Попаданец с четырьмя колёсами

глава 34. ваз т-72

К вечеру я был полностью готов к битве.

Но оказалось, что на Магии не принято воевать на ночь глядя, и что даже самые гнусные из захватчиков обязаны придерживаться определённого регламента битвы, и потому решающая схватка должна состояться не позднее чем через четыре часа после рассвета, дабы все воины успели позавтракать и даже переварить свою утреннюю пищу.

Как-то у них там это всё увязывалось с необходимостью вступать в схватку либо на голодный желудок, либо на полностью опустевший. А на мой взгляд, если человек, а особенно воин, не поест, то фиг он вам как следует навоюет.

Короче говоря, я проторчал на предстоящем поле битвы всю ночь, а враг соизволил явиться лишь спустя четыре часа после восхода солнца. Ну, мне-то, в общем, параллельно, кто там себе чего и о чём думает, однако враги, похоже, считали иначе. И построение своё они начали тик в тик с перемещением часовой стрелки на позицию «9-00». Надо ли уточнять, что битва происходила летом?

Я дал им возможность построиться так, как им и хотелось. Это ведь, по сути, совсем ничего уже не решало.

Допускаю, что со стороны врагов в мою сторону во время их построения было отпущено немало различных шпилек и шуточек. Но, во-первых, они меня не задевали, а во-вторых, я ни одну из них не слышал. Ну и в-третьих, плевал я вообще на всех врагов вместе и на каждую их шуточку по отдельности.

Я… медитировал. А проще говоря — обращался мыслью в прошлое. Вспоминал все прошедшие битвы, когда-либо случившиеся на нашей Земле, вспоминал героев этих битв — как известных, так и оставшихся в неизвестности, вспоминал и тех, на защиту которых вставали эти известные и неизвестные герои, и которые остались жить благодаря этим известным и неизвестным героям…

И ещё подумал о том, что в таком вот формате у нас сражений давно уже никто и ни с кем не ведёт. Сейчас больше предпочитают разного рода удары исподтишка: диверсии да компьютерные атаки. А чтобы вот так, «лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза», это вряд ли. Да и я, собственно говоря, не собирался.

Впрочем, это был их выбор: они видели, против кого шли. И, наверное, предполагали, каковыми могут быть последствия. А уж на что надеялись и рассчитывали — пусть останется на их совести. Они хотели генерального сражения — они его получили.

Нет, я не оставался один на поле боя — дружины гномов и регулярные императорские войска подошли тоже. И воспрепятствовать им в этом я не мог. Я мог лишь попросить их военачальников не вмешиваться в бой на первых его этапах, дать мне оттянуться самому как следует. И лишь потом… или в случае моего грандиозного фиаско или, попросту говоря, неуспеха, самим вступать в битву. А пока они занимали позиции поодаль или в засаде.

И вот настал самый решающий момент: войско врага двинулось на меня, в мою сторону. И я…

Я прислушался к чему-то внутри себя… Ну, конечно! Металл, из которого я изготовлен… пусть не весь, пусть всего какая-то его частица! Но раньше она была частью танковой брони — я уж и не знаю: Т-34, КВ-2 или даже ИС-3. Их ведь почти все пустили потом на переработку, даже те, которые зарывали вдоль границы в качестве дотов. А вот на блок цилиндров пошёл кусочек двигателя от истребителя Ла-5, или Ла-7. А может и МиГи где-нибудь отметились. А свинец аккумуляторов… стоит ли говорить, что когда-то он был пулями? То же самое можно отнести и к медным проводам.

В общем, военное дело я знал не понаслышке. Это знание пришло изнутри меня, из глубины веков, от далёких предков — кто может поручиться, что в той же танковой броне советских танков не было частиц металла от копий и бердышей русских воинов, от их кольчуг, наручей и шлемов, от меча князя Олега, прибившего щит к воротам Царьграда?

Я ведь превратился в танк, в Т-72, мой любимый танк — и в таком виде прождал врага всю ночь. Так что они прекрасно видели, с кем им предстоит иметь дело. Но — не вдохновились, не поняли, понадеялись на свою силу, на свою магию… ещё на что-то. Ну, это их проблемы, чего уж говорить…

И я попёр на ощетинившуюся копьями вражескую пехоту. А хоть бы даже и конницу, и хоть бы даже и бронированную! Мои четыреста пятьдесят миллиметров брони в сочетании с шестидесятикилометровой скоростью… Какие там амулеты! Какие магические плетения! «Гремя огнём, сверкая блеском стали, Пойдут машины в яростный поход!..».

Да, я был один. Но старался за целый танковый полк, а может быть и за целую дивизию.

Я проутюжил вражеские войска раз пятнадцать, не давая никому уйти с поля боя. Закатал всех в землю, соорудив гигантский бетонно-бронированный плац. Кровь и плоть пошли в качестве связующего для взрытой земли и обломков оружия и амуниции. Но вот что меня поразило до полной остановки — правда, всего на несколько секунд. И я остановился, едва не впав в ступор…

Кровь у «серых человечков» тоже была серая! И потому она практически не выделялась на серой же земле, в серой пыли…

Свои орудие и пулемёт я тоже задействовал, особенно зенитный: чёрные драконы и гарпии пытались атаковать, но куда там! И это ещё жаль, что мне пришлось обойтись без полноценной зенитной поддержки, и какая-то тварь — как в прямом, так и в переносном смысле — спалила мне до основания штыревую антенну. Оно понятно, что я здесь, в этом мире, ни с кем не мог связаться по рации, кроме как с драконами, а они и так были в курсе дела и тоже прибыли на место сражения. Ну, а эстетика? Такую красоту испортили… Да и гармонию, опять же. Танк без антенны — всё равно, что гвардеец без усов. Девятнадцатого века гвардеец, разумеется. Хотя наши гвардейцы и в двадцатом веке, на полях Великой Отечественной, тоже с усами ходили. Это сейчас в армии как-то не до усов почему-то стало.

А из пушки я палил по воздушным целям, наслушавшись Пикуля, его «Конвой PQ-17», когда корабельные орудия главного калибра стреляли по налетающим из-за горизонта гитлеровским самолётам. Вот и я работал по такому же принципу: садил осколочными снарядами на большом удалении по едва появляющимся над кромкой леса чёрным драконам и гарпиям. Для них большим сюрпризом оказалось попадать под обстрел, не долетев до места схватки на расстояние в пять-семь километров. Так что многие из них погибли, так и не успев вступить в настоящий бой.

Когда успели чёрные драконы и гарпии скооперироваться с «серыми человечками» и почему в схватках не участвовали химеры, для меня осталось тайной за семью печатями. Так было. А почему — я не знаю. А вы что хотели? Чтобы я вам выложил на блюдечке с голубой каёмочкой то, чего я и сам не знаю? Такое невозможно, и вы сами это должны прекрасно понимать. Может быть, в дальнейшем, когда-нибудь, и это станет известно. А может, кому-то из магов уже известно, и нужно просто разыскать, кому именно.

Я осмотрел себя. После боя. И хотя уже вернул себе обратно свой прежний вид, вся грязь и кровь оставались на мне. А куда бы они могли деться? Магией кровь устранить нельзя — она сама по себе мощная магическая сила.

Срочно требовалось помыться. А поблизости не нашлось ни одного водоёма, ни одной речушки или малейшего ручейка.

Но зато… Но зато со мной была моя обретённая магия! И я, протянув дворники к небу, вызвал локальный ливень, струи которого напрочь смыли с меня всё то, что нацеплялось во время битвы.

Хотелось мне сначала устроить ливень с дезодорантом или с какой-нибудь отдушкой, типа ментола или ванили, но я посовестился. «Гусарство это!» — как говорил пусть и отрицательный персонаж Корейко в «Золотом телёнке». Но выражение мне понравилось.

Первым ко мне, выразить своё восхищение, подбежал Памплисиодор — маги наблюдали за полем битвы, находясь поодаль, за пределами. Но они не стояли бесстрастными наблюдателями — в основном именно из-за их стараний мне удалось не попасть под удары летающих напалмовых огнемётов — чёрных драконов. Маги рассеивали их полчища либо на подлёте к ристалищу, либо ловко умножая мои трассирующие очереди или же творя иллюзии на их основе. И, уворачиваясь от иллюзорных очередей свинцовых трасс, чёрные драконы напарывались на настоящие, смертоносные.

А остатки тёмных тварей добили перехватившие их по пути, когда те драпали в свои логовища, разноцветные драконы. Гарпии же рассосались как-то незаметно. Но к их мелким пакостям, в общем, все давно привыкли и всерьёз особо никогда не принимали. Это тут, против меня, они почему-то все ополчились. Наверняка по наводке «серых человечков». Ну а этим-то от меня чего потребовалось? Сплошные непонятки.

Потом ко мне приблизился и маг-профессор. Один. Остальные то ли не соизволили, то ли не захотели, что, впрочем, для меня означало практически одно и тоже.

— Зачем же было так рисковать, Ноль-ноль-первый! — упрекнул он меня, поздоровавшись.

— Никакого риска, уважаемый Магриниус, — ответил я. — Всё было под контролем. Всё учтено: меня в том виде ни один вражеский дракон не унёс бы. А даже и в складчину. Либо надорвались бы, либо не нашли, за что ухватиться, чтобы унести. Сорок четыре с половиной тонны — это, знаете ли, сорок четыре с половиной тонны…

— Что же, спасибо вам… от лица всей планеты!

— Ну, что вы! — я прямо почти застеснялся. — Мне даже неудобно как-то. Я ведь, честно признаться, ничего и не сделал. Просто катался по полю туда-сюда, туда-сюда… Ну, пострелял немножечко… для порядка. Оно, знаете, когда немножечко постреляешь, люди как-то сговорчивее становятся, обычно. Нет, но если они совсем упоротые, вот как эти вот, тогда конечно! Тогда их никакими другими аргументами не проймёшь. Тогда надо возвращать их к начальным условиям. «Из праха приидеше, в прах же и отыдеше».

— Всё равно, вы сделали очень и очень многое! — не унимался маг-профессор.

— Согласен, — вздохнул я, — уговорили, черти языкастые… А дальше-то что? Где гарантия того, что они не полезут сюда ещё раз?

— После такого сокрушительного разгрома вряд ли полезут, — покачал головой маг-профессор. — А мы теперь станем более бдительными, будем наблюдать за возможными девиациями. То есть отклонениями, — поспешил пояснить он.

— Мне знакомо это слово, профессор, — успокоил я его. — хотя бы в разрезе того, что девиацией называется отклонение пули или снаряда в полёте. Как под влиянием вращения Земли — в вашем случае Магии, вашей планеты, — так и в результате собственного вращения летящего тела.

— Любопытно… — пробормотал маг-профессор. — Теперь мне, кажется, становится понятным, почему некоторые заклинания отклоняются…

Он замолчал и отошёл в сторонку, что-то бормоча себе под нос и глядя в землю. Затем поднял голову и направился к группе магов, мирно стоящих у кромки поля брани, мною забетонированного трупами врагов.

— Я… тоже… к ним. Можно? — запинаясь, проговорил Памплисиодор. — Учитель, кажется, только что сделал великое открытие! Я подозреваю, что дело в том, что магическое поле Магии способно отклонять… или влиять… при своём движении… на заклинания!

— Да иди, конечно, — отпустил его я. — Я же тебя не держу. Зачем ты меня спрашиваешь? Беги!

И Памплисиодор вприпрыжку помчался к размахивающим руками и отчаянно спорящим о чём-то магам.

А вот гномы на меня обиделись. Хотя и не могли не признать, что, воюй они самостоятельно, или же в составе объединённой армии, но по старинке, копьями и мечами, потерь у них могло бы случиться очень и очень много.

— Как называется то чудовище, в которое ты обернулся? — с опаской глядя на меня, спросил один из гномов — в кольчуге, шлеме и прочих атрибутах современной на Магии военной униформы. Судя по внешнему свирепому виду — главный военачальник. Или один из. — Стальной дракон?

— Танк «Тэ Семьдесят Два БэЭм!» — отчеканил я. Тактико-технические характеристики приводить не стал, ни к чему им это. Впрочем, гном сразу о чём-то задумался и, отойдя от меня, принялся обсуждать что-то с обступившими его другими гномами, искоса поглядывая в мою сторону. А затем и вовсе принялся чертить что-то чертёжное на вытоптанной земле подобранным обломком обгоревшего копья.

Мне такое отношение не очень понравилось — с одной стороны, он вроде как проявляет техническое любопытство, а с другой — интересуется оружием если не массового уничтожения… хотя кой чёрт не массового? Смотря как и по кому применять. Если как англичане применяли пулемёты системы Максима против зулусов, вооружённых лишь копьями, то очень даже массового.

А надеяться на то, что кто-то ужаснётся «самому страшному оружию в мире» и перестанет воевать, так же наивно, как и пытаться погасить Солнце. С помощью оружия устранить войну просто невозможно. Война ведь в первую очередь начинается в головах, в недалёких умах, населяющих эту голову… или же посещающих её не слишком часто.

Недаром кто-то из американских президентов сказал, получив атомную бомбу: «Теперь-то у меня в руках будет большая дубинка против этих русских парней!». То есть у него мышление до тех пор оставалось на уровне каменного века, а то и ещё более раннего, когда только и применялись дубинки. Да и нынешние их президенты недалеко от того ушли.

Как оказалось, за моей битвой наблюдали и драконы. Вернее, непосредственно за битвой наблюдали немногие, в основном старейшины. Остальные, как я и сказал, перехватывали своих врагов, чёрных драконов, по пути, во время бегства тех, а уже затем прилетели сюда, для охраны старейшин.

Драконы — старейшины — мудро дождались, пока я уничтожу вражеское войско, а уж потом подвалили ко мне со своими предложениями. Суть которых снова сводилась к одному и тому же, уже однажды озвученному ими ещё в бытность мою в Стране Драконов. Они вновь предложили мне окончательно превратиться в дракона.

— Тот подвиг, который ты сейчас совершил, — торжественно начал старейшина драконов, подлетев ко мне, — уже показывает тебя как могучего воина, которым и являются все драконы! И если у некоторых из нас ещё имелись какие-то сомнения относительно твоей сущности, то твоя битва их полностью развеяла! Ты показал, что умеешь не только отлично сражаться, но и быстро перевоплощаться… в иную ипостась. А это значит, что твоё перевоплощение в дракона будет весьма лёгким и быстрым!

На этот раз я задумался более глубоко и надолго. Ну чем-то же мне всё равно нужно заниматься! И я вновь и вновь обдумывал все «за» и «против», все плюсы и все минусы своего предположительно будущего драконьего существования.

Превратиться в дракона? Гм, а почему бы и нет? Или же предпочесть что-нибудь более современное? Например, «стратег» Ту-160. Две с половиной тысячи км в час это что-то да значит. Да и двадцать «крылатых ракет»… а с учётом магии их свободно можно превратить в двести. Или «неспортивно» будет? Ну, это, впрочем, против кого и как воевать. А то и в шахту МБР превратиться не вредно, а очень даже полезно… чтобы показать кое-кому из врагов «Кузькину мать».

А старейшина драконов продолжал соблазнять меня:

— Ты ведь совсем ничего не потеряешь, наоборот! Многие из нас могут перевоплощаться — и перевоплощаются — и в людей… и в других существ. И тебе, я полагаю, подобное станет доступно! Потому что ты ведь был создан людьми и для людей, а значит, в тебе имеется много всего человеческого. Насчёт гномов… — он слегка поморщился, — я не знаю, но если учитывать, как общность, то, что и мы, драконы, и гномы, все любим золото, то и это вполне вероятно. Вот относительно эльфов я не уверен… Ни относительно тёмных, ни относительно светлых.

— А орки или тролли? В них я смогу перевоплотиться? — спросил я, чтобы дать старику возможность передохнуть от своей длительной речи хоть чуть-чуть, на время моего вопроса. Но он и не думал останавливаться.

— А зачем тебе орки и тролли? — удивился старейшина. — Судя по тому зверю, в которого ты недавно превратился, он намного сильнее любого тролля, не говоря уже об орках.

— Ну, хорошо, — я согласился или сделал вид, что согласился. Мне всё же показалось, что дедуле весьма тяжело разговаривать — создавалось ощущение, будто он находится при своём последнем издыхании и вот-вот упадёт, не договорив. Дабы не допустить подобного казуса и опозоривания почтенного драконового старейшины, я и согласился. Что, от меня, убудет, что ли? Летать я научился, скакать по-единорожьи — тоже. Даже лазать по горам… непонятно, как кто. Как сам по себе! Ну, а теперь смогу и в дракона превращаться, чего там мелочиться… Любые дополнительные навыки лишними не бывают. — Я согласен.

Дракон обрадованно и с облечением вздохнул, накрыл меня своими обоими крыльями и что-то зашептал. И, следует признать, хотя я практически ничего не слышал — драконьи крылья, как оказалось, великолепный звукоизоляционный материал, — звуки его речи находили во мне какой-то отклик. Что-то поднималось из глубины меня — уж не сонмы ли моих дракотят и дракошечек? — и каким-то необъяснимым способом сливались со словами, произносимыми старейшиной. Я менялся… непостижимым для себя образом. А ведь так оно и есть: любое событие меняет человека. Быть может, даже незаметно для него самого. А, как оказалось на моём примере, и не только человека.

Однако когда дракон распахнул крылья, открывая меня для солнечного света, я продолжал оставаться в том же самом прежнем привычном виде — виде известной многим оранжевой малолитражки «жигули» ВАЗ-2101…

Дракон, судя по его кисловато-унылому виду и отпущенному в никуда тяжёлому вздоху, был очень разочарован.

— Не переживайте, — вполголоса успокаивающе проговорил я драконовскому старейшине. Лучше было бы, наверное, и прошептать, но я побоялся, что старик в этом случае меня совсем не услышит. А то мне показалось, что когда он говорил про «могучих воинов драконов», со стороны то ли гномов, то ли орков кто-то непочтительно хмыкнул. Конечно, всё могло быть простым совпадением, однако почему в тот самый момент, когда мы стали с ним разговаривать, на поле воцарилась чуть ли не прямо-таки звенящая тишина?

— Не переживайте, — снова повторил я, — я просто не хочу оборачиваться драконом сейчас, перед всеми. Мало ли как остальные могут это воспринять? Начнут ещё вдруг ревновать, будто я отдаю предпочтение драконам, а не их видам… Лучше оставить эту мою способность пока что в тайне от всех. Так, на мой взгляд, будет дипломатичней.

Это была ложь во спасение — как мне казалось. Сам же я думал несколько иначе относительно своей способности превращаться в иных существ. Я же всё-таки не живой, в общечеловеческом понимании. И вообще может такое статься, что я могу превращаться только в машины и механизмы — своего рода истинное технофэнтези. Поэтому моя способность перевоплощаться в дракона, наверное, так и останется моей мечтой. Или, вернее, одной из моих мечт.

Но после моих сказанных вполголоса слов старейшина драконов на глазах приободрился.

— Да, — величественно кивнул он, — не следует всем раскрывать напоказ наши возможности…

И он снова величественно кивнул мне — уже будто прощаясь, я поклонился в ответ, и немаленькая драконья стая, всплеснув крыльями, поднялась в воздух.

Вслед за драконами принялись рассасываться и прочие воинские дружины.

Последними ушли гномы. И то только после того, как ко мне подошёл старый гном и, смущённо хмыкая, поинтересовался, как будут обстоять дела со всеми теми «жигулями», которые они сделали сами…

Я развёл в стороны крыльями — своими собственными, не драконовскими:

— Весьма сожалею, но, скорее всего, вернуться назад они не смогут. Но зато я подарю вам идею точечной электросварки, гильотины по металлу и кузнечного пресса. И вы сможете поставить производство моих копий на поток. Да, и ещё вот что: совсем необязательно, чтобы каждый автомобиль имел один и тот же номер, — и я в доказательство потряс номерным знаком. — Наоборот, каждый должен иметь свой собственный, неповторимый номер. И тогда каждый владелец этого автомобиля станет иметь существенное отличие от всех остальных владельцев!

Судя по выражению гномьего лица, это предложение возымело для него куда большее значение, чем все три предыдущих, вместе взятых.

— Мы об этом и не подумали… — ошарашенно проговорил он. — А ведь так легко… и так необходимо!

— Дарю идею! — просто и свободно сказал я. И гномы удалились, шумя и споря между собой.