Сорока и Чайник

Глава 33

Федор курил в окно и смотрел на забор. Папиросы кончаются. Да и ладно. Сейчас-то уж зачем бросать?

— Гляди чего, — сказал из угла Животное.

В лапе у него была какая-то деревяшка, которую он стругал последние полчаса.

— Что это?

— Мозги твои, — ответил робот. — Это деревянный опал. Как с делами закончишь, твой веселый друг у тебя из головы осиный опал выймет. А это значит, мы заместо него вставим. И всё хорошо будет. Сейчас, подожди, я еще дырку для верёвки проковыряю.

— А чего деревянный?

— Потому что ты дурак.

— Как скажешь, — послушно согласился Фёдор.

— Когда выдвигаемся к особняку? — спросил Животное.

— Слушай, может ты не пойдешь?

Робот удивленно уставился на человека.

— Я сейчас эту деревяшку выкину, а как до дела дойдет, просто ваты тебе в башку напихаю. Или опилок. Чтобы я такое пропустил? Да никогда в моей чугунной жизни. Я уже револьверы начистил, разделыватели рыбы наточил, шило в ноге спрятал. Не обсуждается.

В комнату зашла Анафема, недовольно сжала губы и принялась демонстративно подметать пол.

— Анафема…

Девушка делала вид, что не замечает Фёдора.

— Ань, а я тебе тоже амулетик сделал, — сказал радостный Животное. — Лошадку. Из свинчатки. Пальцами вылепил, гляди.

Робот протянул грубо вылепленную из свинца лошадку, больше похожую на бегемота.

— Я иду с вами! — заявила Анафема, не обратив на автоматона ни капли внимания. — Я устала одна сидеть. Я тут жду, а вы где-то ходите. И ничего почти не рассказываете! Это не честно!

— Я, я, я, — передразнил её робот и тут же попытался увернуться от полетевшего в него веника.

— Я иду с вами! — грозно повторила девушка, потом уставилась в глаза Фёдору и как-то сразу осунулась и поникла.

Фёдор медленно подошел к ней и обнял. Она была совсем маленькая по сравнению с ним.

— Анафема. Слушай и запоминай. Тебе будет очень важное поручение. И никто кроме тебя его сделать не сможет. Я могу на тебя рассчитывать?

— Что за поручение? — спросила она, не поднимая головы. Федору показалось, что она сейчас расплачется.

— После того, как мы покончим с Осой, мы будем убегать. Выбираться из города. Времени на сборы не будет. Поэтому упакуй все вещи, мы вызовем извозчика. Ты поедешь в Сосновый Бор, это городок тут в паре часов езды. Там ты заселишься в городскую гостиницу и будешь ждать нас. Понятно?

— Но…

— Никаких но. Мы будем уходить налегке и сразу рванем к тебе. У тебя будут все наши вещи и деньги. Жди нас сутки. Если…

— Если мы не появимся, уходи, уезжай подальше и не возвращайся сюда.

— Двое суток.

— Хорошо, двое. Денег тебе на первое время хватит. Всё понятно?

— Нет. Не понятно. В каком это смысле «если вас не будет»? Вас там могут убить? Тогда я вас не отпущу!

— Анафема, — грустно произнес Фёдор.

— Нет. Давай прямо сейчас и уедем? Весь город на ушах, и всем не до нас. Давайте все вместе сядем на извозчика и поедем в этот ваш Сосновый Бор. Зачем рисковать?

— Не дрейфь, пехота, — влез Животное. — Никто нас не убьёт. Ты видела твоего папку в деле? Да ему слона дай, он его сожрет и не заметит. Пф. Убьёт. Как бы он всех не убил. Вообще всех.

— Я не верю!

— Никто нас не убьёт, этот чугунный дурак прав, — сказал Фёдор.

— Пообещай! Пообещай, что ты не умрёшь и приедешь за мной!

Фёдор молчал.

— Я так и знала! Ты врёшь! — девушка вырвалась и побежала из комнаты.

— Подожди, — Фёдор попытался ее снова отечески обнять, но Анафема стала бить его острыми кулачками в грудь.

— Да прекрати ты, как маленькая прям. Всё, успокойся. Сейчас важное будет. Животное, отдай ей все наши деньги. Всё отдай, не жадничай.

— Не возьму!

— Там, в дороге, может всякое случиться. Вот ещё, держи, — Фёдор протянул ей большое шило, которое отобрал у робота. — Положи себе в муфту или в сумочку. Если ситуация будет накаляться, доставай и бей в живот снизу. Никому шилом не угрожай, никому не показывай. Просто если всё плохо, достала и ударила, как можно незаметнее и быстрее. И сразу несколько раз бей. Запомни, доставать только для удара. А ещё лучше забери этого свинцового бегемота. Если что, показываешь фигурку врагу, а потом подкидываешь вверх. Человек сразу задирает голову…

— Робот тоже рефлекторно задерёт, — вставил Животное.

— И как противник голову поднял, ты бьёшь его шилом снизу в голову. Вот сюда. Поняла? Пойди потренируйся на Живчике.

Девушка замолчала, широкими глазами уставилась на шило и вышла из комнаты.

— Живчик, подъём! — раздалось снаружи.

Животное подошел к Фёдору и нацепил ему на шею деревянную копию черного опала на пеньковой верёвочке. Похлопал ему по плечу металлической лапой и ушёл. Что ж. Осталось последнее дело. Фёдор подошел к Чайнику, слил с него воду и тоже вышел из комнаты. Анафема радостно тыкала шилом керамический подбородок Живчика, который стоял, ничего не понимал и жалобно смотрел вокруг. Фёдор подошел к Чёрту, который возился в углу.

— Чертяка, смотри сюда.

Голем затоптался на месте, потом развернулся и хмуро уставился на Фёдора.

— Смотри, это тебе подарок, — сказал Сорока и протянул голему Чайник. — Ты вечно всякий хлам собираешь, вот тебе хорошая вещь. Очень для меня дорогая. И она теперь твоя. Не моя, не общая, а персонально твоя. Береги её. Хорошо?

Голем завороженно смотрел на свое отражение в начищенном медном боку Чайника.

— Ну что, господа и дама! — громко сказал Фёдор. — Собираемся потихоньку, скоро начнется веселье!

Он надел на правую руку кастет с надписью «Зима», а на левую с надписью «Понедельник». Широко улыбнулся и подмигнул.

— Попляшем?

Особняк Улицкого впечатлял. Почти дворец. На набережной реки стояло огромное трехэтажное здание, с колоннами, окнами с золотой лепниной и крышей, покрытой небесно-голубой черепицей. За домом около личного причала была пришвартована огромная паровая яхта «Альтаир». Фёдор аж залюбовался издалека.

— Ну что, пошли? — Животное рвался вперёд.

— Обожди немного, скоро Песнь начнется, они все соберутся, тогда и двинем. Совсем скоро, я чувствую. Как раз папироску скурю, и двинем. Запомни, о чём договаривались. Когда я скажу, сразу хватай големов и отходи. И не пали со своих пукалок на улице, а то полиция прибежит, она нам ни к чему. Как кивну тебе — сразу бей. Приступаем.

— Не учи учёную, поешь макрель копчёную, — огрызнулся Животное.

— Волнуешься?

— Это ты волнуешься, у меня терпения как у печки.

— Ну и молодец, двинули.

Фёдор с тремя роботами подошёл к воротам, рядом с которыми стоял домик охраны. Животное звонко постучал в дверцу, проигнорировав колокольчик, который висел рядом. Дверь приоткрылась, и из нее выглянул охранник в синей полицейской форме.

— Пошли вон, — сказал он высокомерно.

— Барон Сорока к господину Улицкому, — не менее высокомерно заявил робот.

Охранник на секунду замешкался, посмотрел на скучающего рядом Фёдора, который демонстративно отвернулся и лениво разглядывал улицу.

— Что ты несешь, это не барон Сорока. Молодой барон — толстый и лысый. А старый Сорока помер уже с год как.

— Я тот, который надо барон Сорока, — надменно сказал Фёдор. — Иди доложи, дурак.

Охранник сомневался.

— Ты, наверное, слышал ещё про одного барона Сороку? В газетах писали. Давай, давай, соображай. Был такой, очень известный.

Глаза охранника расширились, он крикнул одному из напарников, чтобы тот бежал в особняк с сообщением. А сам задергался, не зная, что делать.

— Чего мнешься, может пустишь погреться?

Охранник нахмурился. Фёдор посмотрел на Животное и кивнул ему.

— Поехали.

Нож для разделки рыбы выскочил из металлической лапы и воткнулся в охранника, который сразу захрипел. Животное распахнул дверь и прыгнул внутрь. Внутри что-то упало и разбилось. Фёдор, а за ним и големы, спокойно вошёл в домик, обошёл корчившегося на полу слугу и вышел в сад, который окружал особняк. Когда он уже подходил к огромным дверям здания, оттуда выскочило несколько слуг, вооруженных дубинками, палками и кочергой. Фёдор просто зарядил «Зимой» в голову ближайшему и пошёл дальше. К делу подключились роботы.

Через несколько мгновений из дверей выскочил батлер, вооруженный двустволкой. Животное в ту же секунду пальнул в него из револьвера. От выстрела все дернулись. Оставшиеся на ногах слуги рванули назад в дом.

— Блин. Я ж просил.

— Нормально. Зато внимание привлекли.

Фёдор остановился у самых дверей, не заходя внутрь.

— Господа! — крикнул он. — Мы пришли просто поговорить! Господин Улицкий! Я думаю, вы мне задолжали один разговор!

В особняке была паника. В окнах то тут, то там мелькали встревоженные лица, которые рассматривали незваных гостей. Фёдор кивнул слугам, которые хотели забрать раненого батлера, мол, можете выходить.

— Только ружьё не трогайте.

Фёдор спокойно закурил папиросу и поглядывал на окна и на открытую входную дверь, чтобы какой-нибудь герой не надумал в него пальнуть оттуда. Чёрт его знает, сколько ещё у них стволов. Когда папироса закончилась, наконец-то первая паника прошла. В глубине холла появилась толпа народу. Во главе шёл Улицкий, рядом куча слуг. Также рядом с ним вышагивал братишка Герман собственной персоной. «Ну что ж, — подумал Фёдор. — Сам виноват».

Фёдор слегка поднял руки ладонями вперёд и отошёл назад, вроде как он ничего такого не имеет в виду. Толпа подошла ближе и вышла из дверей. Среди них было много народа, которые настороженно глядели по сторонам, причем отчаянно косили. Лоботомиты.

— Жив всё-таки, — раздражённо сказал Улицкий.

Фёдор окинул взглядом людей, особняк и наконец заметил то, чего он так долго ждал. Огромная многорукая тень мелькнула на крыше.

— Давайте так, — громко сказал он. — Я задам один вопрос. Вы ответите на него честно, и после этого я уйду.

— Никуда ты не уйдёшь, — злобно сказал братец Герман.

Фёдор лишь улыбнулся.

— Господа. Только один вопрос. Почему? Почему вы все свои дела решали за мой счет? Что плохого я вам сделал? Я вас не обманывал, не подставлял и не использовал. Я просто пытался жить своей простой жизнью. Хотел завести жену и детей, хотел нормальную работу и не требовал ваших миллионов. С чего вы решили мою жизнь пережевать, выплюнуть и забыть? Неужели я такой плохой человек? Почему вы так со мной поступали? Со мной, со всеми этими косоглазыми уродцами, что теперь вокруг вас толпятся. Просто скажите, мне интересно. И всё сразу закончится, я обещаю.

И Герман, и Улицкий молчали.

— Ну что, нечего сказать?

— Ты не поймёшь, — ответил Герман.

— А вдруг?

— Есть великая цель, — сказал Улицкий. — Великая. Что значит жизнь одного обычного парнишки в сравнении с великим?

— Великая? Это твоё место канцлера? Или кто ты там теперь? Сотни людей с вырезанными мозгами. Сотни личинок, что отравляют простых людей, заставляют думать, что они принадлежат к касте великих и избранных?

— Я же сказал, что ты не поймёшь. Плевать этим маленьким людям на всё. Они ничего не хотят и ни на что не способны. Несколько смелых и умных людей смогут сделать из страны, да что там, из всего человечества, мир процветания. Не будет войн, не будет преступлений. Все будут жить спокойно и счастливо. Это достойная цель, чтобы пожертвовать одним молодым дураком, пьяницей и преступником.

— Хорошо, я вас услышал, — после небольшой паузы ответил Фёдор. Многорукая тень исчезла с крыши. — Животное, забери големов и уходите. Я сдаюсь. Слышишь, Улицкий? Я не оказываю сопротивления. Я хочу назад. Я не хочу видеть больше эту грязь и нищету. Я хочу, чтобы Матушка приняла меня назад в Семью. Пусть и вашу. Не хочу больше убегать и скрываться. Хочу, чтобы снова всё стало хорошо и понятно.

Слуги стали обступать его со всех сторон.

— Ну уж нет, — ответил Улицкий. — Раз ты в нашей власти, то…

Внезапно в воздухе повисло тихое журчание. Легкое, на грани слышимости. Все замерли и синхронно повернули головы, как будто прислушивались. Продолжалось оно всего несколько мгновений, но поведение людей сразу изменилось. Тревожное выражение лиц пропало, движения стали спокойные и уверенные.

— Разоружите его и свяжите чем-нибудь руки, — высокомерно приказал Улицкий, у которого сразу изменился тон голоса. — Автоматонов не выпускать, отведите их в кладовку. Прикажи им чтобы слушались, Фёдор.

— Животное, — хмыкнул Фёдор, протягивая вперёд руки, — слушайся этих, выполняй всё, что тебе будут приказывать, и следи за големами.

— Слушаюсь, хозяин, — Животное встал по стойке смирно, глаза его вспыхнули ярче.

Роботов увели, а Фёдору, который совершенно не сопротивлялся, связали руку бельевой верёвкой и повели внутрь особняка. Его сразу повели вниз по лестнице. Несколько пролетов он спускался в окружении десятка слуг. Фёдор не дёргался и вёл себя послушно.

Высокие дубовые двери с парой масляных ламп по бокам сразу создавали атмосферу торжественности и величия. «Ничего себе здесь подземелий нарыли», — подумал Фёдор.

— Да тут целый оперный зал, — усмехнулся он, когда его ввели внутрь.

Ряды скамеек спускались вниз и заканчивались освещенной лампами сценой, покрытой красной тканью. Всё-таки у «них» на корабле Матушка пела Песнь в трюме и все сидели прямо на полу или на подушках, а тут явно подошли к делу с размахом. Над сценой висело большое, в три человеческих роста, изображение Солнца с длинными позолоченными лучами. Дорого-богато. Весь зал был заполнен людьми. Чиновники, дворяне, офицеры. Всё высшее общество тут как тут.

— А где же примадонна? — повернулся Фёдор и спросил Улицкого.

— Заткнись, — зло ответил тот. — Не смей своим грязным языком…

Раздалось журчание, и все опять замерли. Из-за кулис на сцену вышла высокая фигура, завёрнутая с головой в длинное жёлтое одеяние.

— От-ро-дье, — пропиликал ее неестественный голос.

— Здравствуй, Матушка! Вот, в гости решил наведаться! — крикнул ей Фёдор и тут же получил болезненный тычок в бок.

— Какой ин-терес-ный Отец у тебя в го-ло-ве, — заявила Матушка и плавно, как будто не двигая ногами, поплыла к Фёдору. — Сильная ветвь.

Из-под капюшона на него уставились два фасеточных глаза. Оса протянула черную когтистую лапу и ощупала лысую голову.

— Оч-чень не-об-ыч-ный. Будут силь-ные де-ти. Ты правильно пришел. Не будем есть. Поможем. Спасём. Будешь Отец Прима, — уверенно заявила она.

— Счастлив оказанной чести, — заверил её Фёдор.

Все смотрели на него, а он же глядел прямо и видел, как огромное изображение Солнца над сценой начало раскачиваться и из-за него стали появляться длинные металлические и костяные лапки.

— Запереть и кормить, — приказала Матушка. — Скоро Рож-де-нье, фаза Луны под-хо-дить.

Она начала поворачиваться, но Фёдор вдруг сделал шаг вперёд и воскликнул:

— Матушка! Подождите! Одна просьба!

Оса чуть отпрянула, но повернулась и прожурчала:

— Что, от-ре-бье?

— Может хоть обнимемся? А то как-то прям не по-людски.

В этот момент Солнце над сценой не выдержало и с грохотом упало вниз. Из многометрового отверстия в стене полезла огромная бесформенная масса конечностей, черепов и щупалец. Все на секунду замерли, в шоке смотря на сцену и пытаясь понять, что происходит.

— Кусо-о-очки! — громогласно заорало Большое Тело.

Сзади в зал зашел Животное с големами, все покрытые брызгами крови. Роботы захлопнули двери, и големы уперлись в них, чтобы не дать никому их открыть. Их задача была простая. Никого не впускать и не выпускать. Животное пальнул в потолок из револьвера и тоже заорал:

— Кусочки!!!