Мое тело – тюрьма

Глава 12 Видеть мир

К концу недели кексы так и не закончились. Остался ещё целый пакет.

— Жалко будет, если они совсем зачерствеют, — вслух сказала Кира, осматривая свою «кухню». — Такими даже уже угощать неудобно будет.

Она собралась в город, оделась, обулась, а затем взяла пакет с кексами, решительно вышла из комнаты и постучала в «трёшку» к соседям напротив. Дверь открыл Миша, щуплый светловолосый второкурсник со смешными торчащими ушами и взъерошенной причёской. Как и почти все парни в общежитии, он ходил в одних шортах. Поэтому Кира могла уверенно сказать, что тот недоедал.

— Привет, Миша…

Видимо, в комнате было не прибрано, поэтому тот бочком вышел в коридор, закрывая собой обзор.

— Привет… Кира.

— У меня есть к тебе очень деликатный разговор, — Кира вдруг вспомнила старый анекдот и хитро улыбнулась.

— Ну… Говори.

— Давай поговорим о любви.

— Что? — от неожиданности его и без того большие круглые глаза стали ещё больше.

— Да. Поговорим о любви. Ты любишь кексы? — Кира оставалась крайне серьёзной, наблюдая за сменой движения эмоций и мыслей на простоватом лице парня.

— Я… Э-э… Да… — выдавил из себя второкурсник.

— Вот и хорошо. Тогда держи! Кушай, а то вон какой худенький, — с этими словами Кира сунула ему в руки пакет и вышла из блока, направляясь к остановке.

Во вторник разговор с Дашей из клуба практической психологии у них зашёл про зрение. Выяснилось, у Даши такая же серьёзная миопия, она не могла носить очки из-за астигматизма и в итоге пришла к линзам, которые были видны только при очень близком рассмотрении. Даша же и дала Кире адрес оптики и сказала примерную цену.

Так что Кира, долго не раздумывая, сняла с книжки в банке половину того, что посылали родители на месяц, — пятьсот рублей. Что-то вроде абонемента в клуб практический психологии за пять занятий, ну то есть примерно на месяц, полностью покрывала стипендия, так что оставшейся суммы ей должно было хватить. Впрочем, Кира была готова сидеть на одной картошке, которой привезла целый пакет после каникул, отказать себе в какой-то вещи или поездке в родной город, но посмотреть на мир ясным взглядом.

Как выяснилось, после Нового года стипендия у Киры выросла на двадцать рублей и как раз стала двести пятьдесят — вроде бы какой-то перерасчёт за больше чем две пятёрки. Впрочем, также оказалось, что после сессии всем, у кого были тройки за экзамены, стипендию платить перестали. А ещё две девочки из первой группы, которые учились платно и закрыли сессию на одни пятёрки, перевелись на бесплатное, потому что освободились бюджетные места: из этой самой «блатной» первой группы не смогли сдать сессию десять человек и их готовили к отчислению. Теперь на общих лекциях их второй группы было в два раза больше чем первой… Кира испытывала иррациональную злость на такое. Обманом поступить в ВУЗ, занять место кого-то типа Андрея, который остался прозябать в училище, и при этом провалять дурка, не учиться и быть отчисленным за неуспеваемость! Это просто… уму непостижимо! Та же Таша, несмотря на договорное поступление, хотя бы училась, лекции не прогуливала, сдала сессию на тройки-четвёрки, но ведь сдала. А в первой группе даже их старосту Кошкину отчислили.

Раздумывая обо всём этом, Кира направлялась по адресу, который ей тоже дала Даша. Оптика «Диана» на третьем этаже торгового центра.

— Можно к вам? — Кира зашла в кабинет офтальмолога при оптике, который разительно отличался от различных муниципальных учреждений. Было светло, уютно и никаких очередей.

— Здравствуйте, проходите, — улыбчивая молодая женщина сделала пригласительный жест, указывая на мягкое кресло.

— Я хотела бы попробовать носить контактные линзы, мне одна знакомая посоветовала, — сказала Кира. — Было бы неплохо узнать цену, условия ношения и прочее.

Улыбчивая врач сделала записи в журнале, проверила глаза на нескольких аппаратах, устанавливающих точное зрение, немного поговорила о самочувствии, ограничениях в физическом плане и запрете на излишнюю активность. Кира сообщила, что в университете из-за своей миопии посещает спецгруппу по физкультуре, в которой от них не требуют прыжков, не дают играть с мячом и не гоняют на время.

— У вас глаза видят по-разному, скорее всего, поэтому ещё вам некомфортно в очках и бывают головокружения. Так что линзы подберём на каждый глаз со своими диоптриями. Так вам будет намного комфортней. Да и видеть из-за близкого расположения линзы к глазу вы сможете намного чётче. Конечно, до единицы зрение не выправится, но на минус ноль семь вы можете рассчитывать, — сообщила врач, доставая из шкафчика контейнеры, в которых по одной штуке были запакованы линзы.

— Минус ноль семь? — облизнула вмиг пересохшие губы Кира. — Так хорошо?..

Из-за головокружений, которые давали слишком сильные линзы очков, ей прописывали более слабые. И в своих очках она видела на минус два в лучшем случае.

— Осталась только одна небольшая проблема, — улыбка женщины несколько померкла. — Многие не могут носить линзы, потому что им некомфортно глазам. Всё-таки, хотя линзы и тонкие, их же надо вставлять на радужку и снимать с неё, а это не каждый сможет… М… Не каждый готов к подобному, понимаете?

— Да. Я понимаю, — кивнула Кира.

Линзы стоили двести семьдесят рублей, сто восемьдесят — специальный раствор «Re Nu» для их очищения и хранения, самая большая бутылка была и самой выгодной по цене, ещё тридцать рублей — набор из контейнера и щипчиков для хранения и извлечения линз.

— То есть… четыреста восемьдесят рублей? — уточнила Кира, незаметно выдохнув и внутренне ликуя. В кошельке у неё было всего пятьсот тридцать. Она укладывалась в сумму, которую с натяжкой могла себе позволить потратить. Даша говорила, что «где-то четыреста-шестьсот должно тебе хватить», но это был довольно сильный разброс цен.

— Да… четыреста восемьдесят, — проверила себя на калькуляторе врач. — А теперь я покажу вам, как надевать линзу, и надену одну на вас сама, а вторую попробуете надеть вы, хорошо?

Кира согласилась, внимательно выслушала инструкции и вымыла с мылом руки. Следующие мгновения, когда жёсткие пальцы раздвинули и держали её веки, тянулись мучительно долго. Что-то мокрое упало в глаз.

— Поморгайте, — попросила врач, ставшая более чёткой.

Вторую линзу Кира надела сама и дискомфорта не почувствовала. Врач даже удивилась, спросив, не пользовалась ли она линзами раньше. Кира посмотрела на женщину, которая подарила ей мир. У той был виден каждый волосок, тонкие морщинки, реснички, карие глаза. Она оказалась не так и молода, как показалось в начале, просто худенькая и с чистой «юной» энергетикой.

Они проверили зрение Киры по таблице, в которой она обычно по мутным пятнам даже не узнавала «Ш Б» — первые две буквы, и её стандартная проверка зрения ограничивалась угадыванием количества пальцев врача с различного расстояния. Теперь же она смогла верно назвать буквы подчёркнутой строки и ниже, понимая, что значит выражение «не веря своим глазам».

— В первый раз лучше носить не больше пятнадцати минут, чтобы дать глазам привыкнуть, — сказала врач. — И ещё неизвестно, как вам будет. Всё же миопия высокая. Так что советую прогуляться это время здесь, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом уже окончательно решить, будете вы брать линзы или нет.

Горячее чувство благодарности захлестнуло Киру, и она даже не смогла ничего сказать от комка, застывшего в горле, только кивнула и вышла из кабинета, решив пройти по торговому центру, где размещалась эта оптика. Взглянув на пол, Кира обомлела, чётко увидев свои ноги, даже плиты пола, оказавшиеся из гранита или чего-то подобного цвета.

Мурашки пошли по коже, и с бьющимся сердцем она подошла к колонне, которая была обложена зеркалами. Впервые за почти восемнадцать лет она смогла чётко увидеть себя в полный рост. Полностью, целиком. Не на фотографии, не кусочком, вглядываясь в отражение расплывающегося лица. А именно целиком — всю, от макушки мелированных русых волос до носков зимних сапог.

Впервые в жизни она увидела себя. Чётко и ясно. Зрение на миг замутилось, и Кира поняла, что плачет. Плачет от счастья, хотя никогда не верила, что это действительно возможно, а не просто выражение для красного словца.

В автобусе она сидела и рассматривала людей. Ей удалось уговорить офтальмолога, что ей хорошо и никакого дискомфорта она не ощущает, и это было правдой.

Ей хотелось видеть.

Больше!

Мир оказался так прекрасен. Так чёток.

У пассажиров на другом конце автобуса были пуговицы на одежде, носы, брови, глаза, улыбки или выражение «печали на челе» — Кире было интересно всё. Цвет обивки, замершие на оконном стекле морозные узоры, хмурая кондуктор с чёрной сумкой через плечо. Она даже вышла на две остановки раньше, но не чтобы зайти в магазины, а чтобы пройтись по кружному пути вдоль проезда и видеть! Зимний бор, сосновые иголки покрыты белым инеем. Каждая! Множество мелочей, которые она не могла разглядеть. Она снова плакала и благодарила судьбу, что сейчас это ей доступно.

Врач предупредила, что она может устать от непривычной нагрузки на мозг из-за количества визуальной информации, но, вспоминая эти слова, Кира лишь фыркнула. Может быть, это и так, но неужели можно добровольно отказаться от этого? От этого мира!

— Не волнуйся об этом, Кира, — сказал ей Грим, снова подслушавший мысли. — Уж с чем-чем, а с этой задачей твой мозг легко справится. Меня же он выдерживает… Да и твоё восприятие изначально расширенно. Возможно, ты будешь хуже ощущать чужие эмоции или ауры, придётся на этом сосредотачиваться, но видеть будешь лучше.

— Это замечательно! — засмеялась она, закружившись на пустынной тропинке в лесу. — Я согласна на такую компенсацию.

Нагулявшись вдоволь, Кира зашла в общежитие, заранее предвкушая. Можно будет посмотреть свои фотоальбомы. Сходить в гости к одногруппницам, чтобы на них посмотреть, тем более она как раз сделала им фотографии, во время сессии забив остаток плёнки с Рождества «студенческими буднями» и забрав после похода за линзами напечатанные фотографии.

То ли так совпало, то ли её шаги были услышаны, но двери в «трёшку», мимо которой надо было пройти, чтобы попасть в свою комнату, открылись, и на пороге стоял Миша, преграждая путь. Кира с интересом разглядывала «проявившегося» соседа.

— Чёткий пацан, — пробормотала про себя Кира, поздоровавшись: — Ещё раз привет, Миша.

— Слушай, Кира, — и не думал уступить ей дорогу Миша. — Я спросить тебя хотел…

Щёки с россыпью розовых прыщиков покраснели.

— Спрашивай, — недоумённо позволила она.

— Ты утром… Ну… Кексы приносила. И про любовь что-то сказала. И я… спросить хотел, — парень стал почти пунцовым. — А почему ты мне кексы дала?

— Ну, ты же сам сказал, что любишь кексы, — удивлённо переспросила Кира, старательно разыгрывая непонимание. — А я бы их всё равно выкинула. Я-то кексы не люблю.

Парень что-то ещё хотел сказать, но Кира перебила.

— Ты мешаешь мне пройти, извини, но мне жарковато в зимней одежде стоять.

Миша кивнул и пропустил её к комнате. Не оборачиваясь, хотя чувствовала, что сосед так и стоит возле двери, она открыла замок и вошла, тут же закрывшись.

— М-да… попадос. Ещё один.

— Похоже, что твоих шуток порой не понимаю не один только я, — ехидно прокомментировал Грим. — Думаю, ты ему нравишься.

— И что? — нахмурилась Кира, снимая дублёнку. — Я много кому нравлюсь, мне, может, разорваться теперь или всех обслуживать? Переживёт Миша.

Вспомнились все её друзья. В августе, после десятого класса она отправилась в районный математический лагерь. Всё для подготовки к поступлению. В лагере случилась её «первая влюблённость» в мальчика из района — Женю, который отжигал на дискотеках и оказывал ей знаки внимания, а также она подружилась с Митей из их городка, только из другой школы. Митя был умным, особенно хорошо разбирался в математике и даже занимал первые места в олимпиадах по этому предмету. После окончания лагеря Митя начал ходить в гости, а потом и приводить трёх своих друзей: Артёма, Антона и Вадима. С каждым из них сложилась своя история, достойная какой-нибудь книги, но в конечном итоге их дружба «треснула», так как Митя и Артём в неё влюбились и потребовали выбрать кого-то из них. А Кира ни одного не видела рядом с собой не как друга, тем более любой её выбор разорвал бы и дружбу парней, и это было неправильно.

В итоге она вообще стала встречаться с Владом, и, узнав об этом, друзья стали угрожать ей полным разрывом общения, если она продолжит в том же духе «предавать их». Но Кира на провокации не поддалась и в итоге сказала, что если они считают её чем-то вроде трофея или бессловесной вещи, которой можно командовать, то им точно не по пути. Год одиннадцатого класса и так был очень напряжённым из-за будущих экзаменов, и Кире хватало нервотрёпки.

Так что окончательный и бесповоротный разрыв произошёл примерно в феврале. В том же месяце Кира стала девушкой Влада: до этого они просто гуляли и общались на околоинтеллектуальные темы, а их признания в любви друг другу произошли вообще в мае…

— Не хочу об этом думать, — помотала головой Кира. Сердце опять защемило. — Зря я стала смотреть фотоальбом. Тут сначала Митя, Артём, Антон с Вадимом, а потом везде мы с Владом.

Артём учился в первой группе. И за всё время учёбы ни разу даже не поздоровался, делая вид, что Киры не существует. Впрочем, было похоже, что Артёма отчислили за неуспеваемость, так как по слухам, гуляющим по общежитии, тот занимался тем, что активно общался с городскими девушками и участвовал в гулянках, а не учился. По крайней мере, на лекциях в новом семестре Кира его ни разу не увидела.

Вадим единственный, кто не поддержал действия друзей, но и то в своей манере молчаливого протеста. С ним они изредка переписывались, но на каникулах так и не увиделись.

— Сложно быть женским идеалом красоты, умноты и великолепия, — хмыкнула Кира, вытащив вложенную в альбом подписанную так открыточку. Во время их активной дружбы четвёрка официально «посвятила» её в свою партию «Красный шалун» в таком ранге и поминала это при каждом удобном случае вслух и письменно.

— Хотела бы сделать другой выбор? — спросил её Грим.

— Нет. Я сделала правильный выбор. Честный, — ответила Кира. — Я вообще стараюсь делать такие выборы, чтобы ни о чём в своей жизни не жалеть.

— Ты не жалеешь, что подписала тот контракт? — после секундного молчания спросил Грим.

— Нет, тоже не жалею, — ответила Кира. Внутри как будто потеплело, и это точно не были её эмоции.

— И я, сестрёнка.