Сорока и Чайник

Глава 34

Время почти замерло, всё вокруг стало двигаться медленно и лениво. Фёдор прыгнул вперёд, пытаясь сбить с ног Матушку. Два лоботомита как псы кинулись наперехват, сбивая его с ног и пытаясь придавить собой. Хитиновые ладони Фёдора вонзились в лоботомита, тот захрипел. Заостренные пальцы разорвали верёвки. Теперь повоюем.

Вопли, звук перевернутых скамеек, пальба Животного, визги слились в жуткую, медленную, оглушающую мелодию. Фёдор скинул тело Просветленного, вскочил, увернулся от идиота с кортиком. Забрал у него из рук оружие. Чуть повернулся, чтобы оружие другого воткнулось ему в бронированный живот. Всадил кортик в лысину какого-то графа.

Где Матушка?

Фёдор вошел в состояние транса. Тело действовало автоматически, легко уклоняясь от сонных движений противников, мгновенно ударяя, прикрывая себя хитиновыми ладонями. Это было похоже на то, как он разбирался с врагами раньше, но теперь он всё видел и осознавал. Он видел за телами жёлтое одеяние Осы. Надо добраться туда. По голове сзади прилетело скамейкой, Фёдор упал, и на него навалилась пара пахнущих одеколоном тел. Пальба из револьверов захлебнулась.

Тела тех, кто был сверху, снесло порывом костяного ветра. Лоботомитов подняло десятком стальных рук и разорвало на части. Фёдора окатило брызгами крови. Вопли начали стихать. Несколько иссиня-черных насекомых вцепились в Клопика, отрывая ему ноги.

Тут Сорока снова увидел Матушку. Та двигалась невозможно быстро, как танцовщица среди статуй. Она легко уворачивалась от атак Клопика и резкими движениями когтистых ладоней отрывала от него кусок за куском.

Фёдор обернулся и увидел, как Животное, изображая из себя швейную машинку, раздаёт во все стороны уколы своими встроенными лезвиями. Живчик закрывал проход, нанося удары своими пудовыми кулаками, на Чёрта навалилось несколько слуг.

Фёдор снёс ещё парочку офицеров, которые преграждали ему путь, и кинулся к Матушке. Она увернулась от очередной лапищи, увенчанной черепом, и в этот момент в неё врезался Фёдор. Они сцепились и покатились вдвоём вниз к сцене. Лицо Фёдора расцарапали острые когти. Она была нечеловечески сильна и быстра. Он старался добраться до её головы и смять, раздавить гадину, но это не выходило. Они боролись ожесточенно и молча. Оса уворачивалась, царапала Фёдора, потом умудрилась скинуть его руку и вонзить свои челюсти ему в плечо. Рука повисла и почти не слушалась. Больно не было, Фёдора жгла ненависть, он хотел только одного: убить её, уничтожить, разорвать. Нельзя, чтобы такое ходило по земле. Только после этого всё закончится.

Оса внезапно отпрыгнула и начала пятиться назад. Она отплевывалась кровью Фёдора. Ей явно было нехорошо, она стала спотыкаться и пыталась лапами счистить с себя его кровь. Сзади загрохотали скамейки. Это падал Клопик, последние насекомые — охранники королевы всё-таки достали его, и Большое Тело рухнуло, придавливая и поглощая их.

С начала боя прошло всего несколько минут. Весь зал был покрыт телами людей и насекомых. Тут и там раздавались сдавленные стоны. Кровь стекала вниз к сцене, превращаясь в небольшие ручейки. Животного не было видно, Живчик и Чёрт лежали у распахнутой двери. В открытый проход выбегала парочка случайно выживших чиновников в заляпанных кровью костюмах. Над побоищем лежало тело Клопика, несколько его лапок скреблись, пытаясь двигаться, но, похоже, это были просто конвульсии.

В зале на ногах остались только двое. Фёдор и Оса. Она странно подергивалась но похоже начала приходить в себя. Она стала двигаться медленнее и осторожнее из пасти капал белый ихор, к тому же она хромала на одну лапку. Рабочей рукой Фёдор стёр с лица брызги крови. Во рту был вкус железа. Оса наконец скинула с себя желтое одеяние. Высокая женская фигура, шесть лап и жуткое черное лицо без единой эмоции. Фёдор поднял обломок скамейки и тоже пошёл вперёд. Без её жизни он отсюда не уйдёт.

— Ты чужая Семь-я, — испуганно прожурчала Оса. — Мерзкий отродь-е Отец. Хочет меня убить. Может быть только одна Мать! И это я! Твоя Семь-я смерть! Отродь-е пчёл!

Фёдор замахнулся и ударил её, метя в голову. Оса попыталсь увернуться, но у нее ничего не вышло, деревяшка врезалась в одну из фасеточных глазниц. Матушка прыгнула вперёд и повалила Фёдора. Четыре её конечности железной хваткой схватили руки и ноги Фёдора, а еще две вцепились ему в горло. Фёдор изо всех сил попытался вырваться, но у него не получалось. Она была неимоверно сильна. Дикая боль в висках. В глазах начало темнеть.

Из горы поверженных тел раздался всхрап, и Живчик открыл светящиеся глаза. Спихнул с себя тела человеков, поднялся и оглянулся. Увидел, что какая-то черная гадость душит хозяина. «Непорядок», — решил Живчик. Подошел ближе и ударом керамической ноги сшиб гадость подальше. Потом подошел к ней и ударом кулака разбил ей голову. Та лопнула словно арбуз. «Арбуз, это смешное слово», — решил голем. Потом подошёл к хозяину. Тот кашлял и махал рукой. «Теперь порядок», — решил Живчик, сел рядом и закрыл глаза. Хотелось есть и спать. «Посплю, а потом поем», — решил он.

Фёдор смотрел на мёртвое тело своего брата. На шее у него был небольшой порез, из которого и натекла целая лужа крови. Вонь вокруг оглушала. Чёрт, у которого в горячке боя вышибли один глаз, пытался приладить Фёдору на плечо повязку. Получалось плохо.

— Оставь, я сам.

Чёрт пожал керамическими плечами и пошёл по рядам, высматривая себе в коллекцию чего-нибудь интересное. Рядом прошёл Животное, который внимательно смотрел вокруг и добивал раненых. Под мышкой он придерживал одну из своих четырёх рук, которую только-что нашёл шагах в двадцати от себя.

— Животное, ты там Улицкого не видел?

Робот отрицательно покачал головой, поправил сползающую руку и пошёл курсировать по залу дальше. Внезапно гора металла и костей зашевелилась и наружу выполз Клопик, живой и здоровый. Он радостно пропищал «кусочки!» и кинулся к трупам. Он быстро перебирал оставшимися лапами, поскальзывался в крови, хватал за головы мертвецов и иногда выковыривал оттуда те самые чёрные опалы. Чаще всего те находились в голове знати и чиновников. Лоботомиты были пусты. Обычный исколотый мозг. А вот с каждым найденным камешком Клопик становился всё веселее и суетливей.

— Котлета! Это вот этот Улицкий? — прокричал Животное, показывая Фёдору отрезанную голову адмирала. — Да погоди ты, убогий!

Клопик попытался дотянуться до головы и забрать её. Животное держал его на расстоянии.

— Постой, сейчас отдам. Капитан, ну так что? А то этот буйный на меня кидается.

— Мой кусочек! — пищал Клопик.

— Отдай ему, — сказал Сорока. — Это Улицкий, да.

— На! Забирай, идиотина, — откинул от себя голову робот, и Клопик, хихикая, побежал за ней.

Животное подошёл к Фёдору, поднял с пола револьвер и стал его перезаряжать.

— Надо уходить, — сказал робот. — А то пара человек всё-таки сбежала. Могут позвать полицию.

Фёдор посмотрел в сияющие механические глаза:

— Ты прав. Уходите. Позаботься об Анафеме. Хорошо?

— А что если…

— Птичка! — к ним подскочил извозившийся в крови Клопик. — Здесь столько опальчиков и кусочков! Птичка самый лучший мой друг! Гляди, гляди, гляди!

В его лапке был огромный алый камень.

— Красный опальчик! Мечта Клопика! А знаешь, где он её достал? Из этой жужжащей дурочки!

Клопик продемонстрировал раздавленную голову Осы.

— Теперь у меня будет два красных опальчика! Хе-хе-хе! Ну что, Птичка-попрыгушка? Пошли и твой выковыряем? Клопик сделает всё быстро.

Животное сделал пару шагов назад и поднял револьвер, направив его на Клопика.

— Не надо, не стреляй, — тихо сказал Фёдор, встал на колени и склонил голову. — Эта дрянь у меня в голове. И когда она созреет, всё станет по-старому. Это надо прекратить. Прощай, друг. Уходи.

Животное не двигался, он водил дулом револьвера за Клопиком, который не мог остановиться и раскачивался словно ветка на ветру.

— Пусть лучше так, чем я превращусь вот в это, — Фёдор указал на раздавленную голову Осы.

Животное со злостью убрал револьвер, гневно зыркнул глазами и прокричал:

— Чёрт, Живчик, за мной!

— Давай, не тяни, — попросил Клопика Фёдор.

— Всё сделаем в лучшем виде, Птичка-попрыгушка. В лучшем-наилучшем. Ты даже ничего не почувствуешь. Хоп.

Две лапки Клопика кольнули голову Фёдора. Он сжал зубы и просто смотрел в пол. Скоро всё это закончится, надо просто немного потерпеть. На лицо ему стала стекать струйка крови. Он действительно ничего не чувствовал. Боль в плече была намного больше. Болели царапины, оставленные Осой, и затылок, куда его стукнули скамейкой. В остальном ничего такого. Хотя его начинало слегка трясти. Проходила горячка боя. Накатывала усталость.

— Что ты там возишься? — прошипел Фёдор.

— Сейчас, сейчас, — пропел Клопик, — секундочку-рассекундочку. Опа! Вот он! Стоп! Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп!

Фёдор с удивлением поднял лицо. Над ним стоял Клопик, который недоуменно рассматривал огромного раздавленного жука у себя в лапках.

— Это что такое? Что это такое-растакое? Клопик не понял. Клопик ничего не понял!

Он крутил в лапках засушенное насекомое, покрытое кровью Фёдора, и не мог ничего сообразить.

— Это не красный опальчик! Это вообще не опальчик!

Клопик протянул жука Фёдору. Огромный жук с разбитым панцирем. Давно мертвый. Умер и уже даже засох. Просто оболочка жука, от которой сильно пахло хуном. Этот запах сразу перебил всё: кровь, внутренности, все остальные запахи. По залу разнесся запах каганатских трав и Красного Мёда. Мумия жука полностью пропиталась им.

Фёдор осторожно потрогал голову. Маленькая дырочка на месте его шрама. Это что же получается?

— Птичка-попрыгушка обманула меня? Обманула? Это как же? Умнышок много лет назад умер? Птичка клевала пчелиный мёд и умнышок умер? Нет. Нет-нет-нет.

Сильная металлическая рука дернула Фёдора за плечо и подняла его на ноги.

— Уходим, — прошептал Животное. — Быстрее!

— Как же так? Как же так? — недоумевал Клопик, бегая из стороны в сторону, иногда слегка спотыкаясь о трупы.

Животное держал его на прицеле револьвера и спиной вперед тащил Фёдора к выходу. Когда они бегом поднялись по лестнице и побежали к выходу, снизу раздался оглушительный визг:

— Обману-у-ул!!!

Клопик метался по залу, но потом вдруг остановился, поглядел на горсть чёрных опалов, что лежала у него в лапках. Он поправил самый красивый красненький и рассмеялся.

— Хитрая, хитрая Птичка-попрыгушка. Обдурила глупенького Клопика. Смешная. Хе-хе.

Неделю спустя. Серое Море.

Яхта «Альтаир» шла на полных парусах по черным зимним волнам. На капитанском мостике, придавленная хронометром, трепыхалась газета «Лосбуржский вестникъ».

«Наследник короны убит! Империя пала!»

«Кабинет министров во главе с канцлером убиты бунтовщиками!»

«Генерал-аншеф Лопухин взял на себя полноту власти. Консилия генералов приняла его назначение».

«Декрет о создании Временного Правительства».

«Империя Урс становится Республикой!»

«По окончании Чрезвычайного положения будут объявлены выборы. Имущественный ценз».

«Дворянское собрание объявило о непризнании Республики Урс».

«Войска введены в город. Дворянское собрание распущено, зачинщики арестованы».

За рулевым колесом стоял Животное. Четвертую руку так и не получилось приделать назад, но и трех вполне хватало. Робот с интересом смотрел на людей, которые стояли на носу судна.

— Я, если честно, всё ещё побаиваюсь моря, — тихо сказала Анафема.

— Это нормально. Его и надо бояться, — ответил Фёдор, поправляя повязку из бинтов, что была намотана на его голове.

Помолчали, глядя на чёрные волны.

— Я до сих пор не знаю, как мне тебя называть. Фёдор Михайлович? Дядя Фёдор? Папой как-то непривычно. Не знаю.

— Батей зови. Ну или «господин барон».

Анафема звонко рассмеялась. К ним скромно подошла небольшая девушка, закутанная в зимнее пальто и меховую шапку.

— Господин-господин, тут холодно. Я могу вам принести глинтвейна-глинтвейна.

— Спасибо, Марго, не надо. Мы сейчас спустимся в трюм. Остальные как? Нормально устроились?

— Да, всё хорошо, господин-господин. Укачивает только.

— Крепитесь, — улыбнулся Фёдор.

Девушка болезненно ответила на улыбку.

— Когда мы назад вернёмся? — спросила Анафема, когда горничная ушла.

— Как уляжется, так и вернёмся.

— Ну со мной понятно, я единственная наследница барона Германа Сороки. А ты как?

— Тут в зависимости от того, кем меня провозгласят новые власти, героем или преступником. Хотя, пожалуй, в любом случае не будем рисковать. Появится у вас, баронесса, в имении, новый управляющий Кузьма Покрывашкин. Делов-то. Не впервой. Не о том думаешь. Всё закончилось, надо отдохнуть и развеяться. В Неро смотаться, к франкистам. Есть там у меня пара завязок, глядишь, и путешествие окупим. Научу тебя таинственному миру трансграничных перевозок.

Девушка положила подбородок на фальшборт и разглядывала волны.

— Ты не рассказывал, что тебе ответил тот лавочник из Жиньше.

— Хуань Гэ? Там нечего рассказывать. Он долго смеялся, потом поил меня своим дурацким чаем. А когда я его спросил, когда я умру, он ответил только: «когда-нибудь точно». Все, говорит, там будем. Ну и всё. Сказал мне уплывать и пару месяцев не показываться. Еще хун мне отказался продавать, говорит, что он на меня больше не подействует.

Девушка кивнула и стала дальше смотреть на море. Внезапно вскинулась и улыбнулась:

— Гляди! Дельфины!

И правда, завидев яхту, серые хищники моря подплыли к «Альтаиру» и радостно устроили с ним гонки.

«Всё только начинается?» — подумал Фёдор.

Конец

Тут идут титры.