Кабальеро плаща и гитары. Том 3, 4, 5

Глава 21. Белая стерва

Глава 21. Белая стерва

- Все в сборе? – бросил я пасмурной девочке на входе. Впрочем, пасмурная она была оттого, что утро. Это дежурная пасмурность.

- Да. Тебя только ждут.

Я кивнул и пошёл по привычным, но уже слегка подзабытым коридорам базы. Не заходя в каюту, сразу туда, где ждали. Это место и было единственной целью моего сюда путешествия.

Вот оно, зигзагообразный коридор, оканчивающийся невероятными по мощи створками – термоядерный заряд выдержат. Комната Памяти.

Внутри было людно, но не запредельно - человек сто пятьдесят. Меня заметили, большинство голов обернулись и посмотрели в мою сторону… Но этим всё и ограничилось. Я стал здесь своим, и сегодняшнее таинство – моё в первую очередь.

Я прошествовал сквозь полутёмное помещение, наполненное сухой и мрачной атмосферой, к возвышению, где рядом с урнами, отдельно от всех, тусовались старшие офицеры, члены Совета. Не все, некоторых не было, но десять человек, включая сеньору Алисию и саму королеву. Её высочество прийти могла, так как я – её человек и она меня курирует, и косвенно отвечает за вчерашний «косяк», но присутствие королевы стало сюрпризом. Однако, как отметил, подходя ближе, королева вела себя со всеми как равная, не как сеньор; она прибыла сюда почтить память тех, кто клялся ей в верности и умирал за неё. И это правильно. На меня она показно не обратила внимания - не место, не здесь. Я непроизвольно посмотрел на браслет – девять тридцать одна, ждали меня они ровно минуту, так что можно не чувствовать себя подставившим её величество с её вечной занятостью подонком.

- Сеньорины, ваше величество… - подойдя к ним, я склонил голову.

- Пришёл? Хорошо, тогда начинаем, - кивнула в ответ Мишель, поднялась на центральное возвышение и захлопала в ладоши:

- Внимание, все в сборе! Начинаем!

Дальше пошло действо, о котором я уже кое что знал, и, к сожалению, дважды успел поучаствовать. Сегодня будет третье моё приобщение к таинствам корпуса. Первый раз – когда хоронили девчонок после моей вендетты осенью. Я не мог не участвовать во всех смыслах – и вендетта моя, и своим на тот момент уже признали. Предварительно девчонки и Мишель, независимо друг от друга, дали полный ликбез по церемонии похорон, чтобы не совершил во время неё что-то, что покоробит остальных. И я справился, хотя было не по себе. И во второй раз чувствовал себя гораздо увереннее. Тогда, когда хоронили случайно раздавленную гидравлическими дверьми собственного подъезда юную сеньориту… Которая «слила» Феррейра о моей встрече с Бэль в Короне. Той встрече, после которой в мою жизнь прочно вошла и обосновалась Сильвия, эта вёрткая и умная белая стерва. Нехороший эпитет, но говоря его в её адрес, я воспринимаю это комплиментом. Ибо Сильвия при всей внешней богообразности и кажущейся невинности а) целеустремлённая, б) расчётливая, в) мотивированная, и г) совершенно не боится грязи. ПОКА особой грязи, благодаря отцу, в её жизни не было… Но если бы не Фрейя, вытащившая из её пистолета из сумочки обойму, минимум один труп на сеньорите Феррейра бы висел. Плевать, что труп её бывшего продажного хахаля; это был бы такой крест, какой не может не оставить отпечатка на психике. И она была к этому убийству готова.

Так что насчёт той сеньориты, на похоронах которой я был, я не знаю, как думать. Добро она совершила для меня или нет? Не будь той встречи, Феррейра не вошла бы в мою жизнь, и всё, что происходит сейчас, было бы иначе.

Единственное, что знаю твёрдо, это то, что ангел, "сливающий" «налево» оперативную информацию, по умолчанию предаёт сеньора, какие бы сдвиги в чьей жизни это событие ни вызвало. Она предательница, и честно свою смерть заслужила. Таковы правила. И поэтому я не рефлексирую по поводу её смерти, посыпая голову пеплом, как не рефлексировал и тогда, на церемонии.

Сама церемония до безобразия проста. Собираются все, кто знал погибших, кому они были дороги, и кто просто соболезнует и сочувствует, и поют песню. Одну единственную, сочинённую ещё в эпоху, когда Венера не была независимым государством. Оказывается, первые потери корпус понёс, когда Алисия Мануэла Веласкес была ещё двадцатитрехлетней девочкой, и нёс после этого регулярно. Написанная кем-то из ангелов того поколения, это песнь прощания, и одновременно клятва живых, что сия смерть не была напрасной. Дескать, они за этим проследят. Конечно девочкам не всегда удаётся в итоге отомстить за своих, но они как минимум помнят. Хорошие слова, эмоциональные, и красивая мелодия, хотя со стороны немного заунывная. Но только со стороны: когда её поёшь «изнутри», наоборот, твои эмоции собираются в кучу и перетряхивают тебя с головы до ног. Когда я пел в первый раз, в окружении напарниц и сестёр по оружию, во мне поднимался эмоциональный шквал, после которого чувствуешь себя разбитым, уставшим и… Очищенным. Это действительно прощание, переворачивание страницы жизни, с констатацией, что павшие всегда будут жить в наших сердцах.

- Сегодня мы собрались чтобы проводить в последний путь пятерых наших сестёр, - начала Мишель, когда свечки были розданы и зажжены, а присутствующие встали в огромный полукруг, в центре которого, на возвышении, стояли коробочки с прахом. Прах только-только из крематория, причём пятая урна добавилась в последнюю минуту. Одна из тяжелораненых скончалась в больнице. Ещё одна из группы-четыре - крайне тяжёлая, но стабильная, и врачи хоть не обещали, но намекнули, что выживет. Ждать её поправки не стали; с химией, что течёт в наших жилах, действительно, выживет. Главное не умереть от ран сразу. Просто ей повезло, а её скончавшейся в больнице напарнице - нет. Это будет непростой процесс – выкарабкивание с того света, но для корпуса привычный. Васильеву, вон, и не из такой ситуации достали; у неё полная клиника была, остановка сердца. В десантной шлюпке реаним-бригада откачала, буквально подручными средствами. Да и меня в своё время с того света тоже достали, не дали уйти, хотя я тоже вроде как умер.

Мишель меж тем продолжала:

- Вчера они приняли неравный бой с превосходящим противником, выполняя боевую операцию. – Ни слова о добровольном характере операции, что она не была заданием корпуса или королевы. Дипломатичная лапочка. – В каком-то смысле их смерть стала трагической случайностью, ибо целью убить их враги не ставили. Но выстрелы прозвучали. И они приняли бой, не посрамив честь мундира корпуса.

Снова дипломатия. Я приказал группам прикрытия сложить лапки кверху, и четвёртая группа никакой бой не принимала. Но у нас бой был, и был приказ, который они выполнили, так что формально не придерёшься. Они тоже участвовали, и погибли в его результате.

- Наши девочки погибли, выполнив боевую задачу, как и дОлжно королевскому телохранителю, - с пафосом в голосе продолжала Мишель, но я отметил, что ей было действительно не по себе. - Им не за что краснеть перед всевышним и нечего стыдиться. Они погибли, как герои. - Пафос-пафосом, но она принимала каждую смерть подруг и подчинённых близко к сердцу, так что это нельзя назвать кривлянием на публику.

Мишель склонила голову. С задних рядов послышались голоса одобрения и нестройный гул перешёптываний.

- Я хочу дать слово человеку, который участвовал в том бою, который командовал тем боем, - неожиданно произнесла она. – Он лучше меня расскажет про их последние минуты. – И многозначительный взгляд в мою сторону.

Она меня удивила, поразила и изумила одновременно. Не думал, что слово дадут мне. В прошлый раз, в смысле в первый, после вендетты, мне его не дали (и слава богу), хотя именно я тогда был самым главным. И сейчас я тоже считал себя хоть и полноценным ангелом, чтобы тут стоять, но не до такой степени, чтобы говорить. Да и боем командовала Камилла, прокладка между мной и корпусом (как тогда – Катарина, которая и держала слово о последних минутах тех девчонок). Но мои хотелки никого не интересуют, приказали – надо исполнять. Значит, так, действительно, правильно.

Я вышел вперёд, встал на место Мишель. Отсюда было видно кольцо девчонок, а они все для меня девчонки, вне зависимости от возраста. Королева стояла справа, вместе с Гарсия, Морган и ещё несколькими приближёнными, её сестра Алисия – слева и почти в самом конце ближнего полукруга. Остальные члены совета и просто офицеры - кто где. Но со всех сторон я чувствовал повышенное внимание; это церемония прощания, но это и политика. Нужно сказать не только нужные, но и ПРАВИЛЬНЫЕ слова. Которые удовлетворят ВСЕХ.

- Я командовал вчера тем боем, - признал я верность тезиса – поздно ломаться. – И больше скажу, всем вам, не таясь и не прячась. Девочки погибли, потому, что я отдал неправильный приказ.

Тишина, стихли все шепотки в задних рядах. Такие слова не принято говорить просто так. Такими словами в корпусе вообще не принято бросаться. Здесь в принципе не принято бросаться словами, каков бы специфичный ни был контингент.

- Я неверно оценил ситуацию, сложившуюся вокруг этой операции, - продолжил я. - И в момент, когда надо было сложить оружие и сдаться, пошёл на бессмысленный бой.

Кашель справа – Сирена. Чтобы не выделывался. Нет, сеньора штандартенфюрер, я ДОЛЖЕН это сказать. Это надо не вам, а в первую очередь мне самому. Это мой собственный катарсис.

- Я мог бы сказать, что не знал всей полноты информации, прикрыться этим – ибо знал я, действительно далеко не всё. Но тот, кто берётся руководить операциями такого масштаба, тот, кто имеет власть и способы получать информацию, ДОЛЖЕН знать всё! – отрезал я. - А что не знать – рассчитывать, прогнозировать. Мой прогноз оказался ошибочным.

Я склонил голову, помолчал, но затем гордо вскинул её, переходя к атаке.

- Я приму любое решение Совета по данному вопросу, каким бы оно ни было! Но. Хочу сказать вам другое. А именно, я хочу рассказать, ПОЧЕМУ, то есть ЗА ЧТО вчера погибли девочки. Ради чего. Что они защищали.

Пауза. Обвести глазами массовку, отдельно выделить офицеров. Сирена и Гарсия напряглись – как бы не сболтнул лишнего, королева тоже, но, видимо, по противоположной причине: «А вдруг мальчишка скажет, чего я пока не знаю?». Алисия же просто улыбнулась.

- На планете зреет заговор, - начал я рубить с плеча. – Заговор зреет давно, и нужные люди за развитием событий внимательно следят. – Косой взгляд в сторону Сирены и Гарсия. - Но сеньоры заговорщики тоже не идиоты и не собираются подставляться под маховик наших спецслужб. И потому гадят королевской власти по мелочи. Ведь смерти простых служивых и верных людей для политиков такого уровня – сущие мелочи.

- В городе готовятся массовые беспорядки, - сверкнул я глазами. – С большим количеством трупов и дискредитацией королевской власти, с последующим отжимом олигархатом какой-то части её функций. Оружие, которое мы везли, предназначалось нашим союзникам, которые не заинтересованы в том, чтобы Венерой правил клановый олигархат, которые готовы применять его по назначению там, где мы по тем или иным причинам не можем себе этого позволить. И сеньоры заговорщики посчитали эту угрозу настолько огромной, что пожертвовали своим влиянием в специальной полиции и гвардии столичного округа, послав на убой гвардейский спецназ, лишь бы сорвать операцию.

Девочки защищали королевскую власть! – продолжал сверкать я глазами. – Девочки защищали королеву, своего сеньора! И они действительно умерли как герои, не посрамив мундира, выполнив свой долг. Девочки, покойтесь в мире! – задрал я голову к потолку.

Первой, дабы оборвать вашего покорного слугу, чтоб ещё чего не наговорил, не дав слова близким погибших и их напарницам, неожиданно запела Сирена. Громко, чтоб быть услышанной. Через несколько секунд её голос подхватило несколько окружающих – раз поют, надо петь, так ведь! А после начали подхватывать и простые ангелы в полукольце, и через десять секунд мы пели все, пусть песня началась и фальстартом.

Я тоже подхватил, и запел, погружаясь в эмоциональную каверну. По щекам побежали слёзы, несмотря на то, что ещё вчера перегорел и не собирался больше плакать. Нет, есть в этой песне что-то мистическое.

Урны с прахом девочек заняли своё место на выделенных полках. Тёплые слова сёстрами из их взводов сказаны – после песни их всё же пригласили на центральное возвышение. А после их выступления, когда была подведена черта, народ начал расходиться.

- Задержись, - бросила мне одна из дев, лет эдак десять назад закончивших контракт, не останавливаясь, направляясь дальше к выходу. Я и так не спешил, чего-то подспудно ожидая, но теперь, после прямого приказа, уйти не мог.

Когда все вышли, в помещении остались только королева, Морган, Гарсия, Мишель и принцесса Алисия. Остальных, даже очень высоких и доверенных, «отпустили». Причём Алисия встала справа от меня, тогда как остальные рядом с королевой, передо мной – намёк, что она готова защищать меня от сестры. Та иронию, а после осенней вендетты тут не могло не быть иронии, оценила. Хмыкнула. Слегка улыбнулась, затем планово сверкнула глазами – для острастки – и приступила к взбучке:

- Хуан, ты не мог этого знать, но тем не менее, сообщаю. Вчера ночью девочки собирались для обсуждения данной проблемы и конкретно твоего вопроса. – Под «девочками» имелся в виду Совет Офицеров, видимо, в малом составе. Чувствуя в голосе её величества гнев и сталь, я не стал искушать судьбу и показательно опустил голову.

- Мы разобрали ситуацию поминутно, - продолжала она, - и пришли к выводу, что ты невиновен в грехах, которые на себя наговариваешь.

Пауза, и с большей энергией, чуть искры из глаз не посыпались:

- Хуан, не примеряй на себя роль бога, не надо! Это неправильно! Только бог может быть безгрешен! Понимаю твою логику – любой ценой избежать ошибок, любой ценой прийти к результату с наименьшим риском. Фрейя мне много рассказывала о твоём мировоззрении. Но ты НЕ БОГ! – Последние слова она отчеканила со злостью, после чего успокоилась – взбучка выполнена. – В остальном я тебя понимаю и поддерживаю. Это была сложная ситуация, ты старался, как мог, но смог не всё, что хотел. Обидно, но это жизнь. И в жизни часто случаются ситуации, когда я, например, или мои люди принимаем неверные решения, и из-за этого кто-то гибнет. Мне тоже от них не по себе. Но надо жить дальше. Надо работать дальше. А не раскисать перед сёстрами по оружию.

- Я понимаю, ваше величество, - склонил я голову ещё сильнее. – Я… Ошибся. Был слишком эмоционален.

- Ты не просто ошибся. – Усмешка, но скорее покровительственная. – Ты чуть не совершил самоубийство. Твоё счастье, что ты ещё возмутительно молод, и, несмотря на твою несомненную одарённость, слишком мало имеешь в багаже жизненного опыта. И все это понимают. А ещё, что в том бою участвовало достаточно много девочек, которые вчера рассказали всем всё, как было. Тебя приняли за рефлексирующего юнца на эмоциях, и сегодня это прошло. Но завтра подобного поведения тебе не простят! – снова взрыв сверхновых в королевских очах. Я вжал голову в плечи ещё сильнее.

- Умеете вы, прямо лицом… В дерьмо! Ваше величество. Спасибо! – последние слова были искренними, без иронии. – Я запомню этот урок!..

- Надеюсь на это. – Довольный кивок строгой, но преподавшей юному чаду сложную науку воспитательницы. – А теперь пожалуйста про заговор. Что тебе известно?

- Ничего, что не было бы неизвестно вашим офицерам, - поднял я голову и отрицательно заказал головой, кивнув ей за спину, где стояли её напарницы по взводу. – Просто я действую на ином поле, не связанном с законом, и могу позволить себе несколько больше них. Сеньорины… - Скривился. – Слишком скованы.

- Что ты знаешь? – продолжала давить она, хмуря брови.

- Что они попытаются как-то воздействовать на власть, возможно даже попытаются её перехватить, и для этой цели хотят устроить в ближайшее время в городе беспорядки. И даже если у сеньоров не получится, а что-то подсказывает, что они сами вряд ли верят в успех, сеньоры ослабят Венеру. Им не нужен переворот, им нужно ослабление королевства перед… Перед какой-то внешней угрозой, ваше величество, - сформулировал я. – Я не знаю большего, я всего лишь рефлексирующий юнец, ваше величество. Возможно кому-то не нравится наша внешняя экспансия и этот кто-то хочет таким образом её обратить вспять? У меня недостаточно информации для подобного прогнозирования.

Королева кивнула – я подтвердил её собственные мысли о своей информированности. Про «юнца» же – просто «не заметила». Это выше её.

- Надеюсь, в союзе с моими офицерами ты добьёшься успехов. Удачи! – Она улыбнулась, потрепала мою чёлку, как сделала бы нормальная мамочка сыну перед уходом того в школу, и пошла прочь из комнаты памяти. Тьерри, Морган и Гарсия, облегчённо вздохнув, двинулись следом, бросив на меня взгляды спектром от подбадривающего до осуждающего и даже угрожающего.

- Пошли? – А это моя текущая прямая начальница, позволив себе наконец-таки улыбку.

Когда мы вышли и за нашими спинами начала закрываться гигантская створка (видимо с пульта в диспетчерской, в подземелье мы были последними), она позволила себе ядовитую усмешку:

- Зачем поднял дерьмо со дна чана? В смысле сам себе голову облил помоями? Такого я от тебя не ожидала, а я считала, что изучила тебя. Значит, была своя особая причина?

- Была. – Я озадаченно кивнул. – Было даже две причины.

Она сделала жест: «Слушаю».

- Первая – я, действительно, считаю, что не «прокачал» ситуацию с марсианами до конца. Успокоился, «догнав» себя до определённых мыслей, но не желая развивать их дальше в рамках обычной эволюции, ничего запредельного. И проморгал простую мысль об использовании марсианских регулярных войск, которая была на поверхности.

- Соглашусь с сестрой, - презрительно фыркнула Алисия, - ты не бог, Хуан. Но пытаешься им если не стать, то хотя бы казаться в собственных глазах. Это не то, что глупо, это смешно! – воскликнула она. – Смешно, как ты находишь отмазки, чтобы признать, что ты всё равно бог, просто пока ещё не достиг нужной стадии божественного дзена. Кончай дурить, Хуан! Полностью к этому пожеланию присоединюсь! – Яд из неё так и лился.

- Совет ночью правда собирался? – перевёл я стрелки на другую, хоть и близкую тему.

- Да. И правда решили тебя не трогать. Наоборот, похвалили – сделал даже больше, чем мог. Эта паршивка Афина устроила бы бойню и группам прикрытия, и там везде были бы трупы, а не только в «четвёрке». А благодаря тебе погибли только те, кто не должен был погибнуть, и от вас это не зависело.

- М-да… - Я глубоко вздохнул.

- А вторая причина какая? – сдвинула она брови. - Что ты облил себя при всех?

- Перестраховка. Чтобы потом не смели вспоминать. – Почему-то вдруг стало стыдно за совсем ещё недавние «гениальные» мысли. - Дескать, рефлексировал, но невиновен. Это лучше, чем виновен, но не рефлексировал. Значит чёрствый, сухой и вообще он не один из нас.

- Перестраховщик хренов! – Её высочество прошептала нечто матерное, чему поучились бы грузчики на космодроме.

- Как обстоят дела со специальной полицией? – теперь перешёл к расспросам я. Надо узнавать новости из первых рук, а мне вчера не до новостей было.

Её высочество скривилась – будто лаймом подавилась. Вздохнула. Но выдавила:

- Там всё непросто, Хуан. Гвардия, в отличие от безопасности, подчиняется только провинции, в которой служит и которой принадлежит. Мы можем в плане раскрытия преступлений многое, но вот воздействовать на руководство – не можем вообще никак. А тут надо было давить именно руководство. Пришлось экстренно собрать межведомственный совет. Это все силовые министерства и ведомства, мэр столицы, глава управления гвардии столичного округа и много других шишек столичного разлива. Вот тут-то мне и пригодилось твоё заявление о нападении на вас с превышением должностных полномочий! – Она невесело рассмеялась. - Получается, что специальная полиция столичного округа специально охотилась на тебя, моего сотрудника, и целенаправленно обостряла ситуацию, преследуя свои внутренние цели. А это уже политика не просто межведомственного уровня, но и конституционного: территориальный субъект королевства лезет в королевские надтерриториальные органы управления государством, вставляя палки в колёса. Это уже национальная безопасность.

- И только тут королева может сунуть в дело свой королевский носик… - закончил я за неё и грязно про себя выругался. Политика, мать её!

- Да, королева у нас в стране очень мало что может, - согласилась тётушка. – Гораздо меньше, чем должна и тем более меньше, чем хочет. Глава специальной полиции Альфа-Аделины уехал с того совещания в наручниках, с утра его переведут под домашний арест, а главу гвардии округа мэр сегодня отправит в отставку… Часа через полтора, - сверилась она с браслетом. – Вчера мы не могли – нас бы не поняли. Сам мэр получил выволочку от Леи и теперь будет шёлковый… - Вздох. – Но если бы это могло хоть кого-то вернуть!

Да, поздно пить минералку с отказавшими почками. Но благодаря вчерашним трупам они смогли хотя бы это.

- Как понимаю, в самой СП будет работать высокопоставленная комиссия? – продолжал пытать новости я.

- Да, межведомственная. Но сильно многого от неё не жду – сеньоры аристократы потому и аристократы, что останутся сухими при любых раскладах. Просто нужные пешки вдруг раскаются и повесятся в камере за день до дачи нужных нам показаний. Не первый раз. Но то, что гидре обрубили эту голову, это важно. Это самая значимая их голова ввиду готовящихся событий.

- Кстати, о событиях, - усмехнулся я. – Колись, тётушка, что грядёт? Чего все такие смурные, когда я об этом заикаюсь?

Сеньора Алисия остановилась, повернулась, пронзила меня взглядом. Тяжело вздохнула, покачала головой, отгоняя мысли. Но решение приняла.

- Хуан, скажи, в чём твоя сила?

- Ну… В мозговой раскачке? - улыбаясь, сказал я то, что подразумевалось услышать, а именно что я валяю дурака.

- В твоей импровизации! – сделала она страшные глаза и замолчала, задумавшись. Я не торопил. Она развернулась и медленно пошла дальше. Я – следом.

- Знаешь, когда я была маленькой принцесской, - через время продолжила разговор её высочество, - моей любимой игрушкой была одна несетевая игра, сделанная по старой книге. Про преступный мир одной из имперских фавелл. Боссы той фавеллы зашли в тупик, потеряли над ней управление, и им нужно было навести там порядок. Но они не могли сделать это, не нарушив финансовые потоки, а значит собственное благополучие. Им требовался кто-то независимый, кто сделает то, что им нужно, не имея за плечами тени их влияния.

И они запустили в город талантливого камаррадо, только что освободившегося из тюрьмы. Отправили его на криминальную сделку, а сами подставили его, подтасовав факты так, будто виновны в этом оказались как бы те ренегаты, кто мешал им самим. После чего всю оставшуюся сюжетную кампанию смотрели, как он решает свои проблемы с местными неподконтрольными воротилами вместо них, изредка покрикивая, чтобы он вернул им упущенные от срыва сделки деньги.

Игрушка несетевая, локальная, но, знаешь, меня проняла! – Она улыбнулась. - Я несколько раз проходила её, за разных героев. И вот теперь, глядя на тебя, снова будто лежу в игровом коконе за консолью. Я запускаю в игру тебя, смотрю, как ты решаешь проблемы, а я тебе лишь немножечко помогаю, вытаскивая твою задницу из петли тогда, когда могу вытащить. А могу, будем откровенны, далеко не всегда.

Но знаешь, что при таких раскладах самое ценное? Что ты – творец! – воскликнула она. – Ты – бог своей истории! Ты не должен знать всего, наоборот, должен сам искать ответы, находить их и принимать стратегические решения, а в промежутках упорядочивать, проблемы нашего синдиката, а мы, королевский клан, с определённой точки зрения и есть преступный синдикат. Любая информация о врагах свыше – и ты оступишься, испугаешься, перестрахуешься и примешь неверное решение. Я не хочу подставлять ни тебя, ни сестру, и поэтому, Хуанито, уж извини, но так будет лучше. Ты должен раскопать всё сам. И что поразительно, ты МОЖЕШЬ это сделать! Ты уже почти всё знаешь!

- Прелесть! – бросил я, отвернув голову в сторону.

- Я всё слышу!

- Намекни хотя бы, насколько всё серьёзно? Хоть это возможно в твоём сценарии компьютерной игры?

Пожатие плеч.

- Цугцванг, слышал такое слово? В ближайшей перспективе наш клан не ждёт ничего существенного, никаких фатальных изменений. Но чем дальше, тем будет всё хуже, хуже и хуже. – В её голосе больше не было показного веселья, а кулаки её высочества едва не сжимались от злости. – И Лея понимает перспективы. Потому и рискнула поставить на тебя. Когда твои перспективы в будущем невесёлые, и как это переломить ты не знаешь, любой возмущающий реальность фактор может изменить и перевернуть будущее.

- Потому действуй, Хуан! – воскликнула она с показным весельем, за которым пряталась надежда, в голосе. – Вломи им! А мы подхватим. Мы тоже не просто так свой хлеб едим. Но нам нужно обоснование. Нужен выход, нужна нарисованная дверь, сквозь которую мы сможем выйти.

«Угу, не просто так вы едите хлеб, - прокомментировал мой внутренний язва. - Но именно вы такую ситуацию и допустили».

Но вслух я это не сказал.

* * *

- А вы чего стоите, как не родные?

Парни встали в сотне метрах от центрального входа в стадион, возле остановки буса муниципального транспорта, и курили. Мой вопрос после взаимного скупого приветствия утонул в их напряжённом молчании.

- Ребят, вы должны были быть уже там и руководить процессом! – не понимал я.

- Там и без нас справятся, - отмахнулся Фудзи. – Специалистов хватает.

Не нравится мне этот голос. И тональность не нравится. Не обречённость, нет, хотя частично и она, а полное непонимание «смысла жизни». Внутренний разброд и шатания. Вот что они означают.

- Страшно нам, Ванюша, - признался за всех Хан. – Мы это… Не то, что боимся… Но какие-то чужие мы там, на этом празднике жизни. Все что-то делают, суетятся… И только мы там никому не нужны.

Вот тебе и приехали!

- Ребят, но это ВАШ праздник жизни! – попробовал иронизировать я. – Без вас всё, что там делают снующие спецы – ничего не стоит!

Тишина. М-да, куда я попал?

- Ладно, хорош, – пресёк уныние, пуская в интонацию немного злости. - Знаете сколько аренда стадиона стоит? Миллионы. Пошли.

- Там ещё не готово. – Это сумрачный Карен.

- Если сцена не готова - найдём чем другим заняться! – отрезал я.

Мой стадион. Мой концерт. Мои связи. Моя раскрутка и рекламная кампания среди диаспоры. И даже программа и репертуар мой. Я лишь позволяю им считать себя в группе значимыми и важными, скинув на них музыкальную рутину. Рутину, которую потянет любой музыкант их уровня (а таких тысячи), персонализация вторична. По сути они – мои статисты. Так думал бы я на их месте, и скорее всего они не далеко от этих мыслей ушли. Почему именно сейчас хандрят, ведь вряд ли мысли возникли сутки назад? Так ведь лабать по клубам – это совсем одно, а концерт пусть на самом маленьком в столице, но СТАДИОНЕ… Это совсем-совсем другое! Вот дерьмо и попёрло. И лекарство одно – загрузить парней работой, чтоб думать некогда было.

Я повёл их к служебному входу (где что на стадионе находится Сильвия сбросила медийкой; она много чего сбросила). Охранник на входе попытался бузить, что-то говоря про записи, цель визита, предоставление чип-паспорта и сетчатки, повторяя фразу «не положено». Но отхватил по мордасям и затух – у меня не было настроения продираться через бюрократические препоны. А вот вырубать с одного удара я научился отлично.

- Ну и зачем? – услышал сзади голос Марты.

- Мне его вид хозяина жизни не понравился, - честно признался я, оглядев вытянутые лица и раскрытые рты парней. – Не он тут решает, кому проходить, кому нет, кому что. Он просто привратник, швейцар.

Вид у сего швейцара был действительно излишне высокомерный, а после траурной церемонии мой внутренний «я» придерживался мнения, что подобным камрадам лучше разок съездить по морде для перезагрузки их восприятия себя в мире, чем потом над их прахом будут плакать их же вдовы и сироты. Добрый я, добрый, не надо «ля-ля». Просто сегодня немного нервный.

- Спокойно, мальчики! Дворцовая стража! Спокойно! – успела выскочить вперёд меня Марта, светя ангельской «ксивой», а две её девочки стиснули мою тушку справа и слева, дабы ничего более не выкинул. – Ваш сотрудник проявил неуважение, он жив и с ним ничего не будет!..

- А-а-а…

- Но-о-о… - Выскочившие из караулки (или как называется это помещение, выходящее в основной коридор окошком для пропусков и бронированной дверью) растерялись – три вооружённых (оружие отчётливо выделялось на поясе) девочки-ангела навевали на размышления.

- Двигайте! – подтолкнула меня вперёд одна из гномиков, и мы пошли.

В сплетениях служебных помещений под трибунами можно было потеряться. Настоящие лабиринты. Но я уже заучил присланную схему, и уверенно вёл парней прямиком к нужному выходу на поле. Парни покорно плелись следом. За ними – двое гномиков подстраховки. Марта осталась разбираться с охраной, догонит позже.

А вот и поле. Так вот ты какое, футбольное поле вблизи!..

На футболе я бывал часто - до корпуса по четыре-пять раз в год стабильно ходил на домашние матчи «Эстудиантеса». И на стадионе «Атлетико» тоже был. На фанатской трибуне, в данный момент слева от нас в самом конце. И привык, что стадион - это очень яркое место. И в плане освещения, и в плане эмоций. Теперь же перед нами после освещённых коридоров служебных помещений стояла… Ночь. Темнота поля, уже застеленного защищающим траву покрытием (ну и что, что Венера, футбол же, а значит трава должна быть натуральной, для неё под потолком специально лампы со смещёнными спектрами стоят), мягким и упругим – на такое неплохо падать – не разобьёшься. Кстати, потому, наверное, экспрессивные артисты и любят сигать в зрительный зал – если не поймает их толпа, всё равно не убьются, а смотрится красиво. И над этим белёсым покрытием до самого потолка возвышалась… Темнота.

Потолок был виден, темнота была не абсолютная – сцена справа от нас пронзала её по всей толщине лучами света притушенной, но достаточно яркой рампы. Под потолком поля скрадывались силуэты гротескных конструкций приборов освещения, климатических, и иных, боюсь знать их предназначение. Футуристический рай. И словно яркая звезда в небе над Вифлеемом, перед правой фанатской трибуной сияла во тьме сцена. Она в основном была собрана, но не до конца, там ещё сновали рабочие, что-то доделывая; их крики и говор фоновым эхом разносились по помещению (хорошая акустика, для концерта это здорово). Освещена была не на полную мощность – а зачем, не концерт же, а только подготовка - но в темноте поля смотрелась эффектно. В сумраке от её света виделись даже самые дальние трибуны.

- Охренеть! – выдал эпитет поражённый видом Хан. – Я бывал тут только на матчах. Сейчас всё совсем по другому смотрится.

- А то! – поддержал его я.

- И бывал на трибуне, не на поле, - добавил Фудзи.

- Не на поле, - согласился Хан. – А здесь круто. Хоть и темновато.

- Ребят, вам чего? – подошёл к нам какой-то мужик. Какой – не знаю, на охрану не похож, но и на работягу тоже как-то не смахивал. Но мне было всё равно кто это.

- Ищем сеньориту Сильвию Феррейра, - произнёс я, выделяя уважительной интонацией имя Кудряшки.

Тип мгновенно скис и указал на противоположную от нас через поле трибуну:

- Они там.

Без пояснений. Кстати, это, возможно, её охранник. Это мне иногда позволено без охраны шастать, её папочка такую волю не даст.

Набирать Кудряшку и, возможно, отвлекать её, я не стал, и, дав знать своим: «Пошли» - двинулся через поле напрямик, припрыгивая на упругом покрытии. На месте сориентируемся. Классно! Это я про покрытие.

Сильвия сидела на пока ещё не убранной скамейке тренеров и разговаривала с низким мужичком в деловом, но потрёпанном «рабочем» костюме; такие носят не для встреч, а для работы на объекте, где надо выделиться перед работягами, но в то, что «не жалко». Тип имел латинскую южную внешность, носил большие усы, но был с изрядной проплешиной на голове. На вид было лет пятьдесят, глаза его выражали ум и жёсткую хватку умудрённого опытом барыги и интригана, и я сделал вывод, что это местный главный, типа управляющего-распорядителя, который «рулит» концертом от имени арендодателя. Спорили они с Сильвией настолько оживлённо, жестикулируя руками, что я не мог не улыбнуться. Это Феррейра, мужик! Кровь энного поколения купцов, промышленников и олигархов! Она тебе всю кровь выпьет, несмотря на возраст, зря ты решил присесть на уши неопытной девочке! И, кажется, я был хотя бы частично прав – Кудряшка уже довела сеньора до белого каления.

- Сеньорита Феррейра? - обратил я на себя её внимание, спасая мужичка от гневной фурии, а Кудряшка была зла на него и не скрывала этого.

- Я пойду! – Глянув на нас, как на избавителей, мужичок соскочил с лавочки и быстрее ветра умчался куда-то в темноту, в сторону входа под трибуны, противоположного тому, что мы вошли.

- О, Хуа-ан! – Сильвия заулыбалась, тоже подскочила и бросилась на шею, впившись мне в губы.

Я приложил все силы чтобы не обнять её – это смотрелось бы излишне провокационно. И так попадос – Бэль наверняка узнает про эти обнимашки, мир не без добрых людей. Кудряшка же по моему ступору поняла, что эффект достигнут, соперница будет уколота, и, ослабив нажим, отстранилась.

- Привет, Хуан. Долго вы добирались! Тут без вас знаешь, как скучно?

- Но ты вроде не скучаешь? - бросил я вслед управляющему кривой взгляд.

- То, что мне есть чем заняться, не значит, что мне не скучно, - парировала она. - Мальчики! – А это парням и затесавшимся с нами двум гномикам. – Быстро на сцену! Ваше оборудование уже доставили, подключайте, начинайте настраивать. Это можете сделать только вы. Если нужна организационная или техническая помощь, что-то куда-то протянуть и подключить, решайте с монтажниками, пока они там.

- Так это… - попробовал посопротивляться Карен – слишком уж в приказном тоне к ним обратилась… Какая-то фифа, которую они лицезрели голой на одной из своих пьянок. – Дима, звукорежиссёр наш, приедет только через час…

- Вот чтобы к его приезду всё было готово и вы сразу начали работать! – отрезала Сильвия, и для острастки сверкнула глазами. Я счёл за лучшее не вмешиваться – ну его в баню, ещё и мне достанется. А для парней полезно - меньше хандрить будут.

- И там ещё не смонтировали что-то… - добавил Хан, кивая на сцену, не особо впрочем надеясь пронять фурию этим аргументом.

- Вам это мешает? – сдвинула Сильвия брови. – Хотите поговорить об этом?

Белая стерва. Ни добавить, ни убавить. Ребята дружно вздохнули и поплелись в сторону сцены. Меня же Кудряшка взяла под локоть и потащила на центр поля, подальше от любых ушей.

- Хуан, я всё посчитала, - начала она с самого для себя главного. - Есть окончательные, итоговые данные, назовём их так. - Я кивнул – слушаю. – Шестьдесят тысяч человек, и мы выйдем в ноль. С учётом рекламы и других трат на раскрутку мероприятия.

Шестьдесят тысяч. С одной стороны, всего шестьдесят тысяч. Половина стадвадцатитысячного «Атлетико», не так и много. На самом деле с танцевальным партером, то есть собственно полем, сто восемьдесят тысяч, но мы благоразумно заранее не стали включать в стоимость аренды верхний ярус трибун, а это ещё шестьдесят тысяч, за которые надо будет заплатить. Но с другой АЖ шестьдесят тысяч. Где их прикажете взять? Это вам не шесть тысяч Итальянского, и не десять тысяч главного концертного зала Альфы.

- А сколько билетов уже продано? – Моё сердце замерло, а сам я начал накручивать себя, готовясь услышать абсолютно любую цифру.

- Тридцать семь тысяч. – С моей души упал камень. Я был готов услышать цифру «десять», максимум «пятнадцать». - То есть почти окупились. – Сильвия зло оскалилась. - Но тут есть одно «но».

Я догадывался что оно, это «но», обязательно будет. Хорошие новости не идут самостоятельно, только в компании плохих.

- Концерт, Хуан, будет ЗАВТРА! – воскликнула Сильвия, не крича, а выговаривая, но так, что я снова втянул голову в плечи. - И нам надо продать недостающие билеты меньше, чем за сутки! Отец же сказал, что раз «Атлетико» выбрал ты сам, это было твоё решение, то и ответственность за возможную недостачу нести должен ты.

Пауза.

- В общем, он заплатит за аренду полную стоимость… Уже заплатил. Но разницу, то есть нехватку, ты вернёшь ему из своего кармана.

«Ну да, раз ты не трахаешь его дочь, а наоборот, сделал предложение средней Веласкес… Да ещё суперколечко где-то для этого нарыл… - прокомментировал мой внутренний я. - Бизнес, ничего личного. Кстати, надо узнать отношение к предложению руки и сердца самой Сильвии, от неё-то что ожидать?»

- Я найду деньги, - стараясь выглядеть как можно более уверенно, кивнул я.

- Хуан, речь о миллионах империалов! – вновь засверкала Сильвия глазами. - Это не просто большая, это гигантская сумма!

Я вспомнил кабалу у Селены всего на два ляма, и захотелось удавиться.

Пожалуй, Сильвия мне сочувствовала. Но вмешиваться не будет, так как я на её взгляд совершил слишком… Непрактичный поступок. Не сделай я недавно предложения Бэль, она бы заступилась и «отмазала» меня перед отцом. Мы что-нибудь бы придумали. Возможно, он дал бы мне длительную рассрочку, а я просто уверен, что «Крылья ветра» взлетят, и деньги у нас будут. Это не последний концерт. Но раз так, раз жених члена правящего клана… Вот пускай меня Веласкесы и вытаскивают! Разумно, прагматично… И, наверное, я сам бы так поступил.

- Я найду деньги! – похоронным голосом произнёс я. – У меня есть идеи по этому поводу. Сколько стоит билет?

- От восьмидесяти до двухсот империалов, - произнесла она мягче – застращала, пора возвращаться в конструктивное русло. - Речь идёт о нескольких миллионах, Хуан. Я понимаю, что у тебя спонсоры… Но чико, так дела не делаются.

«А как делаются?» - хотел спросить я, но не стал. Ей тоже тяжело, и её можно понять. Пришёл, засандалил после полугодового перерыва в общении, и чуть ли не на следующий день сделал предложение другой. Я б себя на её месте вообще убил.

- Кудряшка, я решу вопрос, - провёл я ей по волосам, спустившись затем рукой к лицу и шее – тактильный контакт успокаивает, а она на взводе. Сильвия хотела возмутиться этой бесцеремонности, но вдруг растаяла, и прижалась к руке щекой, как котёнок.

- Хуан, обними меня, сукин ты сын!..

И я обнял. Просто обнял. Без эротики. Я и так попал выше крыши, обнимашкой больше – не принципиально.

- Прости, я вся на нервах, - призналась она. – И эти ещё, всю кровь выпили. – Это она про усатого лысого. - Они должны были закончить два часа назад! А тут ещё работать и работать. И на все угрозы у этого хорька железные оправдания – агнец, мать его! Только когда я сказала, что прикажу своей охране переломать ему ноги, и мне за это ничего не будет, начали торопиться. Как они могут вращаться в этом, Хуан?!

Это она о воротилах шоу-бизнеса вроде Пако или дона Бернардо. Я погладил её по белым, пусть и не белоснежным, как у Бельчонка, очень красивым волосам.

- Ты – зелёная ссыкуха в их глазах. Как тебя можно не «кинуть» порядочному барыге?

Задумчивое молчание. После чего она отстранилась, а глаза её засияли ехидным и очень злым блеском.

- Я – Феррейра! И я покажу им, как «кидать» меня!

- Вот такая Сильвия мне больше по душе! – похвалил я и вернул из высоких материй на грешную землю. – Ещё есть важная информация?

- Да, конечно. – Кивок, и настроение сеньориты моментально перешло отрицательный рубеж. - Хуан, я опасаюсь провокаций нациков. Как одних, так и других, и те и те могут. Ты занимаешься слишком… Специфической работой, - подобрала она корректное слово. – Многим это не нравится. И они решат нагадить, невзирая на имена Феррейра и Сантана в качестве организаторов. Ибо гадить будут те, кого не жалко, мясо. Те, кому ты перешёл дорогу, формально останутся не при чём. А отвечать и перед моим отцом, и перед Сантана, придётся тебе.

- Забудь про этот вопрос. – Я про себя усмехнулся – вот и решилась одна из самых сложных на мой взгляд проблем, с которой я к ней шёл. – Безопасность мероприятия беру на себя и смогу гарантировать… Относительно, конечно. Всё будет окей, если ты дашь мне две тысячи бесплатных билетов. Для разных зон, на разные категории мест, где есть проданные билеты, но кучностью минимум по пять человек. Можно больше.

- СКОЛЬКО-СКОЛЬКО? – округлились её глаза. – Две тысячи?

М-да, я умею удивлять.

- Кудряшка, всего две тысячи билетов! – усмехнулся я. – Проведёшь по графе «обеспечение безопасности». Накладных расходов это не потребует, у нас и так стадион полупустой, более того, это вообще не потребует расходов. И никак не отразится на посещаемости.

- Отразится, - замотала она головой. – Часть этих людей купила бы билеты самостоятельно, в качестве зрителей. А так они пойдут на халяву, пусть им и предстоит быть секьюрити в толпе. Не слишком сложная задача за такие деньги, а ты у диаспоры котируешься, поверь, я знаю. Нам бы ещё неделю, и мы бы все сто восемьдесят тысяч забили. Я правильно поняла твои намерения расселить их всех по залу для пресечения возможных провокаций?

Я кивнул.

- Это лучшее решение.

Тяжелый вздох, и резолюция:

- Ладно. Дам. Завтра, за три часа до концерта. Но обещать можешь уже сейчас – гарантированно дам, слово! Ещё чем-то обрадуешь?

- Я пригласил своего оператора, профессионала, - продолжил я свои жизненно важные темы. - Он снимал фильм про ангар в Боливаресе.

Сильвия сморщилась – фильм смотрела. Где и кто показал спрашивать не буду – там ужастик, главное понимает, о чём речь.

- В общем, нагни этого усатого, пусть даст ему свободу действий на размещение оборудования, - усмехнулся я, ставя точку – это условие не подлежит обсуждению. - Мне нужна трансляция концерта в сети, а официальную в СМИ я покупать пока не могу себе позволить.

- Будешь вещать на диаспору через свой портал?

- Почему только на диаспору? – ехидно оскалился я. – У меня более грандиозные планы.

Она вздохнула и покачала головой. Как и любая женщина, Сильвия не одобряла насилие, и не могла относиться к моему нынешнему занятию лояльно.

- Я договорился с Фрейей, чтобы на время трансляции «трёшка» нас не перекрыла, - продолжил я. - Она сказала, уладит.

- А будет за что перекрывать? – насмешливый взгляд голубых глаз. Я мило улыбнулся в ответ. - А, ну да, зачем же тогда было этот концерт начинать. - Тяжелый вздох, понимание в глазах, и вердикт. – Понимаю, Хуан. Ты тот ещё жук. Теперь верю, что найдёшь деньги возместить отцу. А с Сантана сам разбирайся, там тебе никто не советчик, сами влезли в петлю. - Кивок на сцену, где мои парни как раз ругались с рабочими сцены – очень хорошая тут акустика. Ой, а Фудзи и такие слова на испанском знает? Никогда от него их не слышал!

- Сильвия, ты чудо! – притянул я её голову и чмокнул в лобик.

* * *

Инструменты подключили быстро. Относительно быстро, это заняло у нас чуть больше часа. Подъехал Дима, помог разобраться, что куда втыкать, где какой вход. Его будка была под самым потолком на противоположной стороне стадиона и чуток в углу, я там позже побывал – шикарная операторская. Но пока нужно было разобраться, куда что девать здесь, на сцене, по месту. Ибо никакими схемами заранее не озаботились. Слава богу, шнуров Пако поставил Гортензии в достаточном количестве – я же просил оборудование для КОНЦЕРТА, а он знает, что такое концерт и что для этого нужно. Совершенно случайно мы не попали в огромную задницу – искать допоборудование концертного формата за сутки до выступления… Б-р-р-р! Схожу в церковь послезавтра. Заодно и с падре Антонио свои темы перетру.

Ещё через час всё, наконец, заработало. Дима удалился к себе и начал командовать, что и как играть, что увеличить, что уменьшить. Проверка дальних колонок. Проверка мониторов. Проверка больших колонок. Огромные «стадионные» варианты пришлось арендовать – для Гортензии закупали в своё время только клубные версии. Но, оказывается, это сделать в Альфе несложно, тут по аренде сценического инвентаря целый бизнес (если договариваться заранее, естественно). Особенно нет проблем если у тебя есть деньги и ты Феррейра. Поражаюсь, как много успела Сильвия сделать, пока я играл в войнушки и гробил людей. Проверка гитар. Подстройка. Снова проверка. И вновь проверка мониторов. Отдельная песня на полчаса – ударная Наото; вот уж геморрой так геморрой. У нас хорошая ударная, просто отличная – мы её за последние полгода очень сильно проапгрейдили, или как это называется сленговым языком. Это не та пукалка, что стояла в репетиционной школы дона Бернардо до моего появления. Но и волокиты с нею больше. В старину ударные были на сто процентов акустическими, то есть не только тарелки, но и барабаны на стойках из остова и кожи, никакой электроники. А вокруг микрофонный ряд со всех сторон. Жесть! Как люди тогда справлялись? Тут и с электронными не знаешь, куда повеситься.

А ещё раньше, это Дима рассказывал, звук от гитар шёл не напрямую в зал, а через пульт на специальные сценические колонки, с которых снимался отдельным микрофоном. Который снова давал сигнал на усилитель, ещё раз обрабатывался, и только потом шёл в зал. Древние люди знали толк в экстремальном порно! Дима говорит, и сейчас встречаются коллективы, любящие поизвращаться. Дело в алгоритмах, обрабатывающих сигнал; напрямую с гитар звук не всегда идеальный. Но мы, к счастью, не настолько двинутые на звуке, нам и прямого сигнала хватает.

Подключение клавиш и нашего ИИ, которого продвинутые парни назвали Греем. Ну, как того капитана в «Алых парусах», который приплыл за Ассоль. Я не сопротивлялся, Грей – значит Грей. Не самое плохое имя для сценической электронной железяки. Грей у нас заведует спецэффектами и даёт сопровождение некоторым партиям, которое можно реализовать только на клавишах. Не то, чтобы его отсутствие было критичным, но с ним как-то лучше, чем без него. Брать живого клавишника я не хочу, у нас «режимная» группа, со своими секретами, да и с творческой точки зрения парни пока эту идею хоть и рассматривают, но не всерьёз. Наподобие темы: «Эх, а вот если бы встретились боксёр и десять шахматистов, кто победил бы?»

Наконец настроили всё, что можно было настроить, можно начинать прогон собственно материала. Подводя сегодняшнему техническому порно итог, я созвал парней в круг и попросил:

- Ребят, завтра нам этой хернёй заниматься будет некогда. Найдите кого-нибудь из наших, в ком уверены, пусть ребята подъедут пораньше, всё настроят и подстроят. Чтобы к шести вечера всё было готово.

Карен поднял вверх большой и указательный пальцы и потёр их друг о друга.

- Да, Карен-джан, не скупись, - согласно закивал я. - Сколько надо – столько и заплати. Если нужны деньги – подкину.

- Пока есть, - не стал развивать тему Карен и отвернулся – ему было не по себе. Я фактически финансировал группу и её раскрутку. А все гонорары и шабашки до этого делили поровну. Дисбаланс какой-то. – Давай Павла с ребятами. Эти не подведут. Да и им полезно – они на стадионный уровень неизвестно когда выйдут.

- Вот и здорово, пусть будет Павел, - согласился я. - Тогда о насущном. Не отвлекаемся ни на что, времени у нас мало, прогоняем программу по-взрослому. Никаких «закладок» на завтра, как на фесте за космодромом. Это НАШ концерт. Трек-лист нахрен, прогоняем с запасом всё, что можно - чувствую, могут быть сюрпризы, будем выбирать завтра что играть в зависимости от реакции зала.

- Плохо, что по реакции зала, - неожиданно прокомментировал хмурый Хан.

- Но хорошо, что у нас есть из чего выбирать! – парировал Наото, встав на мою сторону.

На том и порешили.

Играли и правда всерьёз, «по-взрослому». Но вот выходило пока никак – скрип и полнейший дисбаланс. Звук «не шёл». То, что неплохо звучало в Гаване и Школе, в стадионном формате то тонуло в эхе, то глушилось таинственной и страшной Интерференцией (на просьбу Сильвии в микрофон, она с нами всеми на одной линии, пояснить, что это такое, Дима не сдержался и за малым не ответил матом). То ещё какого хрена, я по порно не спец, это к Диме.

Дима старался, потел, заставлял переигрывать песни по несколько раз, но пока было глухо, как в приёмном шлюзе космической станции. Постоянно менялся звук в моей собственной переноске – а как я без неё работать буду? Ну и соответственно из монитора – они же связаны. То громче, то тише. То гитара проседала, то барабаны куда-то уходили – пиво пить, не иначе. Никогда не думал, что концерт на стадионе это такой ад. Смотря концерт по ящику, мы видим лишь результат, сведённую картинку, как какие-нибудь парни или женщины лабают, рвя зал, и не задумываемся, сколько сил и труда в это вложено. Титанического труда многих и многих людей. Кстати, рабочие всё ещё не закончили сборку, продолжали собирать сценическую конструкцию, просто сместились назад и за кулисы, и на рампу – что-то устанавливали и прикручивали там. Настроение плавно стремилось к нулю, но отступать нам было некуда. Кстати, светорежиссёр ещё не начинал работу – ад сегодня затянется до середины ночи.

После третьей или четвёртой песни (фактически через пару часов после начала прогона) в зале, то бишь на поле, неожиданно включили свет. И я увидел метрах в двухстах, практически по центру поля, одинокий офисный типовой стул, на котором, закинув ногу на ногу, сидела Сильвия. Квадратом вокруг неё в сотне метров друг от друга возвышались охранники. Правильно, папочка не простит, если с его любимым чадом что-нибудь случится, но и присутствием своим сеньорите надоедать не стоит – папочке нажалуется.

- Хуан, сделайте паузу, - попросила Сильвия по внутренней общей связи. – А сам спустись, есть срочный разговор. И ещё, там один человек к тебе прорывается, я пока не пустила, но он настойчивый.

Я перевёл переноску на приватную линию.

- Зай, если прорывается – значит что-то важное, тебе не кажется?

- Ну вот как раз и выяснишь, что, - совершенно не впечатлилась моим тоном она.

Я не стал обходить лишнюю сотню метров к спуску в зал со сцены, а прыгнул вниз с двухметровой высоты. Здесь была обычная стадионная резина беговых дорожек, но она была ещё более пружинистой, чем бежевые листы полевой защиты. Через полминуты был возле Кудряшки. Напрягся – Сильвия сидела белее мела. Руки не трусились, голос не дрожал, но идущий от неё страх ощущался без особых способностей.

- Хуан, посмотри вот это и скажи, знаешь ли ты что-либо об этих событиях? – нахмурила она брови, нажав на иконку на визоре перед лицом.

Теперь перед моим лицом неожиданно вспыхнул визор, и белый молот на нём ударил о белую же наковальню. Я открыл полученную медийку.

- Добрый вечер. С вами восьмой канал и я, Хуана Моралес, в эфире экстренный выпуск новостей.

Милая черноволосая девочка лет двадцати восьми, одна из ведущих не самого популярного, но известного канала новостей. Лицо взволнованное – я уже различаю, когда лица взволнованны дежурно, а когда люди на самом деле переживают, не зная, что будет дальше.

- Пятнадцать минут назад, - начала вещать девочка, - в семнадцать двадцать восемь, в районе Санта-Фе столичного округа, начались бои неизвестных пока сторон с применением тяжёлой техники и тяжёлого скорострельного оружия. Подробности на текущий момент неизвестны, но у нас есть сведения минимум об одной механическом сервокомплексе класса «Гефест», участвующем в бою.

Картинка, камера уличная, низкокачественная, не дающая хорошего разрешения. На картинке мех… Марсианский средний мех, мать его, в красно-серой защитной раскраске! Поливал огнём одиноко возвышающееся на фоне здание, в котором пыталось укрыться пара десятков вооружённых тяжёлыми игломётами человек. Перед зданием уже было с десяток… Нет, не трупов – кусков каши из мяса, в которую превратились поверженные им тела бойцов. Гауссовки среднего меха это вам не армейские пукалки, и даже не «Кайманы». От них и атмосферная броня здания, которую я бы на месте защищающихся опустил, не дожидаясь эвакуации групп снаружи, не спасёт.

Вокруг меха пылало четыре машины, все – атмосферники, то бишь броневики. За некоторыми машинами, припаркованными вдоль улицы чуть далее, прятались люди с оружием, тоже в красно-сером лёгком камуфляже марсианской армии, ожидая своей очереди действовать. Их задача прикрыть мех от прицельного огня пехоты и не попасть под шальной огонь защитников, и пока они справлялись. Внутрь здания мех точно не пойдёт, не поместится, так что работа парней вереди.

Ах да, это было то самое здание, перед которыми нас с ребятами ткнули мордой в землю СПшники, только вид сбоку слева. Штаб-квартира и офис «Южного креста».

- …Кто именно участвует в боях, какие силы привлечены для этого и какие цели ставят противоборствующие стороны неизвестно. В управлении гвардии комментарии происходящему дать пока не смогли, мотивируя тем. Что разбираются в ситуации, но заверили, что полицейские силы округа Альфа-Аделина не участвуют в каких бы то ни было широкомасштабных силовых акциях.

Район боёв был оперативно перекрыт силами гвардии и специальной полиции, купола надёжно изолированы системой гермозащиты, но руководство города рекомендует жителям воздерживаться от…

Дальше я не слушал. Я смотрел картинку. У журнашлюх не было внутри, возле здания, своего человека, оттого и репортаж смятый. Но были свои люди в гвардии, давшие записи с камер, которые при введении планов по изоляции и перехвату были обязаны от сетей отключить.

Бои. В городе. В Альфе, столице Венеры. Мощного и сильного государства, «нагибающего» многих и многих на Земле. С привлечением тяжёлой десантной атмосферной техники. М-мать его, как же хорошо на душе!

- Судя по твоей улыбке, ты знаешь, что происходит, лучше службы безопасности отца, - констатировала Сильвия.

- Я? Откуда? – притворно выпучил я глаза. – Наговариваешь на бедного камаррадо.

- Хуан, только скажи, чего ожидать, и ожидать ли чего-нибудь! – Тональность железная. «Я устала, я злая, и я хочу быть информированной – чего бояться, чего нет» - говорили её глаза.

- Передай отцу и главе вашей СБ, что всё в порядке, - смилостивился я. - ВЫ к этому отношения не имеете.

- А кто имеет? – Её глаза прищурились.

- Они знают, - расплылся я в коварной улыбке. – Можете усилить свою охрану, но это бессмысленно – тем, кто там воюет, вы не интересны. Ни одним, ни другим.

- Хуан!

- УВР Марса, - произнёс я, но вызвал лишь ещё большую тревогу у неё на лице.

- Я поняла, что УВР Марса!..

- Частная военная компания «Южный крест», - решил я «слить» ей полную информацию. Поиграть на нервах её папочки после покушения Себастьяна стоило бы, но Сильвия была мне слишком дорога для таких игр. – Они были исполнителями убийства двадцати двух марсианских болельщиков местной «Энергии» не так давно назад.

Из груди Сильвии вырвался вздох облегчения.

- Я подозревала, что ты причастен! Интуиция вопила!

- Я? И не стыдно наговаривать на такого хорошего меня? – Моя улыбка стала ещё искромётнее. – Я вообще законопослушный и ни при чём. Где я, а где марсианская разведка!

В любом случае забей, не обращай внимания и получай удовольствие. Кто надо знают об операции всё.

- Слушаюсь, - буркнула она, хмуря брови и спуская на глаза козырёк – будет сообщать важную информацию папочке. – Хорошо, Хуан, иди. У нас мало времени.

Я кивнул и пошёл вправо от неё и её стула, туда, где рядом с одним из громил-охранников стоял и зло сверкал глазами Жан-Поль.

- Хуан, это не лезет ни в какие ворота! - С порога начал наезжать он, но я знаю, как работать с такими людьми.

Я вытащил из заднего кармана брюк золотой слиток и дал ему.

- Держи.

- Что это? – Жан-Поль сначала допустил ошибку, взял золото в руки, и только потом спросил. А теперь всё, магия этого драгоценного металла не отпустит его, не даст сказать «нет».

- Сто тысяч империалов в виде слитка венерианского королевского банка, - пояснил я очевидное. – Твоя задача – за оставшиеся сутки организовать в этом месте трансляцию нашего музыкального концерта в сети. Не любительская запись с одного ракурса, а профессиональная… Или хотя бы претендующая на таковую. Концерт начинается завтра в шесть вечера, времени у тебя мало, потому в средствах не лимитирую. Будет нужно - дам ещё, скажешь сколько. Сколько возьмёшь себе – мне также не интересно, для меня важно лишь чтобы трансляция состоялась.

Жан-Поль захмыкал, потом прокашлялся.

- Вот так круто?

- Так задача-то не из лёгких, - улыбнулся и пожал плечами я. – А ты – волшебник, я убедился. Найдёшь и людей, и оборудование.

- Опять всю ночь работать… - пробурчал он, но не всерьёз, лишь бы поворчать.

- Сто тысяч золотых империалов… - парировал я.

- Хорошо, будет тебе трансляция. – Теперь улыбнулся он. Мечтательно-предвкушающе. Нет, не о золоте, а о мощи и грандиозности задачи, которую предстоит решить за ограниченное время. Чел повёрнут на своей работе, любит её и готов к трудовым подвигам, если их правильно подать и замотивировать. – Могу начинать?

- Конечно. Сильвия… Она тут самая главная, - кивок за спину, где моя белокурая подружка на повышенных тонах разговаривала с неизвестным мне абонентом (или папа, или дон Родриго, глава их СБ), - сказала местному управляющему тебе всячески содействовать. Если на горизонте появятся препоны, докладывай ей, она обещала ему сломать ноги, и он догадывается, что это была не бравада.

- Понял! – Жан-Поль взял под несуществующий козырёк, развернулся и почти что побежал к выходу. И у него эти сутки выдадутся горячими.

Я стоял и думал о бренности бытия и о том, что делать дальше, в смысле за что хвататься. Марсиане не подкачали, трансляция будет, звук настроим… Что ещё я мог упустить? Откуда может быть удар? И вдруг услышал за спиной голос:

- Умеешь ты исполнителей подбирать. – В голосе белая, но зависть.

Обернулся. Сильвия. Договорила с абонентом и тихо подошла. Встала чуть поодаль, смотрела на спину оператора, воодушевлённо переговаривающегося с кем-то через связь, размахивая при этом руками.

- Не поверишь, но конкретно его я случайно нашёл. Даже не думал о людях его профессии и не собирался специально искать. Просто повезло.

- Что ж, и так бывает. – Она пожала плечами и указала мне на сцену. – Хуан, у нас мало времени. А работы до чёрта.

Как я её обожаю!

* * *

Звук не шёл. Вот совсем. Так бывает. Хочешь, чтобы было хорошо и круто, а выходит так себе. Вроде и ты поёшь не лажаешь, и музыка драйвовая, а в душе всё переворачивается от боли за бесцельно выкинутые на организацию концерта средства. И средства зрителей, что уже заплатили за билет немалые деньги – средняя зарплата по Альфе с поправкой на то, что работающие – русский сектор, составляют пятьсот-тысячу империалов. Есть и гораздо больше, но основной, массовый зритель завтра будет не из самых обеспеченных слоёв общества.

- Карена добавь! Блин, не слышно же низкие! – Это Хан, Диме, в переноску по внутренней нашей связи. Ребята отчаянно пытались помочь настроить звук, как видели и чувствовали они, но сценического опыта у «Алых парусов» было кот наплакал, а стадионный концерт будет впервые. У Димы как ни крути опыта больше, особенно стадионного.

- Хан, если ещё чуток добавить низких, в первой «трёшке» танцпола посадим всем перепонки нафиг! – парировал Дима, стараясь быть обходительным и спокойным, не нервным, хотя он тоже был на грани. - Ты учти, сейчас зал пустой, завтра тут будет толпа. Одетая. И мясо, и одежда которой будет поглощать звук. Как ты думаешь, какие частоты лучше поглощаются?

- Но…

Я не слушал их перепалку - зачем лезть в то, чего не понимаешь и в чём не разбираешься? И своих заморочек хватает. Но было грустно.

- Парни, сыграйте что-нибудь с упором на низкие! – отрезал Дима, устав спорить с Ханом и Кареном. – Мать, нам надо настроить эти грёбанные низкие!

- Парни, играем! – закрыл я прения. Когда надо работать – минимум разговоров, максимум дела. Времени мало, а парням дай только выразить эмоции. – «Бойцовский клуб», Фудзи, начинай!

- Есть, командор! – Это Наото в переноску на лице – сцена большая, на возвышении, где стояла ударная, он от меня далеко. После чего почти сразу пробил начало интро, ударная партия, по окончании которой я вступил своей гитарой, окончательно закрыв тему. Работать надо а не спорить.

…Ёкарный бабай, хоть на суку удавись! Вот это скрип из динамика!..

«Бойцовский клуб» прогнали два раза. Играли хорошо, и второй раз звук был даже лучше первого. Но – недостаточно лучше.

- Мальчики, перерыв, - услышали мы голосок Сильвии. – Покурите кто курит, сходите по личным нуждам, через четверть часа возвращаемся и продолжаем. Хуан, а ты подойди.

Парни вымученно застонали, Хан и Карен сняли с плеч ремни гитар и потянулись к спуску за кулисами – нам показали, что наш вход и выход будет отсюда, просто рабочие пока ещё стучат там молотками. Я же, сняв свою малышку, снова спрыгнул в зал как есть.

Свет поле не озарил, как в прошлый раз, хотя точно знаю, светорежиссёр на мете и химичит с рампой. Некоторые его решения мне даже понравились – расходящиеся разноцветные лепестки в такт ритму… Но на сей раз Сильви освещения не попросила. А потому, ослеплённый рампой, я не сразу увидел это душераздирающее зрелище.

Ну, душераздирающим оно было не для меня, для меня комичным. Но для других действующих лиц, ДРУГОГО действующего лица, это была крайняя степень унижения, с которым, с унижением, лицо ничего не могло поделать.

Сильвия продолжала сидеть в центре поля на стуле с видом королевы, но рядом с ней возвышалась, орала и размахивала руками… Жопастая РоРо. Тётка лет пятидесяти, стоящая перед ссыкухой с видом скучающей богини – это что-то! Как не заржал в голос, когда глаза адаптировались к темноте – не знаю.

При моём подходе сеньора цензор заткнулась – не по статусу показывать эмоции перед жалким мной. А эмоции были – сеньора пылала!

- Хуан, сеньора Розенберг наблюдала последний час за вашим выступлением, и осталась им довольна, - стальным механическим голосом робота произнесла Сильвия, смотря на меня, но сквозь меня. – Она не готова слушать вашу репетицию до конца, уезжает, а потому готова подписать ваш трек-лист завтрашнего концерта прямо сейчас. Тем более, что все указанные песни она уже слышала на просмотре от департамента. Предоставь пожалуйста трек-лист на официальном бланке.

- А-а-а-а-й… Йа-а-а-а…

Что «а-й-а» сказать я не успел – растерялся. Ибо трек-листа у нас не то, что не было… Я и не думал его делать на официальном бланке. Цензоры ввиду последних событий, окончившихся смертями, просто вылетели у меня из головы (почему-то думал, что подписать должны те, что «зарубили» на просмотре, но, действительно, при чём те бланки и этот концерт?) Но к счастью говорить ничего не потребовалось – жопастая РоРо сама не дала раскрыть мне рта.

- Нет, это неслыханная наглость, сеньорита Феррейра! Я ничего подписывать НЕ БУДУ! – Перевод дыхания, и с новой силой:

- Вы забываетесь! Вы все забываетесь! Эта группа – палец в меня, - пропагандирует национальную рознь и насилие! Эта группа НЕ БУДЕТ ПЕТЬ завтра! НИКОГДА не будет петь! А если и будет, то НЕ ЭТИ песни! Вы, детки, можете играться в игры, но есть ЗАКОН, который выше всех вас вместе взятых!

- Я не буду ничего подписывать, - продолжила она тише, собрав волю в кулак, немного обуздав злость. – А если вы проведёте концерт невзирая на мой запрет, на вас, всех вас, - палец перешёл в направление Сильвии, - будет заведено дело. И только лишь штрафами вы не отделаетесь. Хотите – встретимся в суде, юные сеньоры. Но петь эти мальчики НЕ БУДУТ.

Сеньора выдохлась. На лице же Сильвии, на котором во время тирады не дрогнул ни один мускул, заиграла нехорошая улыбка. Подлая. Не люблю такие. Но к сожалению без них не получается.

- Сеньора Розенберг, - произнесла она, глядя мне в лицо, механическим голосом. - Вы отдаёте отчёт своим поступкам и словам?

- Вы мне угрожаете? – упёрла руки в бок РоРо.

- Нет, с чего бы это. – Сильвия усмехнулась. – Просто я хочу вам кое-что пояснить. Вот вы только что упомянули закон. Однако вы не учитываете, что закон – это всего лишь набор букв, принятый в качестве инструкции к действию на территории определённого государства. И она, эта инструкция, на разных его членов действует сильно по разному.

- Вот только не надо стращать меня своим именем, сеньорита Феррейра! - словно змея зашипела Розенберг. – Не надо! Пуганые уже. Вы – такие же граждане государства, как и все вокруг. И вы точно также не можете делать то, что причинит вред государству, что может создать в его основании трещину, посеет рознь между населяющими его народами. Вы – первая, кто должен стоять на страже государства и целостности общества, как основатель, чем сейчас неоднократно хвастались.

- Сеньора Розенберг, - продолжала Сильвия смотреть мне в глаза, - я ещё раз похвастаюсь, вдруг до вас эта информация дошла не самым лучшим образом. – Тяжёлый вздох, собирание с мыслями, и:

- Сеньора Розенберг, это государство основали мы! Феррейра, Сантана и Веласкесы!

Клан Сантана организовывает этот концерт – доход от него пойдёт в их благотворительный фонд. Вы ведь понимаете, что такое благотворительный фонд для клана подобного уровня?

Сеньора Розенберг раскрыла рот, что-то ответить, но растерялась.

- Благотворительность – это покупка за реальные деньги имиджа, - начал наливаться сталью голос Сильвии – а вот этот голосок мне уже знаком, и я снова непроизвольно втянул голову в плечи. - Сантана хотят купить себе имидж и популярность в народе, накупив на эти деньги полезные вещи для сирот Венеры. А вы хотите им помешать. Помешать получить прибыль клану такого уровня.

Мы, клан Феррейра, - менторским тоном продолжала она, и голос звенел сталью всё больше и больше, - тоже в этом участвуем, взяв на себя расходы по организации мероприятия. Мы также покупаем за деньги имидж, и это имидж в среде оппозиционно настроенных власти представителей Обратной Стороны. Это политика такого уровня, что вам и не снилась, сеньора Розенберг!

Только в этот момент Сильвия перевела взгляд на сеньору цензора. О, что это был за взгляд! Словно снаряд рельсотрона, пробивающий корабельную броню. Жопастая РоРо даже отшатнулась, отступив на шаг.

- Сей же юноша, - кивок плечом на меня, - неофициальный родственник её величества и возможно её будущий зять. Он представляет третий клан основателей, «засветившихся» в концерте. И я не думаю, что королева согласилась бы на статус жениха своей дочери, если бы тот был проходимцем. Как вы считаете?

- Я… - Розенберг смутилась. Сильно смутилась. Но вздохнула, и решилась идти до конца. Сверкание глаз, и твёрдое:

- Нет, сеньорита Феррейра. Если в городе начнутся волнения и массовые драки, а если мальчики будут исполнять то, что только что играли, то они начнутся - кто будет за это отвечать? За искалеченных и убитых людей? Вы? Ваш отец? Герцогиня де Сантана?

- Отвечать буду я! – заорала она, и, пожалуй, это единственная здравая мысль со стороны сеньора цензора, которую я услышал от неё в принципе. Жаль, что она руководствовалась в своём запрете не только лишь ею. - Потому нет, юная сеньорита, нет и ещё раз нет! Концерта не будет! Можете начинать возврат денег за билеты, или ищите другую группу… Прошедшую тесты в нашем комитете.

- То есть вы, своей волей, осознанно, - хмыкнула Сильвия, - лишаете три клана основателей выгоды? – сияние глаз, словно пожар сверхновых. Кудряшка еле сдерживалась, чтоб не встать и не начистить рыло сеньоре цензору. Или хотя бы от того, чтобы заорать матом. - В которую они неплохо так вкладываются, средствами, что вам и вашему департаменту и не снились? – Сильвия перевела глаза снова на меня. – сеньора Розенберг, вы в своём уме.

- Да, в своём, - зло парировала РоРо. – И закон на моей стороне.

- МЫ пишем законы! – отрезала Сильвия. – ВЫ же их всего лишь исполняете. Один мой звонок, и к вам не будет никаких претензий.

Секундное колебание, и окончательный вердикт:

- Нет.

Задумчивое и долгое молчание. Розенберг не перебивала, а я и был приглашён лишь в качестве статиста. Наконец, принятие решения. Тяжёлого, ей было не по себе, но Сильвия была готова к трудным решениям.

- Хорошо. Хуан, свободен, сходи за ребятами, что они там делают, и возвращайтесь репетировать. Уже ночь, время уходит, как кислород через пробой с космической станции.

- Я это так не оставлю! – полыхнули глаза сеньоры цензора. – Вы, сеньорита Феррейра, за это ответите!

Дальше я не слушал. Развернулся в сторону трибуны, где располагались ближайшие туалеты, и пошёл к ребятам. Ради этого момента – подписания самой широкой версии трек-листа, старый лис Октавио и затеял авантюру с концертом. Надо срочно трусить Карена, пусть родит этот лист хоть на чём, хоть в каком виде!

…Потому, что я не сомневался, решит ли вопрос Сильвия. Конечно, решит. Просто пока не понял, как.

* * *

Операторская. Время – десять вечера. Внизу, на поле, и здесь, над полем под крышей, что-то колдовали четверо привезённых Жан-Полем технарей. Латинофранцуз заверил, что они успеют, и денег хватило. Сто тысяч… Мать его, огроменные деньжищи! Но жалеть не буду, раз марсиане нанесли удар – концерт будет бомбой, а бомбы надо подавать правильно. А значит, если не доберём зрителей, удастся выпросить на компенсацию у отца Бэль. Да и этот слиток списать на оперативные расходы «Цитадели» будет проще. Сеньор Серхио меня пока насчёт денег не прессовал, но я видел его глаза, когда он вчитывался в некоторые статьи отчёта о расходах, коий я ему еженедельно предоставляю. Я трачу деньги не просто широко, а зверски, никоим образом не лимитируя аппетиты. Наверное пока ничего не сказал потому, что СЕБЕ я не беру ничего. Ни центаво. Даже на то, чтобы выгулять в ресторан или ещё куда его же дочурку. Если списываю на расход - то это действительно расход. Волчара вроде Хана Соло сразу расколет «левое» списание, я комар для него со своими возможными методами отмывания, вот он и ценит. Кстати это хороший довесок к тому, что я его возможный зять: зять, которому можно доверить финансовую спину, выгодно отличается от прочих кандидатов. Тот же Себастьян, если бы стал мужем Фрейи, вряд ли вызвал у сеньора хоть каплю доверия.

Со звуком в итоге вроде получилось – Дима профессионал, а опыт не пропьёшь. Ещё один талант, завербованный мною совершенно случайно. Всё-таки я везунчик. Общие схемы звучания нашли, осталась точная подстройка по диапазонам и инструментам; внизу я был не нужен, и парни меня просто-напросто выгнали: «Раскомандовался, блин!» Я не сопротивлялся, наоборот, взял под локоток Сильвию и предложил совершить по нашим временным владениям экскурсию.

Посмотреть на Диму за работой, за шикарнеёшем наворочиннейшем пультом в операторской под самой крышей стадиона – оно того стоило! Я немного общался с оборудованием и инструментами, и был очарован технической мощью увиденного, что говорить о неискушённой Сильвии

Диме мы не мешали, просто сидели позади него, слушали переговоры с парнями, слушали звук, что шёл Диме в «лопухи», только в приглушённом виде, и разговаривали на отвлечённые темы. Боже, как я устал! Выжатый лимон и тот лучше себя чувствует, чем я.

Вдруг на глаза Кудряшки упал визор, медийка, после чего она отвернулась и стала всматриваться в изображение. Ко мне она повернулась под девяносто градусов, я не видел, что там, но судя по изменившемуся лицу Сильвии - что-то невероятно серьёзное. С одной стороны увиденное вызвало у неё приступ ликования, но с другой - её пробила нервная дрожь. Эмоции грусти и огорчения, разочарования, в том числе, возможно, в себе.

Через несколько минут, которые она всматривалась в изображение, Сильвия смахнула картинки и повернулась ко мне.

- Хуан, чтобы ты понимал, это не я. Я была против.

Я молчал. Дима переговаривался с Кареном – они снова мучали низкие, и нам разговаривать никто не мешал.

- Я протестовала, хотя понимала, что другого выхода просто нет, - продолжала она. - Я по своей собственной воле пояснила этой дуре, что она идёт против ТРЁХ кланов основателей. Открытым текстом сказала, что мы плевали на её закон. Что лично она для нас – никто. И главное, что её необдуманные эмоциональные действия приводят к УБЫТКАМ наших семей. А как ты сам любишь выражаться, потомственные капиталисты и буржуи вроде нас удавят за каждый недополученный центаво.

- Скинь, посмотрю, - тяжело вздохнул я. Я ненавидел жопастую РоРо, но смерти ей не желал. Но действительно, когда тебе Феррейра в лицо говорят, что ты нарываешься, а ты продолжаешь смеяться им в лицо… Это как же нужно не дружить с головой!

Да, Сильвия не при чём, она честно пыталась предотвратить, избежать, договориться. А чтобы у меня не возникло о ней предубеждения, чтобы я знал правду, позвала меня со сцены во время финального раунда их переговоров. Чтобы не осуждал.

– Твой отец, да? – открыл я присланную ею медийку. Ответа не требовалось.

М-да, полная жесть! От тела сеньоры осталась только голова. Всё остальное было раздавлено, сплющено тяжёлыми створками атмосферного гермозатвора.

- Почти. Дон Родриго, - ответила она. - Но добро на действия получил, конечно, от отца, своей волей никогда бы ничего не предпринял. А отец очень разозлился, когда узнал, что какая-то сука не захотела даже слушать о последствиях.

- Она унизила нас! – зарычала Сильвия. – Унизила Феррейра! Клан основателей! Показала, что считает пустым местом, а спускать такое просто опасно, Хуан! Сегодня это будет какая-то… Цензор, а завтра – любой встречный. Я не оправдываю отца, нет; хоть я и была против, но я его понимаю. Потому прошу – не суди. Ни меня, ни его.

Я вздохнул, покачал головой.

- И всё равно, ты ЗНАЛА, как будет. Знала, что отпустив, де додавив её, отправляешь сеньору на смерть. Как живётся после этого?

- Хуан, я – будущая глава одной из самых могущественных и богатых промышленных холдингов человечества. Я не институтка, краснеющая, когда ругаются матом и падающая в обморок при виде уколтого пальчика. Поверь, я выдержу.

Выдержишь, девочка. Конечно. Не без этого. Но, блин, именно поэтому твой папаша ищет тебе безбашенного, способного на любой кровавый поступок женишка – чтобы «жить дальше» было легче».

- Кудряшка, ты слишком часто используешь слово «основатель», «основатели», - заметил я, качая головой, переводя тему. – Кстати, это вход в подъезд?

Кивок.

- Да, подъезд. Её собственный. Дон Родриго готовил несколько закладок, но получилось там. Экспертиза покажет техническую неисправность створок - чистой воды несчастный случай.

- Так же было бы и в других закладках?

- Конечно! Обижаешь! – вздёрнула носик она.

- Чисто работаете! – искренне похвалил я её СБ, вспоминая, как в последних и не очень последних делах оставляли следы и пачкались мои собственные парни. Если б не тётушка Алиса, сидеть нам всем, кроме разве Паулы, не пересидеть.

- Опыт, - усмехнулась она. – Нам как клану больше ста лет, Хуан. А как семье промышленников сильно больше ста. – Пауза. – Так твоя Мишель первая ввела этот термин. Как раз после твоей же вендетты. Остальные основатели подумали и решили, что это правильно, договорённости в Овьедо были подписаны, а значит их надо соблюдать. И не стали кромсать вас после твоих проделок. Две марсианские бригады возле города, конечно, тоже аргумент, но Веласкесам твою вендетту не припомнили СОВСЕМ. Понимаешь?

Понимаю. Хотелось выругаться, но это не поможет. Жизнь такая штука, что в ней нельзя только выигрывать. И апеллируя к определённому аргументу, будь готов, что его же со временем противники повернут против тебя. Или не тебя лично, но ослабят им позиции твоей партии. Термин такой, «джин из бутылки», и «джин» - лишь инструмент, у него нет направления.

И переиграть ничего нельзя: «основатели» стали таковыми этой осенью, и останутся ими надолго. Кстати, надо будет сгонять на базу и перечитать секретные протоколы к соглашению в Овьедо. Надо быть подкованным и знать юридические тонкости соглашения основателей, дабы в будущем впросак не попасть.

- Хорошо, Розенберг нарвалась на клан Феррейра и «погибла», - развил я тему, соскакивая с эмоций на действия. Эмоции не мой конёк, я люблю действовать, а Сильвии таковые вообще противопоказаны. – Но у нас завтра концерт, и мы совершенно точно не сможем подписать трек-лист ввиду смерти приставленного к нам цензора. Нового цензора нам не успеют назначить. Плюс прослушивание – не факт, что новый цензор успеет на нашу репетицию перед концертом. А концерт начинается в шесть. Дальше что?

- Всё продумано. – Сильвия улыбнулась и спустила на глаза вихрь визора, вывела перед собой явно заготовленный заранее номер.

Ответа ждала долго, с полторы минуты. Но, наконец, ей ответили. Слов абонента я не слышал, только реплики Сильвии, так что передаю как есть:

- Здравствуйте, сеньор Моралес. Вас беспокоит Сильвия Феррейра.

Пауза. Абонент что-то говорил.

- Да, та самая. Дочь Октавио Феррейра.

Снова пауза.

- Сеньор Моралес, у меня к вам просьба. Личная и очень важная. Понимаете, я организую завтра концерт, и мне ОЧЕНЬ срочно нужно подписать трек-лист.

Снова тишина.

- Да, конечно, та самая группа. «Крылья ветра». Нет, больше никого не будет. Нет, сеньора Розенберг подписывать отказалась.

Тишина.

- Сеньор Моралес, это вы не понимаете! Концерт состоится завтра в шесть вечера! Значит, трек-лист требуется подписать за несколько часов до этого. Жду вас завтра в девять-одиннадцать утра в своём офисе, охране дам распоряжение провести ко мне без проволочек.

Снова тишина, мордашка Сильвии снова недовольно вытянулась. «Снова» потому, что точно также она вытягивалась при разговоре с Розенберг.

- Да, сеньор Моралес, всего хорошего. – Сбросила вызов.

- Отказался? – усмехнулся я, когда она смахнула с лица визор.

- А ты бы согласился? – побежали хитринки по уголкам её глаз.

- Его тоже… Того, - провёл я ладонью по горлу.

- Нет, зачем. Ему только переломают ноги. С утра, перед работой.

Вот откуда у неё мысли про ноги. Заготовка для одного, почему бы не поугрожать другому?

- Как же он тогда подпишет тебе трек-лист?

- А зачем мне он? Я не работаю с неудачниками. – Сильвия презрительно фыркнула – настроение её стало медленно повышаться. - А человек, у которого отсутствуют мозги и чувство самосохранения, не может быть «удачником».

Снова визор на лицо. Снова заготовленный номер, другой. Получается, это вариант «Цэ», после не сработавших «А» и «Бэ». А сколько у неё их ещё в загашнике?

- Сеньор Мартинес, добрый вечер. – Совсем небольшая пауза. - Извиняюсь что так поздно, но у меня нет выбора. Нет-нет, я по работе, только по работе, и это ОЧЕНЬ серьёзно! – повысила она тональность. Меня зовут Сильвия Феррейра.

По накатанной пауза, и согласие:

- Да, разумеется, та самая Сильвия Феррейра.

- Какое дело? Понимаете… - Вздох. – Завтра утром… Во сколько у вас начинается рабочий день? В девять? Так вот, завтра часам к десяти-одиннадцати вас назначат временно исполняющим обязанности начальником комитета по цензуре департамента культуры венерианского королевства… Нет-нет, именно вас, ваша кандидатура уже утверждена… Да нет же, это произойдёт завтра, через час-два после начала рабочего дня. Почему-почему, да потому, что бюрократия! Им нужно будет время подписать бумагу и утвердить вашу кандидатуру у сеньора Торреса. Но её утвердят, я уже об этом договорилась.

Торрес – это премьер-министр, я про себя присвистнул. Когда Кудряшка всё успевает-то!

- Да… Нет… Сеньор, давайте не будем о причинах, просто примите как данность! В… Пусть будет одиннадцать утра вы станете и.о. главы комитета по цензуре. – Пауза, и на сей раз её сделала Сильвия чтобы просто дать неокрепшим мозгам абонента оценит эту фразу, на том конце скорее всего тоже стояла тишина. – После чего, в двенадцать-час дня я жду вас у себя. Я буду или в офисе, или на стадионе «Атлетико» - мои мальчики тут будут репетировать. Да-да, подъезжайте, с печатью, подпишите мне трек-лист на завтрашний концерт. К сожалению, ни сеньора Розенберг, ни сеньор Моралес, ваш шеф, этого сделать не смогут. Почему не смогут? Думаю, это тема не для текущего разговора.

* * *

Сеньор Моралес подошёл к нам в начале первого ночи. Подъехал он чуть раньше, но к тушке охраняемого объекта его не подпускала охрана Сильвии. Мстительная белобрысая стервочка, вот кто она, моя Кудряшка. Впрочем, иные, как показывает практика, мне просто не нравятся – только очень сложные девочки. Мы вышли на площадку перед стадионом, весело перешучиваясь, выпуская из себя излишние эмоции. Парни, я, Дима и Сильвия, с плетущейся спереди и сзади её и моей охраной. Пока ждали её машину (её «Либертадор» получил право ездить там, где никому больше нельзя, и я не думаю, что руководством стадиона это хоть сколько-то обсуждалось), и лишь когда машина подъехала, Сильвия дала сигнал своим амбалам пропустить пытающегося скакать и просочиться сквозь них сеньора.

К нам глава комитета по цензуре подошёл, стараясь держаться уверенно, но мы видели бледность его лица, дрожь рук и чувствовали подрагивание коленей. Это также был невысокий тип и тоже с залысиной, тоже примерно лет пятидесяти, но без усов и более европейского вида.

- Сеньорита Феррейра… - крепясь, чтобы голос дрожал не сильно, произнёс он.

- А, сеньор Моралес, - махнула на него рукой Кудряшка, словно увидела надоевшую муху, о которой на время забыла. – Возьмите. – Вытащила из сумочки бумагу со всем нашим творчеством (всем отрепетированным творчеством), которую накропали на коленке Карен и Фудзи. – Прошу. – Показала на капот своего «Либертадора».

Глава одного из самых влиятельных и богатых ведомств на Венере на еле-еле гнущихся ногах подошёл к капоту, извлёк из внутреннего кармана пиджака печать и приложил к нашему списку песен. После чего оттуда же достал ручку с золотым пером и расписался. Протянул назад. Подрагивающий листок приятно выдал мелкое нарушение моторики сеньора, которое тот отчаянно пытался скрыть.

- Это всё? – заискивающе спросил он.

- Да. Спасибо, сеньор Моралес. – Сильвия обернулась к нам. – Пока-пока, мальчики! До завтра!

- До завтра!.. – нестройным хором произнесли парни и Дима, после чего она чмокнула меня в щёку, отдала лист и села в распахнутый охраной люк машины.

Мы стояли в полном молчании, глядя как «Либертадор» выруливает с пешеходной площадки и выезжает в зону парковки, проехав которую, выедет с противоположной от стадиона стороны. Лишь когда машина скрылась, сеньор главный цензор планеты облегчённо выдохнул.

- Тяжко, да? – поддел я, не пытаясь скрывать улыбку.

Сеньор одарил меня злым взглядом.

- Скажи спасибо судьбе, щенок, что нашёл таких покровителей. Моя бы воля, ты был бы бедный-пребедный.

- Нет, сеньор, это вы неправильно понимаете ситуацию, - парировал я. – Не влезь в это дело Октавио Феррейра, бедный были бы вы. И некоторые ваши сотрудники. Мои друзья уже подготовили несколько досье, несколько кандидатур, нам осталось только запустить их в работу. Когда тебя ловят с поличным на вымогательстве в особо крупном размере…

Сеньор фыркнул. Не оценивал он меня серьёзно.

- Зря вы так. Вам действительно повезло. Персонально вас я, может быть, и не сумел бы засадить, но и вам бы весёлую жизнь обеспечил. Но главное, я показал бы дорогу всем тем, кого вы притесняете и грабите. Я стал бы ПЕРВЫМ. Как думаете, достаточно известные и именитые продюсеры с влиянием и деньгами станут топтаться на ваших костях, если увидят, что существует такая возможность?

Пауза. Парни поотворачивались – не их бой, сеньор же хоть и злился, но слушал внимательно.

- Я готовил конец, кирдык всему вашему комитету, сеньор Моралес. Дискредитация с арестами, сроками и разбором полётов на совещании министров у королевы. Вы стали бы трупом.

…Но вмешался старый лис Феррейра, жаждущий, что я буду окучивать его дочь, и спас вас, сукиных детей, «подарив» мне лёгкую победу.

- С новой жизнью и вторым рождением, сеньор! – отсалютовал я ему и повернулся к ребятам. – Парни, у нас завтра много дел. Хватит прохлаждаться! По домам! Марта, пошли! – и бодро пошёл к нашему «Мустангу». Нам по пешеходной зоне ездить нельзя, топаем до остановки буса. Лично мы не совсем основатели, как бы близко от них ни находились.