Мое тело – тюрьма

Глава 6 Выбор, который мы делаем

Очень непривычно было видеть сочную зелень тогда, когда Комплекс завалило снегом. Кира не была на поляне Грима очень давно — точно с прошлого года. Сейчас ей казалось, что где-то на границе горизонта она видит вертикальное движение.

Прищурившись, Кира поняла, что «сбой в матрице» ей не кажется и больше всего это походило… на клетку. Открытие её в каком-то смысле поразило. Она не задумывалась о том, как именно Грим существует в ней.

После того, как мама уехала и Кира осталась одна в почти звеняще пустой общаге, Грим захотел пообщаться.

В последнее время её подселенец-заключённый всё время что-то обсчитывал, перепроверял, то ли количество маны на прорыв, то ли как его, это количество, вообще можно получить — тут фантазия Киры буксовала, так как числа получались какими-то несоразмерно огромными. Нереальными. Если учитывать то, сколько она собрала маны на конкурсе «Мисс Факультет», то ей, для гипотетического освобождения Грима получается надо собрать сто стадионов пробуждённых человек и сгенерировать с ними что-то грандиозное — уже из разряда фантастики. И это ещё без учёта того, что её внутренний резерв не мог сколь-нибудь долго удержать такое количество маны.

Да и Грим выдал ей задачу научиться ману собирать и использовать и сказал, что не собирается вмешиваться и помогать. И Кира старалась и сама лишний раз не лезть. Хотелось доказать «высшему разуму», что не такие земляне и «низшие» и тоже могут. И, честно говоря, не очень хотелось слышать комментарии в духе «у нас дети в детском садике левой пяткой такое творят».

— Так о чём ты хотел со мной поговорить? — первой нарушила их обоюдное молчание Кира.

— Да, сестра… Я кое-что обнаружил и хотел это с тобой обсудить, — дрогнуло лицо Грима.

Было немного странно, но сейчас Кира могла смотреть ему в глаза почти спокойно. Даже показалось, будто Грим выглядит уставшим и каким-то помятым.

— Давай, обсудим, — уселась она поудобней на мягкую травку, скрестив босые ноги.

— Если ты помнишь, меня заключили в тебя на шестьсот галактических зим…

— Я помню, на этот срок наказали твою возлюбленную, — подняла руку Кира, изображая примерную ученицу, но сдулась под серьёзным взглядом невозможно-синих глаз.

— Да, её заключили в коконе сиуса в ледниках Сирковетта на срок в шестьсот стандартных галактических зим с последующей трансформацией памяти, — сказал Грим, — меня — к лишению тела и заточению жизненной энергии в теле низ… в твоём теле на тот же срок. У нас не приняты смертные приговоры, но для меня это был практически он.

— Потому что я столько не протяну?.. — хмыкнула Кира, рассматривая былинку, которую нестерпимо хотелось взять в рот и почувствовать, как брызгает сладко-травяной сок с кончика.

— Шестьсот галактических зим равны почти двум тысячам лет на Земле, ни одно тело столько не выдержит. Если бы я вытеснил тебя, то смог бы прожить… может быть, лет двести по вашим меркам. А так как ты осталась, то мой срок сократился до размера твоей жизни. Сто-сто двадцать лет максимум. Но это не имело значения, я хотел… я не видел смысла длить своё существование без неё.

— Поэтому ты оставил меня? — сглотнула от таких «откровений» Кира, покосившись на Грима.

— Да.

— Ясно…

— Случайность. Маленькое звено в цепи событий, на которое я не мог повлиять тогда, потому что… — Грим прошёл туда-сюда, напоминая Кире загнанного в клетку зверя. — Потому что мы блокировали друг друга. Это… сложно объяснить. Но, возможно… возможно, мой выбор был предопределён. Мы находились в поле вашей планеты достаточно долго. Крупицы маны, которые дали нам шанс… Я всё перепроверил, — Грим махнул рукой и в воздухе зависли инопланетянские загогулины уже знакомых ей «иероглифов», которые, дрогнув, стали арабскими цифрами «598,9». — «Технически» я осуждён на конкретный срок и наши сроки с Ней взаимосвязаны.

— Эм… Я, может, чего-то не понимаю, но разве галактическая зима не сорок земных месяцев примерно? — спросила Кира. — Это же счётчик твоего заключения, да? Почему он показывает ммм… так мало? Или наоборот — много? Ну в смысле, прошло только около года с твоего вселения, но ты меня выращивал под себя с самого рождения вроде как. Но мне уже восемнадцать лет.

— В том-то и дело, — приблизился к ней Грим и склонился, заглядывая в глаза. — Из-за того, что произошло вмешательство третьего порядка в твоё энергетическое тело… в общем, тебя тоже привязало к сроку моего заточения. Но это сделал не я, а Седьмой грим.

— Пока не очень понятно, что это значит, но продолжай, — кивнула Кира и смущённо отвернулась. Всё же Грим был слишком красивым.

— Время относительно. Это тоже была одна из… насмешек. Они волновались из-за моего вмешательства, опасались, что я… оставлю себе какие-то лазейки. И решили переиграть меня. Счётчик привязан к твоей ментальной оболочке. По простому — к твоему ментальному возрасту. У нас считается, что низ… люди не в состоянии… точнее, они не смогут набрать и пятидесяти галактических зим. И даже если бы я как-то выкрутился, продлил наше существование, то…

— Счётчик бы застыл на моём ментальном возрасте, — моргнула Кира. — Потому что мы трое — связаны.

— Да, — с некоторым облегчением выдохнул Грим, словно сомневался, что она вообще поймёт о чём он толкует. — Физически тебе восемнадцать земных лет, но с момента моего заключения ментально ты перешагнула рубеж в двадцать один год. Ментальный возраст — совокупность жизненного опыта. Эти твои занятия в клубе. Вы разбираете и прорабатываете различные жизненные ситуации, которые на вас… на тебя влияют и заставляют взрослеть, больше понимать о жизни, быстрей учиться… Это дало мне идею… Набрать такое количество маны для моего освобождения будет действительно нереально, я просмотрел сотни тысяч вероятностей… всё бесполезно! Но с помощью твоего ментального возраста можно уменьшить счётчик и тогда маны потребуется в десятки раз меньше. Это значительно увеличивает шансы.

— Подожди, — остановила его Кира. — Даже если выдавать пятилетку в три года, в смысле год за три, всё равно… две тысячи лет это слишком много. Да даже тысячу лет… И не могу же я ментально расти вечно? Наверное, есть какой-то предел? Сам же говоришь, что у вас потолок для людей пятьдесят галактических зим. Это сто шестьдесят лет ментального возраста, да?

— Да, ты права, — покивал Грим. — Но если устраивать постепенные изменения, то твой возраст можно повысить до нужной отметки… Хотя бы до среднего предела. Будет достаточно и пяти-шести перезагрузок, всё же я вырастил твоё энергетическое тело и внёс туда свои коррективы и сейчас тоже могу это делать. В меньших объёмах, конечно, но серьёзных вмешательств и не потребуется. К тому же надо будет усвоить этот опыт и…

— Перезагрузок? — перебила его Кира. — Это как у компьютера с обновлениями?

— Да, я взял термин именно из этой области, чтобы было понятней, — Грим встал и прошёлся туда-сюда. — Это всего… всего две галактических зимы. Она… не успеет меня забыть и уснуть глубоко и они не будут этого ожидать. Я буду свободен, и, думаю, у меня может получиться… — он осёкся, посмотрел на притихшую Киру и вновь приблизился, коснувшись руки. — Помоги мне, сестра!

— Но… как? — немеющими губами спросила Кира, потому что её наполнило чужое нетерпение, надежда, радость и что-то ещё, чему было сложно найти определение.

— Соглашайся…

— Но быть ментально старше… Даже на несколько лет, — покусала губы Кира. — Это очень тяжело в общении со сверстниками. Видишь людей насквозь, понимаешь все их метания, когда врут, это… с одной стороны, вроде и хорошо, но это создаёт огромную пропасть, понимаешь?

— Значит, ты?..

— Я помогу тебе, Грим, — вздохнула Кира. — Я постараюсь не… Я постараюсь становиться старше, но не стареть… душой.

— Ты сможешь, — счастливо выдохнул Грим. — Я помогу сделать так, чтобы ты не потеряла вкуса к жизни, ты же этого опасаешься?

— Да… есть такое, — пожала плечами Кира. — Я встречала людей, которые и в пятнадцать уже всё видели, всё поняли и не хотят продолжать, «мир — тлен» и прочее. Хотя слышала и то, что чем дольше живёшь, тем больше хочется… Но главное, ты сможешь… спасти свою любимую.

— Спасибо! Тогда мне нужно приготовиться…

Кира открыла глаза уже в комнате и вздохнула, размышляя о том, правильный ли выбор сделала. Она старалась всегда поступать так, чтобы не было сожалений ни о чём, но эта «развилка» была, пожалуй, самая глобальная во всей её жизни. С другой стороны… Грим объективно весьма опасен. Что будет, когда они умрут? Какой-нибудь апокалипсис местного разлива? Что могло случиться, если бы она отказалась? Он бы заставил её? Занял сам её тело? Или разочаровался и разозлился, что его надежду отняли? Даже минутный гнев вызвал катаклизм с человеческими жертвами… Значит… Значит, это был объективно самый верный выбор. Она постарается справиться с… чем бы то ни было и освободить Грима. Пусть разбираются сами на своей планете подальше от Земли. Так будет лучше всем.

— Кто желает выступить со своим наблюдением? — спросил Пётр Алексеевич после того, как собрал со всех психологические описания, оформленные под курсовые, и посмотрел прямо на Киру.

— Давайте я, — вызвалась она, почувствовав напряжение народа.

За «оценку», которую провела она, стыдно не было, так как всё было в положительном ключе. Она составила описание с небольшим уклоном в лёгкий добрый юмор и загадку. Назвала Серёжу «Объект» и предлагала догадаться, о ком речь. Под конец уже соседи по парте, которые были и соседями по комнате, пихали в бока чуть смущённого вниманием Серёжу. Но раз узнавали, то многие догадки и предположения попадали в точку.

— Объект визуально весьма симпатичен, имеет светлую чистую кожу, приятные и гармоничные черты лица, очень милую, но редкую улыбку, тёмные волосы, интересный разрез карих глаз с длинными ресницами, высокий рост, хорошую осанку, а также мужской пол. И я говорила это про…

— Серёжу Пятилетова? — предположила Света, поворачиваясь к соседней парте.

— Верно, это Серёжа Пятилетов, — кивнула Кира.

— Что ж, очень хорошо… — похвалил психолог, что-то отмечая в журнале.

Пара закончилась тем, что все захотели почитать, что про них написали, и им разрешили посмотреть, но с возвратом.

— Держи, Кира, тут про тебя, — дал ей несколько сшитых листков Лёша Домнин до того, как Кира определилась, хочет ли знать чьё-то мнение насчёт себя.

Автором оказался сосед Пятилетова Серёжи — Артём Абросов, беглого взгляда хватило, чтобы понять, что при описании парень был настроен весьма негативно. «Слишком красивая», «нравится преподам и ей завышают оценки», «на самом деле глупая», «высокомерная», «слишком много о себе воображает», «считает себя лучше других», «тормознутая», «с тупым чувством юмора» и прочее.

Кира давно умела держать лицо, поэтому с безразличным выражением закрыла курсовую и вернула её в стопочку на стол преподавателя, краем глаза заметив напрягшегося Абросова, который, видимо, не ожидал, что все почитают, кто и как про них написал.

С большинством однокурсников Кира действительно мало общалась, разговаривала в основном с десяткой тех, включая первую группу, кто хотел учиться, садился поближе, а не на галёрки, чтобы там спать или болтать. Да и разговоры в основном были по учёбе. Вываливать про себя какую-то подноготную, рассказывать о своей жизни, чтобы это потом передавали, сплетничали и прочее, ей не нравилось. Та же Марина и Диана, которые после практики точно стали ближайшими подругами Голевой Кати, как-то проговорились Кире про Влада, который её бросил.

То есть Катя рассказывала подружкам про неё, её дела и про её жизнь до учёбы, о которой они разговаривали.

Да и Таша тоже не утруждала себя держать язык за зубами, обсуждая её с той же Ассолью. Поэтому Кира в основном рассказывала какую-то общую информацию, не особо вдаваясь в подробности. Или говорила только о текущих моментах, предпочитая слушать, а не рассказывать про себя самой. Впрочем, это не всегда получалось, всё же в общаге ей иногда бывало одиноко и тоскливо, особенно когда она только начинала учиться.

Так что Артём Абросов — «парень с галёрки» — действительно мог со своей «высоты» судить о ней, как ему вздумается.

В клубе практической психологии Даша объявила о том, что они начинают двухфазный цикл «Раб и Хозяин» и сегодня все мальчики будут рабами, а девочки — их хозяйками, а в следующее занятие всё будет наоборот.

— Мальчики встают в линию, и девочки, начиная от меня, тоже встают в шеренгу, — распорядилась Даше, и началась «игра».

Оказалось, порядок в шеренге девчонок определял очерёдность выбора «раба». Кира, которая встала первой, поразмыслив, выбрала себе Ника, который показался ей достаточно безопасным и теоретически «послушным».

Даша «подначивала» проверять границы послушания и в итоге дошло до того, что девчонки распорядились своим «рабам» всем вместе танцевать стриптиз, вроде как «кто будет лучше». Сначала Ник был послушным, а потом начал взбрыкивать, пытаясь и сам «определить границу».

После они треть занятия обсуждали, почему выбрали того или иного «раба», как чувствовали себя, отдавая приказы, думали ли над тем, понравится ли приказ «рабу», или только о своих желаниях. Далее говорили парни, побывавшие «рабами»: как им их «хозяйка», нравилось ли исполнять приказы, был ли внутренний протест, как они себя вели и так далее.

Занятие оказалось выматывающим, да и предстоящий «обмен» ролями у многих девчонок «постфактум» внушал опасения. Кира вот сразу об этом задумалась. И то, что как минимум парни потребуют от своих «рабынь» ответного стриптиза или разоблачения — это к гадалке не ходи и «паутинкой» не пользуйся.

— Я не смогу раздеться, — ёжилась в автобусе Катюша, — это слишком для меня. Да и фигура… У меня бока свисают и живот торчит. Нет, я не хотела бы обнажаться перед всеми, может, не ходить?

— Не ходить — это трусость. А вообще ты не обязана подчиняться, — ответила Кира.

— Не обязана?

— Нет конечно, кто сказал, что «рабы» обязаны подчиняться? Возможно, ты из тех, кого взяли в плен и ты лучше умрёшь, чем позволишь собой помыкать, — пожала плечами Кира. — Если мне не понравится какой-то «приказ» или я почувствую, что не готова, ну мало ли… облизывать ботинки, целоваться… я и не подумаю переступать через себя. Устрою восстание. Убью хозяина. Сбегу. Всегда есть варианты. В жизни нет единственного пути. Просто есть какие-то самые очевидные и «проторенные» дорожки, но это совсем не обязывает тебя идти, как овца в стаде, туда, куда и все.

— О… я об этом как-то не подумала, — кивнула Катюша. — Да, раздеваться я ни за какие коврижки не соглашусь. И посмотрю, что вообще за «приказы» будут. У меня тоже мой «раб» не слишком-то послушным был и всё время «взбрыкивал».

— Кира, что делаешь в выходные? — замявшись, спросил в пятницу Лёша Домнин. — Домой едешь?

— Нет, у меня есть тут дела в субботу, в воскресенье так… более-менее свободна. Есть какие-то предложения?

— Э… Да, я тебя в гости хотел позвать, — сказал Лёша.

— В гости? Хм… — Кира мысленно перебрала все курсовые, которые им задали на следующую неделю. Может, у Домнина проблемы с этим? — Ну хорошо, говори адрес.

— Ты правда придёшь? — чуть удивился Лёша.

— Если ты зовёшь в гости, почему бы не прийти? — пожала плечами Кира. — Но адрес лучше записать и как до тебя добраться с остановки сорок первого, я не очень хорошо город знаю. И я если приду, то рано — в десять-одиннадцать, и уеду не позже четырёх: мне ещё возвращаться, и желательно не по темноте.

Митя периодически подкарауливал её на остановках. Расписание танцев было достаточно стабильным, так что ему оставалось лишь «встречать» Киру. Какое-то время Митя пытался поджидать у них в блоке, но его прогнали соседи из «906», а Кира после поговорила с вахтёршами, показала фотку Мити и попросила по возможности не пускать в общежитие этого «сталкера», который продолжал заявляться к ней. Но стоять на остановке Мите никто не мог запретить.

В выходные соседи уезжали, да и в общаге было значительно меньше народа, и он это просёк и пытался проскользнуть мимо вахты. Несколько раз у него это получалось и Кира, услышав знакомые шаги, сидела безвылазно в комнате, не реагируя на стук, ожидая, пока Митя поверит, что дома её нет и уйдёт. Но всё равно было неприятно и страшновато.

Она даже рассказала о ситуации Кеше, но… что тот мог сделать, приезжая к ней на пару часов по четвергам? Да ничего.

В итоге по будним дням соседи — чаще всего Кирилл — поодиночке или компанией стояли на остановке в ожидании, пока она приедет с танцев или клуба психологии. Такая тактика, кажется, спугнула этого недоделанного сталкера-Митю, но по выходным Кира не хотела ходить по темноте. Бережёного и Бог бережёт.

Дома у Лёши оказалась бабушка, которая радостно встретила Киру и сопроводила на кухню к внуку.

Как выяснилось, Лёша жил с бабушкой почти с самого рождения, причём даже бабушка была у него не родной, а двоюродной: сестрой его бабушки, которой, как и его матери, оказалось на него пофиг.

— Мать, когда мне было около года, нашла себе нового мужа, — рассказал Лёша. — У меня даже сестра есть, на пару лет младше, но они там живут своей счастливой семьёй, а я — лишний. Я понимаю, что… наверное, то, что я вырос с бабушкой, накладывает определённый отпечаток. Просто ну… я же хороший…

— А кто-то сказал, что ты плохой? — спросила Кира, которая до этого молча слушала его «исповедь».

— Да… то задание по психологии. Там написано было… В общем, всё плохое.

— Ты не сто долларов, чтобы всем нравиться, Лёша, — вздохнула Кира, — да и невозможно понравиться всем. С кем-то ты можешь не совпадать по жизни, кто-то никогда тебя не поймёт, кто-то никогда не примет.

— Ты… Ты как будто меня понимаешь, — сказал Лёша. — Я с многими девчонками общался, но ты… какая-то особенная.

— Надеюсь, ты в меня не влюбишься, — искренне сказала Кира. — Это всё усложнит.

— Я был бы не достоин тебя, да? — понурился Лёша.

— У меня есть парень, — пожала плечами Кира, не собираясь ничего объяснять и вдаваться в подробности. — Есть фотографии? Хочу посмотреть.

Кира посидела у Лёши, они поболтали, и она пошла домой около трёх часов дня. Тропка к остановке проходила по мини-рынку, пустому зимой.

— Эй, есть спички? — окликнула её какая-то девчонка на вид класса десятого, которая держала во рту сигарету.

— Ты не поверишь, есть, — Кира пошарила по карману, нашла давнюю заготовку для прикола и вручила две спички.

— Э…

— И почему это мой юмор «тупой»? — пробормотала она, оставив офигевшую девчонку за спиной, и направляясь к остановке. — Зато же всегда будет, о чём рассказать в компании.