Сорока и Чайник

Интермедия 7

Кузьма Афанасьевич холодно смотрел на женщину, которая с трудом помещалась за столом. Окошко, куда надо было подавать документы, было небольшое и располагалось низко, скорее всего для того, чтобы посетители наклонялись и в этот момент понимали своё место.

— Я уже третий месяц к вам прихожу, — сказал Кузьма Афанасьевич. — Мне нужны бумаги на освобождение моего судна.

Женщина глянула на старика мутным взглядом из-под копны волос, похожей на мочалку. С трудом повернулась, отчего стул под ней жалобно заскрипел.

— Фамилия и имя, — прогундела она холодно.

— Покрывашкин Кузьма Афанасьевич.

Толстые пальцы стали медленно перелистывать бумаги, которые лежали перед ней. Народ в очереди обреченно ждал.

— Нет тут никакого Покрывашкина.

— Мадемуазель…

— Прекратите обзываться! — возмутилась женщина.

— Уже больше трех месяцев как арестовали мое судно. Никакой причины не было, я простой рыбак. Меня помурыжили, потом отпустили, но мой баркас…

— Справку об освобождении!

— Какую справку? Меня просто задержали до выяснения. Всё выяснили, отпустили. А баркас вернуть не могут. Мне рыбу надо ловить.

— Если нет справки, то что я могу вам подписать⁉ Не дурите мне голову своей рыбой.

— Мне как раз справка и нужна, чтобы мне вернули баркас.

— Так получите. И мне принесите.

— Так мне сказали, что у вас надо справку получить.

— Кто сказал?

— В околотке, где меня задержали.

— Вот там и получайте! Следующий!

— Но они меня к вам…

— Не задерживайте очередь. Со справкой приходите.

— В самом деле, старик, хватит уже. Тут люди ждут, — влез плюгавенький мужичонка, который стоял следом.

Кузьма Афанасьевич посмотрел на него, потом на женщину, которая махала ему пухлой ладошкой, мол, отходите. Развернулся и пошел к выходу из здания. Потом прошелся вниз по улице, поглядел на забор, который огораживал территорию порта. Посмотрел на собачью будку, что была с той стороны, на пост охраны, в котором спал мужик в черной форме таможенной службы. Потом развернулся и пошел домой.

— «Ну так-то есть еще варианты, забор невысокий».

— Нет, — под нос себе ответил Кузьма Афанасьевич.

— «А если на лапу сунуть?»

— Кому? Ей? Прям в окошко при всех? Ерунды не говори.

— «Подкараулить после работы».

Старик решил даже не отвечать на эту чушь.

— Кузьма Афанасьевич Покрывашкин, по прозвищу Шрайк? — к нему подошел хилый робот с огромными светящимися глазами.

— Да, это я. Что опять? — огрызнулся старик.

— Латунное Братство ожидает компенсации за утерянный груз, — холодно ответил робот.

— Можете передать своему Братству, что оно может укусить свою металлическую задницу. Сами навели на меня засаду. Хорошо хоть груз скинул. Но все равно корабль арестовали.

— По утвержденным договоренностям, — как ни в чем не бывало продолжил автоматон, — вы должны были доставить в город Лосбург три ящика и шкатулку ценных запчастей. Латунное Братство до сих пор не получило…

— Умолкни. Потеря груза входит в риски этой работы.

— Согласно нашей договоренности, у нас не было такого пункта.

— Был. Проверяйте. Отстаньте от меня. Ради вашего же блага. За грузом можете нырять на дно, там всё и лежит.

— Согласно нашей договоренности…

— «Может этих металлических мартышек на бюрократов порта натравить? И посмотреть, кто победит».

Кузьма Афанасьевич обошел робота и, ничего не отвечая, пошел дальше к родному подвалу. Мимо шли прохожие, бежали по делам посыльные, тарахтели паромобили, коих за последние полтора десятка лет стало явно больше. К нему потянулась нищая старушка с дрожащей ладошкой, но Кузьма Афанасьевич даже не посмотрел в ее сторону. Он отвел взгляд от городового, который стоял на перекрестке, обогнул молодого священника, который надрывался про Церковь Очищения. Но святой отец так просто сдаваться не хотел, он ухватил за рукав Кузьму Афанасьевича.

— «Врежь ему!»

— Руки убрал, — глядя ему в глаза, сказал старик.

Священник поперхнулся и отдернул руку, как будто рукав был раскален добела. Кузьма Афанасьевич прошел через двор и вышел к дому на Литейном. Недалеко от входа в его подвал стояли две женщины. Одна молодая, еще совсем подросток. И вторая, с усталыми глазами и серым лицом, хоть и хорошо одетая. Кузьма Афанасьевич знал их. Он их видел в прошлом году. На похоронах. Он дернулся, чтобы развернуться и уйти. Убежать. Но остановился. Вздохнул и пошел в подвал, глядя в другую сторону. Нет их. Он их не видит. И они его тоже.

— Постой! Подожди! — воскликнула женщина и ухватила его за рукав.

Кузьма Афанасьевич вздрогнул.