Хозяйка медовых угодий

Глава 23.

Лина вернулась с охапкой веток, и Ксавье помог ей сложить их в огонь. Пламя вспыхнуло, лизнув мясо, и вскоре по лугу поплыл аромат жареного кабана. Мой желудок предательски заурчал, и я поймала ещё один мимолётный взгляд Ксавье — на этот раз точно с лёгкой улыбкой.

Пока мясо жарилось, Ксавье встал и направился к лесу, бросив через плечо:

— Присмотри за огнём, Лина. Я скоро вернусь.

Он исчез, а я осталась сидеть, чувствуя себя бесполезной. Лина суетилась у костра, переворачивая ветки с мясом, и я не могла не заметить, как она оживилась в присутствии Ксавье. Её страх сменился любопытством, и это грело мне сердце.

Через некоторое время Ксавье вернулся, неся два ведра воды, которые он, видимо, набрал у ручья. Поставил их у хижины, даже не запыхавшись, и я снова подивилась его силе. Затем он ушёл снова, и на этот раз вернулся с несколькими брёвнами, аккуратно обтёсанными, и связкой верёвок. Я нахмурилась, не понимая, что он задумал.

— Это ещё зачем? — спросила я, когда он начал раскладывать брёвна у стены хижины.

— Спать на лавке вряд ли удобно, — ответил он. — Сделаю вам кровать. Хоть что-то, чтобы вы не мёрзли на голых досках.

Я замолчала, поражённая. Он не просто принёс еду и воду — он собирался строить мебель? Для нас? Мое сердце сжалось от неожиданной благодарности, но я не знала, как её правильно выразить. Вместо этого сказала:

— Ты ещё и столяр, значит? Сколько же у тебя талантов?

— Ровно столько, чтобы выжить.

— Может, ты и на разных языках изъясняешься?

— Всё может быть, — ответил он уклончиво и вошёл в дом.

Мне стало любопытно, как Ксавье собрался мастерить кровать, и я последовала за ним. Лина, закончив с мясом, тоже появилась в хижине, с интересом наблюдая, как он работает.

Ксавье объяснял ей, как завязывать узлы. Это было так трогательно, что я невольно вспомнила свою прошлую жизнь — как Антон что-то объяснял и показывал Соне. Эти воспоминания всегда наполняли меня светом и горечью одновременно. И лучше было сейчас сосредоточиться на хорошем — например, на том, что у нас с Линой появилась собственная кровать.

Она получилась простой, но крепкой: четыре бревна для каркаса, переплетённые верёвками для основания, и сеть тонких верёвок, натянутых вдоль и поперёк, чтобы смягчить жёсткость. Ксавье проверил узлы, покачал конструкцию, убедился, что она не шатается, и кивнул, довольный.

— Принесу вам пару шкур, будет мягче, — сказал он, глядя на меня. — Можно ещё сеном застелить.

Я хотела возразить, но Лина уже тянула меня за руку, сияя от восторга.

— Мариса, смотри! — воскликнула она. — Теперь мы будем спать, прямо как настоящие баронессы! Или графини!

Я тихонько рассмеялась, чувствуя, как усталость и боль отступают перед её радостью.

— Идём, — позвал Ксавье. — А то наше графское блюдо сгорит.

Мы снова все втроём вышли на улицу. Ксавье принялся проверять готовые шпажки. Убедившись, что некоторые из них достаточно прожарились, снял с огня и протянул нам с Линой по одной поршии. Аромат был умопомрачительным, и я сглотнула, понимая, как сильно проголодалась.

Мы ели у костра. Ксавье то и дело обращался к Лине, следя, чтобы она не обожглась. И как только малышка справилась с первой шпажкой, сразу протянул ей вторую. Его забота была ненавязчивой, но оттого ещё более трогательной. Я поймала себя на том, что смотрю на него слишком долго, и быстро отвела взгляд.

— Почему ты нам так помогаешь? — спросила я тихо, когда Лина побежала за водой, чтобы запить мясо. — Разве тебе не всё равно, что с нами будет?

Ксавье посмотрел на меня, его глаза были глубокими, точно лесной омут.

— Может, я просто не люблю, когда кто-то страдает, — ответил он тихо. — А может, мне просто нравится твой упрямый взгляд.

Я почувствовала, как щёки вспыхнули, и отвернулась, делая вид, что занята мясом. Он хмыкнул, и я поняла, что он заметил моё смущение.

— А ты? — спросил он, наклоняясь чуть ближе, так что я уловила запах хвои от его куртки. — Почему ты так держишься за эту пасеку? Не проще ли обосноваться в деревне?

Я сжала губы, боясь сболтнуть лишнего. Ксавье вызывал доверие, однако во мне ещё был силён страх за то, что это знакомство в любой момент может обернуться катастрофой.

— Люди в деревне непременно начнут выведывать, кто мы и откуда, — ответила я, глядя в огонь. — Слишком велика вероятность, что кто-то из них непременно сдаст нас барону. А пока мы настолько уязвимы, лучше держаться подальше от людских глаз. Когда у нас получится добывать и продавать мёд, появится хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. Но до тех пор придётся жить скрытно.

Ксавье кивнул.

— Понимаю, — сказал он спокойно.

Я поглядела на него внимательно, но, кажется, на этом лесничий намеревался завершить данную тему. Однако мне этого не хотелось.

— Конечно, понимаешь, — осторожно согласилась я. — Ты ведь тоже выбрал уединённую жизнь. На то были причины?

Ксавье смерил меня тяжёлым обезоруживающим взглядом. Но даже несмотря на всё моё удручающее состояние, я смогла выстоять перед его взором, потому что желала хоть чуть-чуть приоткрыть завесу тайны нашего внезапного спасителя.

— Причины есть у всего сущего, — наконец ответил лесничий. — Иногда о них лучше не распространяться, а иногда о них лучше забыть. Так ведь, Мариса?

Мы снова обменялись долгими взглядами. Сердце у меня в груди гулко застучало.

— Как тебе мясо? — спросил Ксавье, очевидно, намеренно меняя тему разговора.

— Немного жестковато, — ответила я, не моргая.

— Жёсткость — не всегда плохо, — рассудил мой собеседник. — Порой она идёт на пользу, а в некоторых случаях просто необходимо. Но бывает и по-другому — когда нужно проявить немного мягкости. Например, к самому себе.

Он сдержанно улыбнулся и встал, отряхнул руки, и я поняла, что он собирается уходить. Лина вернулась, держа кружку с водой, и посмотрела на Ксавье с лёгкой тревогой.

— Ты не останешься? — жалостливо спросила девочка.

Ксавье посмотрел на неё:

— Мне пора, — ответил он. — У меня есть и другие дела.

— А что нам делать с остатками мяса? — спросила я. — Здесь слишком много, мы не съедим всё за один раз.

— Попробуйте засушить. Так у вас появится запас продовольствия надолго.

Больше ничего не говоря и не прощаясь, он ушёл. Я смотрела ему вслед и вдруг поняла, что впервые за долгое время не чувствую себя одинокой. Лина села рядом со мной у костра.

— Он хороший, — прошептала малышка. — Правда?

— Надеюсь, — ответила я, обнимая её. — Очень надеюсь.