Да, думай, если что, заранее предупреди. Мне надо будет афиши заказывать и объявления давать в газеты. Плюс тебе потренироваться надо будет.

— Лео, а познакомь нас, — заявила оказавшаяся рядом рыжая девица, стреляя глазками в Фёдора.

Господин Дювалле рассмеялся:

— Конечно, Сэм, позволь тебе представить Фёдора Сороку, восходящую звезду нашей Лиги. Чемпион города среди любителей. У нас уже провел шесть боёв и во всех победил. Заметь, милая, все шесть нокаутом. А вот эта эмансипированная возмутительница спокойствия — баронесса Серафима фон Корк. Будь с ней осторожен, мой мальчик, умна, коварна и ненасытна.

Девушка фыркнула и ударила перчатками, которыми держала в руке, по плечу Леонарда.

— Сорока… А не в родстве ли вы с бароном Михаилом Сорокой? — улыбнулась девушка, показав ряд белоснежных зубов.

— Младший сын, — холодно ответил Фёдор.

— А не могли ли мы с вами встречаться раньше? Вроде как наши отцы знакомы. По крайней мере я слышала от него имя вашего батюшки.

— Вряд ли. Прошу простить меня, мне надо продолжать тренировку. Так что если вы не против…

— Конечно, конечно. Пойдем, дорогая. Не будем отвлекать нашего будущего чемпиона.

В небольшой, но довольно уютной квартире на Литейном хозяйничала Инга. Она протирала стол, переставляла посуду и периодически помешивала булькающий котелок. Пахло аппетитно. Иногда отрываясь от этих занятий, она подходила к темному окну и глядела на улицу.

В дверь постучали. Девушка повесила влажное полотенце на стул, вздохнула и пошла открывать. За дверью, прислонившись к стене стоял Фёдор. Он устало улыбался.

— Мамочки, — только и произнесла девушка, увидев залитый кровью глаз и синяки.

Она затащила парня внутрь, помогла снять куртку. Взяла мазь с нижней полки.

— Рубашку сними, — сухо сказала она.

— А что у нас на ужин?

— Молчи.

— Маленький, всё будет в порядке, не злись…

Инга покрывала ссадины мазью. Фёдор дотянулся до ледника, взял кусок холодного мяса и приложил к другой стороне лица.

— Поздно прикладывать, сразу надо было. Не шипи, терпи. Всё, — девушка с грохотом поставила мазь обратно на полку.

— Ну ты чего? — спросил парень, наконец добравшийся до котелка и накладывающий себе варево деревянным половником.

— Ничего.

— Что ты как маленькая. Я же вижу.

Пару минут провели в молчании, было слышно только звяканье ложки.

— Я за тебя волнуюсь.

Фёдор аж перестал есть и уставился на Ингу.

— А чего за меня волноваться? Тут за других надо волноваться.

— На сколько тебя хватит? Ты целыми днями пропадаешь там. А потом приходишь весь в синяках и ранах. Тео. Я не знаю. Я не о таком думала.

— Мелкий, ну нам же нужны деньги. Что ты, в самом деле.

Девушка встала, взяла полотенце и стала вытирать стол.

— Как у тебя дела? Как новое выступление? — решил переменить тему Фёдор.

— Нормально. Репетируем.

— Ну, нормально, так нормально. Никто там к тебе не пристает? А то я мигом.

— Мигом он. Повадился один, цветы прислал, я их выкинула, он расстроился и на Лиду переключился.

— Это на которую Лиду? Блондинка? С такими потаскушечным выражением лица?

— Ой, молчал бы уж.

— Ты сказала директору, что будешь уходить из труппы?

Девушка молчала и продолжала вытирать и так чистый стол.

— Не сказала?

— Нет.

Фёдор расстроенно мотнул головой и уставился в тарелку с супом. Под столом что-то блеснуло. Он наклонился и поднял квадратную запонку с черно-белым изображением головы птицы.

— Это что? — с удивлением спросил он, рассматривая находку.

Инга обернулась и присмотрелась к украшению.

— Не знаю, — медленно ответила она. — Может от предыдущих жильцов? Наверное, надо вернуть?

Фёдор молчал и думал.

— Тео, да, нам нужны деньги для жизни, — сказала девушка, чтобы отвлечь его. — Но из-за твоей дурацкой гордости…

— Я нормально зарабатываю, — резко ответил он. — Уже сейчас полгода сможем прожить на то, что я…

— А через полгода?

— Я дальше всех буду лупить, нормально всё будет. Там конкурентов мне нет.

— Да? Конкурентов нет? Ты себя в зеркало видел? А если что-нибудь сломаешь? После прошлого боя неделю на микстуре сидел. Я же видела, как ты физиономию кривишь, когда встаешь. На сколько тебя еще хватит? На два боя? На три? А потом что?

— Опять начинается, — под нос себе сказал Фёдор.

— Что начинается? Что начинается⁈ — Инга кинула полотенце и выскочила в соседнюю комнату.

— Поплачь еще там, поплачь! — крикнул ей вслед Фёдор и стал дальше есть из тарелки. — Бесит прям!

Поглядел на запонку, потом положил ее себе в карман. Через минуту выругался и ударил по столу. Посуда жалобно звякнула.

Один из боксеров расставлял гири у стены, второй вытирал лицо полотенцем.

— Феодор, ты с нами? — спросил он.

— Идите, я еще бак постучу.

— Хорошо. Тебе оставить что-нибудь?

— Нет, не надо. Давайте.

В окна проникали лучи багрового заката. Другие спортсмены приняли душ, переоделись и, смеясь, вышли из гимнастического зала. Внутри остался только Фёдор. Он ожесточенно, до изнеможения, избивал ни в чем не повинный старый бойлер. В зале становилось всё темнее, опускались сумерки. На улице пропшикал паромобиль. Вдалеке звонил колокол. Парень остановился, сел на скамейку и тяжело дышал, запрокинув голову и закрыв глаза. Потом встал, зажег пару керосиновых ламп, надел кастеты и продолжил тренировку.

Когда стало совсем темно, Фёдор наконец остановился. В окна проникал желтый свет газовых фонарей. Он прошел в душ, долго и с удовольствием смывал с себя усталость. В одном полотенце он зашел в раздевалку. В темном углу загорелся огонек сигареты, и по комнате распространился аромат вишневого табака. Фёдор замер, пытаясь разглядеть неожиданного гостя.

— Интересно, — сказал из темноты смутно знакомый женский голос.

В свете лампы появилась рыжая подружка господина Дювалле.

— Вот уж не ожидала, что кто-то тут будет так поздно.

— Серафима, кажется?

— Можете звать меня Сэм, — ответила она. Глаза ее сверкнули.

— Я вам помешал? — спросил Фёдор, отходя к своему шкафчику.

— Ни в коем случае.

Девушка подошла ближе.

— Я думала потренироваться. Но раз уж вы здесь…

Еще ближе.

— … может поможете мне?

Фёдор повернулся к ней.

— Интересно чем?

— Проведёте мне пару занятий, — ответила она, глядя ему в глаза.

Фёдор молчал несколько секунд, размышляя.

— Можно. Но вам надо будет переодеться, — наконец произнес он.

— У меня тут воротник тугой. Поможете, Фёдор Михайлович? — спросила она и расстегнула пуговицу на блузке.