Сорока и Чайник

Глава 20

Боль разливалась по телу Фёдора. Он застонал и ухватился за голову. Там, внутри, что-то разрывало его на части. Золотые змеи спрыгивали на него с потолка и вцеплялись в тело острыми зубами. Он попытался отмахнуться от них, но у него ничего не выходило.

— «Держись!» — умолял его Умник.

— «Пи#дец!» — кричал Змей.

И тут окончательно проснулся ОН. Змеи начали скукоживаться и падать на пол кладовки. Альбатрос поднялся, лицо его стало спокойным. Он попытался отряхнуть одежду от грязи, но тут его снова скрутило.

Фёдор чувствовал. Там, в темечке, чуть правее, засел его враг. Настоящий Враг, а не это опереточное воинство, с которым они боролись все эти месяцы. Фёдор ухватился руками за стеллаж и со всего размаха ударился головой о полку, та хрустнула и сломалась. Мужчина не удержался и упал на пол.

ОН поднял обмякшее тело на ноги и, пошатываясь, пошел прочь из кладовки. Но пройдя пару шагов, споткнулся и упал на одно колено. Потом резко ударил головой о стену. Потом еще раз и еще. Брызнула кровь, но мужчина не останавливался, он бил с жестокостью, остервенением и беспощадностью. Золотые змеи в испуге пытались отползти и затаиться в тёмных углах кладовки. Раздался жуткий звук ломающихся костей, мужчина замер и повалился на пол.

Фёдор пришел в себя в тёмном и грязном помещении, заваленном мусором под самый потолок. Пахло ржавчиной и мертвечиной. Одинокая керосиновая лампа давала преступно мало света. Голова была сосредоточением боли. Если бы все мучения в мире собрали бы в одно место, то центром этой вселенной была бы голова Фёдора. Он потрогал свой череп и с ужасом понял, что он действительно проломлен. Сорока в каком-то первобытном ужасе запустил в отверстие палец, но вместо мягкого и мокрого, дотронулся до твердой и гибкой поверхности. Как будто в его голове сидел огромный жук и Фёдор просто потрогал его надкрылья. Он посмотрел на свою руку и увидел, что она выглядит абсолютно черной и покрыта желтоватой густой жидкостью.

— ' Вставай", — сказал ему Умник.

— «Беги!» — прорычал Змей.

Мужчина попытался встать, но его ноги подкосились. Рядом с ним, прислоненный к стене, стоял обломок зеркала. Фёдор направил лампу на него и заглянул, пытаясь понять, что у него с головой. В первую секунду он отшатнулся в ужасе. Но потом медленно, как в кошмаре, снова посмотрел на свое отражение. Там, в грязном запылённом отражении, на него смотрел старик.

Седые нестриженые космы волос, залитые кровью. Старое обветренное лицо, тёмно-коричневое от многолетнего загара, было покрыто густой сетью морщин. Два жутких запавших глаза светились в темноте словно у кошки.

Старик снова посмотрел на свои руки. Это были не его ладони. Чёрные, как будто сделанные из хитина конечности, были только похожи на человеческие. Такого же цвета были плечи и живот. Старик был обнажен. Всё его обгоревшее под солнцем тело покрывали морщины, шрамы и куски хитина.

— Что за… — прохрипел его старческий голос.

— «Это ты», — тихо и как будто стесняясь сказал Умник.

— Это не я, — ответил старик.

— «Да похеру, надо выбираться отсюда», — посоветовал Змей.

— «Наш примитивный друг прав. Надо выбираться. Потом разберемся».

Фёдор с трудом поднялся. Золотые змеи со стен потянулись к нему, пытаясь помочь. Он поднял с пола свою старую форму и с трудом надел ее. Поднял лампу и вышел из кладовки.

— «Не смотри по сторонам».

Запах мертвечины стал почти невыносим. Тут, вдоль стен, что-то висело. Фёдор присмотрелся и оторопел. Десятки мертвых тел. Мужчины, женщины, подростки висели на огромных ржавых крюках. Фёдор поскользнулся, в горле сжался комок. Он попытался встать, но весь извозился в старой свернувшейся крови.

— Мы не на животных охотились, — вспомнил он.

— «Уходи отсюда, прошу тебя», — в голосе Умника проскользнули жалобные нотки.

— Это не животные были… И на кораблях — это были не Враги. Так вот почему мы их догоняли, а не они нас.

Фёдор встал, подрагивающей рукой дотронулся до старика, который висел рядом. Тело было холодным.

— «Я так не могу», — всхлипнул Умник.

— Это я убивал их. Убивал. Разделывал. Вешал сюда.

— «Пожалуйста…»

Живот скрутило. Поскальзываясь и падая, Фёдор вывалился из пищевого трюма. Держась за стену, он пошел в сторону машинного отделения. Там горел огонь печи. Всё что угодно, но не то, что он только что увидел.

— Это были не звери… — шептал Фёдор.

Проход перегородил огромный многоногий силуэт. С жуткой грацией насекомого существо пошло в сторону Фёдора. Тот закрыл глаза и осел на пол. Вот и всё. Жуткая помесь жука и богомола подошла к нему, подхватила и поставила на ноги. Оно прохрипело что-то нечленораздельное, похлопало Фёдора по плечу одной из множества своих лап, потом аккуратно обогнуло и пошло дальше в пищевой трюм.

— «Соберись, сволочь!» — рыкнул на Фёдора Змей.

— Что это… кто это?

— «Ты знаешь ответ».

— Не знаю!

— «Знаешь, — тихо сказал Умник. — Ты видел его лицо, ты знаешь кто это».

Фёдор знал. Он не хотел этого. Но там, в мешанине жвал и усиков, он увидел человеческие глаза. Голубые и глупые глаза Сашко.

Фёдор, не оборачиваясь, дошел до Машины. Тут стало полегче. Холод отступал, пахло дымом, а не трупами. При виде его с пола поднялись два голема. Скрипя шарнирами и покачиваясь, они помахали Фёдору, взяли лопаты и попытались закидывать уголь в топку. Половина высыпалась на пол, но роботы не сдавались.

— Живчик, Чёрт, это вы что ли?

Чёрт, уронил лопату и, пошатываясь, повернулся к Фёдору. Его керамическая пасть попыталась изобразить жуткую улыбку, но получилось плохо.

— Надо уходить отсюда, — сказал сам себе Фёдор.

Сначала медленно, а потом всё быстрее он поднялся по лестнице на палубу. Вокруг царила ночь. Запах мертвечины снова усиливался. На корабле было оживлённо. То тут, то там Фёдор видел ужасающие гибриды людей и насекомых. Они тёрлись усиками, бежали по своим делам, строили какие-то коконы из белой, похожей на пергамент субстанции.

— Тут была лодка. Я смогу сбежать на ней.

— «Ты не можешь», — прошептал Умник.

— Почему это?

— «Посмотри», — ответил он.

Там, куда указывал Умник, стояло несколько насекомых. Они разрывали жвалами бледное мертвое человеческое тело. Одно из насекомых подняло голову, и Фёдор понял, что это Хельга. На растолстевшее членистоногое тело была насажена ее голова с грязными спутавшимися светлыми волосами.

— «Сожги здесь всё», — спокойно сказал Змей.

Страх, ужас, непонимание — все это рассыпалось в один момент. Фёдор спокойно посмотрел, как на палубе его корабля жили своей жизнью существа, которые когда-то были людьми. Увидел вокруг корпус, от которого отваливались куски ржавчины, палубу, покрытую толстым слоем грязи, свернувшейся крови и засохшей слизи. Несколько маленьких насекомых играли человеческой головой. Обнаженная девушка с фасеточными глазами разлеглась немного дальше, как будто загорая в лунном свете. Пара насекомых дрались между собой, пара конечностей уже была сломана. И тяжелый всеобъемлющий запах разложения с густыми нотами корицы.

Фёдор подхватил лампу и пошел на нос корабля. Перед входом в артиллерийский трюм стоял огромный гибрид паука и богомола. Увидев Фёдора, он пробренчал что-то непонятное и сделал шаг в сторону.

Внизу Фёдор прошел к артиллерийским зарядам. Их оставалось не так много, пара десятков, не больше. Фёдор сходил в соседнюю комнату и принес сюда канистру керосина для ламп. Он щедро разлил его вокруг. Оторвал рукав от формы, тоже смочил его горючим и сделал подобие фитиля. Поджег его от своей лампы и пошел наружу. Там он снова спустился в машинное отделение и стал закрывать все клапана давления. Големы безучастно смотрели на манипуляции человека.

— Плохо, — тихо сказал Чёрт. — Машина не любит.

Фёдор закончил перекрывать отвод пара из котла, а потом сбил пломбу и отключил аварийный клапан. Давление сразу начало расти.

— Ничего не трогайте, — сказал големам Фёдор. — Так надо.

— Хорошо, — сказал Живчик, сел и стал глядеть на стрелку манометра, которая стремительно поднималась.

Оба голема стояли жалкие и грязные. Их давно никто не чистил, не смазывал и не проводил никакого обслуживания. Два разбитых грустных старика.

— «Прям как ты».

Фёдор отвернулся и быстро пошел наверх.

— «Забери их с собой, — просто сказал Змей. — Забери».

— Зачем? Я хочу убить всех, кто мне был дорог последние… не знаю сколько лет. И пожалеть двух автоматонов?

— «Пожалуйста».

Фёдор тяжело вздохнул и обернулся:

— Живчик, Чёрт, за мной.

Роботы послушались и, с трудом попадая на ступеньки лестницы, последовали за ним. Они помогли поднять спасательную шлюпку и забрались внутрь. Фёдор подошел ближе, теперь надо запрыгнуть в нее и спустить вниз, в воду.

— Со-ро-ка, — сыграл за его спиной голос из пианино.

Фёдор обернулся. Она была здесь. Красивая высокая женская фигура с закрытым лицом.

— Я не чув-ству-ю. Ты потерялся?

Голос ее шел не от лица. У нее на шее были небольшие отростки, которые звонко вибрировали и издавали звук, похожий на струны.

— «Это называется жужжальца», — заметил Умник.

— Ты потерялся? Со-ро-ка?

Фёдор сглотнул и запрыгнул в лодку.

— Не у-хо-ди. Ты всегда был пло-хой. Ты всегда во-про-сы. Но я жалела. Не пустила на еду. Тебе было плохо в Семь-е?

— «Ничего не отвечай», — подсказал Змей.

— Вспо-мни. Нам было хорошо. Все радовались. Ты не хочешь радости?

Оса подходила всё ближе.

— Ну, точно не вот такой, — кивнул Фёдор в сторону полулюдей, которые собирались вдоль борта рядом с лодкой.

— Милый, — загробным голосом спросила голова Хельги на теле насекомого, — что случилось?

Рядом что-то пробурчал огромный жук-богомол с глазами Сашко.

— Не у-хо-ди, — сказала Матушка.

В глубине у Фёдора зашевелился ОН.

— «Дергай рычаг!» — заволновался Змей.

— Ты здесь нашел дом. Нашел Семь-ю. У те-бя была любовь. Дети, — Матушка махнула одной из лап в сторону нескольких молодых ос, которые возились рядом, не обращая внимания на разговоры взрослых.

— Простите, — тихо сказал Фёдор.

Прогремел взрыв. Судно задрало нос и тут же рухнуло назад. Все на палубе повалились. Раздались испуганные крики. Фёдор дёрнул рычаг. Шлюпка с кучей брызг врезалась в воду.

— Гребите, — тихо сказал Фёдор големам, те его услышали.

Когда шлюпка немного отплыла, прогремел второй взрыв. Корабль охватило пламя. В его отблесках Фёдор увидел надпись облупившейся краской:

Бронефрегат «Счастливый».

Солнце палило нещадно. Губы Фёдора потрескались, из них шла кровь. Интересно, насколько еще хватит големов? К окончанию второго дня их движения стали медленными и сонными. Ужасно хотелось пить. О чём Фёдор не подумал, так это о припасах. Когда рассвело, он увидел на дне лодки пару кусков протухшего мяса и, не раздумывая, выкинул их за борт. Он быстрее погибнет от жажды, чем от голода. А что, правильный конец. Да, он сжег фрегат с осами. Но кто убивал всех тех людей? Матушка? Нет. Он сам. Теперь он умрет. Так что все верно.

— «Это будет правильно», — сказал Умник.

— «Вы совсем тут ополоумели?», — возмутился Змей.

— А чего возмущаешься, Змей?

— «Я хочу жить».

Фёдор фыркнул. Он лег на дно шлюпки и закрыл глаза. Как хорошо будет. Он сейчас уснет и больше не проснется. Мерные всплески вёсел замерли. Глаза Чёрта погасли, он осунулся и отключился. Живчик продолжал грести, и поэтому шлюпка стала ходить кругами.

— Живчик, отбой. Хватит. Ляг, поспи.

На самом деле смысла в этом не было. Фёдор понятия не имел, где они находятся и в какую сторону надо плыть. С равным успехом они могли своими действиями удаляться от берега, как и приближаться к нему. Так что чем больше спим, тем быстрее наступит конец.

Через полчаса Фёдор так и не уснул. Он выругался вслух, поднялся, сел на вёсла и стал грести. Всё равно куда. Просто лежать было невыносимо.

— Ну чего там? — спросил старший.

— Шлюпка, а в ней три трупа, — крикнул ему юноша.

Мужчина осенил себя знаком Хранителя.

— Плохой знак.

— А чего это плохой?

— Не к добру встретить корабль с мертвецами.

— Ну какой же это корабль? Спасательная шлюпка, не больше.

— Все равно.

Подошел капитан, перегнулся через борт баркаса, вгляделся.

— Это автоматоны. Просто отключились.

— Дурной знак, — не сдавался мужчина.

Капитан закатил глаза.

— Шкет, давай, цепляй крюком, подтаскивай. Големов надо перетащить на борт, продадим. Мертвеца за борт, но перед этим карманы обыщи.

У парня загорелись глаза. Их поход мог принести изрядную прибыль. Мало того, что весь трюм забит грибным вином и бурым табаком. Так еще и два голема. Если они аккуратно пройдут мимо патрулей, то товар уйдет в Неро в тройную цену.

— А сколько стоят автоматоны?

— Если в хорошем состоянии, то, глядишь, новый баркас прикупим вместо этой старой молотилки, — ухмыльнулся капитан.

Мужчина осуждающе покачал головой. А вот парень радостно побежал за багром. Нацепил кожаные рукавицы и притянул шлюпку к борту. Потом ловко перепрыгнул внутрь, поймал конец и привязал ее к баркасу. Проверил сколько весят големы. Тяжелые, аж жуть.

— Тащи лебёдку! — крикнул он.

Капитан кивнул мужчине, и тот поплёлся выполнять приказ. А парень принялся обшаривать мертвого старика, который скрючился на дне шлюпки. Ткань формы была настолько старой, что рвалась от одного прикосновения. Он что, тут уже сто лет плавает? Внезапно костлявая рука с огромной силой вцепилась парню в плечо.

— А-а-а! Живой труп! — завопил тот. — Спасите, помогите!

Фёдор сидел, опустив голову, в углу небольшого трюма. Перед ним стояла металлическая тарелка с нетронутой похлебкой. В другом углу один из контрабандистов возился с Чёртом и Живчиком. На мгновение заслонив солнечный свет, вниз спустился капитан.

— Ну что, в каком они состоянии?

— Дерьмо, — просто ответил мужчина и продолжил орудовать маслёнкой.

— А пассажир как?

— Молчит. Не нравится мне он.

— Чего это? — удивился капитан.

— Приманит «Счастливый», будете знать.

— Типун тебе на язык. Сплюнь.

— А что? Пару месяцев назад его в этих водах видели.

— Кого видели? — влез в разговор юноша, что спустился вниз за капитаном.

— Смерть твою. «Счастливый», — мрачно сказал мужчина.

— Ух ты! Хоть глазком бы посмотреть! А то столько слышал! А ты видел его?

— Видел, — тихо ответил мужчина и осенил себя знаком Хранителя.

— И какой он? Какой? Ну расскажи, ну пожалуйста!

— Ну какой. Огромный. Больше любого линкора!

— Больше «Апостола»? — глаза парня расширились.

— В десять раз больше…

Капитан, который слушал этот рассказ, тихо ухмыльнулся, но вмешиваться не стал. Пусть старпом попугает мальчишку.

— Издалека кажется, что он весь ржавый, но если подойти поближе, то понимаешь, что это не ржа, а кровь. Борта у него сделаны из костей и черепов тех, кого он сожрал. Паруса сделаны из человеческой кожи, а паровая машина работает на адском пламени.

Парень слушал завороженно.

— Счастливый за нами гнался восемь дней. И только по случайности мы от него ушли.

— А капитана Сороку видели? — шепотом спросил парень.

— Конечно видели. Он все эти восемь дней на носу стоял. Огромный, в три человеческих роста, на голове рога, восемь лап с клешнями, зубы с локоть и глаза горят как топка. И говорил он с нами. И все мы его голос слышали в голове. Прям так, с каждым в уме его и беседовал. И все вокруг с ума от этого сходили.

Фёдор посмотрел из-под нестриженных косм на говоривших.

— А чего он говорил? — еле слышно спросил парень.

— Говорил, мол, покоритесь мне, и я вас сделаю экипажем «Счастливого». А еще говорил, что в живых оставит, если через несколько лет мы ему в жертву принесем одного говорливого юнгу. Думаешь, зачем мы сюда приплыли? Тебя сдавать в любовницы капитану Сороке.

Капитан и мужчина в голос заржали.

— Да ну вас, — обиделся парень. — Я думал вы серьезно.

Смех мужчин усилился. Парень махнул рукой и смущенный ушел наверх.

— А с этим что делать? — спросил мужчина, отсмеявшись, указывая подбородком на Фёдора, который не реагировал и снова смотрел в пол.

— Не знаю, — тихо ответил ему капитан.

— Может того? В Каганат его? — шепотом ответил ему мужчина.

— Да кому там старик нужен. Рубль за него не дадут.

— Я слышал, наоборот, за стариков там дороже.

— Бред не неси. В расход его надо. Не нравится он мне. Ты его руки видел? Может он реально со «Счастливого»? Дружков своих свистнет, и привет. И будет уже всерьез, а не в шутку. Помнишь, что сделали с Хмарью и его командой?

— Да его свои же и прибили. А кишки развесили, чтоб под «Счастливый» закосить и никто проверять не стал. Хмарь отмороженный был на всю маковку, с картелем не делился.

— Не знаю, не уверен.

— Ладно. Ночью как заснет, за борт и выбросим, — прошептал капитан и покосился на Фёдора.

Тот никак не реагировал.

Когда капитан и старпом ушли, к Фёдору подошел заправленный и смазанный Чёрт. Он долго разглядывал человека, потом открыл нагрудный люк, достал оттуда что-то, сунул предмет старику и ушел назад. В руках Фёдора лежал небольшой «дамский» револьвер.

— Не надо, Чёрт. Это будет правильно. За борт, так за борт. Заслужил.

Старик вздохнул и в тусклом свете заметил какую-то надпись на рукоятке оружия. «Хельга Шлоссе», — прочел он, напрягая зрение. На него накатили воспоминания.

Когда через несколько часов, в темноте, в трюм спустились две тёмные фигуры, Фёдор не сопротивлялся. Его стукнули по голове, связали руки и потащили наверх. Он так ничего и не делал, когда его проволокли по палубе. Потом его подняли над бортом и попытались перекинуть в темные волны. Чёрная, покрытая хитином рука ухватилась за борт и не давала этого сделать. Капитан и старпом пытались ее расцепить, но у них ничего не выходило.

— Змей, отпусти, — тихо сказал Фёдор.

— «Хрен тебе», — ответил Змей.

Фёдора стали бить. Он не пытался прикрыться. Просто держался за борт и ничего не делал. Раз удар, второй. По животу, по голове, по ногам и по рукам. Фёдор почти не чувствовал боли. Ему было всё равно.

— Отпусти, — прошептал Фёдор.

Что-то менялось. С каждым замахом. С каждым ударом. Что-то начинало шевелиться внутри. Что-то знакомое. Удар. Еще один. Там. Там просыпался. Там просыпался ОН. И вот когда уже выдохшийся старпом ударил Фёдора с особым оттягом, ОН открыл свои фасетчатые глаза.

ОН ПРОСНУЛСЯ

ОН ПРОСНУЛСЯ

Тише, тише успокойся.

ОН ПРОСНУЛСЯ

Всё, они больше не будут. Успокойся.

ОН ПРОСНУЛСЯ

Спи. Спи, всё хорошо.

Фёдор открыл глаза. Перед ним, разорванные на несколько частей, лежали контрабандисты. Тут была голова капитана, а вот ноги старпома, вот почти целый юнга.

Фёдор, цыкнул, глубоко вздохнул, выругался и принялся выбрасывать части тел за борт.

Бинт и Кочегар грели руки около маленького костерка.

— Скоро будет светать, — заметил Бинт.

— Угу.

— Сегодня тоже не приплывут, походу.

— Угу.

— Большой Зюйд будет недоволен.

Кочегар лишь вздохнул.

— Я вот важный вопрос у тебя хотел спросить, — продолжил Бинт. — Тебе больше что у ба нравится? Сиськи или задница?

— Отстань, — устало ответил Кочегар.

— Ну, всё-таки? Я считаю. Счет восемь-восемь. Ты за кого?

Кочегар промолчал.

— Блин, если сегодня не приплывут, завтра опять сюда ехать. Третью ночь тут, запарился уже.

— Вон плывут.

— Что? Где?

— Дай сюда, — Кочегар забрал у товарища фонарь и дал в тёмное море условленный сигнал.

Ему тут же ответили.

— Слава Хранителю! — обрадовался Бинт и побежал на причал.

Через четверть часа к нему пристал небольшой паровой баркас. С него перекинули небольшой трап, и к ним вышел загорелый, почти чёрный старик с длинными лохматыми седыми волосами.

— Эй! Ты не Кракен! — воскликнул Бинт.

— У меня тут полный трюм грибного вина и бурого табака. Отдаю вполцены. Интересно?

— Не знаем мы никакого табака, что ты дядя, — ответил Бинт пятясь назад. — Мы так, с товарищем покупаться сюда пришли.

— Остынь, я не фараон, — спокойно ответил старик.

— Ничего не знаю, дядя, вы нас с кем-то спутали.

— Слушайте внимательно. Завтра, в то же время, я вернусь. Передай старшему. Если его заинтересует, то возвращайтесь с деньгами. Если нет, то я быстро найду другого покупателя.

Старик больше ничего не сказал, развернулся и ушел обратно на баркас.

— Это точно не фараон, ты глаза его видел? — тихо сказал Кочегар.

— Эй, дедушка, а как тебя звать? — крикнул ему вслед Бинт. — От кого товар-то?

Фёдор повернулся, немного подумал, но потом ответил:

— Кузьма Покрывашкин.

— Кузьма, так Кузьма. С кем работал? — спросил Кочегар.

— С Леонардом Дювалле, если эта фамилия вам о чем-нибудь говорит.

— Это который Дювалле? — повернулся Бинт к товарищу.

— Тринадцать, хотя нет, пятнадцать лет назад старшего так звали, — ответил Кочегар. — Его потом Солнечники завалили, война еще с их бандой была.

— Пятнадцать лет? — удивился Фёдор.

Он закинул трап назад на корабль. Дал задний ход. Выйдя в море, он достал зеркало и удивлённо стал рассматривать своё покрытое морщинами лицо и седые волосы.

Дом на Литейном почти не изменился. Всё та же облупившаяся краска и отколовшаяся лепнина. Фёдор сам не понимал, зачем он сюда пришел. Чего он здесь ищет? Прошло пятнадцать лет. Ингу? Но она умерла. Сэм? Даже если бы он ее нашел, то что бы он сказал? Извини, я теперь старик, а ты пятнадцать лет меня ждала? Так?

Фёдор печально покрутил головой и откусил пирожок, который купил у Хуань Гэ, всё в той же совсем не изменившейся лавке в Восточном квартале у Жиньшэ. Неожиданно на его плечо легла металлическая рука.

— «Беги!» — рявкнул Змей.

Фёдор медленно повернул голову и увидел жуткую рожу чёрного автоматона.

— Привет, Животное, — тихо сказал он.

Автоматон радостно оскалился, взял Фёдора за плечо и повёл в свою каморку в подвале. Там он усадил его на низенький табурет, потом долго возился в куче мусора в углу комнаты. Жестом фокусника вложил в его руки два кастета с надписью «Зима» и «Понедельник». Фёдор сглотнул. В горле собрался комок. Потом Животное покопался еще и достал оттуда старый медный Чайник и поставил его перед Фёдором.

— «Ну, здравствуй, — сказал Чайник. — Я ж тебе говорил. Всё только начинается».

Конец первой части

— Постой! Подожди! — воскликнула женщина и ухватила его за рукав.

Кузьма Афанасьевич вздрогнул.

— Подожди. Фёдор, постой!

— Извините, вы обознались, — хрипло ответил Кузьма Афанасьевич.

— Фёдор, это же я, Елизавета! Лиззи! Сестра твоя. Я тебя узнала тогда, на похоронах отца. Ты был там, я видела тебя и проследила. Да постой ты наконец!

— Не знаю никакой Лиззи. Меня зовут Кузьма Афанасьевич. Вы ошиблись.

Старик попытался вырвать рукав из ее рук, но у него не получилось.

— Тёть Лиз, пойдем, — испуганно сказала девчонка и попыталась потянуть женщину в другую сторону. — Они сейчас нас догонят.

— Федь, ну ты что, Федь, — в глазах у женщины появились слёзы.

Кузьма Афанасьевич наконец смог вырвать свой рукав и начал спускаться к своему подвалу, не оборачиваясь. На улице завизжали тормоза, и рядом с ними резко остановилась огромная самоходная карета. Девчонка испуганно закричала. Женщина, не двигаясь, смотрела вслед старику. Из повозки выскочили трое здоровенных громил в белоснежных костюмах. В руках у них были дубинки и револьверы. Девчонка вырвалась и побежала, но ее тут же догнали и повалили на землю. К женщине подошли двое, заломили её руки и потащили к мотокарете. Елизавета стала вырываться, один из здоровяков попытался ее урезонить, началась возня, и внезапно оглушительно грохотнул выстрел.

— «Хватит», — сказал Умник.

— «Хватит», — сказал Змей.

ОН заворочался в голове, задевая острыми шипами душу.

В глазах у Кузьмы Афанасьевича потемнело, он их закрыл. Остановился. Его плечи расправились. Дыхание успокоилось. Сердце перестало бешено стучать. Рост стал чуть выше. Хромота прошла, спина перестала болеть. Разгладились глубокие морщины, и лицо как будто помолодело лет на двадцать. Фёдор Сорока открыл глаза.

Часть 2