Грибификация: Легенды Ледовласого

Генерал V

8 июля 1986

На кафедру взошел человек в безупречном костюме и с квадратной челюстью. Этот наш. С этим проблем не будет. По крайней мере, не будет визжать и сыпать непонятными терминами, как это любит делать интеллигенция.

Но генерала Бидонова это мало утешало. Генерал больше не мог терпеть.

Промежность и поясница горели огнем. Бидонов ощутил, что из его мочеиспускательного канала вытекла капелька мочи. Пожалуй, ему не следует вставать из-за стола, пока все присутствующие не покинут помещение. Иначе можно опозориться.

Генерал страдал. Он с ужасом сознавал, что из-за простатита скоро вообще не сможет долго сидеть. А ведь сидение на стуле — основное рабочее положение начальника в госбезопасности. Неужели его карьера прервется столь бесславно и трагически? Нет. Он выдержит. Только власть имеет значение, ради власти можно вообще вырезать себе простату, если станет совсем плохо.

Человек с квадратной челюстью положил на кафедру аккуратно сложенную пачку листов и столь же безупречную пачку диапозитивов.

— Майор Коневищин, двадцать седьмое управление Комитета Государственной Безопасности, специальная следственная группа по выяснению происхождения Гриба, — представился майор, — Сразу к делу, товарищи. Итак. Достоверно установлено, что Гриб принес 11 мая этого года в здание городской центральной больницы закрытого административно-территориального образования Бухарин-11 гражданин Цветметов, 1955 года рождения.Цветметов передал Гриб профессору Топтыгину.

Задачей нашей следственной группы было установить, где находился Гриб до этого, а также выяснить его происхождение. Вынужден доложить, что мы справились лишь с одной из этих задач.

Согласно показаниям участкового милиционера, последнего человека, который видел гражданина Цветметова, Цветметов утверждал, что получил Гриб в наследство от умершей родственницы. Участковый подтвердил, что у Цветметова действительно имелась дальняя родственница, умершая 5 мая этого года. Однако, гражданин Цветметов, как выяснилось, был с ней практически не знаком. В последний раз погибшая и Цветметов виделись в 1965 году, когда Цветметову было десять лет.

Таким образом, я вынужден поставить под сомнение тот факт, что погибшая оставила Цветметову наследство. С другой стороны, у нас есть косвенное подтверждение показаний участкового. Дело в том, что в квартире Цветметова обнаружены многочисленные банки с солениями. Однако сам Цветметов никогда не занимался приготовлением домашних заготовок. Я делаю осторожное предположение, что гражданин Цветметов просто обокрал квартиру покойной родственницы. К сожалению, прямых доказательств этого факта у меня нет.

Цветметов вел исключительно аморальный и асоциальный образ жизни. Настолько асоциальный, что исследование квартиры гражданина Цветметова представляло из себя сложнейшую, практически боевую задачу. Достаточно сказать, что один член нашей следственной группы отказался входить в квартиру гражданина Цветметова без костюма химической защиты, а девушка-следователь упала в обморок во время нахождения в жилище гражданина Цветметова. И тем не менее, мы тщательнейшим образом изучили место обитания Цветметова.

Кроме банок с соленьями мы также обнаружили лыжи, которые согласно косвенным признакам также принадлежали умершей родственнице Цветметова. Это подтверждает мое предположение, что Цветметов обокрал квартиру покойной.

По словам участкового милиционера, доступ к квартире умершей был только у управдома и у гражданина Камарильина, 1962 года рождения. К сожалению, дом, где проживала умершая, попал в зону поражения во время инцидента в Бухарине-11. Это сильно осложняет дело, так как и гражданин Камарильин, управдом, и все остальные, кто потенциально мог рассказать что-то об умершей, например ее соседи, предположительно погибли.

Я говорю предположительно, поскольку большинство жертв инцидента в Бухарине-11 до сих пор так и не идентифицированы.

Плазмидова и Топтыгин одновременно подняли руки, и, осознав это, злобно посмотрели друг на друга. Перед генералом встал нелегкий выбор, кому из них предоставить слово.

— Товарищ Топтыгин, — произнес генерал Бидонов.

— А скажите, товарищ майор, вот эти банки с соленьями в квартире Цветметова... — с надеждой заговорил Топтыгин, — В них не было ничего, скажем так, странного?

— Имеете ввиду, не было ли в них еще Гриба? — уточнил майор.

— Ну Гриба, или еще какой-нибудь аномалии...

— Если не считать аномалией соленую с щетиной свинину 1958 года,то нет. Во всех банках содержались самые обычные домашние заготовки. Просроченные и испорченные. Мы тщательно их проверили, профессор, с участием научных специалистов.

— Надо было поставить Топтыгина проверять соленую щетину, — заметила Плазмидова, — Хотя, если честно, я хотела спросить то же самое.

— В этом смысле все чисто, — продолжил майор, — Мы тщательнейшим образом проверили и квартиру покойной, и квартиру Цветметова. А на всякий случай, еще и квартиры управдома и Камарильина. Ничего подозрительного, представляющего интерес для науки или относящегося к делу там не обнаружено.

Тем не менее, я лично полагаю доказанным тот факт, что банку с Грибом Цветметов получил, обокрав квартиру покойной родственницы.

Таким образом, я решил проработать четыре основные линии, которые могли бы привести нас к ответу на вопрос о происхождении Гриба. Первая линия — Цветметов, первый доказанный владелец Гриба. Вторая — его покойная родственница, предположительная владелица Гриба. Третья — сам Гриб. Четвертая — банка, в которой он находился. Начнем с гражданина Цветметова, 1955 года рождения.

Майор всунул в диапроектор диапозитив и на экране появилась серая похмельная перепуганная рожа.

— Биография гражданина Цветметова хорошо задокументирована УВД исполкома Бухаринского городского совета. За всю свою жизнь Цветметов совершил шестнадцать правонарушений и преступлений самого разнообразного характера — от распития алкогольных напитков в неположенных местах до драк с дружинниками и осквернения памятника Ленину путем справления на него... Впрочем, это не относится к делу.

Суть в том, что почти всю свою жизнь Цветметов прожил, находясь под надзором милиции. Он ни разу в жизни не выезжал за пределы Бухарина-11. И это значительно упрощает нашу задачу. Бухарин-11 — закрытое административно-территориальное образование, режимный город. Въезд и выезд из города жестко контролируются, повсюду блокпосты. Иностранцев в Бухарине-11 нет вообще. Это позволило мне сразу же отбросить версию, что Гриб был подсунут нам через Цветметова иностранной разведкой, в качестве провокации.

Топтыгин хмыкнул:

— А вы серьезно рассматривали такую версию, майор? Как интересно...

— Действительно, замечательная версия, — поддакнула Плазмидова, — Этих ЦРУшников хлебом не корми — дай только подбросить нарушающую все законы физики субстанцию честному советскому алкашу.

— И тем не менее, я рассматривал эту версию, товарищи, — ни на секунду не смутившись, отчеканил майор, — Но я ее отверг. Как и все версии, связанные с Цветметовым, в принципе. В биографии гражданина Цветметова нет вообще ни одного факта, свидетельствующего, что он мог быть вовлечен в нечто, связанное с происхождением Гриба. Он ни разу в жизни не общался с иностранными гражданами, не был вовлечен ни в какие научные изыскания и вообще проводил всю свою жизнь между собственной квартирой и алкогольным магазином, периодически перемещаясь в вытрезвитель и под арест, и иногда в лечебно-трудовой профилакторий для алкоголиков. Таким образом, я принимаю за рабочую версию, что Цветметов похитил Гриб из квартиры умершей родственницы вместе с просроченными солениями и лыжами.

— Весьма странный набор предметов для похищения, вы не находите, майор? — невинно поинтересовалась Плазмидова.

— Он странен для вас, профессор, — тут же нашелся майор, — Но не забывайте, мы сейчас говорим о человеке, который однажды попытался похитить и сдать в металлолом доску почета из городского отдела УВД. Прямо вместе с фотографиями заслуженных работников милиции. Мы говорим о человеке, который поступал в больницу с тяжелейшим отравлением после попытки употребления внутрь средства от грибка ногтей.

— Экак вы глубоко копали, товарищ майор, — прокаркала Плазмидова.

— Именно так. Я бы вообще перестал прорабатывать линию Цветметова, если бы не одно но. Дело в том, что Цветметов исчез. Мы упустили его.

К своему стыду, вынужден сообщить, что наша следственная группа разминулась с ним всего на пару минут. Он как раз вернулся зачем-то к городской больниценочью 11 мая, примерно в то же время, когда туда прибыли и мы, чтобы немедленно начать наше расследование. Последним, кто видел Цветметова, был участковый и по его словам тот просто растворился в воздухе. Исчез. И мы до сих пор не обнаружили никаких следов Цветметова, ни живого, ни мертвого. Обращаю ваше внимание, товарищи, что это произошло в Бухарине-11 во время инцидента. По сути Цветметов бесследно исчез в самом охраняемом месте Советского Союза.

В свою квартиру он больше не возвращался, его никто не видел. Покинуть город он тоже не мог, Бухарин-11 и раньше строго охранялся, а после инцидента там был введен беспрецедентный по строгости пропускной режим. Кроме участкового, имеется еще один свидетель исчезновения Цветметова, стоявший в ту ночь в оцеплении рядовой вооруженных сил.

Но, к сожалению, мы не смогли допросить его. Рядовой, как выяснилось, совсем не говорит по-русски, и мы так и не смогли найти переводчика, который бы понимал его язык. Я вынужден констатировать, что мы не смогли обнаружить никаких следов Цветметова или выяснить, куда он делся.

— Никаких следов, — с наслаждением повторила Плазмидова, — Слыхали, Топтыгин? Один пособник Гриба уже растворился без следа. Как бы нам не пришлось на следующем собрании выслушивать биографию без вести пропавшего профессора Топтыгина. Вы, я надеюсь, средство от грибка ногтей не пили?

— Ну хватит, — вмешался генерал Бидонов, — Когда выступали вы, товарищи ученые, ни один сотрудник КГБ вас ни разу не перебил. Поучитесь вежливости, не перебивайте докладчика. А если хотите задать вопрос — поднимите руку и дождитесь моего разрешения. Продолжайте, товарищ майор.

Майор кивнул:

— Итак, линия Цветметова никуда нас не привела. Я бы вообще признал тот факт, что Гриб попал к Цветметову, чистой случайностью, если бы не его странное и необъяснимое исчезновение. Перейдем теперь ко второй линии — к умершей родственнице Цветметова, которая по моему предположению и является первой владелицей Гриба.

Майор сменил диапозитив. На экране появилась очень плохая по качеству размытая фотография женщины неопределенного возраста. Женщина была замотана в платки, вся в черном, как будто она носила траур, взгляд был диким, волчьими и злым.

— Атипова Анна Михайловна, по одним документам 1903 года рождения, по другим — 1904, — доложил майор, — Родилась в Ростове-на-Дону. Русская, крестьянка, беспартийная. С 1921 года по 1924 состояла в сектантской сельскохозяйственной коммуне «Откровение». Не поддерживала практически никаких контактов с собственной многочисленной родней с 1918 года, близко общалась только с младшим братом Атиповым Александром Михайловичем, 1910 года рождения, пропавшим без вести во время немецко-фашистской оккупации Ростова-на-Дону. Близких знакомых также не имела, никогда не состояла в браке, детей нет.

Нам не удалось выяснить, где Атипова находилась и чем занималась в период с 1924 по 1939 год. Достоверно можно сказать лишь то, что она никогда не вступала в колхоз, и, как следствие, имела право свободного перемещения по стране. Я полагаю, что отсутствие данных об этом периоде жизни Атиповой свидетельствует о том, что она с 1924 по 1939 год работала в некоей коммерческой артели. Но это лишь предположение.

С 1939 года Атипова работает железнодорожным рабочим на станции «16 километр» Октябрьской железной дороги в Ленинграде. С октября 1941 после прохождения курсов работала водителем на Кировском заводе в Ленинграде. В 1942-1943 годах служила в Ленинградской армии ПВО, в 1943 году получила звание сержанта. В апреле 1943 года была задержана Ленинградским УНКВД, однако в том же месяце освобождена. Причина задержания, как и причина освобождения, неизвестны, поскольку большая часть документации, касающейся деятельности Ленинградской госбезопасности во время блокады, на данный момент утеряна.

В декабре 1943 года эвакуирована из блокадного Ленинграда, согласно имеющимся документам в состоянии «острого полиавитаминоза». Для тех, кто не знает, — тогда так называли истощение от голода. С января 1944 года проживала в городе Мантиметса, который в 1947 стал закрытым и режимным, а два года назад, в 1984, был переименован в Бухарин-11.

С того же 1944 года работала уборщицей в НИИ № 20. На пенсии с 1968 года. До 1956 года проживала на территории НИИ № 20 в бараке для временных рабочих. К сожалению, барак был снесен в том же году, поэтому нам не удалось осмотреть бывшее жилище Атиповой.

С 1956 года проживала в собственной квартире, в том же году награждена медалью «За оборону Ленинграда». Два года назад, в мае 1984 года, опрошена дознавателем милиции по поводу того, что собака Атиповой по кличке... Простите, товарищи, но из рапорта слов не выкинешь... По кличке «Суслов» покусала соседа-пенсионера Атиповой. Никаких мер в отношении Атиповой ни по поводу клички ее собаки, ни по поводу покусанного пенсионера принято тогда не было.

Скончалась в собственной квартире в начале мая этого года, смерть зафиксирована участковым милиции в присутствии свидетелей 5 мая. В качестве причины смерти указан обширный инфаркт, вскрытие не проводилось. Исследование эксгумированного трупа Атиповой не выявило ничего интересного, эксперты сошлись во мнении, что смерть наступила по естественным причинам.

И это вся информация, которая у нас есть по поводу Атиповой. Неизвестно, каким образом, по какой причине и когда Гриб оказался в ее квартире. Где именно Атипова хранила Гриб также достоверно неизвестно, но результаты обследования ее жилища позволяют предположить, что банка с Грибом долгое время стояла на балконе квартиры Атиповой, вместе с солениями и домашними заготовками.

Таким образом, единственным, что может теоретически связывать Атипову и биологическую аномалию, названную нами «Грибом», является факт работы Атиповой уборщицей в НИИ № 20. Однако эта линия была отработана нами самым тщательным образом, и, к сожалению, ничего не дала. Деятельность НИИ № 20 с самого дня его создания в 1944 году отлично задокументирована и находится под пристальным вниманием органов госбезопасности. Я практически со стопроцентной уверенностью могу заявить, что НИИ № 20 никогда не разрабатывал каких-либо субстанций, подобных Грибу.

Действительно, «двадцатка» занималась биологическим и химическим оружием, однако ничего похожего на Гриб там никогда не производилось. Из этого неизбежно следует вывод, что Атипова получила Гриб не из «двадцатки». Гриб попал к ней от некоего другого неизвестного нам источника.

Топтыгин поднял руку, генерал Бидонов кивнул.

— А скажите, товарищ майор, не зафиксировано ли случайно факта... скажем так, знахарства Атиповой? Она не занималась народной медициной?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, профессор, — ответил майор, — Вы спрашиваете, не лечила ли Атипова детей Грибом. Вынужден ответить, что какие-либо контакты Атиповой с детьми или медициной в течение ее жизни не выявлены. Насколько нам известно, она никогда не занималась ни знахарством, ни народной медициной и ни разу в жизни никого не вылечила.

— Хм... То есть она просто хранила Гриб, не зная что это такое? — спросил Топтыгин.

— Ответа на этот вопрос у меня тоже нет. Но я полагаю, что — да. Хотя и не уверен. Атипова могла хранить Гриб, понимая, что он представляет собой. Просто она по некоей причине не использовала его аномальных свойств.

— Мудрая женщина, — заметила Плазмидова, — Но у меня другой вопрос. Как вы сказали, удивительные свойства Гриба были вероятно обнаружены Цветметовым в ночь инцидента в Бухарине-11. Иначе говоря, Гриб впервые проявил себя, когда у нас протекло ВТА-83, и погибло около двадцати тысяч человек. Вы полагаете этот факт просто совпадением, товарищ майор? Вы не находите это совпадение несколько странным?

Майор призадумался, его квадратная челюсть напряженно задвигалась, а лоб наморщился. Он ответил лишь спустя несколько секунд:

— Если честно, я не понимаю, к чему вы клоните, товарищ Плазмидова. Это странное совпадение, я согласен с вами. И тем не менее, я не могу уловить никакой связи между инцидентом в Бухарине-11 и обнаружением Гриба. Так что вынужден признать это совпадением, да. Согласно промежуточным результатам расследования причин утечки ВТА-83, авария произошла из-за неисправности автоматической системы чрезвычайных протоколов. И я не вижу никакой связи между протоколами и Грибом.

— Я тоже не вижу, — прокаркала Плазмидова, — И я не о ваших кривых протоколах сейчас толкую.

— А о чем, товарищ Плазмидова?

— О жертвах, трупах и крови. О боли и смерти... Впрочем ладно. Забудьте, товарищ майор. Продолжайте ваш доклад, он весьма занятен, — ответила старуха.

Генерал Бидонов придвинул к себе микрофон:

— Все-таки раскройте вашу мысль, товарищ Плазмидова.

— Нет. Думаю, что конкретно эту мысль раскрывать не следует. А то Топтыгин опять начнет посылать меня в дом сумасшедших престарелых параноиков. Кроме того, это все бесполезно. Меня все равно не слушают.

— Профессор Плазмидова, я еще раз напоминаю вам, что мы здесь собрались, чтобы делиться друг с другом информацией. Сообщите нам ваши соображения. Это приказ, — жестко произнес генерал Бидонов.

— Хорошо, — сварливо сказала старуха, — Но только не здесь и не сейчас. Я полагаю, что эти соображения не следует оглашать публично. Это может иметь паршивые последствия. Причем и для меня, желающей изолировать Гриб, и для Топтыгина, который хочет его засунуть в каждую детскую больницу. И для вас, кстати, тоже, товарищ генерал. Так что я изложу свои догадки после собрания вам лично. Наедине. Уверяю вас, так будет лучше.

Генерал Бидонов понял, что спорить со старухой бесполезно, и произнес:

— Ладно. Продолжайте, товарищ майор.