Попаданец с четырьмя колёсами

глава 9. разборка с разбойниками

Простор расстилался передо мной. А я стелился по нему наподобие аргамака. Пусть и не вскачь, как учил единорог, зато на хорошей скорости — я же не один, пассажиру неудобно при скачке. Да и дорога позволяла ехать, а не скакать. Она лишь чуть-чуть виляла по ровному-преровному лугу, когда-то бывшему заливным, но сейчас полностью освобождённому от воды, оставившей от себя воспоминание лишь в виде плотного и гладкого, непыльного грунта. Катить по такому — одно удовольствие! Лучше, чем по асфальту. Если не торопишься, конечно. Ну а поскольку ни попутчиков ни встречки не попадалось, я кайфовал и ехал в своё удовольствие. Дорога для меня, а я — для дороги!

«Простор небесный сизокрыл и тишина кругом!» — хотелось запеть мне, но я сдерживался. Такой песни у меня в фонотеке, к сожалению, не имелось, а представить, как отнесётся Памплисиодор к моим собственным вокальным упражнениям, я не мог. К тому же я немного стеснялся: я ни разу не пел в присутствии кого бы то ни было. Первый выход на сцену, можно сказать… Во всяком случае, первое публичное выступление. Вот если бы он сам начал петь что-нибудь, я бы с удовольствием подхватил. Но он, похоже, казнился — из-за своего… неправильного отношения к единорогам в прошлом. Ну, ничего, полезно будет.

Но как маг мог не знать о разумности единорогов? А как люди не знали о разумности дельфинов и китов? Да и до сих пор отдельные недоразвитые… хотя вроде бы технологически и очень даже развитые страны, продолжают охотиться на этих чудных млекопитающих! Выгодно им, потому и не обращают внимания ни на что остальное. Так и до каннибализма докатиться несложно.

Думая так, я продолжал наслаждаться панорамой чистого зелёного луга до горизонта. Лишь на самом горизонте, справа от дороги, виднелись какие-то невысокие кустики. И они… приближались!

— Памплисиодор! — как можно спокойнее произнёс я. — Ты вроде обещал, что станешь помогать мне общаться с местными… гм, жителями. Оставь пока свою вселенскую тоску — что поделаешь, что было то было, календарь закроет этот лист, постарайся только впредь ничего подобного не допускать — и посмотри, кто сюда скачет? Уж не твои ли любимые единороги? А то, я слышал, бывает такое: стоит о чём-то подумать или заговорить — и вот оно тут же и появляется.

Памплисиодор отлип от созерцания своих рук и грызения ногтей и вперил взгляд в лобовое стекло.

А там… нет, на единорогов скачущие к нам никак не были похожи. Скорее… на кентавров!

Но когда подскакали совсем близко, сам разглядел, что это обычные всадники, а никакие не единороги и не кентавры. К сожалению, вооружённые. Что самое плохое — пиками. Они-то и показались мне издали рогами единорогов. И пики постоянно стремились направиться на нас. Особенно когда всадники окружили меня со всех сторон.

Как кони ни пытались, танцуя на месте, увести острия пик в сторону от моей блистающей после гномьего техосмотра облицовки, те почему-то постоянно оказывались в опасной близости от неё. Ох, ребятки! Доиграетесь!

— Кто это? — как можно небрежнее спросил я мага. А сам, на всякий случай, приготовился. К чему? Да ко всему! К чему ещё можно готовиться в окружении вооружённых дебилов, так и норовящих ткнуть острой железкой в сверкающий лак. Уж конечно не к труду и обороне! А исключительно и полностью к обороне. Мало было пацанов с гвоздиками? Или это те же самые? Подросли, перенеслись в иной мир — и вновь давай мне досаждать! — Впрочем, можешь не говорить, я сам прекрасно понял, кто это! Дебилы!

— М-м-м… — промычал маг. Он что, думает, если представится коровой, его не тронут? Напрасно. Даже если реально превратится в неё, полагаю, станет ещё хуже: сожрут и не подавятся.

Тем более что негодяи взяли нас в двойное плотное кольцо, и ихний главарь прорычал:

— Выходите по одному! Оружие выбрасывайте!

— Сидеть! — скомандовал я дёрнувшемуся было магу. Оно понятно, что дверцу сам он всё равно не откроет, если я не захочу, и ремень я ему отстегнуть не дам, но вербальная команда много значит. А потом спросил, чтобы дать ему возможность собраться и начать думать: — Кто это такие?

— Это… это… — заикаясь, проговорил он. — Главарь…

— Можешь не продолжать. И так ясно, что самый главный лягвун на местных кочках. — Да, там возвышались небольшие болотные кочки, по правой стороне. Ну и речушка, похоже, в той стороне намечалась. — Хорошо, спрошу иначе: — Ты можешь с ними что-нибудь сделать?

Он покачал головой:

— Нет. Видишь, они обвешаны амулетами с ног до головы. Магия их не возьмёт.

— Понятно, — пробурчал я сквозь радиатор. — Ну, что ж, попробую справиться своими средствами.

События снаружи между тем развивались своим чередом.

— Слышь, Момчик, — обратился к главарю правый подручный. — Видишь, на нём дракон нарисован. Не к добру это. Может, не надо их трогать, а? Пусть себе едут, куда им надобно.

— Если бы я боялся всего, чего где-то нарисовано… — презрительно бросил главарь. И вновь прорычал: — Выходите скорее! А то!..

— А то — что? — громко спросил я и ещё громче включил сирену. Звуковой сигнал, то есть. Он у меня звучит почище иной сирены. У меня вообще имеются догадки, что мой бывший новый хозяин спёр… ну, или приобрёл где-то, сирену от пожарной машины. Нет, у меня и обычный клаксон имеется, а это так… на всякий пожарный случай.

Коняшки под всадниками, не будь дуры — ну и не будь дураки, естественно, кто мужского полу — шарахнулись от меня в разные стороны. Некоторые даже выбросили всадников из сёдел. Но главарь — усидел. На то он и главарь, чтобы не ронять свой авторитет где попало.

Но у меня имелись не только клаксон и сирена. Я вам не какая-нибудь рафинированная «шестёрка» или «пятёрка» с зализанным бампером! У меня ещё и «клыки» имеются! И вот их-то я и стал превращать в настоящие волчьи. Разумеется, стальные. Острые-преострые. Как спереди, так и сзади. А заодно — приподнял крышку багажника и капот, по-москвичовски, плюнув на былые предрассудки, вырастил на их закраинах пилообразные десятисантиметровые зубы и прорычал:

— Ну-у?! — И клацнул обеими крышками со смертельным металлическим звуком.

— Оборотень! — закричали, кинувшись врассыпную, и конные и пешие. А свободные лошадки вообще почти на горизонте оказались.

— Оборотень-дракон! — продолжали кричать отстающие. Тех, первых, конных, я уже не слышал — должно быть, превысили скорость звука. Услышал лишь обиженное:

— Я же говорил, говорил!

— Ну, вот, — удовлетворённо произнёс я, возвращаясь к прежнему виду. — И чего было лезть? Неужели непонятно, что меня трогать нельзя?

— А чего они убежали? — не понял Памплисиодор. — От твоего крика, что ли?

— Это не простой крик, это «Крик-три»! — и я со значением приподнял «дворники». Эх, жаль не догадался я! Надо было у гномов попросить какое-нибудь подобие манипулятора! А лучше — два: один внутри, а второй снаружи. Или хотя бы внутри: насчёт снаружи есть определённые задумки… но это потом. Успеется.

Но Памплисиодору всё было по барабану: он же наших фильмов не смотрел. И… ах, да! Он же не видел того, что происходило со мной!

— Я просто… показал им кое-что, — скромно заметил я.

— Это приподнимание капота, что ли? — уточнил Памплисиодор. Ты смотри, уже терминологию осваивать начал. Прогресс, однако!

— Да, но и не только, — солидно ответил я. — Ещё и багажник открыл.

— А что у тебя там? — заинтересовался Памплисиодор. А то будто не помнит, куда метлу укладывал!

— Ну-у… много чего. Так мы едем, или так и будем стоять? — напустился я на него.

— Поехали-поехали! — торопливо сказал он.

И мы поехали. Но проехать удалось очень недолго. И опять из-за мельтешения на горизонте, теперь уже одиночного всадника, тоже направляющегося в нашу сторону.

— Ты смотри, Памплисиодор, — указал я правым «дворником», — опять сюда кто-то едет. Опять разбойники?

— Может, возвращаются, чтобы прощения попросить? — предположил он.

— Ага, держи карман шире! — отозвался я. — Оптимист, однако! Это, скорее, кто-нибудь из тех, кто без люлей как без пряников. Мазохисты хреновы!

— Почему хреновы? — не понял он.

— А ты хрен когда-нибудь ел? — спросил я.

— Конечно! Слезу так и вышибает.

— Вот! А им — нравится.

— Так и мне хрен нравится. Выходит, и я — мазохист?

— Сейчас разберёмся.

Подъезжал к нам… даже и не знаю, как и сказать, кто. По внешнему виду — рыцарь. На коне. Худой, как шлагбаум на железнодорожном переезде. А копьё в руках точнёхонько на шлагбаум смахивало — и по длине и по цвету: в красную и белую полосочки.

Я остановился на дороге. Рыцарь, не доехав пяти лошадиных шагов, остановился тоже. Рядом с дорогой.

— Здравствуйте, путники! — во весь голос провозгласил он.

— Приветствуем тебя, доблестный рыцарь! — проорал я в ответ. Не слишком громко — подстраиваясь под него. А вдруг он недослышит, потому и кричит?

— Не видали ли вы где-нибудь поблизости дракона-оборотня? — продолжал громогласно вещать он, поворачивая голову из стороны в сторону.

— Откуда такие сведения? — я прищурил радиатор.

— Встретились мне весьма испуганные воины, убегающие из этих мест. Так вот они кричали, что их преследует злой и ужасный дракон-оборотень. А я всю жизнь боролся именно с драконами и именно с оборотнями. Поэтому никак не мог пройти мимо существа, сочетающего обе ипостаси!

— А ты кто такой? — на всякий случай решил уточнить я. Мало ли как он назовётся. А вдруг Дон Кихотом? Очень похож. Санчо Пансы, правда, рядышком не видно. Может, тот отстал? На осле так быстро, как на лошади, не поскачешь.

— Я — принц-рыцарь Артулиор! — рыцарь медленно наклонил голову. — Пятый сын короля Газтрубала Четвёртого! Дал обет ездить по свету и уничтожать драконов и оборотней. Не подскажете ли, где поблизости водится дракон? Или хотя бы оборотень?

— Оборотень? — я с деланным видом задумался. — По мне, так самый главный оборотень — это коленвал.

И я процитировал почему-то запомнившийся мне идиотский стишок:

От коленвала

Околевала

Там «Калевала».

По мне, немного напоминает японские хокку: у тех точно такое же трёхстрочие. Но смысла в хокку наверняка больше. А может, и нет.

— Это что, заклинание? — спросил принц-рыцарь.

— Оно самое, — подтвердил я. — Хотя я с большим удовольствием назвал бы его заклиниванием.

— Почему? — тупо спросил принц-рыцарь.

— Да оно мозги быстро заклинивает. Напрочь. Прилипчивое очень.

Судя по разом затуманившемуся облику, принц-рыцарь принялся проговаривать стишок про себя. Я понадеялся, что его на время отключит, и мы поедем дальше, но не тут-то было! Он углядел мой рисунок на капоте и сразу ощетинился: и острия подкрученных кверху усов и острие копья поднялись в боевое положение.

— А это что? — произнёс он свистящим, словно змея, шёпотом, указывая концом копья на моего дракона. Я решил воспользоваться той же отговоркой, что прокатила для гномов:

— Это? Это я в память о своей давней победе над драконом попросил, чтобы нарисовали. Я ведь тоже немного… рыцарь-драконоборец.

— Да? — недоверчиво прищурился принц-рыцарь.

— Ага! — ответил я и стукнул его в щит расплётшимся в длинное копьё крышным багажником.

Его щит дружески прозвенел мне в ответ.

— Я ведь тоже в латах, как и ты! — продолжил я и металлически хлопнул капотом, вызвав долгий несмолкаемый звон. По-моему, даже малиновый. Хотя я в видах варенья не особенно разбираюсь.

Но принц-рыцарь оказался очень недоверчивым:

— Поклянись, что ты рыцарь! — потребовал он.

— Да чтоб у меня тормоза отказали на горном склоне! — отозвался я. Вот потому-то я в горы и не стремлюсь!

— Ну, хорошо! — печально повесил голову принц-рыцарь. — Придётся мне и дальше искать по свету драконов и оборотней…

— Удачи! — махнул я ему правым зеркальцем. Тюнингованным. Объехал и помчался по дороге. Если дело пойдёт и дальше так, сегодня мы к сборщикам земляного мас… тьфу, нефти!.. так и не приедем.