Мое тело – тюрьма

Глава 20 Неспокойные дни

— Каролина! Не отклячивай задницу! Шаг надо делать от бедра! А у тебя ноги отдельно, попа отдельно, ещё и идёшь на полусогнутых! — Татьяна Михайловна, как и все хореографы, которых знала Кира, говорила жёстким командным голосом, от которого непроизвольно сжималось всё внутри и холодело в животе. — Так, девочки. И! По-шли на ме-ня! Шаг! Р-раз! Два-три-четыре! По-ворот! Ольга, ноги! Улыбаться не забываем! Ирина, руки где⁈ Евгения, не вихляй бёдрами! Ногу! Ногу от бедра! От бедра! Всю ногу! Каролина, ровней спину! Маша, улыбай-ся! Куда спол-зли улыб-ки? Так! Внимание! Шаг! Первая пошла! Так! По-во-рот! Вторая пошла! Где улыбка, Надежа⁈

Кира приготовилась, потому что была её очередь выходить и делать проходку на дефиле.

Татьяна Михайловна от репетиции к репетиции «строила» их, и они разучивали переходы и «гребёнки». По регламенту конкурса на первый выход у всех должны были быть тёмные короткие платья: чёрные или тёмно-синие. Такое платье у неё было. Точнее, было платье, перешитое из чёрной плиссированной маминой юбки. Оно представляло собой кусок ткани, сшитый «трубой», и держалось за счёт широкой резинки над грудью. Короткие и широкие рукава-лямки играли декоративную роль, подчёркнуто оголяя плечи. Хотелось чего-то красивого и необычного, поэтому на прошлый новый год Кира сшила это платье, в котором ходила на школьный вечер. Ну и покрасовалась перед друзьями — Митей и Ко. Обычно она ходила дома в коротком флисовом халате и спортивных штанах, а поверх надевала ещё и кофту, так как зимой было довольно прохладно. А потом для новогодних фото показалась в платье, и Артём её «увидел». И сообщил что, оказывается, она красивая. До этого в упор ничего такого не замечал, красавицей не считал и никаких поползновений не делал. Именно поэтому Кира в принципе очень скептически относилась к их «любви» и считала просто «хотелкой», но никак не любовью.

В этом же платье она была и на Новом году в общаге, и оно, как и туфли, осталось лежать ещё с декабря.

К сожалению, когда Кира перед репетицией показалась в это самом платье, собственно, единственном, что у неё было, Татьяна Михайловна раскритиковала её в пух и прах. Что платье «не приталенное», что «бесформенное», да и в упрёк была его «самосшитость». Остальные девочки-участницы конкурса все были городскими, и платья у них были покупными, да и принесли они не по одному экземпляру швейной промышленности, тихо посмеивались, когда Кире устроили этот «разнос».

— Кира, твой выход! — скомандовала Татьяна Михайловна и молчала всё время, пока Кира делала свою проходку.

После окончания репетиции, когда Кира уже переобулась, хореограф подошла к ней.

— Кира, поговорим в моём кабинете?

— Хорошо, — согласилась она, слегка недоумевая, но, сказав всем «до свидания», последовала за женщиной, кабинет которой оказался в коридоре за сценой, на которой они репетировали.

— Будешь чай? — Татьяна Михайловна села в кресло и вставила в розетку штепсель электрического чайника. — Всё таки твоё платье никуда не годится, купишь себе новое… Сейчас весна, на рынке можно что-нибудь подобрать.

— Эм… Хорошо, — кивнула Кира, с удовольствием разглядывая Татьяну Михайловну, у которой была очень красивая восточная внешность, темные волосы, точёный нос и изящный миндалевидный разрез глаз с профессиональным макияжем. Свет от окна падал на чуть смуглую кожу задумавшейся женщины и это было так красиво, что хотелось нарисовать.

— Ты вообще хочешь победить? — когда вскипел чайник, отмерла Татьяна Михайловна и разлила им чай. — У тебя всё для этого есть, но единственное, что я в тебе не чувствую, это желания победы. Бери конфеты.

Кира кивнула и взяла из вазочки «Буревестник», который точно был с белой начинкой. По крайней мере, уверенная, что не придётся невежливо выплёвывать надкусанную конфету, если та окажется батончиком. К сладкому она была совершенно равнодушна, а шоколадные конфеты всегда таили для неё неприятные сюрпризы с содержимым, большую часть которого Кира не могла себя заставить съесть.

— Не знаю, хочу ли я победить, — наконец призналась она. — В принципе, меня бы устроило попасть в первую тройку.

— В тебе мало амбиций, — упрекнула Татьяна Михайловна. — Данные потрясающие, а амбиций мало.

— О, я бы не согласилась с этим утверждением, — улыбнулась Кира. — Наоборот, я очень амбициозна. Но нас осталось девять человек, кто, скажем так, выдержал «предконкурсную гонку». Я трезво смотрю на вещи. Любые конкурсы весьма субъективны. Жюри в любом случае будут кто-то из преподавателей и деканата. Половина участниц старшекурсницы, а у меня даже пар, кроме физкультуры, в корпусе факультета нет. И что толку, если я буду всем сердцем желать победить, а этого не произойдёт по независящим от меня причинам? Я оцениваю себя на первую тройку, пожалуй, я расстроюсь только в том случае, если не войду туда.

— В прошлом году выиграла первокурсница, — с сомнением протянула Татьяна Михайловна. — Лена. В прошлом году был первый такой конкурс у вашего факультета.

— Да, я видела Лену в совете общежития, — кивнула Кира. — Она выиграла на первом курсе и все пять лет учёбы больше не сможет принимать участие в подобных мероприятиях. А это значит никакого развлечения, репетиций, итогового выступления… красивых платьев, никаких подарков и всякого такого. А я хочу в следующем году ещё поучаствовать.

— Ты… Действительно… Если так подумать, — слегка опешила от её выкладки Татьяна Михайловна. — Но платье в любом случае бери по фигуре, желательно стрейч. И на выход в спортивном у тебя слишком длинные бриджи, нужны шорты. Либо закатать повыше. И для своего танца тоже подыщи подходящую одежду.

— Да, с этим засада, — вздохнула Кира. Танец у неё был «хип-хоповский», но с одеждой к нему были проблемы. У их тренера Жени в подготовительной группе «Фабрики танца» были потрясающие широкие джинсы-клёш от бедра, но такие просто не продавались. Даже широкие спортивные штаны была проблема купить, не то что джинсы. Да и джинсы Кире были бы не по карману — они стоили минимум триста рублей.

— Конкурс в следующий вторник, так что ты постарайся, — улыбнулась ей хореограф. — Мы уже только на генеральной репетиции увидимся.

— Да, нам уже даже входные билеты пригласительные раздали, — кивнула Кира. — Спасибо за чай, Татьяна Михайловна, я побегу.

— Давай, пока.

Кира доехала до первой остановки на Комплексе и малодушно поколебалась, не выйти ли ей на ней, но ноги отчаянно гудели после репетиции: сначала она дважды показала свой танец с полной выкладкой, потом была отработка «массовых» выходов для конкурса.

Когда она вышла из автобуса, то увидела на остановке Митю, который радостно улыбался.

— Привет, Кира, ты сегодня позже обычного, я тебя уже два часа на остановке жду.

Она подавила тяжёлый вздох, спрашивая себя, как этот парень вообще оказался в её жизни. После того ужасного свидания в среду две недели назад, когда она чётко и ясно решила для себя, что не хочет, чтобы повторялось подобное, Митя уговорил, практически вымолил дать ему ещё один шанс. Он был весьма настырным и прилипчивым, да и действие её «тотального да!» сыграло ему на руку. Кира обычно не делала ничего, о чём бы жалела, но она уже несколько раз пожалела, что не заплатила в той пиццерии за себя сама и не порвала с Митей всякие контакты.

Так что в воскресенье он потащил её «в город на концерт», который оказался бесплатным концертом в музыкальном училище, где училась его старшая сестра. Впрочем, концерт, по мнению Киры, был хорош уже только потому, что среди оркестровых инструментов не было баяна. От звуков этого кнопочно-пневматического музыкального инструмента у неё начинались тошнота и нервный тик. Всё из-за обязательных для посещения концертов в школе искусств. Двухчасовое выслушивание двух-трёх мелодий, проигранных с разной степенью паршивости на баяне, кого угодно доведёт до психосоматического расстройства.

После концерта Митя потащил её знакомить с сестрой, которая играла на арфе, и каким-то образом они пошли к той в гости в общежитие при училище. За следующие пару часов Кира узнала всю подноготную старшей сестры Мити и посмотрела фотки со всеми парнями, с которыми та переспала. Митя представил её своей сестре, как свою девушку.

На прошлой неделе парень начал подкарауливать её после учёбы, выяснив расписание её группы. А также, узнав, что у неё куча репетиций, начал ждать её после них на остановке. Буквально не давал проходу.

В прошедшее воскресенье, когда они гуляли, Митя её поцеловал. Из-за этого в душе Киры появились противоречивые чувства. Влада она любила и целовалась с ним с удовольствием, Митя ей даже не нравился, но целоваться с ним тоже было приятно чисто с физиологической точки зрения. Да и просто на какой-то миг захотелось банальной ласки и тепла. Целый учебный год вдали от родных с временными кроткими наездами раз в месяц, расставание с любимым человеком, появление внутри неё «подселенца» с другой планеты, всё это, плюс невероятная настойчивость парня, привело к тому, что она позволила ему «близкий контакт». Правда тут же пожалела и больше они не целовались.

— Я задержалась на репетиции, — пробормотала она.

Митя последовал за ней. Кира даже внутренне пожалела, что со всеми вахтёршами в общежитии у неё были хорошие отношения, хотя от других она слышала, что «бабки вредничали» и кого-то не пускали. Её гостей пропускали всегда. Митя спокойно прошёл, проследовав в её комнату.

— У вас тоже сегодня началась зачётная неделя? — спросил он, устраиваясь на стуле.

— Да… Несмотря на четверг, неделя началась сегодня. Вообще, у меня завтра зачёт, так что давай сегодня ты не будешь задерживаться, — попросила Кира.

Митя нередко начинал хитрить и специально торчал у неё до двенадцати, а потом заявлял, что его не пустят в общежитие, и оставался у неё ночевать. Кровать Таши уже несколько дней подряд эксплуатировалась им для сна. При этом утром Кира просыпалась от ощущения взгляда. Эти «утренние любования» сильно напрягали.

— Вот, возьми билет на конкурс, двадцать девятого мая будет, — Кира отдала распечатанный на цветной бумаге пригласительный.

— Двадцатый ряд? Так далеко? А что, ближе не дали? — поджал свои пухлые губы Митя.

— Участницам дали билеты вразнобой, — объяснила Кира. — У меня всего один билет на пятый ряд, но я хочу отдать его маме. Она приедет в пятницу. К тому же она будет меня фотографировать, для этого надо сидеть поближе.

Ей дали всего-то пять билетов, хорошо ещё, что Домнин сказал, что как староста тоже сколько-то получит и раздаст и сам обязательно будет. Так что свои билеты Кира отдала Таше, Кате, Мите, так как тот успел взять с неё обещание обязательно отдать ему билет. А ещё приберегла два для мамы и для тёти Альбины.

— Твоя мама приезжает завтра? — оживился Митя. — Ты меня с ней познакомишь?

— Вообще-то, нам будет некогда, — попыталась отмазаться Кира, потому что не понимала смысла знакомить Митю с матерью.

Тот надулся.

— Ну вот. Я бы хотел узнать твою маму.

— Зачем?

— Ну просто… — пожал он плечами.

— Нет, нам будет некогда, — отказала Кира. — Давай попьём чай, и ты пойдёшь к себе, мне надо учиться, а ещё сходить в душ.

— Ну, ты можешь и со мной учиться, — возразил Митя. — Я не буду мешать. Посижу с тобой. Давай, наливай уже чай. Кстати, мне каркадэ не нравится. Есть зелёный?

— Нет, — мстительно ухмыльнулась Кира.

— Ну ничего, я в следующий раз тебе принесу, чтобы был, — ненатурально растягивая улыбку, сказал Митя, и Кира в который раз спросила себя, как вообще всё так получается.

Мама ждала в фойе общежития, когда Кира вернулась с зачёта по информатике.

— Ой, привет, мам, ты давно ждёшь? Нас на зачёте задержали, — улыбнулась она, обнимаясь. Мама два дня назад позвонила на вахту и оставила записку, что приедет утром на первом рейсе, который отбывал из их города в шесть утра.

— Здесь минут двадцать только, в десять зашла, — успокоила мама. — Мне вахтёрша сказала, что ты ушла на учёбу, и я даже подниматься к тебе на девятый с сумками не стала. Даже удивительно, что меня, как твою маму, узнали.

— Ну да, — улыбнулась Кира. — Просто мы с тобой похожи.

Они подошли к турникету вахты, и Кира заглянула в каморку к вахтёрше.

— Марина Николаевна, это моя мама, спасибо, что сказали ей, что меня нет дома. Можно мы документы оставлять не будем? Она ко мне до вторника приехала. Мы с ней на концерт идём и на конкурс. Соседки у меня не будет, кровать свободная есть. Чтобы ей здесь переночевать, а не до родственников мотаться на другой конец города. Я могу свой пропуск в общежитие оставить, если надо.

— Ладно, проходите, — кивнула вахтёрша. — Но я дежурю только до завтра, а там с другими сама договаривайся.

— Спасибо, Марина Николаевна! — улыбнулась она и подхватила одну из сумок. — Мам, пойдём, нас пропускают.

— Ну что, говори, какие у нас планы? — спросила Киру мама после того, как они зашли и разобрали привезённые сумки с овощами, котлетами для заморозки, кексами, заготовками и вареньями. В итоге из двух больших сумок остался лишь пакет с вещами. Они перекусили и попили чай.

— Сегодня у меня по учёбе уже всё и индивидуальная репетиция в три часа в главном корпусе. В субботу вечером мы с тобой идём на отчётный концерт «Фабрики Танца». В понедельник зачёт и ещё одна индивидуальная репетиция. А во вторник тоже в семь будет наш конкурс, но там у нас ещё с двух до пяти часов будут последние общие репетиции, а потом время для подготовки, сказали, что сделают причёски и накрасят. Так что у нас сейчас свободное время, можно поехать на рынок, так как платье моё забраковали. В субботу перед концертом предлагаю поехать проведать тётю, я её тоже пригласила и на тот, и на этот концерт, кстати. Ну а воскресенье свободно, можно делать что хочешь.

— Ясненько, — улыбнулась мама. — То есть сделал всё и спи-отдыхай! Тогда поехали на рынок сейчас. Посмотрим тебе платье. Если ничего не найдём, то в воскресенье будет на это время.

— Ещё мне с тобой хочется свою сценку с «Отелло и Дездемоной» прорепетировать, а то мне не с кем… Вроде знаю, не запинаюсь, а мне режиссер Светлана Анатольевна говорит, что не хватает какой-то «фишки» и «изюминки». Да и от Гавриила… который, оказывается, ещё и ведущий конкурса, можно всякого ожидать.

— Хорошо, подумаем над этим, — кивнула мама. — Кстати, я же тебе привезла пеньюар для этой сценки!

Порывшись в пакете со своими вещами, мама протянула Кире свёрток жемчужного цвета.

— Там в сцене Дездемона ложится спать, так что это что-то похожее… И выглядит прилично, и красивая с кружевом. Тут ночная сорочка до колена и халатик-накидка на завязках чуть пониже.

— Отлично! — обрадовалась Кира. — Вот только что с обувью делать — не знаю… Босиком выходить на сцену? В носках? У меня красивых тапочек нет, да и в туфлях это странно выглядит…

— Посмотрим, что на рынке будет, может, что-нибудь подходящее найдём.

— Ещё «конкурс в спортивном», что-то вроде «конкурса купальников», сказали всем быть в шортах и спортивных топиках… Топик у меня есть, а вот бриджи до средины бедра только, я в них занимаюсь танцами. Хореограф сказала, чтобы были короче.

— Значит, шорты тоже купим, — подытожила мама. — Я тебе ещё вторые туфли привезла, которые лодочки на шпильке. Они гораздо изящней смотрятся.

Кира улыбнулась.

— Да, но эти, которые сейчас, с ремешками, у них каблук устойчивей и они совсем не жмут.

— Ну они босоножки по сути. У вас же несколько выходов? Лодочки обуешь на вечерний показ.

— Хорошо, — согласилась Кира. — Это сколько ж барахла везти-то придётся?..

На рынке повезло наткнуться на чёрное короткое платье буквально в первом же ряду с одеждой. Единственное, на платье была белым надпись «ELLE», продавец сказала, что это какая-то фирма и сейчас это модно. Платье сидело как влитое точно по фигуре. Кира подозрительно покосилась на мелькнувшую на периферии подсвеченную паутинку. Ну как обычно: должны же эти платья где-то продавать. Почему бы не сегодня вынести прошлогоднюю коллекцию и не продать с большой скидкой как первым покупателям, да? Совсем прикольно было, когда у этой же продавщицы на прилавке среди трусов, колгот и лифчиков сиротливо лежали короткие чёрные спортивные шорты сорок второго размера — тоже остатки со скидками «подруга попросила продать, а то залежалось».

А ещё через два прилавка отыскались и спортивные штаны без резинок на лодыжках.

— Мама, смотри, широкий крой, такие как надо, чёрные и без каких-либо полос… — шепнула Кира. Про штаны она маме упоминала лишь в письмах, и у них в городе ничего подобного не было, так что Кира решила, что сначала стоит купить всё остро необходимое — платье и шорты. Станцевать она могла в бриджах и топике.

— Сколько эти штаны стоят? — спросила мама у продавца-мужчины.

— Ой, красавицы, если возьмёте, то скидку сделаю, сто пятьдесят, нет, сто тридцать рублей, а? Хорошее качество! Сносу нет! Хорошие штаны, да! Не смотри, что резинок нет, резинок нет — скидка будет. Берёте, а?

Кира прыснула, и они с мамой переглянулись. У обеих были совершенно спокойные «внимательно-вежливые» лица.

— Девушки-красавицы, ну… давайте я вам с этими штанами ещё спортивный лифчик подарю. Всё вместе сто двадцать рублей. А? Белый, красивый, ну точно на девушку. Мерять будете?

— Штаны точно будем мерять, — кивнула мама.

— Ну, мы хорошо сэкономили и я ещё не потратила весь бюджет, — подытожила мама, когда они отошли от вещевых рядов со штанами и белым спортивным лифчиком. — Может, тебе ещё что-то надо, а ты как всегда молчишь и не признаёшься?

— Ну… Татьяна Михайловна ещё ругала меня за мои московские кроссовки* на танце, — ответила Кира. — Говорила, что это колхоз. И на танцах ни у кого таких «тапок» нет… у всех кроссовки настоящие. Даже Женя… она у нас тренер на танцах — спрашивала, удобно ли мне.

— Тогда давай купим тебе кроссовки, — кивнула мама, оглядываясь. — Кажется, ряды с обувью где-то недалеко были…

В итоге, настроившись на долгий поход по почти бесконечному центральному вещевому рынку, они управились меньше чем за час.

В воскресенье они встали около девяти и, завтракая, обсуждали просмотренный вчера концерт «Фабрики Танца», который прошёл в ДК Ленина, на той же сцене актового зала, где они занимались своей группой. «Подготовишек» было довольно много, но даже Кира видела, что останутся и потянут далеко не все. Да и к маю рассосалась почти треть девчонок. И ещё трети это и правда было интересно — танцевали с азартом и в полную силу и так же, как и Кира, выходили с танцев красными и запыхавшимися, потому что под конец обычно были прогонки и высокая активность.

Кира составила свой танец на «мисс…» из известных ей восьмёрок, подобрав песню группы «Five», под которую они часто занимались. Впрочем, в свою минуту она выкладывалась по полной и совместила несколько направлений. Даже Татьяна Михайловна похвалила за хореографию. Почти все девочки танцевали что-то в парах. У Каролины так вообще был танец с группой поддержки, которые прыгали и скакали вокруг неё.

— Там, конечно, потрясающе люди двигаются, я обязательно так научусь, — сказала Кира, мечтательно улыбаясь. — У нас тридцатого, в среду, заканчиваются подготовительные курсы на «Фабрике», надеюсь, что меня возьмут заниматься в клуб. Женя сказала, что нас в среду будет просматривать руководитель клуба, чтобы определиться… Летом надо будет тоже заниматься, чтобы ничего не забыть.

— Кстати, как у тебя по учёбе получается? Когда домой приедешь? — спросила мама.

— До конца мая зачётная неделя, потом в июне сессия, затем геодезическая практика будет в июле. Август — каникулы. Посмотрю там, как будет получаться, чтобы хотя бы дня на три-четыре выбраться.

Тут в двери кто-то постучался.

Кира открыла и с удивлением увидела улыбающееся лицо.

— Митя? Ты что здесь делаешь? — хмыкнула она.

— А я вчера и позавчера приходил, а вас с мамой дома не было, — заявил тот. — Вот, решил с утра зайти.

— Блин, десять утра, ты бы ещё в восемь припёрся, — не удержалась Кира от сарказма.

— Здравствуйте, я Митя, парень Киры, — оттеснив её от двери, вошёл «её парень», чтобы поздороваться с её матерью.

— Привет, Митя, парень Киры. Я Инга Анатольевна, мама Киры, — прикололась мама, хотя Митя в любом случае всегда «тупил» и шуток не понимал. А лицо у её матери было непроницаемо-вежливым.

— А вы пьёте пиво? — спросил Митя. — А то я бы сходил в магазин, купил нам пиво. Мы бы посидели все вместе, наладили хорошие отношения.

Кира еле удержалась, чтобы не расхохотаться от таких заявочек, её мама, судя по заблестевшим глазам, тоже еле сдерживалась.

— Как одна большая дружная семья? — наивно распахнув большие глаза, спросила мама тоном поросёнка Фунтика, которого Кире тут же проиллюстрировал перед глазами Грим.

— Да! Точно! — расплылся в довольной улыбке Митя. — Ну, так я побегу? Я быстро, Инга Анатольевна!

— Беги, беги… — вслед быстро удалившемуся из комнаты парню пробормотала мама.

— Тебе бы ещё белый кружевной платочек, чтобы помахать ему вслед, — фыркнула Кира.

— Действительно, весьма специфический… фрукт, — хмыкнула мама. — Это ж надо… «Наладили хорошие отношения».

— Надо срочно придумать планы, иначе он может сидеть с нами весь день… И не отлипнет. Причём он ни намёков, ни когда открытым текстом говоришь, либо не понимает, либо притворяется, либо я не знаю. Я сказала ему, что мы будем заняты, а он два дня нас караулил, блин, — возмутилась Кира. — Его слишком много.

— Ну да, был у моей знакомой девушки друг наподобие этого Мити, вроде она его и так, и сяк, что не буду с тобой, даже при нём с парнями другими встречалась, а он приходил каждый день к ней домой и сидел до позднего вечера, как друг. Какому другому парню это понравится? Отпугнул всех, «высидел» её, что она сдалась, и они даже поженились. Теперь гуляет от неё направо и налево, — задумчиво сказала её мама.

— Не пугай меня так, — поёжилась Кира. — Я, пожалуй, схожу за Катей, пусть составит нам «семейную компанию».

— Отличная идея, вчетвером можно поиграть, — кивнула мама.

Кира улыбнулась в ответ. Её мама знала множество интересных карточных игр, и больше всего из них ей нравились «кинг», «девятка» и «бридж». Все подобные игры подразумевали четырёх игроков.

— Кать, привет, разбудила? — глядя на сонную подругу, спросила она.

— Я уже встала, — промычала Катя. — Только что…

— Слушай, приходи сейчас ко мне, у меня мама приехала, ещё и Митя нарисовался, ну, я тебе про него рассказывала… Не хватает четвёртого, чтобы в карты играть и ни о чём с ним не разговаривать.

— Ладно, умоюсь, позавтракаю и приду, — кивнула ей Катя, которая была в курсе сложной ситуации с её «парнем».

— Я сделаю радио погромче, раздавай пока, мам, — захихикала весьма довольная собой Кира.

Она выигрывала и пресекала все попытки Мити «стать одной большой семьёй», разговаривая с Катей и мамой и обсуждая с ними разные «женские» темы.

— У тебя такой старый магнитофон, он тихо играет и диски не проигрывает, — с умным видом сказал Митя. — Я могу свой принести, и диски хорошие у меня есть.

— Может, ты ещё и вещи свои сюда все принесёшь и поселишься с Кирой? — ехидно спросила его мама.

— А? Да, я могу… — расплылся в довольной улыбке парень, а они, переглянувшись втроём, засмеялись.

— Это бесполезно, мам, он шуток не понимает, — фыркнула Кира и, обратившись к Мите, сказала: — Мне мой магнитофон очень нравится. Он не старый, ему всего полтора года, и я на него сама, своими руками заработала. Скажи же, мама!

— Да, Кира несколько месяцев перед прошлым Новым годом, двухтысячным, годом дракона, лепила игрушки. Маленьких дракончиков из солёного теста.

— А я видела нескольких, — поддержала разговор Катя. — Они миленькие, с цветочками и подарками. Такие карапусечки.

— Да, — подтвердила мама. — Кира лепила, а я потом их продавала на работе по три рубля за штучку.

— Совсем дёшево, — протянула Катя. — Погодите-ка… А сколько этот магнитофон стоит? Не меньше, чем полторы тысячи, думаю…

— Он тысячу восемьсот стоил, — улыбнулась Кира. И глядя на вытянутое лицо подруги, которая была умна и хорошо считала, подтвердила её вычисления. — Да, я больше шестисот игрушек за два месяца слепила… И это только на продажу, а не на подарки.

— Надо было дороже продавать игрушки, — авторитетно заявил Митя.

Примечание:«московские кроссовки» — мягкая спортивная обувь из замши, нечто среднее между кедами и кроссовками. «Московскими» они были потому, что в 80-х их делала фирма «Москва» по реплике кед Adidas (но в 80-е они были из более качественной натуральной замши и их было трудно достать), в 90-х рынок наводнили «московские кроссовки» сделанные в Китае из искусственной замши. Можно было встретить названия аdidas, аbidas, аbdidas и прочие подделки. Но эта обувь стоила действительно очень дёшево и была почти у каждого.

В 2000-х московские кроссовки чаще всего были тёмно-синими с белыми полосками и шнурками (позже появилось больше расцветок).