Мое тело – тюрьма

Глава 6 Таланты

Даже с учётом того, что Кира приехала вечером в пятницу, а уехала рано утром во вторник, поездка всё равно показалась какой-то совсем короткой. В субботу она с Владом и Нюхой успела на тренировку по интеллектуальным играм, которые сейчас, как оказалось, вёл Лёха Петров. Потом они поболтали с Лёхой, который ещё летом поведал про свою несчастную любовь к Аните, с подачи Киры немного изменил имидж, но всё равно так и не набрался храбрости признаться.

Анита тоже где-то училась и приезжала домой в лучшем случае раз в месяц. Кира посоветовала ну хотя бы наладить переписку.

— Только ты это, печатай ей письма, что ли, — вовремя вспомнив про неразборчивый «дохтурский» почерк Лёхи, сказала Кира.

— А можно к тебе в гости прийти? — спросил Лёха, неодобрительно покосившись на Влада, который ждал Киру. — А то Старков из-за тебя сейчас учится, не приезжает, и хоть с кем-то поговорить хочется.

Сразу отчего-то вспомнилась тётя Альбина с её супом, который «можно съесть, а то всё равно выбрасывать».

— М… Ну, мы сейчас с Владом погуляем часок-другой, — задумалась Кира. — Так что приходи после четырёх. Поболтаем часов до шести. А потом мы с Владом на дискотеку пойдём, она в восемь, но мы всегда ещё гуляем перед ней.

— Кажется, тебе нравится его дразнить, — заметил Влад, когда они вдвоём вышли из «Дворца пионеров»: Нюха уже побежала домой.

— Мне всех нравится дразнить, а тех, кто в чём-то меня не одобряет, особенно. Я такая и есть, — захихикала Кира. — Так, кстати, а ты не против, что я тебя так нагло ангажировала? Мы правда на дискотеку пойдём? А то у Лёхи такая… м… морда лица была кислая, что я не удержалась. Просто были у меня такие друзья, которые мне условия ставили и пытались диктовать с кем я гуляю и с кем не гуляю. Чего мне с кем делать.

— И что с ними стало? — поинтересовался Влад. — С твоими друзьями?

— М?.. В какой-то момент мне поставили прям ультиматум и… мы перестали быть друзьями, — пожала плечами Кира. — Мне даже мой парень не указывает с кем мне гулять, а с кем нет.

— Он у тебя… довольно свободных взглядов? — спросил Влад.

— Что? Что это значит? — спросила Кира.

— Ну… Ты же…

— Я, по-твоему, как-то ему изменяю, общаясь с тобой? — Кира склонила голову и заглянула в глаза Влада.

— Ну нет, вообще-то, — выдохнул Влад, смутившись. — Но ведь подумать можно всякое. Мои одноклассницы вот думают… Э… Ну, что ты моя девушка. Мы же летом гуляли каждый день и нас многие видели. И на дискотеки ходим.

— И всем есть до этого дело… — кивнула Кира. — Меня это совершенно не задевает. Мой парень мне полностью доверяет. Родители как бы тоже понимают, что у меня есть друзья и свой круг общения. Мама «за» провожатого на дискотеки, и если не ты, то кто-то другой, может, не так часто. Там очереди из всяких сыновей маминых подруг. Но я как-то привыкла сама определять свой круг общения. Так что, если вдруг тебе как-то неприятно или некомфортно или ты из-за меня не можешь замутить с девочкой, которая тебе нравится, то мы можем, ну знаешь, просто прекратить.

— Что⁈ Нет, — помотал головой Влад. — Мне тоже всё равно, что про меня говорят.

— Да? Тогда, Вла-ад, ты мнительный, — довольно хмыкнула Кира, продолжая их игру, начатую вечером в пятницу.

— Так он… Твой парень, он знает обо мне? — спросил Влад.

— Кирилл? Не знаю, может быть, и знает. Я же ему фотки показывала, говорила, что делала летом. И я правда не только с тобой гуляю и общаюсь. На учёбе тоже. У нас в соседних общагах сеть, через компьютеры можно общаться, так что я на выходных, если делать нечего, с кем-нибудь знакомлюсь, ну или с кем-то знакомым хожу по кругу гулять. Привыкла уже перед сном. А одной у нас как-то… Короче, вдвоём не страшно. Мы же помним, что я трусишка.

— И что, ты просто знакомишься и гуляешь с кем-то? — поразился Влад.

— Да. Но сначала в личном чате общаемся. Я таким образом прощупываю почву на тему интересно ли вообще будет с человеком познакомиться лично или так, не стоит и внимания. Со многими прикольными парнями познакомилась так, чисто по-дружески. С одним, Палычем, мы вообще конкретно задружили. Он на скрипке играет в группе. Я слушаю его записи, однажды даже ему текст написала. Я же стихи пишу, так что так, накидала пару рифм, когда он пожаловался про творческий затык. Вроде такая ничего песня вышла. Я до знакомства с ним как-то недооценивала скрипку. У нас в школе искусств пиликали на ней просто, оказывается, ужасно. А Палыч очень классно играет. В прошлом году он с этой песней на студвесне с группой участвовал. И меня вроде даже в авторы определили и нашему факультету за песню баллов перепало сколько-то. Вроде бы, но это не точно. Короче, всякие прикольные могут быть знакомства. Почему бы и да?

— Так ты пишешь стихи? — спросил Влад.

— Пишу, — ответила Кира.

— А помнишь что-то на память?

— Конечно помню, мы вроде выясняли, что память у меня хорошая, — захихикала Кира.

— Ты опять дразнишься, да? — покосился на неё Влад.

— Ага, дразнюсь, — улыбнулась Кира. — Просто мои убеждения говорят о том, что нельзя «догнать и осчастливить». И, в общем, если тебе что-то от меня надо или ты хочешь, чтобы я что-то сделала, рассказала, стоит спросить или попросить прямо. А то я так долго могу дразниться.

— А почему?..

— Что почему? — покосилась на Влада Кира, хитро улыбаясь.

— Почему у тебя такие убеждения?

— Я проходила курсы нейро-лингвистического программирования в прошлом году, и там одной из важных позиций был запрет на «догнать и осчастливить». Любому человеку нужно самому прийти со своим желанием ко мне или любому другому консультанту НЛП и попросить помощи. И, в общем, я решила, что это очень хорошая вещь в принципе: делать то, что тебя просят, и не делать того, чего не просят. Сразу столько времени и сил освобождается. И другому человеку хорошо, потому что появляется понимание, чего он вообще хочет. Для начала хотя бы от меня, ну, а потом и от жизни и всякого такого. Как ни посмотри — сплошная польза!

— Интересная позиция, — кивнул Влад. — Кира, я хочу, чтобы ты прочитала мне свои стихи.

— Если меня долго уговаривать, то меня и уговорить-то недолго, — улыбнулась Кира. — У меня их много. Тебе какие-то конкретные? В смысле, по времени написания, по людям, про любовь или про разлуку?

— Какие вспоминаются и какие сама захочешь, — ответил Влад. — Мне все интересны.

— Ну, если утомишься, то скажи, я не обижусь, — прыснула Кира и продекламировала:

— Изгиб холодных линий,

Холодный свет в руках,

Искрится синий иней,

Как слёзы на щеках.

Танцует странный танец

Снежинка в тишине.

Зари бледнел румянец —

Всё словно снится мне.

Зима метелью белой

Сердца студила в лёд,

Но никому нет дела,

Как линия идёт.

Изгиб холодных линий

Мою судьбу рисует.

Снежинка льдинкой синей

Забытый вальс танцует.

Кира покосилась на Влада, перебирая в голове множество стихов, посвящённых разным парням и ситуациям. И всё же хотелось показать свою минорную сторону.

— Ты говоришь «весёлая, смешная…»

И хорошо, что я такой кажусь,

А я большие силы прилагаю,

От всех — и от тебя — скрывая грусть.

И ты меня совсем не понимаешь,

Раз думаешь, что я всегда смешна

И, может, зря ты голову теряешь?

Быть может, грустная тебе я не нужна?

— Красивые стихи, — прочистив горло, сказал Влад.

— Ещё? — уточнила Кира.

— Да.

Кира кивнула и продолжила:

— Я знаю слов тысячи

И я прошу тебя, Творец:

Мне сердце из камня выточи,

Чтобы не разбилось вконец.

И душу мою, так ранимую,

В железные латы одень:

Улыбки фальшивые, мнимые

Я вижу, увы, каждый день.

Ты сделай меня гибкой ивою,

Чтобы гнулось, но не ломалось,

Я буду такой недоступно-красивою…

Забуду, как это: испытывать жалость.

— Тоже очень красивое, — кивнул Влад.

— Давай ещё одно, и на сегодня хватит, — посмотрела на него Кира и, не задумываясь, продекламировала то, что когда-то писала, будучи с Митей.

— Разрыдалась природа — капли дождя,

Словно слёзы, текут по щеке.

Вот ты мне признаёшься, что любишь меня,

А меня лихорадит в тоске.

Чёрный мокрый асфальт в лужах слёзы хранит,

Утешают они: «не грусти».

Я устала страдать от фальшивой любви,

Отпусти ты меня, отпусти.

Влад как-то заметно загрузился и нахмурился.

— Ладно, чтобы разбавить пафос, я прочитаю своё самое любимое стихотворение, — хмыкнула Кира. — Готов?

— Да, — кивнул Влад.

— Уже двенадцать пробило,

Сижу, ем не спеша…

Как что-то в груди защемило,

Наверное, блин, душа!

Кира засмеялась и Влад улыбнулся краем губ.

— И много у тебя стихов? — спросил он.

— Ну… больше сотни это точно, — пожала плечами Кира. — Чаще всего я пишу стихи, когда мне грустно или плохо. Трансформирую энергию, так сказать. Переключаю сознание.

— Мне понравились твои стихи, — сказал Влад. — Буду ждать, когда ты ещё что-то почитаешь.

Лёха приходил в выходные и понедельник в «окошки» плотного расписания, поболтать. Кира рассказала, как пару раз ездила к Андрею в гости с «проверками», что тот неплохо устроился, работает трижды в неделю по шесть часов днём и одну ночь в выходной. Они вроде как с соседом Максом поделили смену или что-то такое у них было, чтобы зарабатывать необходимый минимум для проживания и одновременно не запускать учёбу. На скорой вроде бы с пониманием относились, позволяли совмещать и давали студентам-фельдшерам смены в выходные, чтобы их основной персонал тоже мог отдохнуть.

Андрей с Лёхой переписываться не стал, то ли некогда, то ли тоже вспомнил про почерк и не захотел в нём разбираться, так что Лёха страдал от информационного голода.

В понедельник Кира вместе с сестрой заглянула в школу искусств, посмотрела, что там много новых лиц. Показала свои рисунки преподавателю, та пожаловалась ей, что Нюха прогуливает и ходит от силы два раза в неделю.

Сестрёнка всё больше увлекалась компьютерными играми, и Кира подозревала, что причина прогулов в этом.

— Нюха, — когда сестра вернулась домой, решила поговорить с ней Кира. — Ты что, не хочешь ходить в школу искусств? Говорят, что ты прогуливаешь занятия.

— Мне там не нравится, — отвернулась Нюха. — Мне скучно, я хочу рисовать своё, а нас заставляют рисовать всякие нудные постановки. Я хочу придумывать истории и рисовать комиксы, а не кубики и гипсовые головы.

Кира задумалась. Года через два после её поступления в школу искусств там взяли ещё одного преподавателя и открыли класс для детей с семи до двенадцати. Это было похоже на кружок ИЗО в «Дворце пионеров», только чуть более разнообразный по всяким техникам, материалам и тому, чему учили. Нюха начала ходить туда как раз с семи лет, как только такое появилось. И наверняка после перехода во взрослую группу с двенадцати лет стало совсем всё иначе. К тому же, скорее всего, большинство из тех, кто начинал с Нюхой, «рассосались» и ей скучно в том числе и без друзей.

— Поговори с мамой тогда, — посоветовала она сестре. — Может, что-то другое можно найти. Всё-таки школа платная, и когда ты прогуливаешь занятия, ты просто… В общем, мама старается, хочет, чтобы у тебя было лучшее, что можно получить в нашем городе, а ты не ходишь. Даже комиксы рисовать всё-таки сподручней, когда ты имеешь хотя бы представления о композиции, перспективе, как нарисовать тот или иной предмет, как замешать краски, чтобы раскрасить. В одиночку или по книгам это всё равно гораздо сложней понять. Обучение официальное пять лет. Ты же можешь отходить эти пять лет и закончить в десятом, чтобы потом было больше времени для подготовки к поступлению.

— Ну… я подумаю, — отвела взгляд сестра.

— Ты как раз вовремя, — встретил Киру в столовой на факультете Кирилл. — Сегодня вечером в общаге день первокурсника.

— А где его отмечать будут? — удивилась Кира.

— Там на первом этаже вроде актовый зал какой-то отремонтировали, — пожал плечами Кирилл. — Что будешь? Как обычно?

— Ага, — ответила Кира.

В этом году расписание у их групп почти всегда было на факультете, так что виделись они на переменках и в столовой.

Кирилл заказал себе комплексный обед, а ей взял котлету, салат с капустой, компот и булочку-косичку.

— Как домой съездила? — спросил Кирилл, когда они заняли столик.

— Отлично, — кивнула Кира, задумавшись о Владе Шемете. В понедельник после школы тот внезапно начал рассказывать ей про книгу об одиночестве, которую прочитал. Про каких-то Одиноких Волков и прочую псевдонаучную ересь. Что-то подобное читал и Влад — её первый парень. И ничем хорошим это не закончилось. Кире показалось, что с Владом Шеметом судьба снова дала ей шанс что-то изменить в повторяющейся ситуации, про которую она знала чуть больше, чем тогда.

— Я соскучился и ждал тебя, — погладил её руку Кирилл и Кира улыбнулась.

— Я говорила, что мне удобно утром уехать.

— Я просто соскучился, — пожал плечами Кирилл. — Вчера тренировку весь вечер делал, чтобы время быстрее прошло.

— Правильная позиция, — кивнула Кира и приступила к еде.

— А можно… Хочешь я тебя со своим тренером познакомлю и с ребятами? — спросил Кирилл.

— Насчёт познакомиться — я не против, — пожала плечами Кира, когда доела салат и котлету. — Можно и познакомиться…

— Кстати, очень красивая у тебя кофта, — похвалил Кирилл и смущённо покраснел, отрывая взгляд от её плечей. — Новая, да?

Кира кивнула: нежно-оранжевую, цвета персика кофточку до талии они купили с мамой на рынке утром в субботу ещё до игр. Глубокий полукруглый ворот почти открывал плечи, а ещё были длинные рукава с прорезями, с которыми всё равно было тепло. Мама к её новому наряду успела сделать два украшения-колье из бисера и крупных белых и персиковых бусин под цвет, всё вместе смотрелось очень свежо и красиво.

Кира отрастила волосы уже ниже плеч, закалывала их крабиком и подумывала о том, чтобы подстричься покороче.

— Тогда давай сегодня после пар. У нас как раз будет тренировка до четырёх. Покажу тебе, как стреляю.

— Ладно, — согласилась Кира, приступая к булочке и компоту.

— Ну, Кирьян, учись у своей девушки, как надо стрелять, — со смехом хлопнул Кирилла по плечу его тренер, который, как оказалось, вёл физкультуру у основной группы.

Кира внимательно посмотрела на Кирилла, немного переживая, что тот огорчится её «внезапному успеху», но тот только широко улыбнулся.

— Придётся, она же у меня просто умница.

— Ты что, действительно впервые стреляла? — обратился тренер к Кире.

— Когда-то на ОБЖ классе в восьмом мы однажды из «мелкашки» стреляли, но вроде бы лежали при этом, — пожала плечами Кира. — Из такой винтовки, да ещё стоя, — впервые. Но Кирилл мне объяснил, как правильно стоять и целиться.

— Да уж, четыре десятки и одна девятка, — тренер снова посмотрел на листочек мишени, которая даже двигалась и устанавливалась на специальном приспособлении, а потом проезжала до тренерской, где заменялась на новый листочек. Увидев результаты, тренер даже вышел на тренировочную площадку, чтобы посмотреть, кто это такой меткий. — Это точно случайность.

— Ну, может, и случайность, — хмыкнула Кира.

— Думаешь, нет? — заинтересовался тренер.

— Кирилл сказал, что самое главное стоять спокойно, медленно опускать свол и плавно нажать на спуск, когда поравняются цель и мушка. Я умею стоять спокойно и полностью контролирую тело, так как занимаюсь танцами, — ответила Кира. Она промолчала о том, что у неё получилось странным образом «растянуть секунду» и на самом деле у неё была куча времени на выцеливание и нажатие спуска.

— Ну-ка, давай-ка ещё разок, хочу посмотреть! — азартно попросил тренер. — А ты вообще как со спортом?

— Никак, — ответила Кира, пока Кирилл перезарядил ей винтовку. — Я в спецгруппе, у меня ограничения по здоровью.

— Вот блин! — разочаровано вздохнул тренер, словно уже решил взять её в команду. — То-то я думал, что не видел тебя раньше. Ого! Какая чёткая стойка. Реально, парни, смотрите внимательно и учитесь, как она делает.

Кира плавно опустила винтовку и сделала выстрел. Тренер смотрел на мишень в маленький бинокль.

— Похоже, десять! Ещё давай. До пяти.

Кира в итоге отстрелялась на сорок восемь очков. Два последних выстрела были на девятки, так как Кира уже устала: винтовка весила более двух килограммов, да и каждый выстрел требовал серьёзной концентрации.

— Значит, ты и видишь хорошо?.. — потёр гладко выбритый подбородок тренер.

— Нет, мишень довольно далеко, и хотя у меня линзы, я не вижу её чётко. Я просто целюсь в серединку чёрного пятна.

— Но вся мишень это чёрное пятно, — вытянулось лицо парня, который тоже занимался с Кириллом.

— С глазомером у меня тоже всё неплохо, я всё-таки с красным дипломом класс ИЗО закончила в школе искусств, — улыбнулась Кира. — Найти центр окружности для меня не проблема.

— Ну да, у нас тут не биатлон, мишени мелкие, — хмыкнул тренер. — Тогда… это очень удивительно. И жаль, что ты не сможешь тренироваться с нами. Девчонкам нужно бегать на лыжах и отжиматься, — и всё равно с надеждой посмотрел на Киру.

— На лыжах я совсем не стою, — хихикнула Кира. — Я, наверное, пойду.

Она промолчала о том, что в школе сменившаяся учительница по физкультуре сделала всё, чтобы она не просто не стояла на лыжах, а ненавидела физкультуру в зимний период всеми фибрами души. До девятого класса Кира быстро бегала, отжималась и приседала больше всех, могла подтянуться на канате и в принципе любила физическую активность. Но потом в середине года в девятом классе у них сменилась учительница, которая как будто с первого взгляда её невзлюбила, выдавала лыжи без креплений и вообще начала как-то придираться, орать, что-то требовать. И… Кира заболела. Врачи сказали, что она резко выросла, а её сердце — нет. И выписали справку с освобождением от серьёзной физической активности. Потом к этому прибавились и ограничения от офтальмолога, который запретил прыгать и играть в мяч.

Физручка исходила злобой и требовала посещений, обзывала симулянткой. Кира посещала физкультуру: сидела на скамейке весь сдвоенный урок, даже если он начинался в восемь утра. Физручка попыталась даже выставить ей двойки за уроки, но директор быстро её приструнила. В итоге в обоих аттестатах и за девятый, и за одиннадцатый класс физкультура у Киры значилась «присутствием» без оценки.

И только сейчас она задумалась: а не были ли её проблемы со здоровьем не только от того, что она резко выросла, но и из-за подобного отношения?