Сорока и Чайник

Глава 10

В утренних сумерках Фёдор побежал прочь от скотобойни. Вокруг были какие-то бедные трущобы. Улица в ямах и конском навозе, который никто не убирал. Грязные деревянные и кирпичные дома, стойкий запах дыма. Мимо понуро плелась пара заспанных прохожих. Внезапно над улицей низко, призывно, загудела сирена. За ней еще одна. Двери в домах стали открываться. Оттуда выходили люди в рабочей одежде, поправляли кепки, запихивали в карманы свертки с едой. Здоровались друг с другом и шли в одну сторону.

Народа становилось всё больше, и Фёдора стал увлекать за собой поток людей.

— А куда все идут? — спросил он у пожилого небритого мужчины, который шел рядом.

— Так третья смена же закончилась. На завод идём. А ты новенький что ли? А чего грязный такой? Ты смотри, опускаться нельзя, надо следить за собой…

— А что за завод? Какой это район хоть?

— У, паря. Квасил вчера?

Фёдор не стал спорить и сделал грустное выражение лица. Голова у него действительно болела.

— Так где мы?

— Карьеры.

— Купчинские? Серьезно? — удивился Фёдор. Оказывается, далеко его затащили. — Слушай, отец, а трамвай где тут?

Старик махнул рукой в сторону, и Фёдор отправился туда. Денег не было, так как бумажник пропал. Дождавшись вагон, запряженный двумя понурыми лошадками, Фёдор запрыгнул сзади на подножку и наклонился, чтобы его не было видно изнутри. Старушка с корзиной, которая сидела на заднем сиденье, осуждающе покачала головой.

Сидеть скрюченным, цепляясь сзади за трамвай, было неудобно. Затекали ноги и сказывалась бессонная ночь. Как-то в детстве таким способом было ездить намного легче и приятнее. К тому же болели колени, локти и вообще все тело, особенно в тех местах, где его покусали мелкие осьминоги. Голова же просто раскалывалась. Через четверть часа Фёдор спрыгнул и вернулся на тротуар. Плохо ехать, конечно, лучше, чем хорошо идти, но как-то ему было нехорошо. Сознание слегка плыло, ноги заплетались. Хотелось свернуться где-нибудь в тихом месте и поспать.

— «Плохая идея, — сказал Умник. — Увидят тебя такого красивого полицмейстеры, и рассказывай всем, почему ты такой грязный и весь в крови».

— «А пусть и расскажет», — не согласился Змей.

— «Ага, и про контрабанду тоже пусть рассказывает? Про оружие и наркотики?»

— «Соврет пусть», — не унимался Змей.

— Ничего я врать не буду. Не в состоянии я сейчас врать. Да и не умею я.

От разговаривающего самого с собой грязного мужчины шарахнулись прохожие.

— Всё, заткнулись оба. Нельзя мне спать. Холодно на улице. Замерзну еще.

Фёдор вдруг понял, что знает район, где он сейчас находится. Он собрался с силами, дошел до знакомой двери и постучал. Дверь на цепочке открыла горничная Серафимы.

— Хозяйку позови, — опершись на косяк двери, тихо сказал Фёдор.

— Мы не подаём, уходите.

Голова Фёдора кружилась. Он тяжело сглотнул и поморщился.

— Госпожа баронесса спит, а вы уходите иначе я поли…

Глаза сами закрылись. Парень медленно осел на крыльцо и провалился в забытьё.

Глубокая чёрная вода. Холодные, медленные волны. Фёдор не понимал, где он. В чернильной пустоте появлялась маленькая точка, которая расширялась до пределов всего окружающего мира, а потом мгновенно сжималась назад. Это было неприятно. От этого болела голова и тошнило. Кто-то поднимал ему руки и ноги, пытались накрыть одеялом, но Фёдор сбрасывал его. Какие-то голоса вокруг. От них было больно. Закройте штору! Где он?

Тяжелые липкие сны уходили. Бьющий в окно свет мешал спать дальше. Фёдор открыл глаза и понял, что он лежит на кровати с белоснежными простынями. Положив голову на руки, за столом дремала служанка Серафимы.

— Что со мной? — тихо произнес Фёдор.

Он огляделся и увидел, что весь покрыт бинтами. Пахло лекарствами и мазью. Этот запах напомнил об Инге, но Фёдор отогнал от себя это воспоминание. Служанка встрепенулась, вскочила и подбежала к кровати.

— Как вы, господин барон?

— Что со мной? — в горле всё пересохло. — Дай попить.

— Да, конечно! У вас была горячка. И вы всё время отключались, — воскликнула она, подавая стакан воды. — Фердшел приходил. А вы были совсем никакучий. Как папенька мой, когда пьяный. И так воняли! Ой, простите! Потом приходил господин Дювалле, но вы так в себя и не приходили.

Фёдор жадно выпил протянутую воду, откинул одеяло и попытался встать. Служанка воскликнула и отвернулась. Фёдор увидел, как покраснели ее щеки и уши. Посмотрев вниз, он понял, что кроме нескольких повязок на нем ничего нет.

— Я позову госпожу, — сдавленно произнесла девушка и выскользнула из комнаты.

Фёдор упал назад на подушку. Сил встать не было.

Приходил местный доктор, внимательно послушал дыхание и сердце, выдал несколько пакетиков с порошками и дал указание пить больше воды. Фёдора он похвалил за богатырское здоровье и рекомендовал сразу не вскакивать, а еще пару дней отлежаться. Объяснил он это тем, что у него отравление какими-то токсинами. К счастью, доза яда была совсем небольшая, а организм у Фёдора молодой и крепкий.

Затем в комнату влетел Леонард. Девушки были выставлены из комнаты, и Фёдор во всех подробностях рассказал то, что помнил. И про скотобойню, и про смерть старшего Зюйда, умолчав только про Клопика. Леонард по-отечески поинтересовался, почему Фёдор пошел к Серафиме, а не в какое-нибудь в другое место. Парень сказал правду, что просто бежал куда подальше, пока вдруг не увидел знакомые места. Леонард не стал давить и пожелал Фёдору быстрее приходить в себя. Еще он заметил, что это объявление войны между группировками и в ближайшее время Фёдор может понадобиться.

— Что с Бореем? — спросил Фёдор, когда Леонард собирался уходить.

— Умер вчера в больнице, — сухо ответил Дювалле. — А младший Зюйд сумел сбежать и первым всё и рассказал. У него пара царапин и фингал, везучий чёрт. Ладно, мальчик мой, выздоравливай. Я попрошу Сэм за тобой присмотреть пару дней.

Утренний свет разливался по комнате. Фёдор доел остатки овсянки, убрал ложку и положил ладонь на колено Сэм.

— Руку убрал, — сказала она.

— Сэм, да ладно тебе, — применил Фёдор свой максимальный уровень обаяния.

— Фёдор, я серьезно, — сказала девушка и запахнула посильнее домашний халат.

— Я тоже. Уходи от Леонарда. Зачем тебе он? Я же лучше.

Рука стала двигаться выше. Девушка прикрыла глаза и вздохнула.

— Я тебе скажу в последний раз. Прекрати, — холодно сказала она. — Ты что предлагаешь? Чтобы я ушла к тебе? Жить в твоей каморке? На деньги, что ты зарабатываешь кулаками? Или на деньги, что мне присылает отец? Глупостей не говори.

Рука Фёдора скользнула в вырез халата. Парень как будто и не расстроился от её слов.

— Ну, тогда последний раз и всё…

— Прекрати, — сказала она, но голос ее немного дрогнул. — Пожалуйста…

С другой стороны двери, тихая как мышка, стояла служанка Серафимы. Она боялась вздохнуть, такое интересное зрелище открывалось ей в замочную скважину.

Фёдор стоял в грязном зале скотобойни. Запах мускуса, крови и гниения. Рука сильнее сжала револьвер, который дал ему Леонард. Вокруг ходили парни из Лиги, они с интересом и презрением рассматривали столы, замызганные кровью, пустую яму, в которой раньше резвились маленькие осьминоги.

— Да, Леонард Владимирович, тут всё и происходило. Зюйда прям на этом столе… А я…

— Ясно, — ответил Леонард, который прижимал к лицу надушенный платок.

— Тут тоже ничего, шеф! — крикнул с другого конца зала Берёза. — Пусто!

— Сбежали, резиновые твари…

Фёдор то тут, то там видел пятна синей крови осьминогов. Он, конечно, отбивался от этих тварей, но не помнил, чтобы пустил кровь такому количеству головоногих. И куда делась огромная Бледная Мать осьминогов? Непонятно.

— Леонард, — негромко позвал один из бойцов. — Там подъехал Тикси, сказал, что младший нашел Корявого. Они сейчас в ломбарде.

— Берёза! — крикнул Леонард. — Бери ребят, переройте здесь всё. Если найдете наш груз или что ценное, везите на склад. Фёдор, ты со мной. Я думаю, тебе будет интересно.

Парень кивнул и пошел за шефом. В сторону разделочных столов он старался не смотреть. И этот запах…

Красная «Лагуна» Леонарда остановилась перед неприметным зданием в бедном квартале. Мальчишки, которые играли в орлянку на противоположной стороне улицы, с жадным интересом уставились на шикарный паромобиль. Пешеходы ускорялись и отводили глаза.

Из авто вышел Леонард, Фёдор и еще двое мужчин в кожаных куртках и кепках. Они зашли в двери ломбарда, которые находились рядом. Кивнули хозяину, зашли в неприметный проход сбоку. Потом проследовали по длинному коридору, открыли массивную железную дверь и, слегка пригнувшись, зашли в освещенную керосинками комнату без окон. Там, привязанный к стулу, сидел маленький плюгавый мужичок с огромным кровоподтеком на скуле. Напротив, поставив стул спинкой вперед, сидел младший Зюйд и с интересом разглядывал пленника.

— Как успехи? — спросил его Дювалле.

— Чую, шеф, что этот кусок теста всё еще не осознаёт своего положения. Вихляет.

Зюйд вынул изо рта плюгавого изжеванную тряпку.

— Лео! — сразу запричитал тот. — Хорошо, что ты пришел! Это ошибка! Этот салага мне несет какую-то чушь! Лео! Выслушай!

— Хорошо, Корявый, я тебя очень внимательно слушаю, — немного наклонился к нему Леонард.

— Это же я! Ты чего? Я ничего такого! Я же всегда за тебя! Я не мог!

Младший Зюйд подошел к Сороке, прислонился к стене и закурил.

— Насчет твоего брата, — тихо сказал Фёдор. — Мне очень жаль.

Младший уставился в пол и сжал кулаки.

— Как он умер? — почти шепотом спросил он.

— Он дрался до последнего.

Младший кивнул и отвернулся.

— Лео, какого черта! Это не я! — продолжил причитать Корявый.

— Только ты и Борей знали, когда и куда придет груз.

— Это Борей! Кто же еще⁈ Мне он никогда не нравился! Борей — крыса! Он хотел всё прикарманить себе!

Леонард расстроенно покачал головой. Аккуратно, даже с некоторой заботой, засунул ему в рот кляп.

— Подержите его руку, — спокойно сказал он Зюйду и Фёдору, потом достал маленькую гильотинку для сигар.

Фёдор стал помогать. Ладонь, которую они держали вместе с младшим, дрожала и сжималась. От Корявого невыносимо несло потом и луком. Лео засунул дергающийся мизинец на этой руке в гильотинку.

— Не будешь говорить правду? Уверен? — после чего с силой ударил по гильотинке. Корявый завыл. — Продолжаем? Давай следующий пальчик.

Корявый задергался и закивал, Младший вынул кляп.

— Не надо! Не надо! Я всё скажу! Это Нахталь! Тварь резиновая! Это всё он!

— Это который Нахталь? — с интересом спросил Леонард. — Из кальмарьей забегаловки в Карьерах? Бармен?

— Да! Он! Он у резинок за главного! Хватит, ребята! Я же свой!

— Вот и хорошо, Корявый, — улыбнулся Леонард. — Хорошо, что ты набрался храбрости и рассказал правду. Младший, узнай у него все подробности. А мы пойдем на крылечке подышим свежим воздухом. Тут слишком несёт крысятиной.

Леонард отошел к двери и тихо сказал младшему:

— Как закончишь, прокати его на баркасе по заливу.

Зюйд оскалился.

— Лео, ты куда⁈ Ты чего⁈ Лео! — испуганно воскликнул Корявый.

Его дальнейшие слова прервал кляп, заботливо вставленный крепкой рукой.

Дверь в кафе «Фахтангатоль» с треском распахнулась. В забегаловку вломилось несколько парней, вооруженных дубинками и металлическими прутьями. Кальмары, что сидели за столиками, сразу вскочили и бросились наружу в другую дверь. Люди им не препятствовали. К барной стойке подошел младший Зюйд. Кальмар-бармен прижался к полке с бутылками и попытался сползти куда-то вниз.

— Ну что, пирожок с морепродуктами, расскажи, будь любезен, где же мой старый друг… как его звали? — Зюйд повернулся к Фёдору.

— «Нахталь пятьдесят второй», — подсказал Умник.

— Нахталь пятьдесят второй.

— Вот, точно. Ну что, лупоглазик, где же этот Нахталь?

Кальмар за стойкой указал тремя трясущимися щупальцами в сторону двери на кухню. Сопротивления никто не оказывал, повара и официанты тряслись, булькали и пытались забиться в углы. От пинка распахнулась очередная дверь, и на парней накинулись пара осьминогов, которых тут же успокоили дубинками. В дальней комнате, на диване, лежал осьминог в плохом состоянии. По блеклым оттенкам можно было понять, что он болен, пары щупалец не было, а вместо них были намотаны тряпки, заляпанные голубой кровью.

— Этот что ли Нахталь? — спросил младший, подходя к раненому. — Сорока, это он?

— А я почем знаю, — ответил Фёдор и встал рядом. — Они все на одну рожу.

Раненый слабо шевелил щупальцами и булькал какой-то речитатив, похожий на молитву. На людей, что стояли над ним, он не обращал внимания.

— Эй, резинка, — рука младшего пошлепала по мягкой голове осьминога, — сконцентрируйся. На меня смотри.

— Фахтанг пофтафн фафн. Фаф мифтахн гасп. Фаф тифан котафар…

Фёдор смотрел, как пульсировали горизонтальные зрачки головоногого.

— Глухо, — разочарованно заявил Зюйд. — Похоже, он по-человечьи не понимает.

— Мы осьминоги, — тихо сказал Фёдор. — Мы львы, мы касатки. Тигры и волки. Мы великие воины и господа. Хищники. Ты всё еще хищник? Или теперь тебе страшно, резиновый? Теперь ты ешь только водоросли?

Осьминог замолчал и уставился на Сороку.

— Мы упустили Смерть. Мы упустили Вечно Голодного, — сказал головоногий без малейшего акцента. — И мы все теперь мертвы. Ты тоже мертв, обезьяна. Тебе вскроют лысую голову и заберут твою душу. Ты мертв обезьяна. Привыкни к этой мысли.

— О! — воскликнул Зюйд. — Заговорил по-нормальному. Где наш груз, убогий?

— Наша Ветвь Нахтальеха мертва, — продолжал осьминог. — И не вы, куски мяса, победили нас. Но Мать в безопасности. Великая Мать в безопасности! Мы возродимся в этом пустом мире! Смерть идёт! Сердце Тьмы проснулось!

Его голос сорвался на бульканье, он дернулся и замер.

— Где наш груз? Эй, я тебя спрашиваю!

Младший взял осьминога за основание головы и попытался поднять. Но тот лежал бесформенной грудой щупалец.

— Он мертф, — сказал другой осьминог, придавленный к полу одним из бойцов. — Нафталь пяфьдесят фторой мертф.

— Точно мертв? — младший приподнял тело Нахталя повыше, демонстрируя его Фёдору.

— А я почем знаю? — удивился тот. — Выглядит не очень, это факт.

— Вот дерьмо, — расстроился Зюйд. Но потом встрепенулся и обратился к нескольким осьминогам, что лежали на полу. — Так! Новый план, мои маленькие резиновые друзья! Сейчас я с вами сыграю в одну очень интересную игру. Кто первый мне расскажет, где наш груз, тот останется жив. Остальные отправляются на корм кошкам.

— Мы софгли ефо. Эфо был флохой фруз.

— О, уже хоть что-то. Фёдор, помоги подняться этому неблагородному господину. Поподробнее, мой пупсик резиновый! Не скрывай мельчайших подробностей!

— Ты как? — спросил Фёдора Зюйд.

— Великолепно, — мрачно ответил Фёдор, разглядывая, как парни несут ящики с карабинами в грузовик.

— Ты это, прости меня. Ну за то, что я тогда в кузове на тебя бросился…

Фёдор уставился на младшего, пытаясь понять, о чем он. Потом вспомнил и удивился: всего четыре дня прошло, а как будто полжизни.

— Я уже и забыл.

— Значит, между нами никаких проблем?

— Конечно нет.

— Ну что, мальчики? — к ним подошел Дювалле. — Как дела?

— Нормально, — ответил Зюйд.

— Все в порядке, Леонард Владимирович, — сказал Фёдор. — Я, пожалуй, домой пойду. Отосплюсь.

— Да, конечно, мальчик мой, езжай. Может тебя подвезти?

— Да нет, не надо. Тут недалеко. Дойду.

Леонард проследил, чтобы всё добытое со склада, про который рассказали осьминоги, было погружено в грузовики. Конечно жаль, что эти головоногие идиоты сожгли «черную пыль». Она расходилась в кальмарьих притонах в одно мгновенье и с большим наваром. Но тут на складе, кроме украденных карабинов, они нашли кучу всего полезного. Оружие, дюжину ящиков хорошего вина и самое интересное — ящик серебряного и золотого лома. Всё получается даже неплохо.

Леонард оставил Берёзу за старшего, а сам поехал в контору. Завтра встреча с заместителем мэра, и надо было подготовить ему и его супруге подарки. Город собирался увеличить налоги на игорный бизнес, и Кудеяр приказал ему разобраться. Ясное дело, мэрия сама пускает такие слухи. Вопрос в том, что мэр, эта толстая свинья, хочет за то, чтобы не пускать этот закон в производство.

Леонард в гневе ударил по рулевому колесу. Как же его все достали. Сволочи-кальмары, которые захотели украсть его груз. Ненавистный Кудеяр, который гоняет его как собачонку. Толстый идиот мэр, которому всегда мало денег. Тупые как пробки боксеры. Истеричная Серафима, которая постоянно кичится, какая она вся из себя независимая. Леонарду захотелось кого-нибудь ударить. Вот просто лупить и лупить, пока уже никто не сможет шевелиться. «Спокойнее, Лео. Спокойнее, — сказал он сам себе. — Тебе еще представится шанс».

«Лагуна» неслась по улицам города, легко объезжая повозки и другие паромобили. Вот еще плюс такого яркого и дорогого авто. Многие просто уступали ему дорогу, а полицейские на перекрестках давали ему проехать первым. Леонард остановился у входа в контору. Рядом с дверью кто-то стоял. С удивлением он узнал служанку Сэм. «А эта малахольная, что здесь забыла?» — подумал он.

— Господин Леонард, вы же сказали присматривать? Я там такого наприсматривала!

Фёдор спокойно шагал по темнеющим улицам. Он прошел по набережной реки. Купил себе кружку горячего сбитня и долго смотрел на проплывающий мимо пароход. А потом еще один. Прошел по скверу, с удовольствием вдыхая теплый весенний воздух, пусть и с легким запахом дыма. Наконец свернул на Литейный и подошел к своему дому. У входа в парадный поздоровался с Животным, который сосредоточенно чистил старый примус длинным, жутковатого вида, шилом. Животное издал довольные звуки и попросил передать привет Чайнику.

«Да, — подумал Фёдор. — Надо приготовить хун и спросить Чайник, что делать. В голове каша».

Парень поднялся и распахнул, как всегда, незапертую дверь. В квартире было тепло, уютно потрескивала печь, светилась лампа, а за столом сидела Инга. Фёдор замер и подумал, что у него галлюцинации.

— Инга?

— Здравствуй, Тео.

Фёдор молча подошел к девушке, сел перед ней и обнял. Та гладила его по голове и молчала. Легкий, пряный запах специй. Мягкие руки. Фёдор понял, какой он был дурак. Как он на самом деле устал.

— Я искал тебя.

— Я знаю.

— Прости меня, я был такой дурак.

— Я знаю.

Фёдор вскочил, поставил чайник. Блин, и поесть нечего.

— Я сейчас в лавку сбегаю. А ты чего в плаще сидишь? Снимай. О! Вина еще куплю.

— Не стоит, — сказала она немного напряженно. — Мне надо с тобой поговорить.

Фёдор замер.

— Так, чего-то мне это не нравится.

В дверь постучали.

— Кого еще нелегкая принесла?

Стук повторился.

— Сейчас, подожди, — Фёдор пошел к двери и раздраженно ее распахнул.

В коридоре стояли Берёза и младший Зюйд.

— Поехали, — мрачно сказал Зюйд. — Срочное дело. Леонард внизу в своем ландо сидит.

— Тут такое дело, — замялся Фёдор, оглядываясь назад в комнату, — я сейчас никак не могу.

— Сорока, без разговоров, поехали. Дело важное.

— Нет, — после небольшой паузы сказал Фёдор.

— Сорока, мне кажется, ты не понял.

— Я всё понял, Младший, — зло ответил Фёдор, особо выделив кличку. — Я не поеду. И передай Леонарду, что я закончил. Завязал. Всё. Баста.

Берёза усмехнулся, а Младший полез в карман плаща.

— Жаль, но по-тихому не вышло, — заявил он, направляя на лицо парня револьвер.

— Эй, ты чего? — удивился Фёдор, делая шаг назад.

Бандиты зашли внутрь комнаты, Инга испугалась и вскочила со стула. Берёза достал стальной прут, обмотанный тряпками, и шагнул вперёд, замахиваясь. Фёдор действовал рефлекторно, чуть отклонившись от удара, он ударил ладонью в нос Берёзе, выхватил прут и с размаха приложил им по коротко стриженной голове. Что-то неприятно хрустнуло. Берёза как подкошенный упал на пол. Зюйд быстро перевел револьвер на девушку и крикнул:

— Стоять! Замер, Сорока! Хоть пальцем двинешь, и твоей сучке конец!

Фёдор замер.

— Жаль, что тебя живым сказали привести. С каким бы удовольствием я бы тебя пристрелил.

— Спокойно, Инга. Спокойно, я разберусь, — тихо сказал Фёдор.

— Бросил прут на пол! Развернулся, встал на колени, руки за голову!

— Зюйд, что происходит? Вы чего творите?

— Выполняй! — рявкнул Младший.

Зюйд смотрел на Фёдора и не заметил, как Инга схватила закипающий чайник и запустила им в сторону Зюйда. Бандита окатило кипятком, тот заорал, раздался выстрел. Фёдор со всей силы ударил Зюйда прутом по голове, крик оборвался. Сорока повернулся к девушке и увидел, что та лежит на полу. Прут выпал из его рук, и Фёдор кинулся к ней. На ее груди расплывалось красное пятно. Инга хватала ртом воздух и с ужасом смотрела на Фёдора.

Фёдор не понимал, что делать. Бежать? Куда? Что делать⁈ Что⁈ Сзади раздались мягкие шаги, Сорока обернулся и увидел, что над ним стоит Леонард. Мужчина поднял револьвер Младшего и держал Фёдора на прицеле.

— Леонард Вла… Что? Что происходит? — только и смог произнести парень.

Выражение лица Дювалле не предвещало ничего хорошего.

— Раньше надо было думать, Сорока.

Вдруг лицо Леонарда исказилось, его руки поднялись, безуспешно пытаясь дотянуться до своей спины. Три черных металлических лапы обняли его, а четвертая вынула из его тела огромное шило. Животное скалился, в стеклянных глазах мерцал огонь. Он снова ударил Леонарда шилом, а потом еще раз, и еще. Одним и тем же скупым, но эффективным движением. Автоматон был похож на инфернальную швейную машинку. Удар, удар, удар, удар. Леонард упал на окровавленный пол. Робот наклонился и продолжил свою жуткую работу в полной тишине.

Внезапно, с улицы раздался полицейский свисток. Автоматон вскинул металлическую голову, бросил шило и быстро вышел наружу. Фёдору было всё равно. Он обнимал Ингу. Ее глаза закрылись. Чёрные локоны струились по его рукам. От нее пахло пряностями. Он не обратил внимания на то, когда в комнату вломились полицейские в синих мундирах. Он не сопротивлялся, когда его повалили на пол. Когда надевали наручники. Он только смотрел на профиль Инги. Она лежала такая спокойная. Умиротворенная.

— Проверь этих…

— Пульса нет…

В комнату с топотом заходили другие люди. От полицейского ботинка, что стоял рядом с лицом, остро пахло сапожной ваксой. Один из полицейских наклонился к Инге, потрогал ее шею. Отрицательно покрутил головой.

Фёдора вздернули под локти и поволокли к выходу, он попытался вырваться, чтобы вернутся к ней. Но его тут же огрели полицейской дубинкой, накатила тошнота, он с трудом стал понимать, где он и куда его ведут. Перед глазами была только Инга. Кто он? Зачем он?

— «Всё только начинается», — тихо сказал ему вслед Чайник.