Попаданец с четырьмя колёсами

глава 6. магический пандус

Однако с транспортировкой меня магическим способом у мага-профессора возникли те же самые проблемы, что и у Памплисиодора: «взять» меня на заклинание ему никак не удавалось. И пришлось традиционно и классически везти их обоих. Так скоро, глядишь, и таксовать начну. «Первое в мире маготакси!». Ну, или такси для перевозки магов.

Ехать по городу мне понравилось — Памплисиодор-то жил практически в пригороде, а мы направлялись в центр, в Академию магов, где, по словам профессора, и требовалось провести необходимые исследования. И ехать нам — мне — предстояло по самым настоящим городским улицам! Разве что вместо асфальта их выложили булыжником (какая мерзость!) и брусчаткой (ну, это ещё ничего).

Средневековьем здесь и не пахло — ни в прямом, ни в переносном смысле: домишки возвышались не более двух-трёх этажей, и все на одну семью. Исключение составляли гостиницы для приезжих (что, и мне пришлось бы останавливаться в такой гостинице, если бы я не встретил Памплисиодора?) административные здания, больницы, да общежитие для магов-студентов.

Поэтому на улицах не встречались ни грязь, ни мусор. Нет, мусор попадался, но исключительно внутри мусорных контейнеров, стоящих вблизи проезжей части напротив индивидуальных коттеджей — или в торцах многоэтажных зданий, сильно похожих на наши дома.

С перемещением в лабораторию возникли те же проблемы. Но маг-профессор блестяще разрешил их, быстренько соорудив спиральный спуск, а вернее подъём, до третьего этажа Академии, и убрав, а затем восстановив часть стены своей лаборатории. Да, магия — великая вещь! Если умеешь ею пользоваться, конечно.

Само же помещение лаборатории выглядело достаточно просторным, и напомнило мне одну из привычных станций техобслуживания, куда я порой заезжал со старым хозяином. Только с потолка свисали не детали двигателей или запасные части, а чучела всяких разных экзотических животных. Ну, и их детали, соответственно. Тоже, наверное, ремонтируют их здесь.

Маг-профессор услал Памплисиодора за подмогой, как я понял, а сам затанцевал вокруг меня, устанавливая почти в точности такой же забор из магических предметов, какой устраивал и его ученик. Только выглядели амулеты и курильницы не в пример брутальнее и вычурнее.

Явился Памплисиодор с тремя хмырями. Один по виду смахивал на гнома — с примесью тролльевой крови, не иначе, потому что выглядел будто карьерный БелАЗ, под завязку гружёный железной рудой со Стойленского месторождения Курской Магнитной Аномалии. Второй своим общим видом напоминал помесь трёхколёсного велосипеда начала 20 века с гигантским кузнечиком — стройный, тонкий и… неуклюжий. Не иначе эльф! Вот здорово-то! Хотя чего здорово? Ну, эльф и эльф. Не гоночный болид ведь.

Третий… вот этот выглядел образцом джентльмена: серый в полосочку костюмчик-«тройка», с жилеткой, из кармана серебряная часовая цепочка выглядывает, светлая рубашка, лаковые туфли, гладко выбритый… И об лицо — обрезаться можно.

Впрочем, меня новоявленные маги своим знакомством не удостоили. Ну, и домкрат с ними! Лишь бы от них какая-нибудь польза получилась.

Когда всё возможное из имеющегося в лаборатории встало на предназначенные места, три мага затеяли совместное камлание — завели хоровод вокруг меня с биением бубнов и завывательскими песнями. И этот, что джентльмен, тоже. Видос — умора! Ансамбль песни и пляски, трио бубнистов.

Памплисиодор глядел во все глаза — мне показалось, что по такому случаю он отрастил себе штук двадцать глаз. И ещё штуки четыре качались на голове, на самой макушке, и столько же высовывались из-за затылка на рачьих стебельках. А у меня и своих глаз хватало: я ещё и боковые зеркала развернул, чтобы дополнительно наблюдать. Все мои стекла и прочие зеркальные поверхности действовали постоянно и автоматически, улучшая и без того хорошее зрение.

Песни и пляски народов… как у них-то планета называется?.. продолжались с полчаса. Но — безрезультатно. Хотя… как сказать. То есть главной цели — разузнать, кто и как загнал меня к ним — они не добились. Зато я сам, воочию… ну или как правильно назвать — воостеклённо? — смог лично наблюдать ту картину, которую недавно рассказывал Памплисиодор, только в гораздо лучшем качестве, практически в 3Д. А заодно увидел, что произошло дальше: дав по морде тому алкашу, что бросился ко мне под колёса (всего один-то раз и ударил!), хозяин недоумённо закрутил головой, разыскивая меня. А меня-то в картинке уже и не оказалось.

И что ему оставалось делать? Развёл он недоумённо руками, да и пошёл восвояси, через каждый шаг оглядываясь. У меня аж где-то в районе аккумулятора защемило. Должно быть, электролит просачивается.

Устав камлать, маги повалились на удобные диванчики, стоящие вдоль стен, отдуваясь.

— Что скажете, коллеги? — озвучил свои сомнения маг-профессор.

— М-да, — глубокомысленно протянул «трёхколёсный велосипед». А «БелАЗ» неконструктивно хрюкнул.

— Чему смеёшься, высокочтимый Болавюл? — обратился к нему хозяин лаборатории.

— Даже не знаю, что и сказать, — неожиданно тонким голосом произнёс БелАЗ-Болавюл.

— Чтобы ты, да не знал? — улыбнулся маг-профессор. — Прошу-прошу, высказывай своё мнение.

— Да что говорить, — «БелАЗ» развёл руками, — вы и сами всё видели: никаких признаков божественного вмешательства! Создаётся впечатление, будто гм… наш испытуемый сам по себе проник в наш мир.

— Вот ещё! — возмутился я. — Нужен он мне, ваш мир! Я и без него неплохо обходился!

— Мало того, — подхватил «кузнечик», не обращая никакого внимания на мои слова, будто меня тут и не было, — ни в одном классификаторе живых организмов подобных существ не встречалось!

— Всё ясно! — протянул я и процитировал из мультфильма про Чебурашку: — Неизвестный науке зверь!

— Но ты ведь не зверь, — снизошёл до замечания в мою сторону маг-профессор, слегка недоумевая.

— Да как сказать… — пробурчал я. — Порой я рычу.

Не буду же я говорить ему, что в основном рычу, когда аккумулятор подсел, и стартер не может раскрутить подстывший двигатель.

— Он — машина, он сам сказал! — осмелился подать голос и Памплисиодор. И тут же извинился: — Прошу прощения у высокоуважаемых магов за комментарий!

— Машина? — повернулся к нему «БелАЗ». — Ну, тогда нужно обратиться за консультацией к гномам. Машины — это по их части.

— Постойте, коллеги, — вновь вмешался маг-профессор, — но вы же видите… и слышите, что он разговаривает, реагирует на наши реплики… Это разумное существо!

— У нас таких называют киборгами, — снова не подумав, ляпнул я. И тут меня осенило: а что, если и вправду? То есть если в меня действительно вселилось сознание какого-нибудь киборга? Есть же, наверное, где-то миры, где они живут? И вот подобно тому, как человеческое сознание вселяется в сознание существа иного мира, так и машины — причём не обязательно автомобили, а вообще любые машины — после своей гибели переселяются в сознания киборгов!

Да, но… я-то сюда перебрался в прежней ипостаси, корпус мой ничуть не изменился. Хотя я бы не прочь переселиться в какого-нибудь «роллс-ройса» или «бентли»…

— Какие будет выводы, коллеги? — снова воззвал к приглашённым маг-профессор.

— Я бы всё же показал его гномам, — пропищал БелАЗ-Болавюл. — Гномы плохого не скажут. Их — значит, их. Не их — значит, не их.

— А как быть с драконами? — возразил «кузнечик». — Вы же видите: на нём изображение дракона! Поэтому гномы отпадают!

— Но изображение могло быть нанесено и после изготовления! — возразил «БелАЗ».

— Так оно и было, — подтвердил я. Надоело молчать просто. — Меня сначала целиком сделали, а потом аэрографию нанесли.

— Вот видите! — ухватился за мои слова «кузнечик».

— А вы заметили, что он очень быстро отреагировал на ваши слова! — парировал маг-профессор.

— Так вы ни до чего не договоритесь! — замахал я «дворниками». — Поехали, Памплисиодор!

— Я, пожалуй, останусь, — нерешительно проговорил тот. — Мне хочется поприсутствовать на научной дискуссии…

— Да какая дискуссия! — я пренебрежительно махнул бампером. — Они так ни до чего не договорятся!

— Вы слышите? Слышите! — затыкал в мою сторону маг-профессор. Интересно, а почему «джентльмен» молчит? С мыслями собирается?

Но наконец заговорил и он:

— Господа! Я тут на скорую руку проанализировал имеющиеся в нашем распоряжении данные… относительно происхождения наблюдаемого феномена, его перемещения в наш мир, его сущности… И вот что хочу заметить: нисколько не претендуя на критику высказанных мнений, — он поочерёдно поклонился всем трём магам, проигнорировав меня с Памплисиодором, — прошу обратить ваше внимание, что, хотя мы и не обнаружили наличия какого-либо вида магии, она, тем не менее, здесь всё-таки наличествует.

— Как? Каким образом? — встрепенулись «кузнечик» с «БелАЗом». Маг-профессор хранил молчание и лишь поглаживал бороду. «Джентльмен» продолжил:

— А вот таким: все наши приборы проградуированы таким образом, что минимальный магический фон нашей планеты принят за ноль. У нас же не бывает отрицательных значений показателя магичности, таковые просто невозможны. Иначе получается абсурдно и недопустимо даже для поглотителей магии — в них все отрицательные значения, и то чисто теоретически, появляются исключительно внутри поглотителя. Который и сам по себе пока возможен исключительно в виде теоретической модели.

Оба мага одобрительно зашумели, маг-профессор кивнул, продолжая наглаживать бороду. Стрелку он на ней наводит, что ли?

— Но внутрь поглотителя никакой прибор не поместишь, — продолжал «джентльмен», выждав паузу, пока коллеги перестанут шуметь. — А если бы и удалось его туда поместить, то показателям такого прибора верить ни в коем случае было бы нельзя. А данный… индивидуум, — «джентльмен» повернулся ко мне, — прибыл к нам из полностью немагичного мира. Поэтому, очутившись здесь, он сразу получил немаленькую дозу магии. И, как следствие, приобрёл… имеющиеся свойства.

— Всё это очень хорошо, коллега, — пробасил «кузнечик», — однако не отвечает на основной вопрос: что с ним делать? Он настолько выпадает из всех имеющихся на настоящее время концепций… и в то же время не даёт никакой надежды на повторение данного феномена.

— А для науки если нет повторения, то нет и изучения! — подхватил «БелАЗ».

— Ну-у, я могу проанализировать его более детально, — задумчиво протянул «джентльмен». — Разобраться…

Маги переглянулись.

— Не надо со мной ничего делать! — выпалил я. Знаю я ваши «детальные анализирования»! Разберёте на запчасти, а потом и концы в воду! Нет уж, нет уж. — Я сам как-нибудь с собой разберусь!

И двинулся к продолжающей стоять раскрытой стене.

«Если станут задерживать — буду прорываться!» — решил я и шустро скатился по пандусу, который, к моему везению, не успел дезинтегрировать маг-профессор. К кому они хотели меня отправить — к гномам? Вот и поеду к гномам! Но не просто так, и вовсе не с целью узнать тайну своего происхождения — для меня она никакая не тайна. А… может быть, у гномов всё же найдётся для меня хотя бы немножечко бензинчика?

Близился вечер, а за ним обязательно должна была последовать и ночь. Спят ли гномы по ночам, или у них работа ведётся в три смены? Непрерывные производства же должны быть? Литейка там, прокатные станы, ещё что-нибудь подобное…

Я вспомнил, как сам был металлическим листом — смутно, конечно. Вот как это считается, как родовая память, что ли? Потому что меня лично, как целостный объект, тогда ещё не существовало: отдельно был металл, отдельно — резина, отдельно — стекло, отдельно — пластики. И по мелочам ещё много всего. Так что «родителей», можно сказать, у меня много. И вот про всё про это я хоть немножечко да помню. Про то, что было ещё раньше — нет. То есть про железную руду в карьере, про песок, нефть — ни малейшего воспоминания. И я, кажется, понял, почему: с ними происходили слишком большие изменения, изменялась структура железа, кремния, углеводородов… А уж когда пошла чистая формовка — кузова из листа металла, стёкол из листового стекла, шин из резиновой массы, — тут происходило исключительно изменение формы. Хотя с резиной и пластиками не всё однозначно.

Но не будем вспоминать о детстве — а этот период моего существования иначе как детством и не назовёшь.

А уже когда я съехал с главного конвейера, вот тут-то и началось моё сознательное «взрослое» существование. Жизнью я назвать его не могу — неживое не живёт, — а вот существованием… почему бы и нет? Когито эрго сум, то есть: мыслю — значит, существую. А я тогда именно мыслил. Только тогда ещё не понимал, что мыслю.