Кабальеро плаща и гитары. Том 3, 4, 5

Глава 3. Нескучные будни начинающей рок-звезды (продолжение)

Глава 3. Нескучные будни начинающей рок-звезды (продолжение)

Плотно закрыв дверь, усадил на диван Беатрис и Дайсона. Сам сел напротив на стул на колёсиках верхом, спинкой вперёд, сложив на оной спинке руки. Собеседники молчали, ожидая, что им на сей раз подкинула судьба-злодейка (а раз они тут и я их вызвал для приватного разговора – однозначно подкинула). И если Серёга примерно представлял грани моей фантазии, то Тигрёнок, почему она мне нужна, и почему мне нужна она, представляла слабо.

- Ребят, у меня для вас есть предложение, - начал я. – О работе. Эдакая халтурка.

Пауза. «Ребята» молчали.

- Она касается в первую очередь тебя, - кивнул я девушке. – Если хочешь, можешь отказаться, я не неволю, это просто рядовая просьба. Но со своей стороны обещаю, что это будет очень интересная работа. Творческая и развивающая.

- И местами опасная, - ухмыльнулся Дайсон.

- Да, местами опасная, - не стал юлить я. – И именно поэтому на ней хотел бы видеть именно тебя.

- Из-за Аргентины? – кусая губу, произнесла девушка. – Из-за моей теневой славы?

- Да, именно из-за неё.

Помолчал. А что скрывать, лучше сразу вскрыть козыри.

- Малышка, я хочу предложить тебе стать модератором нашего сайта, - загадочным шопотом продолжил я. - Официального сайта «Крыльев ветра». На первый взгляд это обычная работа, но только на первый. Потому, что у нас много недоброжелателей, а вскоре будет гораздо больше, и все они относятся к людям, считающим себя центром галактики. Что всё вертится вокруг них. Пытаясь создать проблемы нам, они могут пытаться наезжать на нашего сотрудника, то есть тебя, угрожать, и даже как-то воздействовать физически. Я не говорю, что так будет, но так может быть. Потому и хотел, чтобы одну из ключевых позиций в нашей информационной войне защищала тень Новой Аргентины и ангара в Боливаресе. Эдакими незримыми крыльями.

- А что, про меня знает так уж много народу? Что это была я? – грустно нахмурилась она. – Даже в моей школе мало кто в курсе про это. А кто в курсе, молчит. Сторонится, но молча.

- Те, кто надо, всё знают, - успокоил я. – Любой мало-мальски информированный человек в Альфе «в теме» - мы особо не скрывались, и тебя не скрывали. А «прыгать» на тебя без санкции знающих, «мясо» не рискнёт. Я не говорю, что не найдутся психи, действующие сами по себе, для этой цели тебя будут постоянно охранять или наши люди, или кто-то из ангелов, но на организованное нападение подонки вряд ли решатся. Это плюс, но это единственный плюс среди минусов.

- Я согласна. – Беатрис почему-то почти не раздумывала.

- Так быстро? – удивлённо воскликнул я. Она подняла кристально чистые глаза.

- А чего тут думать? Я из Боливареса, к опасности и угрозам подонков мне не привыкать. А ещё я буду рада тебе помочь, это мой долг как… Твоей родственницы, - чуть не сказала она фразу, от которой мы бы поссорились. – Мы семья, а члены семьи должны помогать друг другу. Ну а в-третьих, на днях я сдала экзамен на грант, и вне зависимости от результата, до сентября мне заняться особо нечем. – Она хитро улыбнулась и развела руками. – Поступлю я, не поступлю… Всё равно каникулы.

Кажется, кому-то в берлоге надо дать несколько подзатыльников. Беатрис ЗНАЛА чем мы тут занимаемся. Если не с подробностями, то минимум в общих чертах. А потому давно всё взвесила, и, узнав, что вызываю её, решила присоединиться к «движухе». Стать частью нашей войны. Для неё в своём юном нежном возрасте это «прикольно», а после вендетты она уверена, что это гораздо безопаснее, чем кажется изначально.

- Ты недооцениваешь угроз, - попробовал стращать я, но когда сеньорита уже приняла решение, это дохлая затея.

- Почему недооцениваю? Дооцениваю! – Показные хлопки ресницами. – Хуан, вы людей убиваете. – Опа, вот и спалила утечку. – Причём плохих парней. Как тогда. Смерть я видела, даже пресытилась. Бояться – уже сказала, не боюсь. Мы, Санчес, не из пугливых. Нет, я согласна.

- Заниматься смертями ты не будешь, - зашёл я с другой стороны. – На тебе будет скучная и рутинная работа с сайтом.

- Я ж говорю, идёт. – Лучезарная улыбка. – Хуан, я УЖЕ не знаю чем заняться, а впереди несколько месяцев. Я выучила всю программу, и финальные школьные экзамены после сдачи на грант так, ни о чём. Так что я совершенно свободна и готова развиваться и творчески совершенствоваться. Тем более, вы же мне деньги платить будете, так?

- Так, - кивнул я. – Правда только тебе. – Извиняющийся взгляд на Дайсона, но тот понимающе пожал плечами.

- Не парься, командор, я на довольствии.

- Итак, решение утвердили! – срезюмировала эта паршивка. – Давай к конкретике. Что надо делать, какой фронт работ? Речь ведь не о простой модерации, или я тебя совсем не знаю.

Из моей груди вырвался озадаченный вздох. Я приготовился к другому разговору, с другими аргументами. Но к делу перешёл.

- Ну, во-первых, как ты могла понять из названия должности, на тебе всё же будет висеть и администрация, и модерация нашего сайта. Но этот сайт не просто портал группы; это – один из камней национального преткновения, столпов нашей информационной войны. Через который мы будем вбрасывать в массы информацию, не относящуюся к нашему творчеству, но способную «завести» жителей Обратной Стороны.

То есть человек должен залезать туда, чтоб посмотреть картинки, скачать записи с наших концертов и демки новых песен, почитать тексты, но при этом находить информацию об истории своего народа. Такой истории, какую он не знает, каковую от него тщательно скрывают и всячески затирают яйцеголовый из «пятёрки», то бишь пятого управления.

Он должен удивиться, увлечься, вчитаться и всмотреться в информацию, и проникнуться гордостью за свой народ. Проникнуться самоуважением. И пониманием, что всё остальное вокруг – ложь. Наш сайт должен стать главным порталом правды планеты. И вот эту правду вам нужно будет создавать.

Сами вы это не потяните – никто не потянет. – Я помолчал, давая переварить информацию, ибо это было непросто, - потому первая неделя вам на раскачку. Вам нужно будет найти историков, которые смогут красиво и внятно, без академических словоблудий, написать тексты на исторические темы, как оно было на самом деле, а не как подаётся в учебниках русского сектора. Подчеркну, акцент должен быть сделан на позитиве – героизме народа, героизме людей и так далее. Никаких самобичеваний и посыпания головы пеплом. А если в истории будут откровенно слабые места, которыми сложно гордиться – должны описать и их, но придумать отсылку, что иначе в тех условиях было просто невозможно.

- Суровый ты тип! – усмехнулся Дайсон.

- Я – латинос! – отрезал я, жёстче, чем хотелось. – Мне фиолетова ваша русская традиция самобичеваний и поливания самих себя грязью. Вас никто никогда не поливал больше, чем вы сами, и мне это не подходит. У меня задача, цель – и мы её достигнем. Ни больше, ни меньше. Остальное лирика.

Ребята молчали. Загрузил.

- Старшая в паре ты, - перевёл я глаза на Беатрис. - Серёга будет тебя учить, консультировать, решать технические задачи, но при этом он – тень, его не существует. Для всех есть ты и только ты. Даже если надо будет сделать что-то эдакое, о чём, как это делать, ты понятия не имеешь, это твоя рука и твоя поступь. Соответственно, риск весь также твой. А потому именно ты должна решать, в каком направлении двигаться, а где придержать коней, так как это тебя могут встретить после работы, а не его. И прошу без героизма и лихачества! – грозно сверкнул я глазами. – У нас коллективная работа, и то, что мы делаем – игра сугубо командная. Выпендришься – и похоронишь дело. И я уже молчу о твоих близких, которым без тебя будет очень грустно.

- Поняла! Не дави! – воскликнула девушка резче обычного. Упоминание о семье задело. Аж подпрыгнула на диване. Зацепил, значит дело не безнадёжно.

- Но, соответственно, и спрашивать буду с тебя, а не с Серёги, - снова сверкнул я глазами, но немного улыбнулся, ибо ей и так было не по себе. – Именно за направление развития спрашивать – по технической стороне главный всё же он.

- Я правильно понимаю, что песни будут на вашем языке?- поёжилась Беатрис. Я знал, она начала учить русский, как и Марина. Причём обе в разных местах и независимо друг от друга, хотя и по сходной причине.

Я победно усмехнулся – только сейчас она это поняла?

- Нет. Тексты будут на двух языках, русском и испанском. И каждый из вас отвечает за свой. Хотя при этом, сами понимаете, вы их содержание полностью согласовываете. Далее, записи документалистики. Если они на испанском – должны идти с русскими титрами. Если на русском – с испанскими. Если на языке третьих стран – на обоих по выбору пользователя. Это возможно?

- А то, - махнул головой Дайсон.

- Вот темы наших песен, которые будем выкладывать первыми. – Я протянул Серому лист с набросанными вчера перед сном строчками. – Чтобы вы понимали, что искать и о чём говорить с историками. Повторюсь, это должна быть ХУДОЖЕСТВЕННАЯ информация, а не академическая. Предельно ёмкая и предельно сжатая. Если что, найдите какого-нибудь малоизвестного автора в сети, у кого красивый понятный слог, пусть перепишет текст «для народа». Подойдёт даже вольное изложение на заданную тему – мы всё же не аккредитованные историки, нам простят. Если у нас на планете таких не найдёте – обратитесь в Метрополию. На Земле историю тоже коверкали, и тоже любят себя грязью обливать, но энтузиасты найдутся, да и информации там сохранилось объективно больше.

В общем, поле деятельности вам непаханое. Хочешь что-то сказать по поводу учёных? – заметил я, как нахмурился и встрепенулся Дайсон, перечитывая мои строки.

- Да, чувак. У меня два момента, оба связаны друг с другом.

- Весь во внимании.

Серёга помолчал, покачал головой. Прочёл вслух некоторые строчки:

- Битва на Чудском озере, «Ледовое побоище». Куликовская битва. Битва при Молодях. Осада Ленинграда. Битва за Сталинград. Битва за Москву, она же Бородинская. Полтавская битва. Одни битвы, блин!

- Так времена нынче суровые, - пояснил я. – А как проще достучаться до камрадов, чтоб они себя завуважали? Только рассказав о боевых победах, быстрее способа нет.

- И обо всём этом будете петь? – недоверчиво нахмурился он.

- Нет. Но человек, зашедший на историческую страничку из текста песни, должен увидеть не только текст и видео про эту войну, но и про другие. Как это сделать – продумайте с парнями. Мальчишек этовойны должны заинтересовать, а наш главный объект воздействия – молодые парни.

- Понятно… - Серёга снова помолчал, вздохнул и с воодушевлением начал:

- Первый скользкий момент, Вань, учёные. Знаешь, как «пятёрка» топила эти годы историю Обратной Стороны? Я немного разобрался, когда к Фрейе ушёл. Они не запрещали официальную историю России и русской колонизации, нет. И не замалчивали. Они её редактировали! – зло воскликнул он. – Заменяли часть истории мифами, чтобы в целом та выглядела правдиво – ведь было ПОЧТИ так, а это почти мало кто заметит. Вот только мифы были разными, бро. Иногда даже противоположными по смыслу. И латиносы всё это время всех их поддерживали. Одновременно.

И в итоге простые люди в срачах и холиварах фанатов разных версий истории друг с другом теряли понимание, где именно истина, и забивали на всё большой жирный болт. Теряли интерес. Информации по истории валом, Вань, и даже правду найти легко. И не скажу, что она прям никому не нужна. Вот только для тех, кому нужна, мы будем не истиной, дарованной «свыше», не борцунами с ложью латинос, а одними из многочисленных фриков, имеющих очередной «истинно верный» взгляд на вещи.

Серёга меня озадачил. С этой стороны я проблему не рассматривал. Издал тяжёлый вздох, замотал головой, прогоняя наваждение.

- И что, предлагаешь сидеть на попе ровно и не трепыхаться?

- Нет, но… - Он сбился, самоуверенная спесь мгновенно слетела.

- Значит, работаем, - сделал вывод я. - Делаем что в наших силах, а там будет видно. Может, что и придумаем, чтоб холиваров избежать. У нас козырь, ИНТЕРЕС. А на волне интереса и не такое продать можно.

- Лишь бы палку не перегнуть… - тихо заметил он.

- А второе что? – спросила его Беатрис. – Ты говорил о двух скользких моментах.

- Второе… - Серый помялся, грустно усмехнулся. – Мы покусимся на святое, Вань. На монополию «пятёрки» на историческую «правду». Как думаешь, сильно эти камрады этому обрадуются?

- Знаю, знаю, молчи! – остановил он моё готовое сорваться возражение. – «Крыша». Не прикроют они вас, как бы ни хотелось. Вот только прикрыть – это не единственный их метод борьбы. Догадываешься, какой второй главный?

- Травля, - произнесла Беатрис, втягивая голову в плечи. Только теперь она до конца осознала, в какую бяку добровольно и с песней впутывается.

- Да, травля, - согласно кивнул ей Дайсон и посмотрел на меня. – Вас не просто будут обливать помоями. Вас начнут профессионально мешать с дерьмом по всем фронтам. И если я – тень, как и все парни, - он окинул рукой вокруг, имея в виду взломщиков Фрейи, - вы – ребята крепкие, сдюжите… То о ней ты подумал, командор?

Серый сверкнул глазами, в голосе его проявилась злость. Беатрис вжала голову в плечи ещё сильнее.

- Травля это не встретить вечером после работы у метро, - продолжал давить он. - Это куда серьёзнее. Это нервное напряжение такого уровня, что… - Покачал головой.

- Серёж, я согласна! – одёрнула его девушка, вдруг расправив плечи и выпрямляя спину. – Не надо, не дави, я всё равно попробую.

- «Пятёрку» не стоит недооценивать, - заметил я, сам погружаясь в раздумья и просчёт возможных вариантов развития ситуации. – Нервы – самое безобидное, что нас ждёт.

- Но ведь мы знаем об этом, неправда ли? – озорно сверкнули глаза паршивки. – А значит готовы. А раз готовы… Так давайте накинем сеньорам дерьмеца на вентилятор, мальчики! Пусть позлятся.

* * *

- Пойдём, проводишь меня, - поманила пальчиком Марина, когда я закончил все деловые переговоры. Всё это время она ждала меня, так как Беатрис после объявления о трудоустройстве не стала откладывать в долгий ящик и заявила, что занята, забурившись с Серым в комнате с дублями терминалов. Мысленно послав все дела в облако Оорта, я улыбнулся и пошёл за благоверной.

Спустившись на один пролёт лестницы, Марина обернулась:

- Хуан, здесь можно говорить? Здесь есть наблюдение?

- Конечно! – Я задорно усмехнулся. – Но говорить можно. Здесь ловятся сигналы только НАШЕГО наблюдения. А я после разговора записи подредактирую.

- Хорошо. – Она облегчённо выдохнула. – Знаешь, зачем я тебя позвала?

Я нежно провёл рукой по её шее, поднимаясь выше. Почесал за ушком. Она от прикосновений мелко задрожала, разомлела – понравилось.

- Нет, Хуан, не для этого. – Марина тяжело задышала, так как мои пальцы переместились в район подбородка и начали спуск ниже, в зону декольте и груди. – Помнится, ты возложил на меня обязанности своего тайного советника. Не забыл ещё?

Я как раз дошёл до её груди, по-хозяйски положив на одну из них пятерню. Грудь была хорошо спрятана в плотном скромном платье, но выделяющийся бугорок заводил разыгравшуюся сегодня не на шутку фантазию. После её слов резко замер. Нехотя убрал руку.

- Продолжай.

Она выдохнула с облегчением.

- Так вот, хочу сказать тебе не просто как девушка, жена или посторонняя сеньорита, а именно как советник. Держись за неё.

Я нахмурился. Она продолжила:

- Паула. Которая Мерседес. Она не просто любит тебя, она… - Пауза, Марина сбилась. – Очень мало кто любит так, как она! Береги её, держись за неё, не отпускай! Если отпустишь – будешь жалеть до конца дней.

Я решил вступить в полемику – не нашёл ничего другого в качестве реакции.

- Она – вольная птаха. Летит куда хочет. А я встречаюсь с ДРУГОЙ принцессой.

- Ты знаешь, что я имею в виду. – Черноволосая бестия пронзила меня взглядом. – И понимаешь, что хочу сказать. Береги её! Держи! И не пожалеешь.

- Это всё, сеньора тайный советник? – иронично усмехнулся я, но ирония была насквозь фальшивая.

- А этого мало?

- Мне казалось, ты должна была поднять… Несколько иную тему для разговора. – Снова приподнял ей пальцем подбородок. - С несколько иной сеньоритой в качестве предмета оного.

Она склонила голову набок, улыбнулась.

- Ну, это подразумевается. Это ВСЕГДА подразумевается. Но обязанности человека, что должен пинать тебя в нужном направлении, это с меня не снимает. Я твоя! – Она прыгнула в объятия, повисла на мне, обвивая ногами корпус. Зашептала, сбивая дыхание. – Я ВСЕГДА твоя, любимый, что бы ни случилось!..

Потом я прижал её к стене, поднял платье в район талии, чтоб не мешалось, и остервенело целовал.

Этот запах… Запах Марины… МОЕЙ Марины!.. Как же я по нему соскучился!..

Лицо. Шея. Бретельки полетели вниз, как и весь верх платья, а затем куда-то исчез её лиф. Я целовал её груди, я ласкал её везде, куда дотягивались мои руки, я… Блаженствовал!..

…Но это блаженство одновременно было нашим общим адом. Я НЕ МОГ взять её! Хотя она именно на это и настроилась. Приглашающе выгнулась, попой ко мне, уперевшись руками в стенку. Мне осталось только одно, но это одно означало бы, что я - человек, недостойный серьёзного к себе отношения. Ибо не могу держать слово.

Я не забыл о Бэль, нет. И её груди мелькали перед глазами на периферии, когда я ласкал груди Марины. Я даже пытался сравнивать их, но именно что пытался – нельзя сравнить два совершенства. Они просто разные. Да, у Бэль чуть больше, и другой формы… Но размер и форма не имеют значения. Меня колотило от осознания ловушки; хотелось биться головой о стену…

Но - сдержался. Как – не понимаю, просто констатирую результат.

Однако что бы ни происходило, хоть бомбёжка города вражеской эскадрой, МОЯ девочка не должна уходить неудовлетворённой . Так гласит одна из аксиом воздействия, вбитых мне Катариной на занятиях в подкорку. А потому мне вновь пришлось вспоминать практикум и подключать к работе все доступные конечности, подключив которые, я смогу с лёгкостью говорить, что не изменял, и невинно хлопать ресницами. И пусть Марина меня после сегодняшнего будет ненавидеть, это лучше, чем обломать её в таком состоянии.

К машине шли молча. Она опустила голову и не хотела поднимать, я же чувствовал себя слишком раздраенным, чтобы пытаться связать мысли в кучу. А вот и её красавица «Вега». Правда, шикарная машина, и очень ей идёт под цвет… Да не под цвет даже, просто идёт, такое сложно объяснить. Марина подняла люк кабины, обернулась.

- И всё?

Глаза её старались не сильно обвинять меня. Неприязни и разочарования во мне там было меньше разочарования в ситуации. Но полностью обиду не скроешь.

- Ты знаешь, я не могу, – залепетал я. – Просто не могу, и… Дал слово.

- Знаю. – Вздох, и… Она вновь прильнула ко мне. Правда в простых асексуальных объятиях, но мне и они были как удар током. – И за это отдельно уважаю тебя, мой кабальеро!.. Мало кто может держать слово ТАК!

- Будешь ждать? – спросил я на ушко.

Скупой кивок.

- А что мне остаётся?

Пауза.

- Это не разум, это сердце, Хуан. Если хочешь, интуиция. Но она говорит мне, что ты не сможешь быть долго с нею. Не сможешь ТОЛЬКО с нею. – Отстранилась, заглянула мне в глаза. – А потому не вздумай потерять Паулу!

Я откинул со лба ей волосы.

- Слушаюсь, сеньора тайный советник! – И впился в её губы. Без героизма, просто поцеловать на прощание. – Держи. – Сунул ей в руки насквозь мокрые трусы, что снял с неё в подъезде. Подпихнул под попу к кабине. – До встречи, советник!

- До встречи, рыцарь! – Воздушный поцелуй.

- Брат, если хочешь поговорить… Я это… Всегда выслушаю!

Это Тимур заявил мне, отозвав на секунду в кабинет Паулы (как окрестили теперь комнату отдыха), протягивая открытую бутылку пива. – Нет, не думай, я не лезу, и не советую – тут хрен что посоветуешь. Просто когда люди говорят… Ну это, о проблемах… О бабах там, и не только... Они сами начинают лучше понимать в своей жизни, мысли устаканиваются.

Я отрицательно покачал головой.

- Пробовал, дружище, не помогает. – Вздохнул, взял бутылку и выглушил половину в один присест. – Я НЕ ЗНАЮ, почему так реагирую. Но оттолкнуть не могу. Ни одну, ни вторую. Хотя бельчонка… Люблю.- Из груди вырвался тяжёлый вздох. - Сильно люблю. И ни на кого не променяю. Но…

Вернул марсианину бутылку и пошёл за вещами – где-то оставил тут документы для встречи с сеньором Кастро. А уходя, не увидел, но почувствовал напряжённый, полный смешанных чувств взгляд рыжеволосой красавицы, буравящий спину.

* * *

Сеньор Кастро был немолод. Не стар, нет, но золотая пора у него не так давно подошла к концу, завершившись пятидесятилетним юбилеем. Он был седым невысоким полноватым человеком с добрым выражением лица, чертами напоминающего выходца из Перу или Боливии – в нём играло достаточно индейской крови. Но в то же время черты были плавными, не резкими, в отличие от большинства представителей этой расовой группы. Мягкий метис.

Сеньор этот вёл свой блог, и тот пользовался популярностью среди широких масс подписчиков. Широких и… Интеллигентных. Ибо профессор Кастро являлся преподавателем и венерианского экономического, кафедры истории и политологии, имел научные степени и соответствующий уровень мышления. То есть был не просто образованным человеком, а самым настоящим занудным академиком, в самом широком смысле этого слова. Каждое своё слово, каждый аргумент всегда подтверждал и не терпел голословных обвинений хоть в свой адрес, хоть в чужой. Такие люди никогда не станут кумирами масс, ибо сеньор нарушал самый первый и самый важный пункт правил массмедиа – кричать громко, а не правдиво. Ибо кто громче кричит, тот прав потому, что его больше услышат. Проверять же услышанные факты ниже достоинства истинного диванного вояки.

Но палка о двух концах, и то, что отталкивает массового зрителя, отлично легло на зрителя думающего, и в блоге сеньора Рохелео «паслись» и «пасутся» люди, айкью которых оставляет далеко позади быдломассу. Историки, актёры, режиссёры, писатели, публицисты, политологи, и другие деятели науки и искусства. И что важно, эти люди имеют пусть и ограниченные, но рычаги влияния на общества, их со своим мнением нельзя просто так сбросить со счетов, как грузчика Себастьяна из Санта-Марты, или охранника супермаркета дона Педро из Авроры. Баталии и холивары на его портале разыгрывались нешуточные, но от обычных, к которым применимо слово «срач», кардинально отличались чёткой аргументацией. Что в свою очередь привлекает внимание менее продвинутых и одарённых, но желающих приобщиться к высокому слогу зрителей. На момент, когда мы с сеньором связались, у него было около четырёхсот тысяч подписчиков, причём только половина айпишников определялась как представляющие Обратную Сторону.

Собирать информацию о преступлениях, на которые власти «забили болт», нарушая все законы логики, по его словам, сеньора сподвигло дело его друга. Друг его был ассистентом соседней кафедры, выходцем с Той Стороны, и его как-то очень некрасиво «прессанули». На глазах у всего универа, одного из главных ВУЗов столицы. Он помог другу, вытащил из тюрьмы и посодействовал реабилитации – иногда зарвавшихся силовиков поставить в стойло можно. Но по его словам, таких дел, где он что-то мог поделать, было всего четыре. Из нескольких сотен.

Как я подозреваю, что-то у сеньора было не так на личном фронте. Дважды женат, дважды в разводе… Время на хобби оставалось. Ибо это было не просто на увлечение, как у других (Хуан Карлос, например, корабли мастерит), а скрупулёзное вытаскивание и подшивание фактов и документов по многим делам, что требует колоссального времени и терпения. Конечно, любому блогеру всегда помогает куча волонтёров, и тем больше, чем раскрученнее блог, но всё равно вся организационная работа была на нём, и я с недавних пор понимаю, насколько это непросто. На мой взгляд, такая устремлённость это Цель, Смысл жизни. Стезя, выбранная им. И именно поэтому мы на него клюнули.

Сейчас число подписчиков сеньора перевалило за восемь миллионов и продолжает расти, а в комментариях к каждой статье и каждой записи творится настоящий беспредел, с тысячами комментов в минуту. Ну, бывает и тысячи, хотя в целом, разумеется, поменьше. А подписка - это, само собой, реклама. А реклама – это деньги. Сеньор стал обеспеченным и важным (хотя и до этого не страдал от безденежья), и на мой беглый взгляд просто лоснился показным имиджевым видом – костюм и галстук его были из последней коллекции от кутюрье, достойны императора Южноамериканской империи. Но вот лицо сеньора Рохелео при этом выражало полную отстранённость от каких-либо меркантильных вопросов. Сеньор был подавлен и растерян, деньги волновали его в последнюю очередь (если он вообще их замечал). Я чувствовал, он на грани депрессии, и для продолжения сотрудничества с ним нужно срочно что-то делать.

- Два мороженных, - заказал я подошедшему официанту. – Клубничное и шоколадное. Сеньор, клубничного?

Сеньор Кастро равнодушно кивнул.

- И два какао с вашими фирменными булочками, - закончил заказ я.

Мы встречались с ним в детском кафе в одном из центральных куполов. Всегда здесь, в этом кафе, все разы. Почему – не знаю, не мой выбор; какие-то у сеньора с детским кафе были ассоциации. Знаете, у людей, читающих детективы, всегда есть какие-то навеянные романами пунктики, никак не связанные с реальной жизнью. Но не смеялся над этим выбором даже мысленно – а почему бы, собственно, и не здесь?

- Вот следующие имена. Пять дел, двенадцать человек. – Положил на стол жёлтую папочку с распечатками, отобранными Паулой и ребятами.

- Хорошо, - кивнул сеньор. – Я размещу. Но Хуан, на сей раз прошу не говорить, кто из них будет конечной целью.

Я пожал плечами. Нехороший звоночек.

- Как скажете.

Помолчал, пронзая его глазами.

- Сеньор, проблемы? Кто-то вам угрожал?

Мимо, мой компаньон даже не дёрнулся.

- Тогда что случилось, почему вы сам не свой? – требовательно сузил я глаза.

Он молчал долго. Бегал глазами вокруг, боясь встретиться с моими. Затем скривился, и только приготовился отвечать, как официант принёс мороженное и какао.

- Вот, сеньоры. Приятного аппетита.

Я взял свою вазочку и принялся трескать шоколадное. Люблю хорошее мороженное, а доводится есть его редко. Как-то не до сладостей.

- Сеньор, мы делаем большое дело, - решил я немного развеять атмосферу и настроить его на рабочий лад. – Каждый из нас свою часть, небольшую, но в целом одно дело, и дело это огромно. Не мне говорить вам о его важности.

Сеньор Кастро подвинул к себе вазочку с клубничным и стал неохотно ковырять его ложкой.

- Если у вас какие-то проблемы, вы должны рассказать, - продолжал давить я. - Потому, что в случае чего, пострадаете не только вы.

- Хуан, сколько тебе лет? – усталым голосом произнёс сеньор.

- Почти двадцать.

- Двадцать!.. – потянул он. – Ты молод, горяч, считаешь, что всё в этом мире вам, молодым, по плечу. Так?

Я кивнул.

- Это не так, мой мальчик. – Сеньор Рохелео поднял-таки наконец глаза и покачал головой. – В двадцать я тоже так думал, но… Позже передумал. Не всё нам подвластно. – Пауза. – А самое главное, что за всё потом в этой жизни придётся платить! Даже за мечты.

- То есть вы хотите «соскочить», - перевёл я его рассеянный монолог на испанский.

Он скривился, его даже покоробило.

- Нет, не то, что хочу! Скорее наоборот, не хочу! Ты оказался тогда прав, это, действительно, кайф, лицезреть, как оживает дело твоей жизни. Как подонки, на которых ты годами собирал материалы, получают воздаяние. Но… - Вздох. – Хуан, я против УБИЙСТВА!!!

Сеньор воскликнул шёпотом, чтобы не привлекать внимания – вокруг были семьи с детьми, оно нам ни к чему. – Понимаешь, юноша, когда я всё это собирал, я хотел, чтобы они получили воздаяние, ты прав в формулировках. Но представлял я его себе сильно иначе.

- В виде тюремной камеры и приговоров суда, - усмехнулся я. Понятно, сеньор «поплыл». Отпечаток мировоззрения интеллигентного профессора, считающего либеральные идеи ценностями. И его надо срочно вытаскивать, пока не стало поздно.

- Да, именно, с гордостью поднял он голову, - я верил в высшую СПРАВЕДЛИВОСТЬ! – Последнее слово сеньор тихо, чтоб не услышали за соседними столиками, прорычал. Подался ко мне, зло сверкая глазами. – А СПРАВЕДЛИВОСТЬ, юноша, это когда адресата находит наказание, которого он пытается избежать. Ключевое слово тут НАКАЗАНИЕ. Если он заработал пожизненное – он должен сгнить в тюрьме. Набрал на вышку – значит расстрел. Двадцать лет на искупление – значит двадцать. И чтобы все вокруг видели и знали, это – преступник! И если они сделают то же самое, также будут сидеть, или стоять у расстрельной стенки. (z)

Но расстреливать должно ГОСУДАРСТВО, Хуан! – снова сверкнул глазами сеньор Рохелео. – Которому мы, каждый из нас, передаёт своё право на реализацию и поддержание справедливости. Только оно должно наказывать - в этом его функция и роль! Потому, как каждый из нас – необъективен.

Твои же друзья… Просто убивают. Уничтожают. Как варвары. Как бандиты. Они и есть бандиты, с большой дороги. И то, что убивают преступников, не делает их благородными рыцарями. Они самые настоящие кабальеро плаща и кинжала, которые СЕГОДНЯ мочат плохих парней. А что будет завтра? КТО будет завтра?

- Сеньор, представьте волчью стаю, – резко одёрнул я. Взяло зло. Достали эти либеральные бредни. Но срываться нельзя, надо УБЕЖДАТЬ. Находить слова. А это куда сложнее, чем просто врезать, или всадить в живот обойму. Но я попытаюсь. Отступать мне некуда. – Сеньор, кто правит волчьей стаей?

- Вожак? – недовольно хмыкнул сеньор Кастро.

- Нет. – Я покачал головой. – Вожаки приходят и уходят. Молодой сильный волк бросает вызов и побеждает старого вожака, и вместо него «рулит» стаей, но при этом жизнь стаи не меняется никак. Всё, что в ней было, остаётся таким же. Все сложные взаимоотношения между отдельными волками и их группами как были, так и функционируют дальше. Личность вожака никак на это не влияет.

Отсюда вывод, что стаей управляет ПОРЯДОК. Свод неписанных традиционных норм, почитаемых и исполняемых каждым волком. Вожаки приходят и уходят, а ПОРЯДОК незыблем! Он въелся в этом социуме на генетическом уровне!

Порядок стаи жесток и суров, я бы даже сказал беспощаден. В первую очередь беспощаден к слабым. Но он позволяет стае выживать и сохранять ареал и численность, вот какая заковыка! Не будь его, волки бы банально вымерли! То есть это вопрос выживаемости социума, а не желания каого бы то ни было из волков!

- К делу! – сквозь зубы фыркнул сеньор, но я его заинтересовал.

- А теперь посмотрите на наше общество. Да, оно высоко организовано. Да, у нас есть властные институты, королева, премьер-министр, гвардия, безопасность и армия. Но на самом деле, в реальности, а не в фантазиях адептов идеи коллективного договора, в нём действуют те же волчьи правила. Кто сильнее – тот и прав.

Гвардия? Суд? Не слышали. Если есть власть и деньги, любой вопрос решаем. Потому, что власть и деньги – это мерило силы. И чем их больше, тем правее они тебя делают. Вы собирали свою базу данных долгие годы, и не мне вам это рассказывать.

Сеньор поёжился.

- Гвардия и суд – это мишура, за которую прячутся власть предержащие, чтобы придать своему правлению видимость цивилизационного налёта. Но внутри действует всё тот же закон – кто сильнее, тот прав. ПОРЯДОК. Задача власти, того самого государства, которому мы все передали функции, не поддержание всеобщей справедливости, о, нет! О справедливости для всех говорят… Да что вам, вы сами рассказываете о ней со своей кафедры! Но это обман, мишура, фикция. Задача власти, то есть государства – поддержка СИЛЬНЫХ. И оно, буду справедлив, с нею справляется.

Я откинулся на спинку стула и задумался. Сеньора немного озадачил, но надо как-то эффектно закончить, а как? Это не школьный друг, и не девочка из корпуса. Это историк. Профессор. Пусть и с задурманенными идеализмом мозгами, но не тупое программируемое быдло. А мне всего девятнадцать, и за плечами нет даже средней школы.

- Мы хотим установить свой ПОРЯДОК, сеньор, - покачал я головой, отпив большой глоток какао. А булочки их, фирменные, пекут прямо здесь – просто объедение! Пальцы бы проглотил! – Волчья стая она… - Скривился. – Имеет вполне конкретные задачи. Это поддержание численности и сохранение ареала. В принципе и всё. Если, например, наступает хороший сезон, лето, жарко, много еды, стаи разбегаются. И собираются, когда вновь холода, снег, и вместе выжить проще. То есть стая это не закостеневший организм; это эволюционирующая система. И законы этой системы могут и должны изменяться в соответствии с условиями. Цель – ВЫЖИВАНИЕ СТАИ, а не поддержание ПОРЯДКА, как незыблемой системы взаимоотношений!

Обратите внимание на эти слова, сеньор. ВЫЖИВАНИЕ СТАИ! Это – верховный приоритет.

Снова вернусь к нашему обществу. Государство со всеми институтами власти – это ИНСТРУМЕНТ выживания нашей стаи. Но конечная цель инструмента – не поддержание его самого в незыблемом неизменном виде, а выживаемость общества. Государства.

- Национальная безопасность, - добавил профессор.

- Можно сказать и так. Но не в смысле безопасности нации, как синонима государства, а в смысле выживаемости всей совокупности населяющих эту планету людей.

Наше с вами принципиальное отличие – вы идеализируете ИНСТРУМЕНТ, считаете его абсолютом и ставите в знаменатель всего. Я же борюсь за ЦЕЛЬ, и государственная власть, как и отдельные её институты – лишь ОДИН ИЗ СПОСОБОВ её достижения.

Сейчас совокупность внутренних факторов такова, что инструмент дал сбой. Это не значит, что система дала сбой, нет – я уже сказал, что ПОРЯДОК нашей стаи сохранён и работает, как должен. Защищает кого должен. Порядок есть всегда, и всегда будет. Это проблема именно инструмента; если без него системе проще работать, система будет реализовывать решения в обход, напрямую. Термодинамически любая система всегда стремится минимизировать энтальпию, и социальная не исключение.

Трагедия в том, что кроме внешних факторов есть ещё и внешние. Те самые природные условия и ареал. И если мы ничего не предпримем для изменения ИНСТРУМЕНТА, изменяя «рулящий» ею ПОРЯДОК, прольётся много крови.

Пауза. Для усваиваемости. Причём не только сеньором, я сам должен понять, что только что за мысль «толкнул».

- Чтобы вы понимали, - снова продолжил я, - я осознаю, что наши действия не принесут системе НИ-ЧЕ-ГО. Порядок будет реализовываться также, как и раньше, и сильные всё равно будут сильными. Мы не придумаем ничего нового под этим солнцем. Но наша задача проще и банальнее – не допустить пролития рек крови. Системе всё равно, она зарегулирует себя любом случае, хоть в старой точке, хоть в новой. Вопрос цены – сколько во время регуляции погибнет «лишних», «неправильных» волков?

- Но ведь…

- А потому мы будем убивать людей, сеньор! – перебил я, не дав ему сказать, сверкая глазами. – Бандиты? Возможно. Кабальеро плаща и кинжала? Несомненно! Но наша цель – выживаемость общества, а не вашего мифического государства. ВАШЕГО государства, ибо лично у меня нет никакого пиетета перед ним! Важно не государство, а люди, вот корень вашей ошибки!

Он покачал головой, не зная, что возразить. Был со мной не согласен, но что сказать – не знал. А это уже достижение.

- Законы не работают? – усмехнулся меж тем я. – Значит, мы будем наказывать в обход законов! Но преступники будут наказаны. Потому, что это ПОРЯДОК. Новый, в новой точке, которую установим мы с вами. И другие люди, увидев, что наказание НЕОТВРАТИМО, а не как раньше, посмотрят и подумают: «Господи, что за хрень?! Лучше не совершать преступления! Ибо потом не отмажешься!» И не совершат то, что могли и хотели.

Мы – санитары общества, сеньор Кастро. Мы выводим его из кризиса на новый уровень. Инструмент в лице государства захирел, и потому мы создаём не много ни мало новый Инструмент! Новый ПОРЯДОК.

- Вы – бандиты, юноша! – давил сеньор, не сдаваясь, аж покраснел от напряжения. – Сегодня вы убиваете плохих, а завтра? За кого возьмётесь завтра? А?

- А за кого возьмётся завтра ваш хвалёный закон? – вспылил я, чувствуя, как трясутся от дрожи руки. - Принц Эдуардо задавил десяток человек, его пожурили за это пальцем и отпустили, оставив без сладкого. Любой из аристо может грохнуть простолюдина, и ему в итоге ничего не будет; у меня ПОКА нет фактов, но наверняка если покопать, найдутся. Да что говорить, Себастьян Феррейра заказал меня среди бела дня! МЕНЯ, кого взяли в оборот представители королевского клана! И ему НИ-ЧЕ-ГО не было! Даже с поправкой на мою как бы значимость!

Завтра, сеньор Кастро, закон не будет защищать вас точно также, как и вчера! – лился и лился из меня яд. - Принцы и аристо будут также всемогущи, как вчера! Буржуи с деньгами будут такими же могущественными, как и вчера, и будут так же откупаться, как выродки в предоставленных вам досье! Закон не изменится САМ. Его можно только ЗАСТАВИТЬ измениться.

- И вы создаёте этот самый новый закон. – Усмешка.

Я с достоинством кивнул.

- Кадры решают всё. Сегодня мы будем бандиты, завтра – начальники отделов и инспекций. Мы ЗАСТАВИМ систему шевелиться.

- Идеалисты. – Сеньор фыркнул, но гораздо менее уверенно.

- Но это лучше, чем сидеть на жопе и ныть, как вокруг всё плохо, а я, бедный несчастный блогер, ничего не могу. Ничего не могу даже несмотря на четыреста тысяч подписчиков.

Уделал! Растоптал! Сеньор сник. И поникший сидел долго.

- Это опасные слова, Хуан, - наконец, произнёс он. Мороженное в его вазочке растаяло, но ему было плевать, он ковырял ложкой розовый сироп. – Насчёт начальников отделов. Ты признаешь, что собираешься менять власть. А это многим не понравится.

- А я этого как бы и не скрывал, - парировал я, усмехнувшись. – Да, собираюсь. Я же говорю, ПОРЯДОК будет всегда. Наша задача лишь подлатать инструментарий так, чтобы он вновь решал задачи стаи по выживаемости в текущий момент, а не в принципе. Только и всего.

- Вы! Убиваете! Людей! – не сдавался он, но эти слова были сродни фантомных болей – мировоззрение сеньора было поколеблено, но нового ещё не сформировалось, и сознание усиленно цеплялось за знакомые понятия. – Может быть не ты лично, но ты один из них. Можешь не заливать в оправдание, я почти сразу понял это.

- Вы правы, я один из них, - снова с достоинством кивнул я. – Пусть самый младший и маленький, но я уже сказал о том, что каждый выполняет свою часть общей работы. – Глубоко облегчённо вздохнул – напряжение начало отпускать. – Сеньор, мы здесь собираем не цветочки-лютики. Мы пытаемся создать новую систему вершения правосудия. Да, подлатав со временем старую, но именно мы и именно сейчас вырабатываем правила игры для последующего латания. В наших руках социальная бомба, но проблема в том, что если мы не взорвём её управляемым контрподрывом, в обществе самопроизвольно взорвётся более мощная и глобальная бомба. И дай бог тогда успеть добежать до космодрома.

Мир суров, сеньор, - равнодушно пожал я плечами. – Что вы готовы отдать за ВЫЖИВАНИЕ своей СТАИ?

Сеньор Кастро молчал.

- Вот то-то же. Вы не готовы дать ответ.

А потому должны определиться для себя. Вы готовы идти с нами дальше и менять правила функционирования системы? И если нет, вам придётся уйти.

- Люди, знающие столько, сколько я, уходят только вперёд ногами, - ехидно хмыкнул он. Но очень грустно. Сеньор это всерьёз. Так вот что его грызёт. – И это не нападка лично на тебя, Хуан, нет. Ты славный малый. Но те, кто на самом деле стоит за этим, меня не отпустят, хочешь ты этого или нет.

- Не обязательно, - покачал я головой. – И моё слово тоже не стоит недооценивать. Я вхож в ЛЮБЫЕ кабинеты, и смогу, если что, убедить действовать иначе.

- Иначе? – Новая усмешка.

- Конечно. Зачем убивать вас всерьёз? Достаточно объявить о вашей смерти и предоставить «неопровержимые» доказательства. После чего вы не сможете помешать Проекту, даже если захотите, что точно вряд ли.

Пауза, осмысление. Сеньор раскрыл рот, но тут же его закрыл.

Я решил надавить и подался вперёд:

- Сеньор Рохелео, я даю вам право выбора. Можете работать с нами, сколько заблагорассудится. Но если поймёте, что наши дороги всё же расходятся, сообщите несколько заранее, чтобы знающие люди подготовили ваш уход. Вы не враг Проекту и заслужили спокойную старость где-нибудь на Земле на берегу океана. Естественно, при этом вы отдаёте контроль над вашим порталом – НАМ он ещё пригодится.

Откинулся назад, на спинку. Продолжил с еле уловимой улыбкой:

- Но что-то мне подсказывает, что вы останетесь. Похандрите, придёте в себя и продолжите работать.

- С чего это у тебя такое ощущение, Хуан? – снова заинтересовал я его.

- С того, сеньор Рохелео, что у вас две дочери и сын, трое детей от обоих браков. И если что-либо случится с ними по вине денежных мешков или аристократии, и виновник не напрягаясь уйдёт от ответственности, вы будете готовы самолично взять в руки игольник и кончить подонка. И плевать вам будет на все минорные вопросы о государстве и делегировании ему каких бы то ни было прав на справедливость.

Что, впрочем, сделаю и я, если такое случится с моими близкими. И те, другие, кто также со мной. Именно это нас объединяет, и именно поэтому мы доведём наше общее дело до конца. Ваше здоровье! – отсалютовал я ему остатками своего какао.

- За что я тебя люблю, Хуан, - усмехнулся сеньор Кастро, облегчённо выдыхая, - за то, что ты тот ещё сукин сын. Но, твою же мать, беспредельно при этом честный! Да, и твоё здоровье тоже! – Отсалютовал он в ответ.

* * *

- О, а вот и наша Золушка объявилась! – произнёс увидавший меня первым Хан. Карен и Фудзи настраивали ударные и сидели спиной ко мне, обернулись. Поднял голову и колдующий что-то в углу за усилителем Дима.

- Здорова!

- Привет!

- Привет!..

- А чего сразу Золушка? – улыбнулся я.

- Ну как же, - Хан развёл руками, - приходишь в последний момент, теряешь туфельку и снова сваливаешь, не дождавшись конца.

- Конца – это пьянки после выступления? – рассмеялся я.

- А почему бы и нет?

- Командор, всё в порядке? – улыбаясь, спросил Дима, перевешивая с ушей на шею режиссёрские «лопухи».

Откуда, нет, ОТКУДА они все меня так называют? Это не может быть совпадением! Откуда утечка? Я так и не выяснил это, но дёргался от данного звукосочетания, произносимого разными людьми независимо друг от друга, ещё долго.

- Да. Начинаем?

- А то?

Я обернулся, оглядел толпу. Место – то же. Сеньор Буффало, а точнее его новый человек на посту местного «смотрящего», только пылинки с нас не сдувает и идёт на все мыслимые наши просьбы. Мы могли бы и деньги не платить, но платим по привычке, чтобы не выглядеть несистемниками-дивергентами. Репутация, пригодится. Так уж получилось, что все наши просьбы пока что свелись к выступлению на одном и том же месте. Нам дают его вне очереди, когда только попросим, хотя в Гаване всё на недели вперёд расписано. И все наши постоянные зрители к этому уже привыкли, и в назначенный день знают, куда стекаться.

Сколько здесь собралось народу? Тысячи полторы?

Наверное. Но будет больше. Это только актив, костяк. Фан-группа. А будут и прохожие, и фанаты из не-актива. Нас нигде не крутят, нигде не показывают; о нас нет ни одной рекламы в городе и на профильных сайтах. Но нигде не светясь, мы шумим так сильно, что, по словам знающих людей, в «курилках» и «подсобках» русскоязычной диаспоры Альфы все только о нас и говорят. Эдакие таинственные ребята, не дающие интервью, позволяющие себе петь вслух то, от чего иные трясутся только подумав. А чтобы не придралось пятое управление, намеренно загоняющие тексты под формат песен давно минувшего, с предоставлением кучи доказательств. «Военно-исторический ретро-ансамбль» - вот как нас окрестили в «курилках» и «на кухнях». Что ж, и этот проект стартовал лучше, чем планировалось. И теперь мне самому нужно умудриться как-то пройти по краю и не впасть в депрессию, как один профессор истории час назад. Меня вытаскивать будет некому.

Долго не рассусоливая, кивнул Диме – всё настроено, работает? Ответный кивок. После чего надел на голову и активировал переноску. Спустил со спины чехол и вытащил гитару. Подошёл к Диме, подключил. Проверил.

- Чётвёртую чуть выше, - выдал резюме Дима, послушав настрой в «лопухах». – Остальные нормально.

Я подтянул четвёртую струну, снова дал звук по всем шести. Утвердительный кивок и палец вверх – теперь всё хорошо.

- Парни, готовы? – Ребята закончили подключать и подкручивать и разбрелись по сцене.

Карен вздохнул и потянул басуху к себе, закидывая ремень за плечо.

- Да, начинай, - а это Хан с другой стороны сцены, повторяя его движение с одной из своих гитар.

Фудзи лишь лаконично кивнул и сел за «бубен». Пробил альты, бас и основной, затем по очереди тарелки. Кивнул.

- Дима, давай.

После чего наш звукреж показал сведённые вместе поднятые вверх ладони – знак, что всё включил, будьте внимательны.

Диму не уволили после концерта. Постеснялись. Сделали вид, что вина не доказана. Но он сразу сказал, что сам уйдёт, для него это был решённый вопрос. Люблю людей, держащих слово.

Вихрь меню на правый глаз. Активация микрофона.

- Привет, Гавана! – закричал я, поднимая вверх кулак.

В ответ раздался слитный рёв сотен людей. Кайф! Никогда не думал, что это НАСТОЛЬКО круто! Как будто стоишь на пути мощной волны, которая вот-вот унесёт тебя куда-то вдаль. Клубы не дают такого эффекта, только открытые площадки.

- Начинаем наш очередной открытый концерт! – продолжил я. - Напоминаю всем, что вход на площадку бесплатный, но пианисты и скрипачи тоже люди и хотят кушать! Номер расчётного счёта вон там! – Палец вверх. В этот момент Дима за нашими спинами должен подсветить голограмму реквизитов, что будет сиять над ширмой с логотипом, видимая из самых дальних аллей. – Чтоб быть честными, на сколько сыграем – столько и дайте!

Картинно обернулся и кивнул пацанам, типа, начинаем.

Тщщщ… Тщщ… - два медленных удара по тарелке, затем три быстрых: – Тщщ – тщщ – тщщщ…

Вступление Фудзи, разогрев ударными. Восемь тактов, смена рисунка, ещё восемь… И дружная поддержка разом всеми нами остальными. Я мягко ударил по струнам и мгновенно провалился в состояние, которому никак не придумаю название. Состояние, когда мир воспринимается иначе, когда твои чувства гиперобострены, а дрожь в руках отчего-то совсем не мешает играть. Ну что ж, продолжаем начинать войну, уважаемые сеньоры! Наша партия.

Зерна упали в землю, зерна просят дождя.

Им нужен дождь.

Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,

Ты увидишь, там все горит огнем.

Через день будет поздно, через час будет поздно,

Через миг будет уже не встать.

Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом.

Мама, мы все тяжело больны.

Мама, я знаю, мы все сошли с ума...( z)

(z) Такие атавизмы, как моратории на смертную казнь, права преступников и многие другие либеральные ценности в двадцать пятом веке в суровом мире Золотой планеты отсутствуют, как понятия.

(z) КИНО, «Мама мы все тяжело больны»