Последняя кровь

ГЛАВА 47

Аделин смотрела на него снизу вверх, губы ещё блестели после поцелуя, их дыхание смешалось. Дамиан видел, как дрожат её ресницы, как она сжимает пальцы в подоле, будто ищет за что зацепиться. И в этот миг он понял, что пути назад уже нет.

Он прижал её к стене, пальцы крепко сжали запястья. Новый поцелуй сорвался жадно, со стоном, как будто они оба срывали с себя последние границы. Язык, вкус, тепло. Ему было слишком мало.

Дамиан спустился к её шее. Удар пульса бил прямо в его губы. Она дрожала, но голову откинула сама. Тёплая кровь хлынула в рот, как огонь. Он пил и чувствовал, как её тело откликается на каждый его глоток. Аделин хватала его за плечи, вцепилась ногтями, будто боялась утонуть.

Когда он оторвался, кровь тёкшей струйкой скатилась по её ключице. Он провёл языком, слизывая, и в тот момент почувствовал, как её руки тянутся к его рубашке. Она сорвала ткань, царапая кожу, и сама прижалась к его груди.

– Твоя очередь, – прошептал он, и у него внутри всё сжалось от предвкушения.

Он сжал её ладонь и без колебаний провёл кинжалом по своей шее. Капли крови блеснули в пламени свечей. Аделин замерла, но потом склонилась и неуверенно, почти робко слизнула первые капли. Дамиан зашипел от наслаждения, когда её губы и язык коснулись раны. Она пила и в этот миг он едва не потерял контроль.

– Аделин… – прошептал он, и даже сам удивился, насколько низким стал его голос. – Можно мне… пойти до конца?

Она задержала дыхание. Пальцы нерешительно скользнули по его плечам, и едва заметный кивок стал для него громче любого слова.

Он легко поднял её и ткань соскользнула с её плеч сама, под его жадными пальцами. Прижался к ней, позволяя ощутить, насколько напряглось его тело. На её губах всё ещё был вкус его крови.

Аделин задохнулась от первого движения. Он медленно соединился с ней, осторожно, будто боялся сломать. Её тело напряглось, она зажмурилась, и тихий всхлип вырвался сам собой. Он прижался к её губам, шепча что–то утешающее, гладя по бедрам, пока напряжение в ней постепенно не сменилось дрожью, похожей на восторг.

Её тело было слишком тесным для него, горячим, словно само сопротивлялось и в то же время тянулось навстречу. Каждая её реакция, каждый рваный вдох, каждое невольное движение бёдер навстречу, сводила его с ума. Он не торопился, вёл её, позволяя привыкнуть, чувствуя, как её тело учится отвечать ему.

Когда она впервые тихо застонала, будто сама испугалась этого звука. Он едва удержался, чтобы не потерять контроль. Она прильнула к нему, обвила его шею, и в её прикосновениях больше не было страха.

Он уложил её на кровать. Простыни смялись под её телом, белая кожа в отблесках огня казалась сияющей, колени дрожали, но глаза встретили его прямо. Он двигался в ней медленнее, глубже, ощущая, как она раскрывается под ним.

Дамиан давал ей свою кровь и пил её. Их дыхание смешивалось с его шипением и её стонами. Кровь текла между поцелуями, слаще любого вина.

Когда она выгнулась, теряя себя в крике, он стиснул зубы, поддался, и их голоса слились в один звук, её стон и его звериный рык.

Пока Аделин под ним не осознавала, что происходит, он поднял руку, смоченную собственной кровью, и провёл по её груди. Линия, изгиб, круг. Древняя руна, знакомая только чистокровным, оживала прямо на ее коже.

Огонь свечей дрогнул, когда последний штрих был завершён. В глазах Аделин тут же вспыхнула боль. Она вскрикнула и её пальцы вцепились в его волосы. Дамиан сжал её крепче, не давая вырваться. Ничего. Он должен был причинить ей эту боль, чтобы она осталась с ним навечно, и никто не сможет ее отнять у него.

– Нужно немного потерпеть, – прошептал он, и его голос дрожал уже не от ярости, а от одержимости.