Мое тело – тюрьма

Глава 5 Серьезный разговор

— Ну чё ты, Кира, — заныла Люда, когда они остались наедине. — Мы просто с ребятами посидели. Чего так реагировать-то⁈

— Сейчас ты убираешь всё, что вы здесь насорили, моешь всю посуду и мы серьёзно разговариваем, — отчеканила Кира. — Приступай.

— Ну, блин, чего ты взъелась так… — продолжила ныть Люда, но под пристальным взглядом всё же подмела шелуху от семечек с пола. Убрала мусор со стола и отправилась мыть посуду, возмущённо брякая тарелками на весь блок.

Кира специально уехала в пятницу так, чтобы не оставалось никакой её еды. Но проверка показала, что Люда потратила девять яиц из свежего десятка, которые Кира ходила покупать в магазин через лес, также, видимо, жарила картошку, которой и так оставалось не так и много: только на суп до конца месяца, — а сейчас в коробке одиноко катались два маленьких клубня. Люда открыла и съела банку клубничного варенья — та стояла в холодильнике с уже чуть подсохшими остатками на дне. Кира решила её «придержать» до каких-нибудь гостей. И, видимо, они случились, только без неё.

Ещё стояла и воняла на весь холодильник банка с рыбной консервной, где осталось только масло и два плавничка от хвостиков. Также почти вся новая пачка майонеза была потрачена и грустно лежала выдавленной почти без остатка. В морозилке валялась початая пачка пельменей, в которой осталось четыре пельмешка. Видимо, майонез ушёл на заправку.

Вывод: что-то приготовить Люда всё же может. И, скорее всего, ела не она одна, а как минимум со своей подружкой Аней со своей группы.

— Я помыла, — сгрудила тарелки и кружки в шкаф Люда.

— Сковорода, где ты жарила картошку, и кастрюля, в которой варила пельмени, тоже считаются посудой, — ровно ответила Кира.

— Ну блин… неохота… их мыть… они жирные и противные… — буркнула Люда, но стушевались под пристальным взглядом. — Ладно, помою.

— Уж сделай такое одолжение, — тихо хмыкнула Кира ей вслед.

Люда вернулась с неопрятно помытой посудой, и Кира поморщилась, потому что всё равно ей придётся это перемывать, но если сделать это немедля, как хотелось, воспитательный момент будет нарушен.

— Мусор сходи и выкинь в мусоропровод, — кивнула Кира на пакет. — И не забудь эту банку со своей килькой, которая весь холодильник провоняла.

— Там немного осталось вроде…

— Тогда доешь прямо сейчас, — пожала плечами Кира.

— Не, я не буду, — заглянула в банку Люда.

— Тогда выкидывай. Не надо мне тут чашку Петри устраивать.

— Какую чашку? — приоткрыла рот Люда.

— С плесенью, — Кира кивком показала на двери, и соседка с тяжёлым вздохом ушла выкидывать мусор, который за три дня уже начал пованивать.

Когда Люда вернулась, Кира демонстративно потрогала кастрюлю с жирным непромытым «ободком».

— Это ты помыла? Налила «Фэйри», сполоснула и вылила? Ты считаешь, что в этой кастрюле я какой-то свинье варю или собаке? Или мне и так сойдёт? — спросила Кира спокойно, но Люда покраснела и замялась.

— Ладно, я перемою. Просто не люблю посуду мыть.

— Перемой, — кивнула Кира, инспектируя свою кровать и Шуршуллу — свою «кроватную черепашку», которая жила в её постели. Альбом с фотографиями так и остался лежать, раскрытый посередине. А альбом с рисунками бросили на кровати Люды.

Большое тяжёлое покрывало хотя и съехало от того, что кто-то валялся и сидел, но выдержало и постельное бельё не открылось. Черепашка сонно зевнула: она обычно перемещалась под покрывалом, и Кира всегда, прежде чем сесть или лечь, её нащупывала, чтобы убедиться, что не задавит. На своё счастье, Шуршулла в этот раз добралась до изножья и затормозила там. Она редко оставалась в середине кровати, но такое тоже бывало.

Люда вернулась с кастрюлей и увидела её с черепашкой на руках.

— О… — в пустых белёсых глазах промелькнула мысль.

— Твоё счастье, что с ней ничего не случилось, — прищурилась Кира. — А вот по поводу того, почему твои гости трогали мои вещи, у меня куча вопросов.

— Ну Кира… — Люда снова заныла. — Просто Степыч наш немного в магнитофонах разбирался и я попросила его посмотреть, что я сломала, в смысле, что в твоём магнитофоне сломалось. А он пришёл с чуваками своими толпой, потому что я сказала, что одна в комнате буду. Ну и скучно им было в комнате просто так сидеть, они взяли посмотреть.

— Ага, сами взяли мой альбом, который был сложен в шкаф? И мои рисунки, которые там же хранятся?

— Э… Ну ладно, я их дала, — поджала губы Люда. — Ну что такого-то? У тебя прикольные рисунки, вон, на стенах висят, они про них спросили, я ответила, что они твои, они захотели посмотреть ещё-что нибудь. Они же не портили ничего, просто посмотрели.

— А давай я приведу сюда своих друзей, мы распотрошим твою тумбочку, и пусть они померяют твои лифчики? — предложила Кира. — Они не испортят ничего, просто померяют, посмотрят. Ты согласна? Должна же я как-то своих гостей развлекать за чужой счёт.

— Ну чего ты сразу то… это же другое, — смутилась Люда. — Я не знала, что нельзя давать.

— То есть тебя мама с папой не научили, что чужое трогать нельзя? — уточнила Кира. — Что вообще есть твои вещи и не твои?

— Ну… не знаю… Я как-то о таком не думала никогда, — замялась Люда. — Парни же нормальные…

— Иди-ка сюда, — подозвала Кира, поманив Люду пальцем, и та, чуть поколебавшись, подошла и села рядом. — Ты видишь это? Как ты думаешь, мне хочется, чтобы какие-то левые чуваки смотрели на мои фото и обсуждали их по всей общаге?

Кира показала фотографии с боди-артом, где была она с подругами. Конечно, в основном альбоме были «приличные фото», где ничего лишнего видно не было и всё прикрыто, но всё равно. Интерпретировать всё можно по-разному.

— О… Я как-то не подумала… — вытянулось лицо Люды.

— Действительно, ты не подумала. И что надо сделать, чтобы в следующий раз ты думала? — спросила Кира.

— Ну ничего же такого, — начала оправдываться Люда. — Стёпыч починил твой магнитофон зато и мы просто немного музыку послушали…

— И семечки поплевали на пол, ведь это же общага, здесь всё можно, — покивала Кира. — Скажи мне, Люда. А ты здесь временно? Собираешься жить ещё пару недель или как?

— Почему пару недель? — поёрзала Люда. — Нет… Я ну… До конца учёбы.

— То есть ты планируешь учиться? — Кира внимательно смотрела в глаза Люде, пока та не стала нервно дёргаться и отводить взгляд.

— Ну да.

— Ну да, — кивнула Кира. — Ну да… Тогда записывай.

— Что записывать? — нервно переспросила Люда.

— Список записывай. Что ты мне должна купить. В магазин сейчас пойдёшь. Яйцо десять штук. Пачку майонеза. Упаковку макарон. Две шоколадки в качестве извинений.

— Это чего?.. — удивлённо посмотрела на неё Люда.

— Ты собралась съехать? — пристально посмотрела ей в глаза Кира.

— Н-нет…

— Ты потратила мои продукты. Я их покупала себе. Я не обязана тебя кормить. И никто не обязан, в общем-то. Мы не друзья и не родственники. Мы — соседки. Возможно, ещё какое-то время, — раздельно и чётко сказала Кира. — Мне не нравится, когда берут или даже трогают что-то моё. Ещё раз твои друзья прикоснутся к моим вещам — и их, и тебя, как человека, который это допустил, будут ждать весьма неприятные последствия. Я достаточно понятно говорю? Ты меня поняла?

— Э… Поняла, — моргнула Люда.

— Я выделила тебе в холодильнике полку, хотя и не обязана это делать, так как холодильник, вообще-то, мой. Это значит, что ты не трогаешь вообще никакие продукты в иных местах, кроме своей полки, на которую ты что-то положила. В морозилку ты можешь положить только один небольшой пакет. И всё, что я вижу сверх этого, я выкидываю. А теперь оденься и сходи за продуктами. Можешь купить что-то себе. Потому что то, что приготовила я, ты больше не трогаешь, если я тебе не скажу обратного.

— Ну просто я думала, что в общаге типа всё общее… — буркнула Люда.

— Нет. Общая в общаге только территория, на которой мы или совместно и спокойно живём, уважая друг друга и следуя правилам… Или живём очень плохо и тебе это совсем не понравится, поверь мне.

— Ладно, я куплю… Просто думала, что ты хорошая и ты разрешаешь.

— Нет, Люда, я точно не хорошая, и это была весьма грубая манипуляция с твоей стороны, — хмыкнула Кира. — По большому счёту, мне плевать, будешь ли ты считать меня хорошей или плохой. Я давала тебе возможность как-то привыкнуть к общежитию, всё же ты приехала в большой город, одна, без родителей, которые тебя, видимо, с ног до головы обслуживали. Но на этом всё. Твоя притирка к жизни в общаге закончилась и началась взрослая самостоятельная жизнь, в которой у тебя очень мало прав и огромная куча обязанностей. А теперь шагай в магазин и подумай, что тебе самой надо купить, чтобы питаться в течение следующей недели.

— Ладно, значит, яйцо и майонез… — кивнула Люда, о чём-то задумавшись.

— И не забудь шоколадки в качестве извинений, — напомнила Кира. — И было бы неплохо, если бы ты или твои родители привезли картошки. У меня она была только на суп, то есть то, что было, я должна была есть в течение месяца. Ты всю картошку пожарила и съела за один присест, так что её тоже придётся как-то возместить. Так же, как и варенье.

— Ладно, я с мамой свяжусь, скажу, чтобы она отправила с папой картошки и варенье, — утёрла нос Люда.

— Если у тебя есть такая возможность и папа на машине, попроси моркови, лука, солений, варений, если ты их кушаешь. Из этого всего можно готовить, а на сэкономленные деньги ходить в столовую или покупать себе что-то. Я не против, если у нас будут общие овощи, и даже варенья и соленья, но это означает, что мы обе их будем привозить в достаточном объёме. Понимаешь меня?

— Короче, мне тоже надо что-то привозить, — кивнула Люда. — Ладно, я попрошу. Отец на машине бывает и дядя тоже.

Кира знала, что Люда жила в городе за сто пятьдесят километров от областного центра, но к ним ходили не только автобусы, но и скоростные электрички. Электричка шла около трёх часов, но зато по студенческому стоила около семидесяти рублей.

— А ты когда домой вообще собираешься? — спросила она.

— Ну не знаю… может, через пару недель… — пожала плечами Люда, которая начала одеваться, чтобы пойти в магазин. — Как-то я ещё и не соскучилась совсем.

Кира подумала, что было бы неплохо, если бы они обе уехали: тогда такого беспредела с «одинокой соседкой на выходных» точно бы не вышло.

— Поедешь тогда двадцать седьмого сентября, надо будет список составить, что тебе из дома привезти, — кивнула Кира.

— Из дома? — удивилась Люда.

— Тебя, конечно, родители классно выпнули на «вольные хлеба», — хмыкнула Кира. — Даже кастрюли не дали. А если бы у меня не было или все были такие же первокурсницы полоротые? Одними бы чайками с печеньками перебивалась? Да и одна кастрюля на всех с учётом того, что каждый готовит сам, как-то совсем мало. Ладно, иди в магазин, позже это обговорим.

Люда ушла, а Кира с протяжным выдохом легла на кровать. «Конструктивный разговор» с активной подстройкой вытянул из неё все силы.

— Неплохо вышло, — прокомментировал Грим. — И ты почти не потратила ману.

— Думаешь, я правда становлюсь… кем-то отстранённым, механическим и наблюдающим издалека на расположение и движение людей в кадре? — спросила Кира. — Это и есть — ментальное взросление?

— Я это почти поправил, — смущённо кашлянул Грим. — Но не знаю, стоит ли полностью обрывать связь…

— Не думаю, что стоит это делать, — откликнулась Кира. — Что-то мне подсказывает, что будет больно, неприятно и может обернуться неожиданными последствиями.

— Я его максимально приглушил, — ответил Грим.

«Снова работающий магнитофон» работал выборочно и у Люды особенно начал зажёвывать кассеты, так что слушать они стали только радио. Вероятно, к счастью.

Люда присмирела и начала делать уборку, покупать продукты и что-то себе готовить.

Саша и Стас начали заглядывать в гости, и, кажется, Люда пыталась флиртовать со Стасом. Но это тоже неплохо сказалось, так как соседка стала почаще прибираться и меньше разбрасывать свои вещи.

Жизнь в общежитии и на учёбе устаканилась и вошла в свою колею.

В конце сентября Кира поехала домой. На вокзале её встретил Влад Шемет.

— Ой… а ты как здесь? — удивилась Кира, когда вышла из автобуса и нос к носу столкнулась с Владом.

— Твоя мама сказала, во сколько ты приезжаешь, когда я позвонил, — ответил тот. — Она спросила, встречу ли я тебя, и я сказал, что встречу.

— А… вот оно что, — усмехнулась Кира, потому что ей на миг подумалось, что связь Грима могла быть какой-нибудь обоюдной и Влад «случайно» оказался здесь. — Тогда это очень кстати… Я опять тащу кучу вещей. Ну что, как твоё «ничего»?

Влад за месяц написал ей восемь писем, то есть примерно по письму каждые четыре-пять дней. Она ответила на каждое.

— Я очень ждал, пока ты приедешь, — ответил Влад. — В школе всё как обычно, скучные одноклассники, доставучие одноклассницы. Не с кем и словом перемолвиться.

— Я вроде как должна быть польщена, но мне одновременно грустно, что тебе скучно со сверстниками, — хмыкнула Кира. — Я так насиделась в автобусах… Сначала сорок минут до города, потом четыре с лишним часа на рейсовом. Давай занесём сумку, перекусим тем, что мама послала, и погуляем? М? Как тебе такой план?

— Ты… меня к себе зовёшь?

— Ага. Мама с сестрой тоже должны меня увидеть. Я голодная. А когда голодная, я совсем злая, капризная и вредная.

— Ты так легко о таком говоришь… — сказал Влад. — Ты не злая, не капризная и точно не вредная.

Кира засмеялась.

— Но я именно такая, когда голодная. Я принимаю в себе все качества. Ой, давай тогда дома поиграем в эту игру. Потому что я слышу, что тебя словно… м-м-м… пугают какие-то качества твои или других людей.

— Меня ничего не пугает, — нахмурился Влад.

— А вот я настоящая трусишка, — захихикала Кира. — Соседка за две недели насвинячила в комнате до тараканов — ух, ты бы слышал мой визг, когда я одного из них увидела на полу! На мой крик пол-общаги слетелось: думали, меня убивают.

— А я думал, что ты наоборот, очень смелая… — пробормотал Влад.

— Ну конечно, я смелая: я как взяла Людкин тапок и прихлопнула этого таракана! — гордо сказала Кира. — Ах-ах-ах. Ну, ты понял правила игры?

— Нет, не очень.

— Смысл найти в себе любое качество, игра называется «да, я такой!» — ну, в моём случае «да, я такая!», — объяснила Кира. — Это психологическое упражнение, чтобы избавить себя от комплексов и от влияния мнения других людей. Люди, знаешь, любят чем-то таким манипулировать…

— Например? — отрывисто спросил Влад.

— Ну типа «а я думала, что ты добра-ая», — противным голосом протянула Кира. — «А ты, оказывается, злая», «а ты, как выясняется, жмот», ну и всякое такое прочее. Так что через игру ты принимаешь все свои качества и не позволяешь через них на тебя как-то давить в дальнейшем.

— И как это сделать? — искренне спросил Влад.

— Мы уже пришли, сейчас поедим, и я всё подробно объясню или ещё с мамой поиграем и Нюхой.

Влад очень сильно смущался, но Кира его всё-таки затащила домой. Мама накормила их овощным рагу с котлетами. А потом они немного поиграли в эту игру. Правда, Влад, когда ему кто-то говорил хоть положительное качество, хоть отрицательное, терялся и тушевался.

— Ладно, пойдём, прогуляемся часик и вдвоём поиграем, — предложила Кира.

Они пошли по улицам.

— Ну давай, скажи что-нибудь, — предложила Кира. — Только с именем давай.

— Кира, ты… жадная, — как будто с трудом произнёс Влад.

— Охо-хо, конечно я жадная! — закивала Кира. — Ты представляешь, какой я нагоняй устроила соседке, которая съела мои яйца. Мне так их было жалко для неё! Ещё и так просто у нас поблизости яйца не купить! Заставила её пойти в магазин и купить мне десяток яиц. Ух, какая я жадная! Так теперь, моя очередь… Хм… Влад, ты наглый!

— Я… Кто, я? — растерянно пробормотал Влад. — Да… я наглый. Я… недавно я… Недавно одноклассница приглашала меня на вечеринку, а я сказал, что мне некогда веселиться. Я же нагло ей отказал.

— Хм-м… — протянула Кира. — Ну даже не знаю… Не чувствую в тебе уверенности, а смысл игры как раз найти в себе нужную эмоцию или качество, обдумать и прожить её, вытащить на свет и согласиться с тем, что такое у тебя тоже есть. Люди же не состоят из сплошь положительных качеств. Во всех нас есть абсолютно все качества в той или иной степени. И если ты будешь их принимать, то и сам, и другие смогут принять, что ты, вообще-то, разный. Не обязан быть каким-то «хорошим» или соответствовать чьим-то ожиданиям.

— У меня не получается, — вздохнул Влад.

— Ни у кого не получается вот так вот раз и сразу, — ответила Кира. — Думаешь, что, я взяла и просто начала считать себя глупой, жадной или плохой? Мне было очень сложно, как и тебе. Ведь я на самом деле идеальна, — и Кира заржала. — Ой не могу с твоего выражения лица всё-таки.

— Значит, всё-таки тебе было тяжело? — уточнил Влад.

— Это же не просто так игра-упражнение, — ответила Кира. — Ты, я полагаю, тоже не с первого раза начал забивать мячи в баскетболе, а добился результатов тренировками? Кстати, Вла-ад, ты мазила!

— Да, я мазила, — хмыкнул Влад. — Я считаю себя мазилой, даже если промахнулся лишь один раз за игру.

— Влад, ты супер-меткий! — хихикнула Кира.

— Да, я супер-меткий, — задумчиво потёр подбородок Влад. — В последней игре был решающий трёхочковый мяч, который я забил почти из-под своего кольца.

— Во-от! — обрадованно улыбнулась Кира. — Ты, похоже, начал понимать, что от тебя требуется. Попробуем ещё?

— Давай!

— Вла-ад, ты глупый! — довольно захихикала Кира.