Сорока и Чайник

Глава 29

Недосып и напряжение последних дней сказывалось всё сильнее. У Фёдора болела голова. Он потрогал висок и уставился на здание перед собой. Главное Полицейского Управление. Серая стена, больше похожая на крепостную, не внушала большого оптимизма.

— «Тебя разыскивают, ты совсем того?» — вещал Умник.

— Они кого разыскивают? Небритого бомжа Кузьму Покрывашкина?

— «Всё равно, зачем так рисковать?»

Фёдор слегка поморщился, поправил сюртук, изобразил вальяжное и недовольное выражение лица. Не торопясь, подошел к молодому полицейскому, который дежурил у ворот. Глядя немного в сторону, лениво произнес:

— Барон Сорока к адмиралу Улицкому.

Полицейский скептически поглядел на посетителя.

— Какие-то проблемы? — недовольно спросил Фёдор.

На лице служаки отобразилась гамма чувств. Вроде и всё нормально, но интуиция явно подсказывала, что тут что-то не так. Наконец разум победил шестое чувство, и полицейский убежал докладывать. Через несколько минут он вернулся с красной физиономией, словно помидор, и со всем уважением повел Фёдора по Управлению. Фёдор молчал, по сторонам не глядел и всячески изображал недовольство. Всё-таки как ведут себя «старые аристо» он знал и неоднократно видел. Аристократ может быть в стесненном положении и его сюртук и одежда были далеко не самыми дорогими, к тому же немного измятыми после вчерашних приключений. Ну и что? Главное корчить недовольную мину и не суетиться.

Секретарь, увидев, кого привел полицейский, поднял брови. Это был явно не тот барон Сорока, которого он ожидал.

— Эм-м, простите, — немного надменно ответил он. — Но…

— Доложите адмиралу Улицкому, что к нему прибыл барон Фёдор Михайлович Сорока, — решил помочь ему Фёдор.

— Фё… Фё… Михайлович…

— Быстрее, я спешу.

— «Чего-то мне этот гусь не нравится», — заявил Змей про секретаря.

— «Да обычный адъютант: подай принеси, заточи карандаши…», — начал говорить Умник и внезапно замолчал.

Эмоции на лице секретаря менялись с неестественной для человека скоростью. Вот он вежливо, немного высокомерно улыбается, вдруг на долю секунды лицо выражает жуткую гримасу, и вдруг снова улыбка.

— «Да не, просто показалось», — решил Умник.

— «Во, гляди еще раз! — завопил Змей. — И вот!»

ОН завозился в голове. ЕМУ это не нравилось.

Фёдор старался не морщиться от головной боли и терпеливо ждал, когда секретарь доложит Улицкому. Секретарь действительно странный, может нервный тик у парнишки.

Фёдор вошел в просторный светлый кабинет с широким столом в форме буквы Т, во главе которого с изумленным взглядом сидел Улицкий. Фёдор молча сел на один из стульев и оглядел обстановку. Портрет Императора на стене. Две какие-то экзотические пальмы в кадках, причем с обгрызенными листьями. На столе лежит только одна папка с бумагами.

А вот Улицкий выглядит молодцом. Как будто и не было полутора десятков лет. Все такой-же. Взгляд колючий и умный. Только седина окончательно победила. Было немного непривычно видеть Улицкого не в черной военно-морской форме, а в синей полицейской.

Фёдор вздохнул, без разрешения пододвинул себе поднос с графином и стаканами, налил себе воды и начал рассказ. Улицкий молчал и по ходу повествования задал только один вопрос. Почему Фёдор сразу не доложил ему по прибытии в город. Фёдор пожал плечами, говорить про то, что он просто отказался от своей старой жизни и даже имени, он не хотел.

— И чего же ты теперь хочешь? — прямо спросил Улицкий.

— Я не совершал то, что про меня писали. Все эти пиратские рейды и прочий бред. Тем более ничем не командовал. Для начала надо очистить имя. У меня тут внезапно образовалась…

— Федя, что ты несешь? Ты только сейчас на каторгу до конца жизни наговорил, — внезапно прервал его Улицкий.

— «Хм, у меня в размышлениях он не так отвечал», — сказал Умник.

— Ты скольких людей убил? — продолжил Улицкий. — Подозреваю, даже приблизительное число назвать не сможешь? И это только там.

— Я был на задании. Вы сами меня туда послали, — нахмурился Фёдор.

— Я тебя послал убивать людей десятками? А потом уже тут убивать бандитов и священников?

— «А спроси его, почему про него Зюйд говорил в бане? Какие у них могут быть общие дела? И почему он соврал семейке твоей про тебя?»

Фёдор молча поднялся из-за стола, посмотрел в глаза Улицкому. И в этот момент лицо адмирала на долю секунды изменилось в жуткую гримасу и снова стало нормальное.

ОН дернулся.

Взгляд Фёдора приковала одна странность кабинета. Вторая небольшая дверь. Из кабинета было два выхода. Один в коридор и еще один куда-то.

— «Дверь и дверь. Федя ты чего? Ты в полицейском Управлении признался в куче убийств. Об этом думай!»

ОН тоже уставился на дверь.

Оттуда шло какое-то странное жужжание.

Голова просто раскалывалась.

— «Осторожнее, держи нашего буйного членистоногого в рамках».

— «Вот счас будет заварушка! — обрадованно заявил Змей. — Сейчас нас попробуют задержать. И наш бешеный покажет всем, почем куры в Каганате».

— А чего ты хотел, Фёдор? — говорил Улицкий как ни в чем не бывало. — Подумай, ты совершил массу преступлений. Участвовал в захвате «Счастливого». Ты на что рассчитывал?

— Я? — спокойно ответил Фёдор. — Хотел понять, что здесь происходит. Зачем вы нас всех послали туда?

Неслышное больше никому жужжание за дверью, головная боль и дерганье лица Улицкого не давало сосредоточится. ОН дергался, боль пульсировала, уши начинали болеть.

— Кто во всем этом виноват? — спросил Фёдор, сглотнул и взялся за висок. — Вы уверены, что я?

И тут всё прошло. Всё стало нормальным. Лицо Улицкого еще раз дернулось и вдруг стало абсолютно нормальным. Жужжание прекратилось, голова перестала болеть. Фёдор вздохнул, стало намного легче. Краски стали ярче. В этот момент он понял, что все будет хорошо и он всё правильно сделал.

— Ты прав, — внезапно согласился с ним Улицкий. — Прости старика. Я тебя в это ввязал, и я смогу тебе помочь выпутаться. Ты все делал правильно. Помочь тебе будет непросто, но возможно. Садись. Сейчас придумаем как.

По звону колокольчика в комнату вошел секретарь. Он принес чай и печенье.

— Смотри, надо будет сделать всё аккуратно. У меня много власти тут, но помиловать тебя и снять все обвинения я не смогу, слишком много на тебя наговорили. Но есть один человек, который может, — Улицкий поднял указательный палец вверх.

— Человек? В смысле, Император? — не понял Фёдор. — Сам Государь Император?

— Именно! Это в его воле. Ты слишком известная фигура, чтобы тебя мог судить кто-то калибра меньше.

— Но Император…

— Не волнуйся, я всё-таки тоже не мелкая сошка. Значит слушай, как мы поступим. Я организую вашу встречу, ты ему всё расскажешь. И я тебя заклинаю, будь максимально убедителен. Если ты его не убедишь, то всё. Тебе светит каторга, не меньше.

— Очень завлекательное предложение, мне не нравится.

— Ты когда сюда приходил и называл свое имя, ты о чем думал? Если я тебя сейчас отпущу на все четыре стороны, как ты думаешь, что со мной будет?

— Да я только секретарю вашему…

— Это не важно. Уверяю тебя, уже всё Управление в курсе. А через полчаса весь город. А завтра вся страна. Всё. Фёдор, это теперь единственный шанс. Отец наш, Государь Император — человек решительный, смелый и справедливый. Уверен, что он всё поймет.

В комнату зашли двое крепких полицейских.

— Ну что, договорились? Проводите барона Сороку в комнату для особо важных гостей, — сказал полицейским Улицкий. — Со всем уважением. Давай, Федь, пару дней отдохнешь, потом всё махом решишь, и жизнь вернется на старые рельсы. Всё будет как раньше. Дворянство вернут, твою заработную плату за эти все годы, снимут все преступления.

— «Врёт, — решил Змей. — Л упи этих двоих, и бежим».

— «Я ничего не понимаю», — решил Умник.

— А если не врёт? — прошептал Фёдор. — Если действительно нас помилуют?

— «А если нет?» — спросил Змей.

— Знаешь, меня в этой жизни мало что пугает. И каторги в этом пугающем списке нет.

— «А как же Анафема?»

— С Животным не пропадёт. Попробуем.

Фёдор подошел к полицейским и протянул руки. На запястьях захлопнулись наручники.

Фёдор пытался заснуть. Холодный ноябрьский воздух коварно проникал через толстую, ржавую решетку, перекрывающую окно. Ему представилась замечательная возможность выспаться. Но нет. Федор попытался сильнее закутаться в полицейский бушлат, который ему выдали. Тяжело не обращать внимания на морось, которая вместе со сквозняком прорывалась в камеру. Хороши у них тут комнаты для особых гостей.

— «Бушлат дали, и ладно».

— «Спи уже».

Там, за решеткой, шумел Лосбург. Ржали кони, вдалеке шипел паровоз. Раздавались заливистые трели полицейского. Фёдор потрогал щеку, покрытую двухдневной щетиной.

— «Может зря мы согласились?»

— «А какие варианты? Бойню устраивать?»

— «Тысячу раз уже обсуждали. Заткнись, дай поспать».

— «Но всё равно…»

В коридоре послышались шаги и громыхание решеток. Потом грохот сапог с металлическими набойками. Шаги остановились напротив двери в камеру. Лязгнул замок, и дверь распахнулась.

Пара крепких дуболомов надели на него кандалы, сковывающие ноги и руки. Поддерживая под локти, конвоиры повели Фёдора вдоль по коридору, потом после нескольких решетчатых дверей вывели во внутренний двор. С низкого серого неба падали редкие снежинки. Фёдор поднял голову, подставляя им лицо. Он улыбался. Впервые за долгие годы он чувствовал себя легко. Пудовый груз упал с его плеч. Не надо было прятаться, строить из себя другого человека, переживать за всё содеянное. Фёдор многое натворил и никак не мог отпустить это. Вся эта дрянь висела на его шее и не давала распрямиться. И вдруг стало легче. Накажут, значит накажут. Простят, значит простят.

— Иди давай, — один из конвоиров толкнул его в спину, направляя к тюремной карете, запряженной четверкой уставших лошадей.

Его долго везли по улицам города. Фёдор успел задремать, сквозняка тут не было, и через несколько минут ему стало тепло и даже уютно. Потом карета остановилась, распахнулась дверь. Ему помогли выбраться во дворе-колодце с закрытыми воротами. Куда его вели было непонятно.

— «В тюрьму тебя ведут, — решил Змей. — Потому что ты дурак».

— «Не похоже, приличные здания вокруг».

— «А вот ты часто в тюрьмах сидел?»

— «Да уж сидел, бывало».

— «Я с тобой тогда был, ничего это не тюрьмы были».

— «А вот и тюрьмы!»

— «А вот и нет!»

— Цыц, оба, — рыкнул Фёдор и получил в бок кулаком от конвоира за разговоры.

Фёдора опять повели по разным коридорам, потом, где-то в глубине здания, завели в просторную комнату, обшитую деревянными панелями. Посередине стояла большая клетка из толстых стальных прутьев. Фёдора завели внутрь, приковали его кандалы к специальной рамке, а потом вышли и оставили его одного. Внезапно у Фёдора снова начала болеть голова. И снова этот звон в ушах.

ОН завозился.

Фёдор попытался отрешиться от окружающего и подремать. Минуты сливались одна в другую, сколько он уже тут сидел? Час, два? В непрекращающемся шуме в ушах уже слышались голоса. Десятки голосов, которые переговаривались между собой.

— «Так, наверное, и сходят с ума? — предположил Умник. — Начинают слышать голоса в шуме в ушах?»

— «И это сказал внутренний голос», — с иронией заметил Змей.

— «Не, ну мы-то точно нормальные. Всех окружающих сжечь не предлагаем».

— «Я предлагал», — честно ответил Змей.

— «Да ты и есть сумасшедший среди нас».

— «А вот и нет», — решил поспорить Змей, но Умник его не поддержал.

— «Хотя ты прав, главное — нашего отморозка не будить, вот кто точно сумасшедший».

— «ОН мне не нравится».

— ' Давайте его выгоним? Нам и вчетвером будет хорошо'.

— «Давайте. А как?»

— «Не знаю. Пусть вон Федя придумает».

— «В общем, Федя, мы тут посовещались и решили, чтобы ты выгнал ЕГО».

— «Хотя, с другой стороны, ОН нам часто помогает. Пару раз из жутких передряг вытягивал».

— «Хорошо, ты прав. Федя. Мы тут посовещались и решили, что не надо ЕГО выгонять. Пусть живет, но ты скажи ему, чтоб он тебя слушался. А то дерганый он какой-то. Чего молчишь? Ты услышал?»

— Лучше бы я вас никогда не слышал.

— «Обижаешь, да? Вот зачем обижаешь?»

Внезапно в коридоре раздались шаги. Шум в ушах сразу прекратился. В комнату начали заходить молодые крепкие люди в чиновничьих мундирах и легких стальных доспехах. Они осмотрели комнату, проверили, заперта ли клетка и пристегнуты ли кандалы. Через пару минут в комнату зашел Сам. Государь Император собственной персоной. Фёдор узнал его сразу. Он видел много его портретов.

— «Как-то я представлял его побольше, — пожаловался Умник. — Раза в полтора».

Седая шевелюра скрывала металлическую пластину на голове, военный мундир и очень тяжелый взгляд человека, который привык, что его приказы немедленно выполняются.

Специальный чиновник поставил небольшой переносной стул, на который Император сразу сел и уставился на Фёдора. Тот в ответ молча разглядывал государя. Другой охранник поднес Императору термос, из которого тот отпил пару глотков.

Рядом появился Улицкий и с довольной улыбкой стал рассказывать, как они самоотверженно поймали злодея, убийцу и мясника Фёдора Сороку.

— «Чего он несёт⁈» — возмутился Умник.

Император устало улыбнулся, поднялся и подошел к клетке.

— Не рекомендую подходить ближе, ваше императорское величество, — сказал один из охранников.

— Очень опасен, — подтвердил Улицкий. — Голыми руками убил несколько моих людей.

— «Зачем он это говорит?» — продолжал недоумевать Умник.

— «А чего непонятного? Предали нас, — печально ответил Змей. — Говорил я…»

— «Да скажи ему, Федь!»

Жужжание в голове усилилось.

ОН завозился и задергал лапками во сне.

— А ведь я вам поверил, — тихо сказал Фёдор Улицкому, но тот не обратил внимания.

ОН задергался.

— Какая у тебя, братец, мерзкая рожа, — сказал Император.

— Какая есть, — ответил Фёдор.

— «Отпускай ЕГО, устроим тут кровавую баню!» — резко сказал Змей.

— Наглый какой, — усмехнулся государь.

— А вы спросите Улицкого, зачем он… — начал Фёдор, но головная боль пронзила его насквозь, — зачем он… зачем он…

— О чем он? — спросил Император.

— Понятия не имею, ваше величество. Кто их, душегубов, поймет, — ответил Улицкий и улыбнулся, глядя на Фёдора. Потом подошел поближе и прошептал: — Ну. Давай. Покажи, на что способен!

ОН дернулся и попытался открыть глаза…

Но Фёдор его сдержал. Это с трудом, но получилось. Тихо, тихо. Рано. Много охраны, мы еще доберемся до него, просто чуть позже.

— Ну! — рявкнул Улицкий, потом посмотрел на подрагивающие черные пальцы Фёдора и разочарованно скривился. — Слабак…

— Что ж, вы были правы обер-полицмейстер, — заявил Император. — И вправду интересное зрелище. Приказываю провести Сороку по крупным городам страны, показать на площадях, а потом казнить в столице публично. Пусть четвертуют. Дворянин всё-таки, хоть и бывший.

— Как прикажете, — кивнул один из чиновников, записывая что-то в блокнот.

ОН дергался и хотел вырваться.

Шум и головная боль были нестерпимыми.

Император развернулся и направился к выходу.

— Одну секунду, ваше величество! — воскликнул Улицкий. — Позвольте я вам кое-что продемонстрирую.

Он достал небольшой серебряный свисток и дунул в него. Свиста никакого не было, но внезапно окружающие деревянные панели с хрустом упали на пол. Двери распахнулись. С потолка упало несколько секций. В комнату ринулись косые люди в белых балахонах.

— Нападение на Императора! — закричал один из охранников.

Загремели выстрелы. Охрана действовала быстро и профессионально, они мгновенно закрыли своими телами государя. У кого не было револьверов достали короткие кортики и кинулись на наступающих, но противников было больше. Намного больше.

Фёдор вцепился в решетку и смотрел, как за людьми в балахонах в комнату заскакивают несколько людей в полицейской форме, они двигались неестественно быстро, уворачивались от выстрелов и голыми руками ломали кости и сворачивали головы охранников.

ОН бесновался, ОН хотел наружу, ОН не хотел отомстить, ОН просто хотел убивать.

Поскальзываясь в крови и спотыкаясь о тела охранников и культистов, нападающие почти добрались до Императора. Но в самый последний момент остановились.

Жужжание стало невыносимым. Внутренняя дверь открылась, в комнату зашла Она. Она не торопилась. Аккуратно наступала тонкими хитиновыми лапами, чтобы не запачкать их в крови. Длинные руки, заканчивающиеся острыми когтями. Фигура похожа на высокую женщину. Фасетчатые глаза. Холодное неподвижное лицо насекомого. Матушка.