Кабальеро плаща и гитары. Том 3, 4, 5

Глава 50. Пой, революция!

Глава 50. Пой, революция!

Пройти было нельзя. Нигде и никак. Площадь была оцеплена намертво. Пусть тонкая, в одну шеренгу, но полоса бойцов отсекала пространство на «здесь», в остальном мире, и «там», на собственно площади. Мы попытались найти лазейки, металлоискатели-рамки и прочую атрибутику культмассмероприятий, но ничего не обнаружили. Вообще ничего. Прохода просто не было. С площади людей выпускали, через ряды бойцов в паре мест, а вот назад – уже нет.

На нашем рукаве улицы перед линией солдат скопилось народу не много, тысячи три. Кто шёл на концерт, да так и не дошёл. И народ прибывал и прибывал. Говор вокруг слышался в основном русский, но отдельно я выделял и испанский язык говоривших. Как минимум полукровки, как и я. Я всем и везде говорю, что против этого конфликта, и они – мои первые и самые искренние последователи. Интересно, сколько людей успело проскочить до того, как площадь перекрыли?

Ни на какие вопросы бойцы не отвечали. Максимум ограничивались фразой:

- Проход закрыт!

- А где можно пройти? Где рамки, где досмотр?

Молчание.

- Меня зовут Хуан Шимановский. Это – наша группа. Это мы сегодня выступаем.

Молчание.

- Там, за вашими спинами выступаем.

Молчание. И глаз ублюдков не видно, шлемы боевые, лишь чернота бронестекла забрала.

- Позовите старшего. Комвзвода, комроты. Кто у вас главный?

- Не положено.

…И так в несколько заходов с разных сторон, с двух улиц.

Помыкавшись полчаса, я, пользуясь что улица стала более многолюдной, пусть и не как сельди в бочке, отошёл в сторонку, затопал ногами и дал волю своему сквернословию.

- Полегчало? – спросил Хан, кисло улыбаясь.

- Нет. Но лишние эмоции сбросил, - признался я.

Замигала четвёртая линия. Активировал. Дима:

- Хуан, вы где?

- А ты где? – встречным ответил я.

- Вообще-то на сцене. – Упрёк в голосе. - И твои друзья всё настроили-перестроили три раза. Вообще-то без пятнадцати четыре, через четверть часа начинать. А у вас ещё конь не валялся.

- Где? – сразу не понял я.

- Что где?

- Где конь не валялся?

Картинный вздох.

- Не заставляй отвечать в рифму и матом. Это идиоматическое выражение. Где вы, мать его, застряли?

- Не поверишь, но на площади, - воскликнул я, оглядываясь на шеренгу бойцов со щитами. - Нас не пускают вот эти милые добрые парни в нацгадовской форме.

- М-да. – Дима тоже не сдержался и дал волю сквернословию. – А я и думаю, чего народу так мало? Они вообще никого не пускают?

- Ага. А народу как, сильно мало?

Тяжёлый вздох.

- Ну, в Гаване куда больше бывало. Думал, каюк, не интересны мы больше никому на планете.

- Дима, держись! – подбодрил я. - Попробую что-нибудь сделать.

- Нет, Хуан, я не могу соединить с её величеством. Она просила её не беспокоить.

Это Марко, бессменный секретарь королевы. Да, я снова решил воспользоваться тяжёлой артиллерией. Я ж умный, мне простительно не биться лбом в стену, а сразу вызывать авиацию.

- Дуется на наш прошлый разговор? – усмехнулся я.

- Не могу сказать. – Ироничный вздох. – Но моё мнение, ты где-то перегнул палку, и ей это не нравится.

- М-мать перемать! – снова развил я успехи на ниве сквернословия. Нас кстати окружило несколько десятков человек. Узнали, подбадривали, даже советы давали вроде сделать качелю, встать на один конец и чтобы кто-то тяжёлый прыгнул на другой. Типа катапульты. Но мне смешно не было.

- Хуан, ну где вы? У нас всё готово! – Это я не глядя снова активировал четвёртую линию. На проводе оказалась Беатрис.

- Тигрёнок, что у нас с сайтом? – нахмурился я, переключая мысли.

- Три с половиной миллиона просмотров. На форуме ураган сообщений, все интересуются, будет ли концерт. А что ответить – не знаю.

- Знаешь что… А дай-ка наш разговор в прямой эфир? Серый, подскажи ей, если что.

- Она справится, - донёсся фоновый голос второго, неофициально устроенного нашего модератора.

- Готово. Хуан, ты в эфире, - произнелса она. - Через сайт тебя слышат все, кто к нам зашёл. И меня тоже. Уже три миллиона шестьсот тысяч уникальных подключений.

- Спасибо, Тигрёнок. – Три с половиной ляма… Охренеть! А концерт ещё не начался, и вообще под вопросом. - Итак, всем привет. Меня зовут Хуан Шимановский, я – вокалист группы «Крылья ветра». Сейчас нахожусь на площади Мигеля Сервантеса де Сааведра, на которой через семь с половиной минут у нас должен начаться концерт. Кстати, одобренный королевой и разрешённый мэрией. Но как видите… Беатрис, как с моего навигатора, хорошо вокруг видно?

- Да, нормально, - подтвердил голос в эфире.

- Солдат видно?

- Да, стоят, ровным строем. Со щитами. Много солдат.

- Вот-вот. Шеренгами стоят, перекрыв улицу. Нас НЕ ПУСКАЮТ на площадь, где остались инструменты и оборудование. Вот просто берут и не пропускают внутрь, никого. Вообще. В том числе и ваших покорных слуг. Вот кстати и они. Ребята, помашите, на вас сейчас смотрит три с половиной миллиона человек! – помахал я ребятам.

Карен, Хан и Фудзи, сбившиеся стайкой, иронично заулыбались и начали махать руками в ответ.

- Ребят, кто нас слышит. Мы что-нибудь придумаем, - произнёс Хан. – Хуан у нас голова, какую-нибудь светлую идею родит.

- Это Амирхан так шутит, - фыркнул я. – Я уже ничего не рожу. Я только что, перед прямым включением, пытался звонить королеве. Выше инстанции просто нет. Её секретарь вежливо послал на… То есть сказал, что меня не хотят слышать. А кто ещё может отдавать приказ нацгвардии – просто не в курсе.

- Хуан, я это… - раздался голос Димы. Я его повесил в режиме ожидания. – Хуан, у нас тут вообще-то визор над площадью согласован. Смонтирован. Я вас вижу через сайт, но могу вывести картинку, чтобы и тут народ видел.

- О, наш оператор подсказывает, что может дать картинку на площадь, на концертный визор, - оживился я. – Беатрис, найди меня с окрестных камер, покрасоваться хочу.

- К чёрту. Дима, ты меня слышишь? Дай канал, транслируй прямо от меня.

- Лови. – Голос Димы прозвучал в эфире. М-да, на то они и нужны, младшенькие сестрёнки, чтобы иметь собственное мнение, которое готовы защищать. А ну да ладно, потом покрасуюсь.

- О, гля, хари какие над площадью! – Это Хан на высящийся высоко над толпой голографический вихрь с изображением того же, что видят мои глаза.

- Хуан, включаю вашу линию в концертные динамики. – Снова Дима.

- Давай.

- Ты в эфире. Над площадью. – А этот голос донёсся с той стороны оцепления, не только в ушах прозвучал, но и по громкой, из концертных динамиков. – Тебя не видно самого, но зато видно всё, что показывает твой навигатор.

- Да в курсе, Димон.

Хмм… Где-то я уже проходил. Меня не видно, а видно картинку с крутейшего навигатора с моей головы.

Фонтан?

Что ж, в фонтане я непобедим! А сейчас будет очередной мой фонтан. Поехали!

- Всем привет. Я – Хуан Шимановский, - а теперь над площадью раздался мой собственный голос. – Сегодня мы с ребятами хотели устроить небольшой, но очень важный на наш взгляд концерт. Для этого выбили все разрешения, подписали все бумаги. Согласовали со всеми инстанции. В том числе с богом, чёртом и мэрией. И сейчас, когда пытаемся пройти, чтобы концерт начать, вдруг выяснили, что площадь оцеплена этими милыми ребятами, и внутрь оцепления не пускают НИ-КО-ГО. Даже нас самих. Это у латинос такая шутка юмора, наверное, концерт разрешить, но исполнителей к нему не допустить. Представляете как у сеньоров с фантазией плохо?

А теперь, когда меня не просто видно, но и слышно, попытаем счастья ещё раз. Так сказать контрольный.

Толпа вокруг поплотнела – народу собралось уже несколько сотен, и все сбились довольно плотно. Но когда подходил к линии нацгадов, люди мгновенно расступились.

- Сеньор, мы – музыканты. У нас на этой площади концерт, - вновь обратился я к ближайшему бойцу. – МЫ сегодня выступаем! – выделил я это «мы». – И программа концерта согласована. Прошу пропустить нас, чтобы мы могли начать.

- Не положено, - последовал стандартный ответ. И я видел, что солдатики-то занервничали. Тут вам не столица, ребятки. Тут НАША территория. Тут нельзя беспределить.

- Почему не положено?

Тишина.

- Вы хоть понимаете, что это НАШ концерт? И вы НАС на него не пропускаете? Это саботаж? Диверсия? Терракт?

- Парень, иди отсюда! - осмелел рядом стоящий. – Сказали тебе, не положено. Проход на площадь запрещён.

- Всем? – довольно хмыкнул я.

- Всем, - последовал ответ.

- Ало, народ, вы всё слышали? – Это я с иронией для всех.

Над площадью со всех сторон начали подниматься гул и свист. Всё нарастая и нарастая. Но что могут сделать одетому в сервоброню бойцу даже десятки безоружных бездоспешных? Вой? Да. Выводы? Да. Последующая за этим ненависть? Да. Раскачка Обратной Стороны? Сеньоры для этого только за сегодня сделали больше, чем все радикалы всех ориентаций за последние десять лет. Особенно если участь что делается это после вчерашнего подъёма.

- Минуточку! Попрошу всех на площади ещё минуточку тишины! – громко проговорил я. - Попытаемся решить дело миром.

Гул понемногу стих. Я стал центром внимания миллионов, начиная с нескольких тысяч пришедших на площадь, стоящих с разных от преграды сторон. Палец выбрал номер бывшего любовника королевы. Интересно он поднялся благодаря ей, или она выбрала его когда он уже поднялся, и теперь это его потолок?

- Сеньор Марселло, добрый день, - стараясь быть вежливым, произнёс вслух.

- Скорее добрый вечер, - довольно усмехнулся голос. Он не смотрит наш канал, не подключён к нашему сайту и не понимает «движухи». Что к лучшему.

- Сеньор, сразу предупрежу, чтобы вы не пороли вслух горячку, нас сейчас через наш сайт слушает три с половиной миллиона человек, - на всякий случай остерёг я. «В целях улучшения сервиса наш разговор записывается».

- Хуан, пять. Пять двести, - вклинилась Беатрис.

- Уже больше пяти, - довольно улыбнулся я. – Миллионов. Эти люди хотели посмотреть наш концерт. Зашли, понимаешь, на сайт… А там – нет концерта.

- Да? Вы передумали выступать? Жаль. – Голос собеседника лучился иронией, и он совершенно не принял всерьёз информацию о миллионах. Видимо бредом посчитал.

- Выступишь тут, когда ВАШИ нацгвардейцы, которых город ввёл для обеспечения безопасности, не пускают на площадь никого, даже НАС. НАС, сеньор! – выделил я это слово. - Несмотря на то, что концерт согласован со всеми инстанциями, включая ваше руководство.

- Хуан, мне очень жаль, - голос помощника мэра лучился ядовитой иронией, - но национальная гвардия введена ввиду сложной обстановки в городе. Ты не забыл, что творилось в Альфе вчера и позавчера? И она будет обеспечивать безопасность мероприятия, хотите вы этого или нет.

- То есть ты, мудак, пытаешься свалить всё на нацев, дескать это не от мэра идёт приказ «зачистить» площадь, не допустив концерта? – чуть не сорвался я.

- Хуан, попрошу без оскорблений! – вскинулся он. - Я тебя, между прочим, не оскорбляю, несмотря на всю кровь, что ты у меня выпил.

- Прошу прощения, сеньор Марселло. – Я надменно хмыкнул. – Хорошо, тогда у меня к вам другие вопросы. Вы что, на самом деле такие идиоты, что не понимаете, к чему это приведёт?

- Я же попросил без оскорблений! Не понимаю тебя. Ты сейчас о чём?

- Вы. Идиоты. Ибо вместо того, чтобы разрядить межнациональную обстановку, что пытаемся сделать своим концертом мы с ребятами, вы вместо этого всячески конфликт разжигаете, подливая керосина в огонь. Кто вы после этого?

- Хуан, я же попросил без оскорблений! – запыхтел собеседник.

- Марселло, скажи честно, твоё руководство вообще на этой планете? – проигнорировал его я, распирало на сарказм. - Оно соображает, что происходит?

- Я-а-а-а…

- Один пассионарио уже сел в тюрьму! – заорал я, перебивая. – Сел добровольно! Чтобы привлечь внимание! Чтобы донести свои идеи! Сплотить Обратную Сторону! Он УЖЕ ведёт людей за собой, хоть и сидит в камере!

Вчера другой пассионарио коротким призывом собрал тысячи людей! Тысячи мать его русскоговорящих в многомиллионной латинской Альфе! Которые вломили местным ультрас! Тем ультрас, которых местные спонсоры собирали, пестовали и обучали много лет! Многочисленную поставленную на рельсы машину переломили коротким выкриком: «Братцы, помогите, ибо никто кроме нас!» Ты серьёзно не понимаешь, как рождаются пассионарии? Вам мало этих двух, хотите сегодня создать третьего?

Хорошо, я помогу вам. Создам. Только это будет не обиженный плохими дядями интеллигентик-музыкант, это будет мученик, икона сопротивления, на которого надо равняться. Человек, вступающий в бой с превосходящими силами, рвя рубаху на груди. С саблею на танк. Вы получите его, и завтра таких пассионариев будут сотни. Конвейер пассионариев! А всё потому, что несколько идиотов решили перестраховаться и прикрыть свои жопы, и запретили мирное мероприятие, которое не предвещало никаких последствий!

Но вместо этого именно ВЫ, Марселло, ты и мэр, начнёте в стране горячую войну.

- Хуан, ты бредишь, - попытался вклиниться сеньор, но меня несло.

- Сегодня они будут прыгать грудью на броню нацгадов, а завтра на многих из них будут пояса шахидов. Завтра ВАС, латинос, будут убивать, - говорил я, чувствуя, как дрожат от эмоций руки. - Вы будете убивать в ответ, вас будут убивать в ответ снова и снова. Будет кровь, сеньор помощник мэра. Будет гражданская война. Потому, что пара идиотов просто не понимает жизненных реалий.

Так ещё раз спрошу, сеньор, вы идиот?

Марселло тяжело дышал «в трубку». А что он мог сказать?

- У вас пять минут чтобы убрать заграждение и пропустить людей внутрь, чтобы начать концерт, - решил я дать им шанс. - Время пошло.

Молчание.

- Нет? – правильно понял я эту недосказанность. – Что ж, достойный ответ уверенных в себе людей. Хорошо, уговорили. Если вам нужен пассионарио - вы его получите. Я запущу этот грёбанный конвейер!

Разъединение линии. Поднял голову. Над площадью стояла зловещая тишина.

- Внимание всем, - произнёс я. – Меня сейчас будут бить. Жестоко бить. Девочки, не лезьте, так надо, - это я стоящей чуть-чуть в стороне группе сопровождения. – Прошу всех, кто здесь находится, не прыгать на этих уродов, не пытаться драться, давить массой. У вас не получится, лишь будут ненужные жертвы. Я прошу всех разойтись по домам… И сделать выводы. И завтра, когда этих милых ребят на этой площади не будет, действовать по обстоятельствам. Наши парни вчера доказали, что вместе мы – сила.

Снять пиджак. Протянуть Карену. Ствол из наплечника. Ему же.

- Девчонкам передашь. – Камеры прилежно запечатлели передачу ствола. Плевать. Я мысленно прощался с жизнью. Я был готов к тому, что меня вобьют в состояние растения. Парни вчера умирали на площади у Сената, вышли добровольно, зная, что могут умереть. Я тоже шёл, зная, что могу. Почему бы и нет? Да, я «блатной», сплю с принцессой, ко мне хорошо относятся власть предержащие… Но я ни разу не бессмертный! Просто теперь МОГУ быть услышанным, вся разница со мной тогда, в ТОМ фонтане.

- Парни, считаю до трёх. Расступились и дали нам начать концерт, - произнёс я, подойдя к тем же самым бойцам.

Жаль, что не могу читать через забрала. Много бы отдал, чтобы видеть их лица.

- Три.

Тишина. Над всей площадью. Все приготовились смотреть, что будет дальше, ибо на их глазах мог родиться новый мученик, икона движения Обратной Стороны за свободу. Это всегда интересно смотреть.

- Два.

У статуса «блатного» есть и недостаток. Если ты «передумаешь», свернёшь с полдороги, тебя не поймут. Ты всегда на виду, это твой крест. И если отстаиваешь какую-то идею, ты должен быть искренним и на самом деле разделять её. А ещё должен думать что говоришь, и если уж сказал – непременно делать. Иначе станешь посмешищем. Мажором. А вот кем, но мажором при богатой девочке я быть точно не хочу.

- Один.

Нет, ничего. Бойцы напряглись, ожидая от меня подлянки, я это чувствовал. Но не боялись. Отмороженные они там все в этой нацгвардии. Даже камера над площадью им нипочём.

Развернуться. Шаг, другой… Ускорение. Глубже. Глубже. Ватная нога замирает на полпути следующего шага. Резкий разворот, суперкороткая спринтерская дистанция метров в пять… Перебор ногами по композитному щиту – настоящему, для спецподразделений, в котором пули вязнут… И удар ногой в забрало, в лицо.

Затем физика взяла своё, я начал проваливаться под действием силы тяжести, зарядив в падении кулаком по шлему. Бил не сильно, чтобы не сломать и не выбить себе сустав, всё равно ничего композитному шлему не сделаю. Никому здесь ничего без штурмовой винтовки Гаусса не сделаю, даже онгестрел тут мало чем поможет.

…А потом меня начали месить. Дубинками. По незащищённому телу.

Вал народа на площади кинулся вслед за мной на щиты шеренг нацгадов, но они вообще ничего не смогли сделать, даже сдвинуть бойцов с места, и быстро откатились. Это я уже узнал после, на следующий день, когда анализировал произошедшее посекундно. Нацгады никого не преследовали, ибо до их руководства, в целом тоже тугодумного, но не безнадёжного, начала доходить поднятая мною задница. Что крайними сделают их. Мэра, Марсело и их, руководство нацгвардии, откомандированного в столицу отряда.

- Отставить! Услышал я крик. – А ну отставить! Прекратить!

Кричали не по внешке, просто забрало у командира было поднято. Это я понял, когда меня поставили перед ним на ноги.

Броня. Нагрудник. Шлем. Всё, как полагается. Мужик лет сорока, латинос (кто б сомневался) с резкими чертами лица, ближе к перуанцам, наверное. Смотрел на меня зло, в глазах его плескалась злость и… Досада. Страха не было, была именно досада, что всё идёт не так, как дОлжно. Как шло бы в той же Самаре. Но он не унывал и не отчаивался, он просто РАБОТАЛ. Как подобает офицеру и командиру, сообразно обстановке. Я правильно делаю, что боюсь нацгвардию, этот противник мне не по зубам, не осилю я их.

- Ты что, мля, героем себя почувствовал? – заорал он мне в лицо.

- На#ер иди, майор! – разглядел я его наплечник.

- Что, мля! – Он схватил меня за грудки… Но отпустил, злость его затухала. – Думаешь, погеройствовал, покрасовался, сразу звездой стал?

- Я сказал, дядя, на Макемаке лети! – несло меня – я тоже был на эмоциях. - Я вас по-человечески просил не срывать концерт, пропустить!

- Да когда?! – заорал он в лицо. – Мог подойти и просто сказать кто, и не делать вот тут, - обвёл рукой вокруг себя, концерт! – Кажется, он сам себе верил. – Что, выпендриться надо было, звездой соцсетей стать?

- Рот закрой, лосось пассатижный! Я это пытаясь сделать три четверти часа! – пытался втолковать я ему.

- Значит плохо пытаешься! На#ер идите на свою сцену и играйте свой концерт! Пассионарии грёбанные! – Его рука указала в сторону. В сторону памятника Сервантесу.

Я как мог литературно привёл смысл нашей беседы, слова там говорились несколько более грубые и обидные. Но в целом диалог быстро подошёл к концу, ибо нам обоим наш оппонент не был интересен.

- Разошлись! – Это не мне, это уже своим, шеренге с щитами. – Разошлись, мать вашу! Пропустили ЭТИХ! Музыканты которые! – Боже с каким презрением выплюнуто это «этих». Сволочь, я тебе это не забуду.

- Быстро, быстро! Давай! – Это чуть замешкавшемуся Фудзи.

- А ты куда прёшь! Только музыкантов! – А это один из оцепления «перекрыл лавочку», когда за Наото попыталось проломиться несколько человек массовки.

Нас вытолкали на площадь по эту сторону… М-да. Одни спины нацгадов со стороны всех трёх прилегающих улиц. И шесть грузовых броневиков нацгадов, и три просто грузовика нацгадов. И человек шестьсот-семьсот на самой площади, вмещающей пятьдесят тысяч. В основном успевшие прорваться зрители жались ближе к сцене, и наше появление встретили визгом, подбадривающим свистом и овациями.

Концерт состоится!

* * *

- Дима, звук не отключай! Только потише сделай, - попросил я, на всех парах двигая к сцене.

- Боишься?

- После сегодняшнего - да. Как только уйдём из эфира, они наверняка продолжат балаган. Я как минимум бросился на представителей правопорядка, меня на законном основании прикрыть до утра могут, и прощай концерт. А на публику парни работать не привыкли; тут пока ещё Альфа, а не Самара. Эффект от массовости другой.

- Понял, Вань. Ты в эфире. И это… Базар фильтруй, тебя вся планета слышит.

- К чёрту, пусть слышит. Без вариантов.

Всё это звучало из внешних концертных динамиков, над всей площадью, не говоря уже о передаче в эфир через сайт. Но было плевать. Действительно, те, кто додумался организовать такое, чтобы предотвратить концерт, пойдут на что угодно, чтобы таки додавить и сделать требуемое. Нас отпустили только благодаря визору над площадью. Ну и немножко из-за высокого трафика сайта видимо тоже. Кстати, актуал:

- Беатрис, что с трафиком? – Я напрягся, ожидая чего угодно, вплоть до того, что «трёшка» нас на время прикроет. Вряд ли, но чем чёрт не шутит пока бог спит?

- Четыре с половиной миллиона, - отозвалась младшенькая родственница.

- Тигрёнок, слушай сюда! – я был на эмоциях и просто не заметил, как явил городу и миру её прозвище. Кстати уже во второй раз. А она, между прочим, под ним играет в команде её высочества Лесной Королевы, которую можно по логической цепочке будет вычислить. – Трафик большой, кто-то шибко умный обязательно решит нас выбить. Ждём атаки, причём моя чуйка говорит, с минуту на минуту. Стой, ничего не говори. Как только атака начнётся, отключай все серваки и перекидывай канал на оборудование «Цитадели». К чёрту, сегодня не до хакерских войн. А там у ребят минное поле, с наскока не взять, разве свет на всей планете отрубить. Поняла?

- Поняла, - бодро, по-военному отрапортовала младшая Санчес. - Беречь серверы, в борьбу не вступать, при начале атаки всё отключать и скидывать все каналы на «Цитадель: хроники борьбы за справедливость».

- Верно. Парни, наверняка слышите, маякните девочке, что услышали.

- Хуан, они готовы, - после секундной паузы проговорила она. - Сказали, встретят любую атаку и гостей кофе угостят. У них он крепкий, горячий и без сахара.

Мы как раз подходили к сцене. Я был на волне и не замечал, как успевшие собраться зрители уважительно перед нами расступаются, показывают приветственные жесты и подбадривают. Некогда, всё некогда. А вот и Павел с ребятами. Лица оху… Офигевшие. Они нам завидуют, точно знаю (не слепой, вижу взгляды), у нас, вон, уже второй массовый концерт за пределами Гаваны. Но, блин, после сегодняшних фортелей очень сильно думают, стоит ли такая слава такой зависти? Павла с ребятами мы пока не потеряли потому, как у них также куролесить с полной площадью национальной гвардии не получится.

- Дима, запускай «Вагнера», - произнёс я, что-то слишком задумался, а уже давно время концерта. А у нас конь не валялся (интересное выражение, возьму на вооружение). - Начинаем.

Подъём боковой лесенке сцены на собственно двухметровое возвышение. В «Атлетико» везде стояли стюарды и никого постороннего никуда не пускали. В ангаре на «Космофесте» - тоже. У нас сейчас и сцена, и оборудование на миллионы, и сами мы – открыты всем ветрам. Подходи кто хочет, делай что хочешь. Девчонки подойдут вслед за нами через пару минут – пустят их, куда националы от них и их ксив денутся. Но взвод ангелов, охраняющих лично меня, в целом погоду не сделает, а иной охраны дорогостоящей сцены и музыкальных концертных агрегатов нет. Думаю, пока мы никто – прокатит. Пару раз. Но надо будет что-то думать в этом направлении. Хватит ребячества, мы выходим на планку серьёзной группы, а идиотов вокруг хватает.

Зато сцена – так сцена! Я аж охнул с непривычки. Не то метровое удороблище без стен, что предлагает музыкантам Гавана. «Атлетико», конечно, круче, да и «Космофест», разумеется, тоже, но там стадион, а там профессионалы, закатывающие концерт в одном и том же ангаре каждый божий год, знающие, что по чём и сколько стоит. Теперь это полноценно НАШЕ! Супер! Отдельно поразил логотип группы. Пока шли, сцена была затемнена, но сейчас Дима включил внутреннее освещение. Он у нас и звукорежиссёр, и светомеханик, и даже видеонарезку-попури, подобранную для этого вечера, включать будет. Кадровый голод мать его. И теперь с задней части сцены, подсвеченные огнём верхней части рампы, на нас смотрели сотканные из нитей воздуха очень серьёзно доработанные Розитой голубые крылышки. Хан оговорился недавно, что она к какому-то дизайнеру с эскизом ходила. Или стилисту. Советоваться. Теперь там всё по науке, логотип «вырос» и «возмужал», перестав быть детсадовской малякой.

- Парни, всё подключено и обкатано, мы с ребятами с обеда работали. Давайте, включайте акустику и начнём, – торопил Димы.

Акустику мы принесли с собой. Я памятную гитару «с ресничками», тоже производства фирмы «Сделано Розой». Хан притащил свою. В паре песен её всего использует, но лучше таскать за собой, но быть уверенным в звуке, чем получить «блы-ы-ы-ым», режущий по нервам вместо музыки.

- Давай я первый. – Хан подсоединил протянутый Димой передатчик к звукоснимателю. – Есть звук?

- Есть. «Ми» давай.

- Дим, - заметил я, цепляя второй передатчик с обозначением «11A» на свою малышку, - а это не «Валькирии» играют.

Интродукция шла во всю, но вот музыка звучала совсем не та, что договаривались, что готовили изначально. Впрочем, в такой бардачине и с такой спешкой можно сказать «спасибо» что вообще хоть что-то играло.

- Не понял? – голос нахмуренного Димы.

- Это не «Полёт Валькирий». Это «Путь в Валгаллу».

«Путь в Валгаллу» тоже была неслабой такой мелодией для интро. Мощной, брутальной, собирающей, настраивающая на боевой лад… Но ДРУГОЙ.

- Вань, Это Вагнер? – зло сквозь зубы отчитал наш звукореж. «Не цепляйся, чел, не до ерунды сейчас». - Вагнер. Про викингов? Про викингов. Какие проблемы?

Я облегчённо вздохнул. Что ж, пусть будет «Валгалла». Тоже в тему, так уж вышло. Лишь бы не Вивальди с его воздушными отдыхающими зарисовками.

- Парни, палочки! – испуганно закричал Наото. «Громко сказал» подошло бы больше, но зная Фудзи как облупленного, всё же употреблю слово «закричал». И именно испуганно.

- Что, палочки? – недоумённо обернулся Карен.

- Мои эти уроды из оцепления отобрали. Типа оружие, поранить кого могу. Я запасные ложил вчера или нет?

- А я по чём знаю?

- Мля! – выдал идиому Хан. – Не было печали.

- Без палочек у нас не будет ударных, - кипел Фудзи и был готов рвать на себе волосы. М-мать, ещё этой проблемы не хватало. Не понос, так золотуха.

- Будешь ладонями бить, - не разделял нашу серьёзность Хан.

- Смешно! – противно скривился японец, продолжая рыкать по сцене.

- Уроды, хоть так, хоть так, но концерт испортить, – усмехнулся я вслух. – Блаженны нищие духом, не понимают, что только хуже делают.

- Это да. Но палочек-то нет, - фыркнул Карен. – Что делать, Вань? – И на меня посмотрел. Типа я должен своим острым аналитическим всё придумывающим умом сообразить, где взять палочки в момент, когда концерт уже начался? Ребят, вы серьёзно?

- У толпы спросим? Может у кого найдётся? – предложил Хан. – ЭТИ же вряд ли отдадут. – Юморист, блин, но у него не зло как-то получается, обстановку разряжает. - Эй, народ, перед сценой, есть ли у кого-нибудь лишние барабанные палочки? – За Ханом не заржавеет. Подошёл к краю, за мониторы, и сразу спросил. А чего тянуть?

Ответом стал почти дружный рёв и последовавшие за ним выкрики со словами поддержки. Народ с нами, всё понимает, хоть это здорово.

- Наото, я вчера видела запасные, в чёрном таком чехле с надписью… - раздался голос Беатрис. Она назвала фирму, производящую концертное оборудование. Не наше, у нас (во взятом у Гортензии) такого нет, что-то из арендованного на этот вечер. Мы как порядочные арендовали оборудование, как только получили подпись помощника мэра, утвердившего время и место концерта. Ребята без меня подпись получали, я занят был; без меня же всё быстро арендовали и сложили «в офисе», как называем каморку с серверами, которую арендуем как коммерческая организация для оборудования собственного сайта. Та, где сидят Дайсон и Беатрис. Кстати коммерческую организацию «по доброте» нам сделала Гортензия, ближе к новому году, и является одной из учредителей оной наравне с нами. Это я к тому, что ПОКА беспредельных наездов на нас, как на частных лиц, с фактами прямых угроз, не было ещё и поэтому. Не все готовы ссориться с представителями имперского правящего дома. Иначе, без такого незримого прикрытия, парни были бы совсем беззащитными.

Беатрис так и висит в нашей коллективной конференции? Я ж ей не говорил отключаться, но… К чёрту. Всё к чёрту. Пусть висит.

- Понял! Сейчас поищу, спасибо! – засиял Наото, бросаясь к сваленным за логотипом коробкам ящикам от оборудования.

- Дим, я! – обратил я на себя внимание, видя, что они с Ханом закончили.

- Хорошо. Теперь ты. «Ми» давай.

Подстройка гитары. У меня обычно с третьей струной проблемы. Точно, снова «ушла». Подтянул. Остальные вчера подтягивал, держат.

- Парни, вы только не переживайте, что всё так случилось, - снова раздался голосок Беатрис. – Пусть они заблокировали площадь, но вас смотрит уже больше десяти миллионов. Десять миллионов триста тысяч уникальных подключений! – В её голосе слышалось торжество. - Кстати, Хуан, ты оказался прав, атака началась. Внимание всем зрителям, кто нас сейчас слышит и видит. У нас сейчас могут быть «зависания» и другие технические проблемы, но через пару – тройку минут всё наладим. Мальчики, потяните ещё пару минут? – Это уже нам.

М-да. Вот так, открытым текстом, «потяните время». Но зал снова заулюлюкал, раздались поддерживающие крики. Народ веселился и торжествовал. И что удивительно, со всех сторон из-за спин гвардейцев тоже слышались идущие волнами поддерживающие выкрики. Наши визоры видно и там, они будут смотреть концерт оттуда, не уйдут. В душе от этого потеплело, и я понял, что мы сегодня всё-таки победили. «No passaran!» - как говорили антифашисты древней испанской Республики.

- Все готовы? – Это я, снимая родную акустику и беря в руки концертную гитару, перекручивая ручку подстройки на первый металлик. Валгалла ещё шла, это длинная мелодия, но не обязательно интро до конца доигрывать. А две минуты, выпрошенные Тигрёнком, как раз закончились.

- Я – да! – Это Хан.

- Готов. – Это Карен.

- У меня всё хорошо. Палочки нашёл, инструменты ребята настроили, - отчитался с установки Наото.

Павел с парнями похлопали нас по плечу перед самой сценой, когда мы поднимались. Кроме охренения в их глазах я уловил ещё и страх. За ребят. За меня они не переживали – во первых блатной, во-вторых отмороженный, такие нигде не пропадут. А вот что много лет знакомым им людям и единомышленникам достанется за компанию – этого они боялись.

- Хорошо, начинаем. Дима, уводи Вагнера в пол, отключай этот канал от динамиков и переключай их на концертный звук. Надеюсь настроили?

- Обижаешь! – потянул Дима. - Но если что на лету подправим.

- Тогда с богом. – Я облегчённо выдохнул, подошёл на «своё» место под специально смонтированной круговой рамой. – Свет!

- Ты на концертном динамике, - успел произнести Дима… А после его голос стал поступать только мне в уши. - Начали.

Хороший концертный свет, под который требуется свой светорежиссёр и светотехник, под огнями дневного купола устраивать нет смысла, и сегодня мы не планировали сильно играться всполохами и переливами концертных «фонарей». Но световой столб для обозначения и привлечения внимания организовать всё же решили. Что сейчас и произошло – меня сверху «подсветили» специальные софиты, которых сегодня был минимум, выделяя на общем и так ярком дневном фоне. Время половина пятого, может около пяти вечера, и в принципе до темноты концерт закончим. А больше и не нужно.

- Всем привет! – Поднял руку в приветствии. Дождался слабой из-за отсутствия массовки, но бурной реакции. – Этот концерт носит название «антифашистский», и это не просто так.

Пауза, снова послушать реакцию. Выборка конечно ещё та, менее тысячи человек на огромной площади, но хоть какой-то отклик должен быть, чтобы знать куда и каким тоном вести. Вроде поддерживающее заревели, людям это интересно. Интонацию не меняем.

- Вчера и позавчера в городе произошли столкновения, и лично я характеризую это словом «революция». На наших глазах творится история! – воскликнул я. - На наших глазах происходят тектонические сдвиги в массовом сознании. Вчера тысячи людей, тысячи простых парней впервые в истории, за пятьдесят лет после поражения в войне, вышли, чтобы отстоять свои пока ещё не отобранные права, заявив о себе, как о силе, с которой нужно считаться. Конечно, молодцы! И я горжусь ими!

Но сегодня, во время этого концерта, хочу предостеречь, чтобы после первых успехов горячая кровь не ударила в разгорячённые головы. Ибо как говорится в старой сказке, тот, кто побеждает дракона, сам становится драконом.

Снова пауза. Иду по лезвию. Говорю не совсем то, что от меня ожидают. После вчерашней победы логично было бы «хайпануть», развить успех… А я его глупо «топлю», умножаю на ноль.

Но по-другому не могу, я НЕ ХОЧУ КРОВИ на этой планете. А она обязательно прольётся, ибо этого хотят все… Кроме меня, наверное.

- Сегодня я расскажу вам о наших врагах, - продолжил я. - О том, как они докатились до такой жизни. Через что, через какие стадии прошли. Как идея национального и расового превосходства, философия неудачников, прочно обосновались в их менталитете. Ведь чтобы победить врага нужно его понять. И главное, поняв, не допустить того, чтобы самому превратиться в такого же дракона, как он сам.

Да, вчера началась революция, - снова воскликнул я, чувствуя, как дрожат запястья. Впадаю в непонятное и непознаваемое состояние бескрайней искренности. - И первая песня-предостережение так и называется, «Марш революции».

Взгляд влево. Кивок Карена. Взгляд вправо. Кивок Хана. Готовы. На Фудзи смотреть не надо, точно знаю, что готов.

- Одним нужен вождь! – заревел я, выплёскивая из себя всю злость и отрицание действительности. Ибо несмотря на кажущуюся временную победу всё не так, как должно быть. Парни, все трое, одновременно вступили, Фудзи с лагом в два такта. Норм.

- Другим нужен кумир! – продолжил я, чувствуя, как привычно накатывает «волна». Работаем!

Третьим нужен герой,

Чтобы вел за собой

И спасал весь мир.

Потоки лживых идей

Захватили умы.

Короны бывших царей

В руках у их палачей

По решению толпы.

Теперь бэком подключились парни. Я так и не могу вытягивать один. Возможно, если бы занимался у дона Бернардо лет с десяти, смог бы, но сейчас что есть. Коллективное хоровое пение это не так и плохо на самом деле.

Вдыхая едкий дым, мы делаем историю

Сегодня баррикады, завтра крематории.

Мы строим новый мир и отрицаем прошлое,

Возводя на трон нелепое и пошлое.

Встать! Лечь! Лечь! Встать!

Пора по несогласным начинать стрелять.

Око за око, кровь за кровь,

И все по кругу вновь и вновь!

Когда рядом с тобой

Революции марш

Выбор будет простой:

Или бей, или стой,

Выполняя приказ.

Никто не спросит тогда

Чего хотел лично ты

Поток подхватит шумя

И вот минуты спустя

Ты один из толпы(z)

- Посмотрите на эти лица, - махнул рукой я за спину, когда песня окончилась. Бури и «волны» из зала не было, так как зал… Подкачал. Но песня была наполнена энергетикой, те, кто смотрит через сети, а это уже далеко за десять миллионов, должны проникнуться. Что там показывают на концертном визоре над сценой я видел на другом визоре, который на стене здания напротив. Мы решили поставить его для тех, кто не поместится на небольшой вообще-то площади Сервантеса и будет смотреть концерт, стоя на ближайшей входящей улице. И именно его сейчас смотрит несколько тысяч человек - почти половина из не дошедших, так и оставшихся стоять за линией нацгадов. Он ко мне немножко под углом, но в целом картинку понимаю, я сам её подбирал и монтировал.

- Видите холёные аристократические латиноамериканские лица? – презрительно выкрикнул я на появившиеся мозаикой старинные фотографии. - Эти сеньоры и есть родоначальники имперского фашизма.

- Шла середина двадцать первого века! – торжественным голосом фанатичного диктора заревел я. - Мир погряз в месилове «все против всех», которое позже назовут «Третьей мировой». Но Латинская Америка не сделала выводов и продолжала жить в «сиесте» и «маньяне». Сеньоры, управляющие континентом, видели в исторической ситуации свой Шанс, с большой буквы. Шанс избавиться наконец от колониальной зависимости и самим стать державой, у которой будут собственные колонии и сферы влияния. Учитывая богатства континента это было возможно. Но государства Латинской Америки не желали сплачиваться, и дальше континентальной лиги дело никак не шло. Нужно было радикальное средство, которое заставит людей оторвать задницу от «маньяны», поднимет их и сподвигнет на государственное строительство. И самое простое, что можно придумать в такой ситуации, это насадить религию неудачников – тот самый пресловутый фашизм…

* * *

- А это – следующий этап. Когда после кратковременного взлёта до состояния сверхдержавы, развращённая гибельными идеями страна скатилась в нищету и не перестала существовать только потому, что в остальном мире было не сильно лучше, - продолжал я после следующей песни. Песни не все в тему, некоторые мы просто пели, но по-другому и быть не могло – где нам набрать столько материала, чтобы сделать концептуальный концерт? - Мир два столетия не мог оправиться от катастрофы конца двадцать первого века, никому не было дела до южноамериканского континента. Но времена менялись. И вот уже из пепла восстала далёкая северная Россия, начавшая космическую экспансию. Вот всю Восточную Азию подмял Китай. Вот бывшие исламские страны придумали себе новую религию и начали с зубастым оскалом поглядывать на всех соседей, проводя захват не силой оружия, а превращая всех в самих себя. Обращая в свою веру, захватывая всех исподтишка. А в мирном и спокойном с недавних пор подбрюшье начали поднимать голову, угрожая вновь объединиться в единое целое, независимые государства Северной Америки.

Нужно было давать всем отпор. Нужно было привести к ногтю гринго, - отчаянно кричал я. - Нужно было начинать космическую экспансию самостоятельно, ибо можно было не успеть. А для всего этого требовались сильные армия и космофлот. Но континент настолько погряз в клановой розни и коррупции, что было не до таких мелочей, как будущее. Религия неудачников привела Империю к катастрофе, которую никто не видел, ибо «пока «Титаник» плыл».

И тут случилось чудо. К власти в стране пришёл энергичный человек, готовый бросить вызов всему миру, но вытащить государство из надвигающейся пропасти. Да, это Хуан Четвёртый, вот его фото.

На заднем визоре появилось изображение того, кого амигос вот уже полтора столетия старательно демонизируют, если не больше.

- И первое что он сделал - это сбросил оковы фашизма, - вкладывая голос торжество, заревел я. - Он уверенно заявил, что латиноамериканская нация, эти «гордые потомки конкистадоров», ничем не лучше других народов, и напомнил про трёхвековое колониальное рабство у англосаксов. Чем несказанно задел миллиарды живущих на континенте зомби с тщательно промытыми за два века мозгами.

- Ему не на кого было опереться. У него не было в достатке людей не то, что разделяющих его ценности, а просто их понимающих. И тогда он… Создал себе их. Армию тех, кто разделит идеи и поможет их реализовать.

Искусственных людей, отличающихся цветом кожи и волос, тут же попытались «нагнуть» «истинно правильные» сыны конкистадоров, но им дали команду «фас», и нагибальщиков долго оттирали от мостовых все последующие два десятилетия. Новая раса проявила силу, волю, показала высокую организацию – она никак не тянула на «низших» и «недостойных», - картинно усмехнулся я, и смешки мои разделили в зале. - А затем возглавляемая ими практически вновь созданная армия императора окончательно решила вопрос с подбрюшьем, превратив гордую когда-то Estados Unidos в территорию хаоса.

- Не верьте! – с жаром продолжил я. – Его демонизируют, какой он кровавый тиран, но это неправда! Он казнил совсем немного людей, но все они либо принадлежали тогдашней элите, либо её обслуживали. Режиссёры. Актёры. Учёные. Крупные менеджеры. Лицо нации. Император проводил зачистку, чтобы ему банально дали работать те, чьи доходы он потревожил, кого и так всё устраивало. И эти люди страшно отомстили ему после смерти, растоптав его имя и славу.

- Вот он, первый латиноамериканский антифашист! – выкрикнул я. – Первый адекватный человек за поколения. И вот что с ним и его именем стало.

Снова гул. Возмущённый. А как, парни, вы думали что одни такие? Среди амигос полно адекватных, в том числе и в высших эшелонах. Как и в Секторе полно говнюков. Не берите на себя мессианство, что одни такие, антифашисты. Не берите слишком много. Не потянете и больно ударитесь.

Я сегодня пел не много. И после каждой песни что-то рассказывал. Подробности основания Империи. Как на должность императора «назначили» эквадорца Хуана Веласкеса (Первого). Чего стоило государству то объединение впоследствии, ибо принципы государственного строительства были выбраны не самые мудрые. Думал, что «посажу» зал своей академической историей, но потом выяснилось, что количество подключений всё это время не падало. Люди слушали, вникали. Наверное, я затеял не бесполезное дело, как думал всё последнее время, да даже идя сюда. Может не так всё у нас в стране и плохо?

- ...А следующая песня о том, что ничего не даётся просто так, - подвёл я к на сей раз концептуальной вещи. - Молись - не молись, надейся на высокого «дядю» во власти – не надейся, каждому из нас можем помочь только мы сами. Каждый из нас - сам себе. При условии, что делать это будем вместе.

Вчера и позавчера несколько парней, мелочь в масштабе планеты, собрались с силами, собрались с духом, и вышли, чтобы отстоять свои права. Потому, что ни бог, ни чёрт, ни королева – никто не сделает это за них.

Небо мольбы не ждёт! Только воля и железный кулак.

Жёсткое вступление. «Остапа несло» это про меня, ибо я уж дважды отклонился в рассказах от общей запланированной идеи, и даже мог поменять вектор того, что хочу донести. Только бы не утонуть в словоблудии! Только бы прийти в итоге к какой-то чётко осязаемой мысли! И пока что музыка в этом помогала, давая время собраться с мыслями.

Ты совсем одна, ты в тупике,

В душной неволе.

Быть его рабой на поводке

Ты не смогла.

Ты не смогла,

В сердце − игла,

Полная боли,

И зовут тебя там, вдалеке,

Колокола.

Стой! Это бездна,

И не жди иного −

Бесполезно!

Небо − мольбы не ждёт,

Небо − угроз не слышит,

Небо − ведёт особый счёт.

Небо − мольбы не ждёт,

Небо − угроз не слышит,

Небо − само тебя найдёт. (zz)

- Вы наверное думаете, чего этот идиот Шимановский тут распинается, про историю рассказывает? – усмехнулся я, подводя историю латиноамериканского фашизма к концу. – Мы вчера победили – вот и надо давить их всех.

Нет, братья и сёстры! Вы не победили! – зло оскалился я толпе, готовый принять от неё вызов. - И даже больше скажу, сейчас вы… Мы… ВСЕ мы, - обвёл рукой почти пустую площадь, - гораздо дальше от победы, чем были. Просто потому, что мы объединились и показали правящим страной сеньорам, что мы – сила. И теперь они знают это, и в своих планах делают на это поправку. Больше как вчера не получится. Они будут брать в расчёт, что мы так можем, и не допустят этого.

Но больше того, я сейчас буду говорить то, за что меня многие возненавидят. Будут плеваться, отвернутся. Скажут: «Шимановский идиот». Хотя я на самом деле мудрее подавляющего большинства на этой планете. Ибо не хочу войны.

Вы, признайтесь честно, вот вы, стоящие на площади, вы, смотрящие нас через порталы, вы воспринимаете ситуацию, как противостояние русского и имперского секторов, да? В котором то побеждают одни, то на короткое время отыгрывают другие. А я так скажу, нет никакого противостояния. Оно – надуманное. Нужное как раз чтобы и оправдать наличие фашистской идеологии.

Начну издалека, - стараясь не сбиться, без паузы продолжил я. - Дима, карту двенадцать.

Сзади меня развернулась схема имперского и русского секторов полувековой давности.

- Скажите, что вы видите? Я вижу НЕЗАВИСИМОЕ, таки добившееся истинной свободы от метрополии маленькое хищное космическое государство. И КОЛОНИЮ, инопланетную, другой державы на этой же планете.

Что державы делают в колониях? Для чего вообще создают их? Чтобы добывать ресурсы, которых мало в метрополии. Зачем создавать в колонии полноценную военную промышленность, если всё это прекрасно производится, с гораздо более низкой себестоимостью, дома, в мягких условиях земной атмосферы? Дешевле привезти в колонию военную технику и персонал, чем производить на месте.

Много надо? Много привезут. Ключевое слово «привезут».

Венера же на тот момент пережила две тяжелейших войны за независимость и обладала пусть и не запредельным по мощи уровнем ВПК, но зато она имела его ЗДЕСЬ, - постучал я ногой по сцене. – Венерианские атмосферные боты были дороже, их производили дольше, они не были настолько мощными и универсальными, как роботы сверхдержавы – относились к предыдущему поколению боевых машин. Но их производили ЗДЕСЬ.

Тишина в зале и за рядами гвардейцев. Заинтриговал.

- Вот краткая история той войны пятидесятилетней давности. Видите, она была почти бескровной. – По карте поползли «мухи» движения войск и зоны их столкновения. - В отличие от войн с Империей, в этом конфликте простые люди почти не пострадали.

Видите, армады атмосферников четырежды сошлись друг с другом в краткосрочных сражениях, в которых почти подчистую повыбивали друг друга. Первые два сражения – безоговорочная победа русских. Третья битва – ничья. Почему ничья? Потому, что вначале войны русская техника была многочисленнее и лучше качеством. Но после двух сражений её стало сильно меньше. И в третьем сражении, при многострадальном Флорианополисе, собранные и смонтированные за два военных месяца венерианские боты ценой своей гибели добили все русские технические шедевры, оставив противника без зубов на огромной планете.

А вот русский флот. Он многочисленнее венерианского. Он сильнее. Он выдвинулся к Венере, конвоируя транспортники с огромным количеством новых ботов. Он отогнал из сферы ПКО венерианский гордый, но малочисленный флот, ушедший к никому не нужному Меркурию. Ни единого боя в космосе в той войне не было. И если бы он успел высадить десант, мало бы будущему имперскому сектору не показалось.

Но пока он летел, венериане вновь нашлёпали новых ботов и двинули их сразу на Самару – чего мелочиться? И теперь уже оставили поле боя за собой. Одна победа из четырёх, но Венера этой победой выиграла войну. Русский флот остался на орбите со своим смертоносным грузом, а внизу всё было кончено. Спасать было некого, колония капитулировала.

И снова тишина. Почему-то привычные вещи, рассмотренные не с такой уж сложной стороны, вызывают у людей ступор.

- Были ли у колонии шансы победить? – продолжил я. - Возможно. Если бы шла война двух сверхдержав между двумя колониями. Но шансов победить маленькую хищную независимую колониальную империю не было. И последующая сдача русской колонии на мягких условиях, превращение её в Русский Сектор, наряду с приданием статуса Имперского Сектора прежней территории государства, это историческая объективность, а не великий подвиг потомков конкистадоров. Сыны конкистадоров ничем не проявили своё превосходство. Просто их заводы ВПК оказались ближе к театру войны на миллионы километров.

- А теперь вы, господа. Да-да, я обращаюсь к каждому из вас, - повысил я интонацию. - Их общество больно нацизмом. Они восхваляют себя, принижая вас. Но кто из вас не думал зеркально? Кто не рассуждал в ключе, что «эти латинские обезьяны то-то и то-то, и если бы мы тогда…»?

- Сограждане! Не становитесь драконом! Не перенимайте у них того, что и им не к лицу, что делает их общество больным. История говорит о том, что другого исхода войны быть не могло. Об этом говорит и лёгкая сдача Сектора, и лёгкий отказ России от него. Мы все были обречены жить в одном государстве. Просто потому, что этот каменный шарик, несмотря на размеры слишком мал для двоих. Останется кто-то один. И им стали имперцы, просто потому, что «соскочили» с колониальной зависимости раньше, кстати, заплатив за это немалой кровью аж в двух войнах. Так давайте примем это, и мы, и они, и таки сделаем так, как хочет История!

Судя по недовольным возгласам, я задел за живое. Но буду объективен, таких выкриков было мало. А что там за кадром, в сетях – про то можно только догадываться.

- Следующая песня так и называется, «Смутное время», - продолжил я. - Ещё одна песня-предупреждение из прошлого, что не всё так просто в подлунном мире. И если начинается гражданская война, плохо бывает абсолютно всем, кто бы какие идеи ни разделял и ни отстаивал.

Снова вступление. Лёгкий трясун кистей. Моё вступление:

Смутное время -

Призрак свободы на коне.

Кровь по колено,

Словно в каком-то диком сне

Тешится люд - бьют старых богов.

Молится люд - ждут праведных слов.

В небе комета -

Близких несчастий верный знак.

Воины света

Павших сжигают на кострах.

Воины тьмы - мир взяли в кольцо,

Тысячи птиц вниз рухнут дождем. (zzz)

* * *

- Да, уважаемые, - констатировал я после того, как смолк финальный аккорд. - Шимановский и «Крылья ветра» посмели говорить вам не то, что вы хотите услышать. Особенно после первой победы вчера.

Вы хотите услышать, какие вы все из себя мощные и крутые? Как будете бороться за независимость от «этих проклятых ублюдков», как будете за неё геройски умирать? А я вам говорю – вы идиоты!

Никто не даст нам независимости! Никто не даст ВАМ независимости! – выделил я это местоимение. - Просто потому, что такова историческая объективность. «Боливар двоих не выдержит», на этой планете может быть только ОДНО государство. И это государство, хотите вы или нет, уже есть. Оно вокруг нас, мы – его части. И иначе не будет. Мы можем уничтожить это государство изнутри, можем подвести его к реколонизации какой-нибудь Земной сверхдержавой, но мы НЕ ПОЛУЧИМ НЕЗАВИСИМОСТИ!!! – вырвались из меня главные слова сегодняшнего вечера. Судя по постепенно убывающим огням купола, уже около пяти часов, концерт пора заканчивать. И мы подошли к закономерному его финалу. И сейчас я должен сказать САМЫЕ главнее слова. Те, ради которых и собирал сегодня движение.

- Независимость это иллюзия. Но именно к ней вас толкают ваши лидеры, мать их за ногу! Они рассказывают вам, как будет круто, если вы сплотитесь и победите, если заставите с собой считаться. Они говорят вам о большей автономии, что имеет сектор, о повышении в правах, о… О многом, в общем. Вот только это – ложь! Наглая ложь политиков, пытающихся на вас поднять себе очки и заработать деньги от спонсоров.

А истина, господа и сеньоры, заключается в том, что мы не должны бороться за свои права. Мы не должны бороться за свою автономию. Наоборот мы должны от неё отказаться, стопроцентно влившись в имперский сектор. Мы должны объединить сектора в единое целое, а не разделять их!

Я отдышался. Чувствовал, воздуха не хватало. Возможно сейчас я ставил крест на своей карьере, кто знает. Но уже сказал, по-другому не мог. Мне просто не поверят, потому, что я не поверю себе сам.

По простому, лёгкому пути идти хорошо. Удобно. Проблеять про равенство и права – и я на вершине местного Олимпа. Но вот по сложному идти не просто тяжело, а иногда и опасно. И потому я не боюсь конкуренции.

- Есть такое слово, синкретизм, - продолжил я. - Как когда-то в Латинской Америке культура местных индейцев слилась на бытовом уровне с культурой пришлых европейцев, испанцев и португальцев, превратив всех в тех, кого мы знаем под словом «имперцы».Именно так должно произойти и здесь, на Венере.

Ибо местные венериане – это не имперцы Земли, у них нет сиесты, нет заложенных в менталитет древних бомб. Они – наследники конкистадоров, но они – не латиноамериканцы в прямом смысле, они теперь сами по себе.

А с другой стороны и вы совсем не похоже на тех, кто остался на Земле и живёт в российской метрополии. Вы – другие. И верни вам завтра колониальное владычество Москвы, вы первые пойдёте партизанить, не так ли? Вы тоже не они!

Так почему нет? Что нам всем мешает, чёрт возьми, не подавлять друг друга, не считаться «у кого длиннее» или «у кого толще пушка», не возводить родословную к эпохе Цезаря и Октавиана, а добавить, дополнить друг друга своими плюсами? Не запрещать минусы, а дополнить плюсами – разве это не прекрасно?

Я точно знаю, против меня ополчатся борцуны за традиционные ценности, за собственно древние традиции обоих наших народов. И я отвечу им, что Истории, историческому процессу, на них наплевать. Мы должны создать новые традиции, слившись в единый народ, в единую колониальную расу, или же все мы, подчеркну это, и вы, и они – перестанем существовать, вернувшись в колониальное прошлое.

Сделал паузу, позволив залу «догнаться». Особо никто не орал, проклятий слышно не было, зритель скорее был загружен. А значит, пора ставить финальную точку.

- Ребят, этот концерт мы назвали антифашистским, - произнёс я, завершая вечер. – Потому, что все, и вы, и они, должны понять нашу главную проблему. То, что мешает и нам жить мирно и прекрасно, и историческому процессу довести тут всё до оптимального состояния, - снова потопал по сцене. – Это - фашизм. Идея превосходства. Их – что они круче, достойнее вас. И ваша – что они – латинские обезьяны, а у вас древняя тысячелетняя история.

И я верю, ибо сам на половину себя считаю представителем Сектора, что мы сможем перебороть в себе эту заразу. Если начнём понимать её истоки, причины и последствия.

Но вот амигос не в том положении, чтобы добровольно менять свои взгляды! – Кажется, мои акции таки повысятся. Всё-таки я не утоплю сегодня свою карьеру. - Амигос считают себя победителями. В войне, в которой никак не проявили свои таланты и свой героизм, где всё решила банальная математика. Но их не убедить в обратном. А значит, нам, всем нам, придётся бороться! – кажется, мои глаза зло сверкнули.

– Да, мы не должны ставить себе недостижимых целей. Но мы и не можем позволит каким-то упырям унижать нас, оскорблять и вытирать о нас ноги. Мы должны слиться с амиос в единую нацию, но это можно сделать только будучи равными с ними. РАВНЫМИ, чувствуете магию слова? Не выше, не ниже, а наравне! А значит, мы должны продолжать борьбу.

Вчера парни устроили в Альфе маленькую революцию. Но открою секрет, революции не бывают маленькими. Они или есть, или их нет. Парни вчера заложили основу, вкопали первые камни, сложили первые кирпичики. Но только от нас с вами зависит, сможем ли мы выстоять и отстоять своё право быть такими, как они.

Тяжкий вздох, и финальная точка.

- Революции это всегда сложно, всегда тяжело. Это всегда запредельная борьба. Но никто не говорил, что будет легко. Однако капля по капле, вода камень точит, что уж говорить о нас?

- Парни! – заорал я в зал. – Держитесь! Мы все с вами! Главное начать, и у вас получилось! А значит рано или поздно мы победим! Пой, революция!

Мои орлы вступили, не дожидаясь команды. Я пропустил восемь тактов и подключился – меня подождали, продолжили вместе. Да, сложный вечер. Капец сложный! И не понятно, каким будет итог. Но теперь я точно знаю, что сказал планете ВСЁ, что хотел. Будут ли у меня сторонники? Разделит ли кто мои идеи? Завтра это будет важно. Но сегодня я праздную победу, поскольку у меня получилось сформулировать свою политическую программу.

В поле дождик бродил живой

Ковылял по щекам ледяным

Поднимал в последний неравный бой

Тех, кто погиб молодым.

Вырывал из несбыточных снов

Вырывал из некошенных трав

Поднимал горемычных своих сынов

Весел, печален и прав.

Ветер зовёт

Пуля манит

Небо поёт

В небе пылает песня

Пой, революция! (zzzz)

* * *

- Марина?

Меня встречала не просто дополнительная опергруппа. Моя группа шла со мной рядом, а их машины ехали чуть поодаль, по дороге. Меня встречала опергруппа, усиленная близкими людьми. А таковых, имеющих группы, в Альфе не так много.

Мы провожали парней к стоянке у метро, где они оставили свои машины. Точнее машинУ оставил Хан, они все приехали вместе. Нам не жалко – чего б не пройтись после концерта, если настроение хорошее? Сцену сзади уже начали разбирать, та же бригада рабочих, что и собирала. Дима присмотрит за демонтажом оборудования, а погрузим и увезём его мы завтра рано утром. Есть договорённости с бригадиром что и как. Капец сложно без охраны, ну да ладно, не убьёт Гортензия. Кстати на следующий концерт попрошу у неё Пабло, её управляющего, вешать всё на Карена и Диму нельзя. Последний раз так попадаем.

И тут нам наперерез выехала ещё одна опергруппа. Это могла быть либо Фрейя, либо Бэль. Первая могла потому, что я сам иногда не знаю, что от неё ждать, а вторая могла меня просто забрать после тяжёлого дня. Я вообще-то не спал больше двух суток. Она меня любит, забоится – запросто. Но из «Мустанга» выскочила не Бэль, а сеньорита, являющаяся по паспорту моей супругой.

- Хуан, в машину! – скомандовала супруга таким тоном, что не подчиниться невозможно.

- Марин, золотце, что…

- Быстро! – сверкала она глазами. – Девочки, я его забираю, потом догоните. – А это моим.

Оу, с нею Камилла? Офигеть. Во дворце усиление – понимаю, но личную группу сеньоре Санчес? А Камилла вышла из головной машины именно для этого – продемонстрировать, что присутствие Марины не бага, а фича. Ей, действительно, дали опергруппу, пусть и всего из одного взвода.

- Ладно, парни, меня вызывают. До завтра! – обернулся я к ребятам и пожал всем руки.

- Если что не парься, брат, - произнёс Хан, хлопая по плечу. – Мы сами со сценой управимся. Ты нам для другого нужен.

Ну да, для философии. Подбить под песни идеологическую базу. Сцену собрать любой может, а выдвинуть реальную политическую программу - уже нет.

Сел в подъехавшую машину. Устало опустил на фронтальное сидение зад, только сейчас почувствовав накопившуюся за всё последнее время усталость.

- Рассказывай, - попросил Марину, когда машина тронулась. – Что произошло, что прислали аж тебя, снабдив опергруппой?

- Я должна привезти тебя домой, - не мигая, совершенно честно призналась она, и не думая запираться. - К Изабелле. И затрахать до полусмерти, возможно, вместе с Изабеллой. Но не дать тебе посмотреть последние новости.

Такой серьёзный тон я у неё никогда не слышал. Всё СЛИШКОМ серьёзно, чтобы быть чьей либо шуткой(а шуткой могло быть, особенно после последней совместной ночи).

- Что произошло? – напрягся я.

- Скажу, если пообещаешь выполнить мои распоряжения, кивнула она.

- Какие именно? – Моя спина похолодела от дрянного предчувствия.

- Ты сейчас едешь домой и ложишься спать! – отрезала она. - Никакого секса. Впрочем, если так быстрее заснёшь – я не против. Меня выберешь, Изабеллу, ибо обеих вряд ли потянешь – сам решай. Но потом ты спишь до самого утра, никуда не рвёшься, не порываешься бежать, и главное, не пьёшь стимуляторы.

- Кто это так сказал? Изабелла? – усмехнулся я. – А, понял! Фрейя! Ну, Мышонок!.. Марин, сразу говори, что случилось, а то буду злиться, а когда я злю…

- Не Фрейя, - покачала она головой. – Мерседес. Приказала Изабелле занять тебя и не дать сорваться. Ты и так на стимуляторах, подсядешь. Она сказала, что уже занимается этим вопросом. Взломщики, Максим и марсиане мобилизованы. Твоё присутствие ничем им особо не поможет. А вот с утра они тебе отчитаются и выслушают твои светлые идеи.

- М-да… - потянул я, готовясь к худшему, но пока не зная, насколько оно может быть хреновым.

- Меня сказала мобилизовать она же. Ты меня слушаешься, - выложила Марина козыри. Простая душа, простая девочка, ни разу она не политик.

- А это мудро, - согласился я, вспоминая наши с Бэль перепалки. Сильный ход, такое могла посоветовать только Мерседес. Но Бельчонок ни слова не говоря согласилась – а вот это уже интересно. Прайд? Семья? Ладно, подумаю после.

- Хорошо. Обещаю. Сразу спать, и до самого утра, никаких накруток и новостей! – поднял я руки вверх в жесте «сдаюсь».

- Час назад прогремело три взрыва, - ровным голосом произнесла Марина, и я видел, как тяжело тот ей дался. - Один – в фан-клубе «Энергии». Один в Самаре, в заведении, где собираются сторонники отделения Сектора. Я не разбираюсь в тонкостях, только знаю, что таких движений несколько, и в этом клубе собирались те, кто махал вчера кулаками у Сената. С вашей стороны, разумеется.

- А третий? – Я уже понял, что сейчас услышу.

- «Меридиан». – Точно, угадал. – По первым двум взрывам не скажу, я не слежу за информацией, но в «Меридиане», мне сказали, больше сотни пострадавших. Больше трёх десятков погибших. В том числе женщины. Девушки. И не только официантки.

- М-мать! – в злобе сжал я кулаки, почувствовав приближение приступа, но увидев в её кулаке знакомую ампулу, на командно-волевых сумел сдержаться. Глаза Марины выражали холод профессионального доктора перед которым проблемный пациент. Уколет, вырубит и все дела. Не хочу так сильно падать в её глазах.

- Вези меня домой, - мягко попросил её, разваливаясь на сидушке и закрывая глаза. – Вези скорее. Потом спать. Сразу, к чёрту секс. А потом мне нужно туда. Хочу посмотреть на всё своими глазами.

- Она так и сказала, что ты так скажешь, - кивнула Марина. - Хуан, держись. – Её холодные ладони прикоснулись к моим горячим рукам… И я понял, что вытянул величайший из счастливых билетов, подойдя тогда к ней в том клубе.

(z) «Чёрный Обелиск» - «Марш революции»

(zz) «Ария» - «Небо тебя найдёт»

(zzz) Кипелов, Маврин – «Смутное время»

(zzzz) «Гражданская оборона» - «Пой, революция!»