Сорока и Чайник

Интермедия 4

Кузьма Афанасьевич облокотился на фальшборт и глядел вперед. Чёрные волны мягко и медленно качали баркас. Паровые колеса, обмотанные тряпками, тихо шелестели в тёмной воде. Животное с озадаченным видом рассматривал лаг для замера скорости. Это был далеко не первый поход до Балаги. Берег тут был ровный, каких-то внезапных мелей, по заверениям местных, не было. Но — семь раз поверь, а потом всё равно померь.

Передача товара прошла без каких-то происшествий. Дождались условного сигнала, пришвартовались, забрали три тяжеленных ящика, сверток и отбыли. Пожалуй, неприятным было только одно. То, как нервничали неровские контрабандисты. Они постоянно озирались и держали руки на оружии.

— «Там точно нелицензированные запчасти?»

— Животное, оставь лаг, подойди, — негромко позвал Кузьма робота.

В ночной тишине голос прозвучал непривычно громко.

— С рейда мы ушли, снимай чехлы с колёс, зажигай фонари — и на крейсерской.

— Сча сбацаем, — пробасил робот, заглянул в кабину, неразборчиво рявкнул в латунную трубу, которая соединяла мостик с топкой.

Колеса стали останавливаться, заглушенный звук двигателя стал совсем неразличим. Кузьма Афанасьевич взял фонарь и спустился в небольшой трюм. Открыл одну из больших емкостей, в которой было навалено немного льда, пару мешков мелкой рыбёшки. Зачерпнул ковшом подтаявшую зловонную жижу и плеснул ею на сети, которые висели на стене. Потом вставил ручку ковша в еле заметную щель в ёмкости. Железная стена рядом слабо щелкнула. С легкостью, которая не сочеталась с возрастом, Кузьма Афанасьевич сдвинул в сторону панель, которая оказалась фальшивой переборкой. Там было продолжение трюма, которое по размеру совсем не уступало открытой части.

Старик подошел к трем ящикам и брошенному в угол свертку. Повесил фонарь над головой, снял со стен плоский лом, вставил его под крышку и с хрустом ее поддел. То, что он увидел внутри, не сказать что шокировало его, но нервозность неровских бандитов стала понятна.

В трюм с громким топотом спустился Животное. Подошел к капитану и пробасил:

— Гатова! — потом он посмотрел в ящик и издал восторженный звук: — Ы! Чьи-то бошки!