Мое тело – тюрьма

Глава 21 Семейные тайны

«Твоя двоюродная сестра Алеся выходит замуж в эту пятницу, — сказала мама по телефону в среду, когда они созванивались через вахту. — Она нам позвонила, приглашала, но папа в командировку уезжает как раз, так что не сможет. В общем, Алеся и тебя приглашает с твоим парнем».

— Ясно, — ответила Кира. — Значит, ты приедешь в пятницу? Или в четверг?

«В четверг, то есть завтра вечером приеду. А в субботу утром уеду обратно».

— Ладно, поняла…

С Алесей у Киры складывались интересные отношения.

Двоюродная сестра была старше её на пять лет — любимая внучка от любимой дочери бабушки. Той самой, с которой Кира подавила воспоминания.

Мама Алеси после того, как бабушки не стало, отправляла дочь на всё лето к ним «потому что так привыкла». При этом приезжала Алеся в чём была и… всё. Одна смена одежды, трусы, что на ней, и больше никаких вещей, потому что тётя Валентина считала, что это нормально. В итоге Алеся, так как была мелкая и какой была в шестом классе такой и осталась по росту и комплекции, носила вещи Киры, а её мама ещё покупала что-нибудь, в чём Алесе ходить. А вот тётя Валентина, которая пошла по бабушкиным стопам и была учительницей, одевалась с иголочки «потому что педагог и ей надо прекрасно выглядеть», а всё, что оставалось, вбухивала в старшего сына — Алёшеньку. Правда его тоже определила в военное училище «по стопам отца», где всем обеспечивали, одевали, обували и кормили.

Любимыми «песнями» тёти Валентины были «вокруг сплошное быдло» — она про всех злословила, и «а вот мы такие бедные» — она у всех всё выпрашивала. И все ей всё несли: свои же учительницы всякие заготовки, солёные помидоры-огурцы, с огорода овощи. Отец Киры возил им сумками продукты, давал деньги. Если они приезжали к ним в гости, то только через магазин, и Киру всегда поражало, что получив пакеты всяких вкусностей: колбас, сыров, мяса, фруктов, которые они дома и не видели, и не пробовали, — родственники складывали всё в холодильник и шкаф, а их «угощали» пустым чаем без сахара, приговаривая, что они-то бедные, а вы и дома такое поедите, у вас много. Им даже в голову не приходило, что всё совсем не так, как им воображается.

Отец Алеси — дядя Петя — вечно ходил голодный, а тётя Валентина сидела на диете и была худая как палка. Она считала, что «триста грамм еды на человека в сутки вполне достаточно» и, кажется, вообще не готовила, а если и готовила, то в литровой кастрюльке на всю семью. Поэтому Алеся, стоило ей приехать на лето, первые дни ела и не могла остановиться.

Однажды, после того как Алеся приезжала к ним летом, будучи уже восемнадцатилетней, то есть после первого курса университета, мама разрешила ей выпить вина. Точней, Алеся захотела выпить перед своим отъездом домой и попросила об этом сама.

Кира помнила, что они ходили в парк с маминой подругой и вернулись какими-то загруженными, а на следующий день Алеся уехала.

Через несколько лет, когда Кире было уже пятнадцать, после очередной «голодной поездки» в гости к тёте Валентине мама сказала, что еле выдержала там находиться. И на свою беду Кира задала уточняющий вопрос, и маму прорвало, потому что неприятная тайна жгла ей сердце. Кира с удовольствием бы не узнавала информацию, которую всё-таки узнала.

Алёшенька — старший Алеси на три года, — всегда был любимым ребёнком тёти Валентины, та и не скрывала своего им восхищения. Хотя Кира из того, что помнила о тех временах, когда бывала у бабушки с другими внуками, Алёшка и Алеська были самыми вредными. Чётко помнился момент, как она хотела сорвать малину, а Алёша со смехом собирал в свой рот ягоды, к которым она тянула руку, дразнил и доводил до слёз. И что Алеся жаловалась на Киру бабушке и та давала ей подзатыльники, а Алеся смеялась и корчила рожи вместе с братом.

Так вот, в тот вечер, когда Алеся выпила с мамой и её подругой, она выпила слишком много и начала рассказывать… Сначала, что сделала аборт перед самым приездом к ним, а потом… Что сделала его от Алёшеньки — старшего брата, которого в их семье боготворили. И как выяснилось, Алёшенька впервые изнасиловал Алесю, когда ей было одиннадцать лет. А потом убедил, что всё это нормально, что он её любит и родителям говорить ни в коем случае не надо. Хотя Алеся вроде бы однажды призналась маме, но та не поверила и даже скандал устроила за то, что Алеся пытается очернить родного сынулю-кровиночку-самого-лучшего-Алёшеньку. Спали Алеся с «Алёшенькой» в одной спальне, а родители всё не нарадовались, что их сын и дочь, «как самые родные друг другу люди, всё время обнимаются и отлично ладят». Хотя у них была трёхкомнатная квартира, вообще-то.

Кира вспомнила, как Алёша постоянно сажал Алесю на колени или щипал за попу, что та смеялась и весело визжала. А ещё он постоянно её целовал чуть ли не в губы при всех, обнимал и делал всякие подарки. А ещё стало понятно, почему она видела двоюродного брата так странно, а за его спиной шевелились какие-то неприятные тени, особенно если смотреть искоса.

Алеся рассказала всё это маме, а потом на следующий день этого «не помнила» или сделала вид, что не помнит, сославшись на то, что пьяной ведёт себя неадекватно и несёт всякую чушь и фантазии.

Через пару месяцев после их визита, когда Кира узнала эту неприятную «семейную тайну», тётя Валентина сильно заболела и слегла, а через полгода дядя Петя уже таскал её в туалет. Пару раз они приезжали к ним в городок к разным бабкам, но, как подозревала Кира, большинство «магов» были горазды проклинать, но никак не лечить, хотя деньги на «колдунство» у тёти, похудевшей и вовсе до скелетообразного состояния, внезапно нашлись.

«Алёшенька» как раз закончил военную академию и уехал по распределению в какую-то часть на Дальний Восток. Дядя Петя запил, а Алеся ухаживала за матерью и вроде как пыталась построить отношения с кем-нибудь. Но этому сильно препятствовала тётя Валентина, которой ни один ухажёр дочки не нравился: она боялась, что Алеся её бросит. И вот где-то в начале зимы, то есть полгода назад, тёти не стало… Проболела она почти четыре года, и когда Кира заглядывала в большую комнату, где та лежала, было ощущение, что в помещении накурено чёрным дымом. Тётка явно не стесняясь тянула силы из Алеси и дяди Пети, чтобы протянуть так долго при весе в двадцать семь килограммов.

Кира когда-то очень любила Алесю. Шутка ли: у неё летом была старшая сестра, с которой они были и в походах, и на огороде, гуляли, и даже ходили на дискотеки. Она писала ей письма с седьмого класса, ждала встреч, когда они ездили к ним в гости на день, пусть и кормили одним чаем.

Когда Кира узнала о той истории, Алесю ей было ужасно жалко. Её просто трясло при виде «Алёшеньки»!

А потом… когда Кира училась в одиннадцатом классе, Алеся снова к ним приехала на лето. Увидела Влада, когда они пошли на дачу, и всего раскритиковала, что он «бомжара», хихикая над Кирой и её выбором поклонника. Кира тогда уже перешла в своих медитациях на духовное зрение, и её удивило, что она увидела Алесю словно в маске, а за улыбающимся «милым» лицом пряталась искажённая яростью гримаса. Впрочем, Кира подумала, что ей померещилось или она немного обиделась за Влада и просто воображение так разыгралось.

Позже, когда Влад пришёл «в цивильном», чтобы гулять по городу, Алеся мнение изменила и начала подсчитывать, что у него сандалии стоят столько-то, футболка фирменная стоит столько-то, а часы вообще дорогущие. Так что, узнав, что он «богатый», хотя формально это родители Влада были бизнесменами и держали парочку продуктовых магазинов, Алеся напросилась погулять с ними, начала вешаться на недоумевающего Влада и рассказывать, какая Кира была мелкая и противная в детстве, всё ей портила и писалась в штаны. Кира была в шоке от поведения двоюродной сестры, которая буквально исходила ядом.

Мама Киры даже попыталась узнать у Алеси, с чего у неё именно такие воспоминания о Кире, ведь внуков у бабушки было много. Папа Киры был пятым ребёнком в семье. Но к бабушке в основном отправляли детей на три летних месяца тётя Альбина и тётя Валентина. Дети старшего брата папы, дяди Вениамина, того, у которого умерла дочка, гостили только пару недель и то лишь приходили с родителями на день, а ночевать уходили к другой бабушке. Средний сын, дядя Коля, к которому бабушка впоследствии «уехала умирать», женат не был, но жил с какой-то женщиной с ребёнком: Кира видела лишь одну их фотографию, которую им прислали с письмом уже после смерти бабушки. Мама считала, что Колька был самым умный по этой части, и свою семью матери не показывал, считаясь «самым любимым». Жил дядя Коля где-то в пригороде Санкт-Петербурга — за тысячи километров от них, и если и приезжал раз в пару лет, то всегда один.

В любом случае, летом у бабушки находилось минимум четверо внуков: Валера, Жека, Алёшенька и Алеся. И своих детей тётки отправляли примерно так же как и Алесю к ним потом: в том, чём были, не давая каких-то денег на еду и их проживание, считая, что их обеспечат. Так что бабушка постоянно плакалась маме, что ей нечем кормить всех этих внуков и мама приносила какие-то продукты и приходила после работы помогать в огороде. Таскала воду вёдрами на коромысле с конца улицы: нужно было и поливать огород, и поить поросят, которых держала бабушка, вода была нужна и для бани, и для дома, чтобы готовить, чтобы умываться и мыть руки. Кира даже вспомнила, что иногда «Алёшенька», забавляясь, пробегал как-то под ногами, что мама опрокидывала эти вёдра или просто лил воду на землю, а единственным, кто помогал, был Жека. Он и Киру катал на велосипеде, и как-то защищал, если «Алёшенька» начинал сильно вредничать. Даже на фотографиях, когда мама забирала внуков, чтобы погулять по городу, Кира всегда была либо на шее у Жеки, либо на коленях, либо он её качал на качелях.

Но по большому счёту Киру, самую маленькую, летом никогда не приводили надолго, когда все гостили, да и приводили редко. И так, чтобы на весь день, было раза четыре за три месяца. Чаще всего она была в доме бабушки ровно до той поры, пока её мама пару часов после своей работы работала по хозяйству, и то не всегда. Всё же бабушка жила на другом конце города. Далеко даже для взрослого. Так что Киру чаще оставляли у Мошиных, чем водили к бабушке.

Но Алеся настаивала на своих воспоминаниях, в которых «Кира ей всё детство испортила».

Кира не ожидала, что отношение к ней Алеси граничит с ненавистью, замешанной на зависти. Ведь Алеся всегда ей улыбалась, переписывалась, подчёркивала, что они сёстры, иногда конечно высмеивала, но Кира не обижалась, а старалась стать лучше. Но, как это произошло с той же подругой Лизой: присутствие парня расставило всё по местам и заставило обнажить реальные мысли и чувства.

Так что в Алесе Кира изрядно разочаровалась и прекратила их переписку. Ей по-прежнему было жаль, что у Алеси всё так сложилось с «Алёшенькой», но раскрывать душу тому, кто в неё плюнул, больше не хотелось.

Мама тоже несколько охладела к Алесе, особенно когда случайно узнала, что та постоянно выпрашивала кучу денег «для семьи» у папы и они потом жили впроголодь и экономили на чём могли, пока родственники сорили деньгами, растрачивая их вовсе не на «лекарства маме».

Впрочем, вся эта «тайна» настолько сильно впечатляла, что когда Кира узнала, что у Кирилла есть младшая на два года сестра, с которой тот жил в одной комнате, в голову лезло… всякое. Она очень аккуратно, но выяснила у Кирилла всё, что касалось Ольги, проверяя одновременно на личном «детекторе лжи». И только после этого смогла выдохнуть, что у её парня всё правда нормально.

И только потом, когда Кира уже начала заниматься НЛП на втором курсе, она просмотрела ситуацию с Алесей и поняла, что под «детством» двоюродная сестра в принципе понимает её детство. Она мешала Алесе хотя бы на лето представить, что её маму зовут не Валентина, а Инга. Алеся дико завидовала Кире, что у неё такая мама, и хотела быть на её месте.

Сейчас Кира лишь надеялась, что Алеся, с которой они не виделись почти три года, если не считать мимолётной встречи на похоронах, когда Кира приходила на прощание, нашла своё счастье, раз выходит замуж. И что у двоюродной сестры наконец начнётся нормальная жизнь без брата, который где-то там в своей части уже женился и наделал двоих детей, и без эгоистичной матери.

Алеся оказалась беременна, и Кире даже показалось, что забеременеть та умудрилась сразу после похорон, потому что живот уже был приличным.

Как ни удивительно, но жениха она косвенно знала по старым рассказам и письмам Алеси. С Костей они встречались в школе, вроде тот ухаживал, но ничего не получилось. Не угодил Костя тёте Валентине, да и «Алёшенька» не одобрил. После у Алеси было много парней, но тоже ни с кем не складывалось. Впрочем, неудивительно, с учётом того, какую психологическую травму она получила от родного брата. А Костя вроде как ждал или тоже никого так и не встретил и они снова сошлись и заделали ребёнка. А теперь женятся.

— Горько! Горько! — подхватили они с Кириллом, когда после регистрации их, уже изрядно проголодавшихся, привезли на автобусе в столовую, украшенную плакатами и шариками.

Гостей было человек сорок. Большая часть — родственники невесты: Валера и Жека с женами и детьми, тётя Альбина с дядей Володей, дядя Петя, мама, Кира с парнем. У Кости был один друг и мама. Ещё присутствовали две подруги Алеси с мужьями. «Алёшенька» приехать якобы не смог, и Кира была этому несказанно рада.

Ведущий-тамада дал всем поздравить, молодые станцевали первый танец, ну а потом почти до вечера была просто дискотека, на которой они с Кириллом от души потанцевали и парные танцы, и просто вместе. Хотя что касалось обычных танцев, у Кирилла получалось гораздо хуже, чем в парных, которые они уже шесть месяцев учили. Правда, со всеми этими мартовскими соревнованиями пропустили несколько занятий. Идти одной не было смысла, так что Кира тоже «прогуливала».

Кира постаралась абстрагироваться и не смотреть на Алесю слишком пристально или духовным зрением, просто мысленно и вслух, когда ей дали слово, пожелала счастья и благополучия её новой семье.

В целом свадьба прошла весело, а мама нащёлкала две плёнки фотографий.

— Кира? — окликнул её какой-то мужчина в коридоре строительного корпуса, куда Кира приехала на материаловедение, и, обернувшись, она узнала Даниила — мужа Даши, которая вела их клуб психологии.

— Ой, привет, — улыбнулась она. — Как Даша? Кто родился?

— Привет, — Даниил со странным интересом смотрел на неё. — Даша родила в январе. Мальчик. Назвали Мишей. Слушай, так неожиданно и здорово, что я тебя встретил. Ломал как раз голову и…

— Я всегда вовремя, — засмеялась Кира. Это было чистой правдой. После отказа от мыслей она лучше начала слышать и чувствовать «паутинку» и просто следовала.

— В общем, у нас с Дашей ребёнок, как ты знаешь… — кивнул Даниил. — А мне тут участие в региональной выставке предложили. Да она две недели идёт. Так что там нужно дежурить. Ну, за работами приглядывать и продавать их, если вдруг кто-то заинтересуется. Понимаешь?

— Так… Пока не совсем.

— Выставка платная, но я готов отдать тебе одну плоскость для твоих картин, чтобы выставиться тоже. А взамен ты там подежуришь в выходные. Мы там меняемся, подменяемся, а на субботу и воскресенье просто никто не может.

— А сколько работ войдёт на одну плоскость? — спросила Кира.

— Если с фотографикой, то четыре отлично войдут, — прикинул Даниил. — Там плоскость шириной девяносто сантиметров. И надо, чтоб не совсем налеплено было, а так — красиво.

— Понятно. И когда эти выходные? И когда и куда мне работы принести? — спросила Кира.

— Так… Сегодня четверг, открытие уже завтра в семь вечера. Так что эти выходные. А привезти работы нужно будет завтра с трёх до шести. Мы будем там всё развешивать как раз…

Они договорились, где и когда встретятся или кого спросить в случае чего. Кира всё записала и обещалась быть.

— Удивительно, что я вообще тебя здесь встретил, — закончил Даниил. — Ты же, кажется, где-то на Комплексе учишься?

— Я на пару по материалам приехала, она как раз сегодня закончилась пораньше. А ты работаешь тут или что? — проявила интерес Кира.

— Я к знакомому приехал, — ответил Даниил. — Он тоже фотографирует и в выставке участвует. Преподаватель строительного. Но надо же, какое совпадение…

— Ну да, — согласно кивнула Кира. — Но мне уже пора бежать. Я ещё на танцы еду.

Глеб зверствовал, они, как всегда, половину урока стояли в стойках для вальса, кружились по залу, разучивали разные вариации, а ещё Глеб показывал новые элементы танго и они собирали танец.

— Я узнавала, что Глеб ведёт и современные танцы в этом же помещении. Как ты смотришь на то, чтобы в следующем году походить на современные танцы? — спросила Кира Кирилла.

— А на бальные ты больше не хочешь? — спросил Кирилл.

— Ну… Некий минимум мы выучили, вальс нам точно вбили на подкорку, — протянула Кира. — До мая доходим, а там потом сессия и каникулы… И да, мне чуть скучно стало. Хотелось научиться, я вроде как научилась, могу скомбинировать типа бальный танец или просто под музыку импровизировать. На свадьбе заметила, что ты совсем не умеешь танцевать — в плане, когда просто музыка буцкает.

— Ладно, в следующем году — современные танцы, — кивнул Кирилл, и Кира радостно потёрлась о его шею носом.

Она рассказала про встречу с Даниилом и выставку, и Кирилл помрачнел.

— Я завтра домой еду, там у нас соревнования, никак не могу пропустить.

— Я помнила, что ты об этом говорил, — пожала плечами Кира. — Попрошу Сашку. Он домой редко ездит. Так что поможет увезти работы.

— Ладно, тогда сходим к ним, договоримся.

Саша согласился помочь, и после учёбы они с сумкой, в которую были сложены четыре работы, поехали по адресу и схеме, которую объяснил Даниил.

— А этот выставочный центр довольно далеко, — заметил Саша.

Кира кивнула. Они сели на остановке недалеко от главного корпуса и доехали почти до конечной. Дорога туда-сюда будет занимать больше трёх часов. Но… Зато две недели бесплатной региональной выставки.

Выставочный павильон был огромным и в два этажа. Везде были плакаты с рекламой выставки, и Кира вспомнила, что видела такие и в центре в виде растяжек над дорогами.

Они нашли Даниила, тот развешивал свои фотографии, а затем повесил и работы Киры по две штуки в два ряда.

— Ещё сделай этикетки с названием и ценой. Там есть бумага и ручка, — кивнул на столик Даниил.

— Ценой?

— Выставка-продажа, так что все работы продаются. Я забыл это сказать? Ну… Если не хочешь продавать, просто поставь цену повыше. Если купят, то хотя бы не жалко будет. А вообще, цена картины художника — это сумма, за которую с ней не жалко расстаться.

— О… Понятно, — кивнула Кира. Всё подписала и, сама обалдевая от своей наглости, написала цены в полторы тысячи за каждую картину.

Даниил выдал Кире пропуск участника, чтобы она могла пройти, сказал, что все цены будут на работах и если будут спрашивать, то продать, а деньги потом передать. А за картинами приехать в следующее воскресенье на закрытие выставки.

Долгая дорога позволила как-то поближе узнать Сашу, они проболтали ещё и весь вечер про всякое, в основном касаясь абстрактных тем вроде счастья, мечты, гаданий и спутника жизни. Впрочем, говорили и просто «про себя».

Сашка и правда был умным парнем, он жил в деревне с матерью, которая держала хозяйство из свиней, кур и коров, сдавала мясо на продажу, а также молоко. Учить сына она не могла, так что Сашка работал, но головой: почти сразу начал делать чертежи и курсовые вплоть до третьего курса, причём не только для своей специальности, хотя сам учился только на первом.

Кира поняла, что и сама хочет дружить с Сашей, независимо от Кирилла. Со Стасом они тоже общались, и не то чтобы тот был какими-то глупым, но его интересы были как-то попроще. С ним можно было общаться в компании, но Кира видела, что Сашка может стать её другом, а Стас — нет.