Мое тело – тюрьма

Глава 16 Пересдача

В методический кабинет, где ей пообещали экзамен, Кира вошла «походкой могущества», не открыла дверь с ноги, конечно, но где-то рядом.

В небольшом помещении стояла всего пара парт и большой стол, на котором уже были разложены билеты.

За партами сидело больше человек, чем Кира ожидала: Большакова, их «Альберт Мольбертович», парочка старичков, которых Кира не знала, и декан.

Она поздоровалась, сложила дублёнку на стул, так как гардероб вечером не работал, и сразу подошла к Большаковой. Вручила список вопросов, выданный им для экзамена, и свой конспект. Для того, чтобы, если вдруг что, не было какой-то подтасовки вопросов: доверять Додику Кира не собиралась.

Додик же выглядел слегка взвинченным, но на Киру взглянул со злорадством, замаскированным в приторной фальшивой улыбочке.

— А вот и наша звезда явилась, — не удержался он от остроты и в приглашающем жесте показал на разложенные билеты.

Кира спокойно взяла крайний и зачитала вопросы.

Большакова сверилась с экзаменационным листом и кивнула.

— Будете готовиться? — спросила замдекана.

— Отвечу сразу, — мотнула головой Кира. — Первый вопрос…

Когда она рассказала так четыре билета подряд, все присутствующие, кроме Додика, заинтересовались и стали задавать уточняющие вопросы по теме, явно пытаясь выяснить, это у неё такая хорошая память или всё же понимание предмета. Так как Кира всегда делала ставку на второе, то спокойно ответила на все вопросы и потянулась к пятому билету: брала она просто подряд, не выбираясь.

— Я думаю, мы увидели достаточно, — кашлянула Большакова, с прищуром выразительно посмотрев на Додика.

— Но условие было, что все билеты, — проблеял тот.

— Вы решили задержать нас до полуночи? — светски поинтересовалась Большакова у Додика.

— Нет, но…

— Вы поставили студентке, которой гордится весь факультет, несправедливую оценку, унизили и оскорбили её в присутствии её одногруппников, выставили всю нашу кафедру в неприглядном свете, — отчеканила Большакова так, что даже Кире стало несколько не по себе.

— Кира, дайте Евгению Васильевичу свою зачётку, пожалуйста, — с акульей улыбкой попросила Большакова.

Кира быстро положила развёрнутую зачётку на стол.

Додик с видом побитой собаки в следующей графе после своего «хорошо» написал «отлично» и поясняющий текст, типа ошибся и оценка точно «отлично»: чиркать в зачётке было нельзя.

— Кира, вы можете идти, — кивнула Большакова и Кира, поблагодарив, подхватила дублёнку и вышла из методического кабинета. Стоило только аккуратно прикрыть двери, как за ней раздался настоящий крик, но она решила не прислушиваться и ускорила шаг, направляясь к выходу.

— Ты молодец, — похвалил Грим, когда она вышла на улицу и вдохнула морозного воздуха.

— Мне хотелось… Его растоптать, унизить, чтобы его уволили, — вздохнула Кира, рассматривая звёздное небо. — Я так разозлилась. И на какой-то миг словно потеряла связь с реальностью. Словно я во сне, где нужно убить маньяка, понимаешь? Просто убрать что-то, что тебе мешает, с дороги. Как мерзкого таракана прихлопнуть тапком.

— Я ощущал, как ты сдерживаешь ману, — ответил Грим. — Ты хотела справиться с ним сама?

— Не знаю. Он сильно меня выбесил. Но я всё же… не хотела членовредительства, наверное.

— Ты же всё-таки человек, — хмыкнул Грим. — Злиться — это нормально для твоего вида. Ты смогла отделить свою злость от своего воздействия. И просто позволила себе позлиться как обычный человек.

— Ну, наверное, тогда это хорошо… — Киру передёрнуло. В какой-то миг ей показалось, что она на самом деле может организовать Додику несчастный случай в самом ближайшем будущем. Кира не была уверена, что её остановило именно человеколюбие, скорее, она просчитала вероятность отката и не желала, чтобы пострадал кто-то из её близких или она сама.

Она сделала длинный выдох, увидела шагающий по дороге одинокий силуэт и узнала Кирилла.

— Привет, ты как-то быстро, я решил, что подожду тебя и вместе погуляем, — предложил Кирилл, когда они поравнялись. — Ну, как всё прошло?

— Отлично, — хмыкнула Кира. — Всё как в анекдоте про аленький цветочек.

— Что… за анекдот?

— Ну этот, в котором купец спрашивает дочерей, что им привезти из стран далёких. Старшие дочки попросили подарки, настала очередь младшенькой, Настеньки. И просит Настенька: «А привези мне, батюшка, чудище огромное для плотских утех». Удивился купец, руками замахал: «Что ты, что ты, доченька, и не проси такого! Срам-то какой». Вздохнула Настенька и сказала: «Ну, раз иначе не хочешь, привези мне, батюшка, цветочек аленький».

Кирилл неопределённо хмыкнул, а потом усмехнулся.

— Вот и я как эта Настенька… — тоже усмехнулась Кира. — Похоже, создала немного проблем преподу. А поставил бы он эту пятёрку мне заслуженную, ничего бы не было.

— Он сам виноват, — сказал Кирилл.

— Чаще всего так и бывает. Даже поговорка такая есть: «не буди лихо, пока оно тихо», — ответила Кира и вспомнив одну цитату, хмыкнула. — Для всеобщего счастья меня надо всего лишь любить, восхищаться и давать денег. Разве я многого прошу⁈ — и захохотала.

Через четыре дня, во вторник, была консультация, и Домнин внезапно спросил Киру на всю группу:

— Калинина, что вообще за слухи ходят, что из-за тебя, твоих капризов и истерик нашего Додика из аспирантуры выгнали?

— Что? — не поверила своим ушам Кира.

— Он такой нормальный был, добрый, пятёрки всем поставил… — продолжил Домнин. — А тебе не поставил, так ты весь деканат на уши подняла. Удавишься из-за пятёрки.

— Всё понятно, — хмыкнула Кира, криво усмехнувшись. — Вот, значит, что ты про меня думаешь.

Она встала и пересела от Домнина на другой ряд — к стене.

Там в одиночестве на первой парте сидел Женя Ощепков. Был он мелким, рыжим и вдобавок заикался.

— Буду сидеть с тобой, — объявила Кира. — Можно?

Женя покраснел и попытался что-то сказать, но слишком сильно заикался, так что в конце концов просто кивнул.

— Ты чего там, обиделась? — фыркнул Домнин. — А что я такого сказал? Ты вообще о нас подумала, что нас могут заставить пересдавать пятёрки, которые мы получили?

Кира скептически хмыкнула. Домнин уже сколько староста — и до сих пор не знает, что заморочки с ведомостями и зачётками никому не нужны? Даже если бы преподавателя поймали на взятках, то студентов точно бы не заставили пересдавать предмет, который был «куплен».

В итоге она только закатила глаза, вздохнула… и промолчала.

Консультация прошла быстро. А «Альберт Мольбертович», их куратор, у которого они как раз и должны были сдаваться, задержал Киру после.

— Обычно спецпредметы не ставят автоматом, — сказал он.

— Вы об этом уже говорили, — ответила Кира. — В самом начале курса.

— О… Вот как, — кивнул «Альберт Мольбертович». — И всё же в пятницу вы меня очень впечатлили… Вы так же знаете и мой предмет?

Кира внимательно и спокойно посмотрела в глаза преподавателя, не понимая, чего он от неё хочет. Экзамен будет — и увидит сам, разве нет?

— Я решил поставить вам автомат, — всё-таки сказал «Альберт Мольбертович». — Давайте зачётку.

Кира ехала домой в полупустом автобусе. Получается, что приезжала на сессию меньше, чем на неделю. И всё же неприятный осадочек оставался. Получалось, что все те люди, с которыми она училась, не увидели оскорблений её преподавателем, возможно, даже посчитали их справедливыми в её адрес, не увидели, не интересовались её состоянием, болью, не узнали, что именно она сделала, чтобы получить оценку, но быстро осудили за результат.

Никто не видит твоих усилий, зато завидуют результату. Это даже забавно. Значит, она рано записала Домнина в друзья. Все они всего лишь соученики, не больше и не меньше. Возможно, раньше она бы даже расстроилась, может быть, начала оправдываться, рассказала, как всё было, но… Кире просто не захотелось. Оправдываться? Разве она в чём-то виновата, чтобы объясняться? И перед кем? Разве на самом деле чьё-то мнение в группе для неё важно? Не захотелось даже… пачкаться о чужие пересуды и домыслы. О чужую глупость и грязные мысли. Правы были тибетские монахи, придумавшие динамическую медитацию: мысли лишь мешают сосредоточению и просветлению.

Кира закрыла глаза и очутилась на зелёной поляне рядом с Гримом, который сидел на берегу и с каким-то детским восторгом бултыхал босые ноги в речке.

— Это ведь всё неспроста, да? — спросила Кира, присев рядом и без труда мысленно несколько раз сменив свою одежду на более подходящую. В итоге она выбрала майку-топик, бриджи и сланцы.

Грим упорно пытался поймать пальцами ног юрких мальков, которые начинали нападать, стоило замереть в воде.

— Я подхожу к рубежу человечности или вроде такого? Какой у меня ментальный возраст сейчас? — спросила Кира.

Над водой зависли сиусянские цифры, которые, дрогнув, превратились в «550,7».

Обратный отсчёт шестисот галактических зим, каждая из которых длилась примерно сорок земных месяцев.

— Почти пятьдесят, — хмыкнула Кира. — Ты говорил, что, по вашему мнению, земляне не могут перешагнуть ментальный рубеж пятидесяти галактических зим.

— Ты сможешь, — тихо ответил Грим. — Ты уже.

— Я без труда остановила свои мысли, только решив это сделать, — хмыкнула Кира. — Теперь я совсем не думаю, а проживаю. Качусь капелькой по паутине. Я думала когда-то: как можно разговаривать, не думая, что-то делать, не думая? Но… Оказалось, это вполне реально. Ты просто знаешь, понимаешь, делаешь и тебе нет нужды думать.

— Верно, — кивнул Грим.

— Я потеряю свою человечность, если перейду этот рубеж дальше?

— Полагаю, это во многом будет зависеть от тебя, — ответил Грим, наконец посмотрев на неё.

— Да, — согласилась Кира.

Автобус приехал, но никто не встречал, так как сообщить заранее о своём приезде Кира не могла.

Дома была только сестра, мама работала, папа был в командировке.

— Ты делаешь уроки? — спросила Кира, заметив на столе раскрытую тетрадку.

— Н-нет, — замялась Нюха.

— Дневник? — предположила Кира. Сама она писала дневники с шестого и до одиннадцатого класса. Пыталась и в университете, но попросту уже уставала от однообразной писанины, так как про свои дела и события подробно писала маме, а также, пусть и не так подробно, ещё десяти адресатам. Плюс лекции. К вечеру запястья и так уже ломило, и она стала записывать реже, а потом и вовсе бросила. К тому же тайну Грима не хотелось доверять бумаге. Такие хранилища могут быть не слишком надёжны: взять хотя бы соседку Люду, у которой напрочь отсутствовало понимание личных границ и личных вещей.

— Я пишу историю, — призналась Нюха.

— Историю?

— Да, я придумала историю про одного альтерона, который отправился в Семицветное королевство…

И Нюха вкратце рассказала, какой мир придумала и про своего героя.

— Так ты пишешь книгу? — поняла Кира. — А можно… Почитать?

— Ну, тут ещё не до конца, но на, читай, — согласилась сестра.

Кира погрузилась в чтение. Сестра писала левой рукой, так что её почерк был с другим наклоном и походил на совсем детский. Была написана целая тетрадка на сорок восемь листов и ещё одна наполовину, за которой Кира как раз сестру и «застукала».

— История интересная, — аккуратно сказала Кира: сестра болезненно воспринимала любую критику или даже замечание. — Мне показалось, что твой герой очень молодой. И он назван альтероном, а это вообще кто?

Сестра рассказала, что это раса полудраконов, и даже показала свои рисунки с ними.

— Получается, что ты в своей голове это всё знаешь, а как бы если читать только текст, то этого нет и немного непонятно, даже как они выглядят, — сказала Кира.

Они ещё долго обсуждали с сестрой её мир и персонажей.

После того, как она уехала на учёбу, родители избавились от их двухэтажной кровати и купили диван. Чтобы не тесниться с сестрой, Кира спала отдельно на диване в большой комнате.

Она легко ходила по снам других людей. А значит, сможет зайти в мир, придуманный другим человеком. Кира мысленно появилась в детской комнате и коснулась головы сестры. А затем открыла глаза на шумной площади возле корабельной гавани.

— Семицветное королевство, — хмыкнула Кира, моментально узнав место, о котором читала. Пахло солёной водой, морской капустой из банки, сырой рыбой, перезрелыми яблоками, навозом, свежей стружкой и целой кучей всякого. Люди были не люди — хотя люди тоже были, но буквально парочка, — там и тут мелькали различные морды, рога, хвосты, так как в мире сестры водились альтероны, вивероны и ещё чуть ли не пять рас, аналогов которых Кира нигде не встречала. Никаких эльфов или там гномов, зато куча ящероподобных.

Каникулы прошли очень быстро. Ночами Кира пропадала в Семицветном королевстве, днём общалась с мамой и сестрой, читала, рисовала, даже играла в игры на компьютере, которым научила Нюха. Вечерами гуляла с Владом. В выходные и по средам были тренировки по интеллектуальным играм. Также Кира почти не пропускала дискотеки. Все они предвкушали нон-стоп фестиваль и разрабатывали стратегии. Играть вместе, уходить по очереди, пить ли энергетики, женьшень или элеутерококк.

В последний день каникул, когда она собиралась, то обнаружила, что её любимые часы сломались. Приехав, она сложила их в ящик стола, а когда достала, то увидела, что они показывают неправильное время. Кира поняла, что и без часов никуда не опаздывала и как будто и так знала, сколько времени. Значит, не так они ей и нужны. Так что оставила часы в ящике.

Когда Кира приехала в общагу, её ждала записка от Кирилла, что он уехал на соревнования в Санкт-Петербург с командой и где-то в субботу-воскресенье только вернётся.

На учёбе Кира сразу села с Ощепковым Женей, а Домнина игнорировала. У того, похоже, начались те самые стадии принятия реальности. Сначала отрицание, потому что одногруппники стали задавать вопросы, потом гнева — и на Киру обрушились всякие гадости и сплетни, которые доносились с первой парты. Их она тоже игнорировала, лишь убедившись в том, что не ошиблась в своём решении. Потом с ней начался «торг», странные попытки «помириться». К концу недели Домнин загрустил, наконец поняв, что бесполезно мириться, если не ссорился.

Вечером в пятницу в комнату Киры постучались и зашли Катя Лузгина и Оля Спелова.

— Привет, девчонки, проходите, — посторонилась Кира.

— Мы подумали, что у нас же экватор и его стоит отметить, — сказала Катя.

— Экватор? — переспросила Кира.

— Мы отучились два с половиной курса. Это половина всей учёбы. Экватор, — пояснила Катя.

— А… О… Действительно, — кивнула Кира.

Прошло два с половиной года учёбы… И два года со времени вселения Грима. За это время она повзрослела больше, чем на сотню лет. Время действительно было очень относительным.

— Отмечать думаем у нас в комнате, — продолжила Катя. — Собрали денег на продукты и сами приготовим какие-нибудь салатики и нарезку, ну и на выпивку…

— Сколько с меня? — спросила Кира.

— Нет, мы парням условие поставили, что они деньги дают, а мы всё организовываем, а то так нечестно получится. Так что с тебя конкурсы, чтобы весело было, ну… Как ты на моём дне рождения проводила, помнишь?

— А ещё, может, хотя бы немного комнату украсить? — подала голос Оля Спелова. — Ты что-то можешь предложить?

— Когда у Таши в ноябре был день рождения, мы его отмечали в соседней трёшке вместе с Серёгой, с которым ещё Света наша тусит. У Серёжи с Ташей дни рождения совпадают, — вспомнила Кира. — Комнату украсили просто цветной бумагой, которую, как флажки, на нитку повесили и просто там написали, что их день рождения.

— Можно про экватор написать, — переглянулась Катя с Олей. — А цветную бумагу я видела, что продают.

— Да, на ней обычно объявления печатают, чтобы привлечь внимание, — кивнула Кира. — Света её приносила откуда-то, надо спросить: может, у неё ещё осталась.

— Ладно, я спрошу тогда, — кивнула Оля.

— А когда отмечаем? — спросила Кира.

— Так завтра, в субботу, в пять часов, — ответила Катя, и Кира без труда услышала отголоски мыслей о том, что они все долго совещались, звать ли её вообще. Но то, что она может провести конкурсы, перевесило что бы то ни было. Плюс фотографии, про это напомнила Оля Спелова, кстати.

— Хорошо, тогда я подготовлю конкурсы и программу, чтобы было весело, — прикинула Кира. — А сколько народа будет? Вы всех позвали или не всех, место вообще в комнате останется или всё займут столы?

— Ну… Мы не всех позвали, — призналась Катя. — Двадцать человек будет. Все девочки, несколько общаговских, большая часть городских ребят, Игорь, Вова Козлов, Коля Шлыков, Саша Щебняков, Миша Рыбьяков… Ещё Женю Ощепкова позвали.

— А Домнина позвали?

— Ну, нет, вообще-то, — скривилась Катя. — Он после того, как в том конкурсе политеховском поучаствовал, вообще стал каким-то зазнайкой. Вот ты же не зазнаёшься от того, что где-то там участвовала, а он стал ну вообще звезда звездой. И, между прочим, он только с несколькими городскими ребятами на экзамен по мостам пришёл, а мы вообще случайно узнали от Игоря и тоже прибежали — и то только я и Ольга. А Таня и Оля вот, дома были, они не успели, им Додик тройки вообще поставил. А если б не эти тройки, они бы на стипендию вышли, все остальные предметы были на четыре-пять.

— Я слышала, что он тебе наговорил, — тихо сказала Оля Спелова.

— Может, тебе тоже попросить пересдачу? — спросила Кира, но Оля только испуганно помотала головой.

— А это правда, что он тебе разрешил пересдачу, если ты все билеты ему расскажешь? — спросила Катя. — Оля сказала, что Большакова с ним ругалась и он так ей ответил, что никто предмет не может знать на пять. И что если ты не сдашь, так он может и тройку влепить.

— Ну, условия он такие и выставил, но я всего четыре билета подряд рассказала, — пожала плечами Кира. — Там наш куратор был, Большакова, декан, ещё парочка преподавателей, они ещё все дополнительные вопросы позадавали, так что Додику хочешь не хочешь пришлось исправить мне оценку.

— Офигеть! — вытаращилась на неё Катя. — Ну ты вообще бесстрашная.

— Терпеть ненавижу этих самодовольных мужиков, которые считают, что место женщины на кухне или типа того, — фыркнула Кира. — Или что симпатичная девушка по определению тупая.

— Да уж… Чего и взъелся на тебя? — хмыкнула Катя. — Обычно ты всем преподам нравишься.

— Он был влюблён в девочку, внешне похожую на меня, — ответила Кира. — Но она его, конечно же, жёстко отшила, вот и решил отыграться на мне.

— О! Откуда ты знаешь? — удивилась Катя.

— Просто догадка. Слишком много личного, знаете… — пожала плечами Кира. — Упирал мне на внешность и пытался оскорбить и обидеть. Ну и… Вы ж его видели, а самомнения вагон и маленькая тележка.

— Ну да… — кивнула Катя. — Ладно, пойдём мы ещё к Свете, спросим про флажки. Ждём на празднике.

— Ага, до завтра, — улыбнулась Кира.