Грибификация: Легенды Ледовласого

Камарильин II

7 мая 1986

Закрытое административно-территориальное образование

«Бухарин-11»

Камарильину совсем не хотелось возвращаться в бабкину квартиру. На него до сих пор накатывала тошнота при одном воспоминании о стае мух, взлетевшей с бабкиного тела, но возвращаться было нужно, ничего не поделаешь.

Камарильин провел все утро, сочиняя стихотворение к 9 мая для праздничного выпуска «Красного Бухарина». Стихотворение осталось неоконченным, Камарильин все еще размышлял о нем даже сейчас, по пути в бабкину квартиру. В голове Камарильина вертелись рифмы типа «ветераны — рано» или «фашисты — нечисты».

Фельетон об излечившемся от алкоголизма изобретателе Камарильин сдал еще вчера, редактор «Трезвого дворника-комсомольца» оказался вполне доволен, хотя и сказал, что это скорее научно-фантастический рассказ, а не фельетон.

Камарильин глубоко вдохнул весенний воздух прежде чем войти в подъезд, ему казалось, что здесь до сих пор воняет тухлятиной, хотя он и не был в этом уверен, возможно, дело как и всегда было в обостренной от рождения чувствительности Камарильина.

Он поднялся на третий этаж и лицом к лицу столкнулся с управдомшей. Управдомша как раз выходила из бабкиной квартиры, в руках она несла бабкин телевизор — черно-белый «Рассвет-307». За управдомшей волочился провод, а у ее ног скакал, погавкивая, Суслов. Песик тут же попытался цапнуть Камарильина, Камарильин хотел пнуть его, но не попал.

Управдомша, увидев Камарильина, застыла с телевизором в руках, судя по всему, она была рада встрече не больше, чем Суслов.

— Куда вы собственно несете телевизор, м?

— А он мой, — тут же затараторила управдом, — Анечка мне его обещала, еще когда была жива. Так и сказала: вот я умру, а ты о Герое позаботься, за это можешь взять себе телевизор. Так и сказала.

— О Герое? — не понял Камарильин.

— Да, о Герое. Его теперь так зовут, я его переименовала, — управдом кивнула на бесновавшегося у ее ног Суслова. Она быстро захлопнула дверь бабкиной квартиры и попыталась прорваться к собственной, располагавшейся на той же лестничной площадке.

— Ему теперь больше подошла бы кличка Людоед, — сказал Камарильин, перегораживая управдомше дорогу. Но Герой-Суслов снова бросился на Камарильина в надежде укусить его за ногу. Камарильину пришлось отскочить в сторону, управдом тем временем пробила себе путь к собственной квартире и скрылась в ней вместе с Сусловым и телевизором. Дверь она за собой тут же захлопнула.

Камарильин выругался и безуспешно подергал дверь квартиры покойной бабки, ключа у него не было. Вздохнув, он постучался к управдомше. За дверью все еще лаял Суслов, но управдом не ответила.

— Ладно, телик можете оставить себе, — закричал Камарильин, — Дайте мне ключи.

На это управдом после некоторых раздумий решила ответить:

— Ага, ключи ему подавай, ишь чего удумал. Как Аня была жива — так ни разу не пришел, не помог бабке. Она и в магазин сама ходила, и по хозяйству, и Сус...Героя сама выгуливала. А как померла — так сразу приперлись за ключами.

Речи управдома заглушал бесноватый лай Суслова, песик явно не оставил намеренья покусать Камарильина и все рвался из квартиры на лестницу.

— Герой, тихо! Фу, Герой, фу! — раздались из-за двери крики управдома.

— Он не понимает. Он-то думает, что он Суслов, а не Герой. Дайте ключи, иначе вызову милицию и скажу, что вы расхищаете имущество покойной.

Ответа на этот раз пришлось ждать около минуты. Наконец дверь приоткрылась, управдомша молча швырнула на пол подъезда ключ и тут же захлопнула дверь, как будто боялась, что Камарильин ворвется к ней в квартиру и отберет «Рассвет-307».

Камарильин в очередной раз вздохнул, отпер дверь бабкиной квартиры и вошел.

Здесь все еще пахло гнилью, хотя теперь запах был вполне терпимым, его перебивала вонь хлорки. Окна были распахнуты настежь, но запахи квартиры были слишком мощными и не пускали внутрь весенние ароматы с улицы. Камарильин и управдомша еще позавчера наняли полусумасшедшую женщину с верхнего этажа, чтобы она прибралась здесь, промыла все хлоркой и выгнала мух. Женщине дали десять рублей, но Камарильин не сомневался, что она наверняка прихватила себе на память о покойной что-нибудь из квартиры.

Прежде всего, следовало оценить ущерб, нанесенный квартире набегами поломойки и управдомши. По квартире все еще летали мухи, не меньше десятка. Жужжание действовало на нервы, Камарильин с отвращением подумал, что некоторые из этих мух могут быть теми самыми, которые жрали бабкин труп.

Закрывать входную дверь Камарильину не хотелось, в бабкиной квартире все еще ощущалось присутствие смерти, но он опасался, что управдомша опять может явиться грабить квартиру, поэтому, пересилив себя, все же захлопнул за собой дверь.

Смысла в этом было мало, Камарильин был уверен, что собственные бабкины ключи, которыми она пользовалась при жизни, теперь тоже стали добычей управдомши, но с закрытой дверью было все же спокойней. Камарильин решил, что вторжения извне он боится больше, чем витавшего в бабкиной квартире духа смерти. Он более-менее помнил, что представляет собой бабкина однушка, хотя в гостях у бабки был в последний раз лет пять назад.

Камарильин приступил к осмотру, прикидывая, что из бабкиного имущества может ему пригодиться.

Несмотря на тщательную уборку хлоркой, в центре единственной комнаты на ковре все еще оставалось омерзительное темное пятно от подтекшего трупа. Камарильин решил, что этот ковер ему совершенно точно не нужен, можно будет отдать его управдомше. Зато другой ковер на стене был пыльным, но в хорошем состоянии. Его можно будет повесить прямо в собственной квартире, Саша давно хотела ковер себе на стену.

Большое трюмо с зеркалом, пожалуй, можно отвезти на дачу.

Шкаф, занимавший одну из стен, оказался ветхим и старым, он наверняка развалится при попытке перевозки.

Полки шкафа были завалены бабкиной одеждой, некоторые из платьев, судя по фасону, были в моде еще в двадцатые годы, если не раньше. Обнаружилась даже одна потертая дамская шляпа, какие барышни носили еще при царе. На нижних полках шкафа располагались запасы на случай войны — тушенка, греча, мыло и мотки грубых ниток. Тушенка, согласно маркировке на банках, была произведена еще в конце 60-х. В отсеках на дверях шкафа обнаружились медаль «За оборону Ленинграда», вязальные спицы и моток шерсти.

Камарильин решил, что из шкафа можно взять только шляпку, ему вдруг стало интересно, как в этой шляпке будет выглядеть Саша. Камарильин был романтиком, и ему всегда нравились барышни в дореволюционном духе.

Телевизор раньше помещался на небольшой тумбочке, там до сих пор было заметно среди пыли прямоугольное пятно, обозначавшее бывшее местоположение «Рассвета-307» и изобличавшее воровку-управдомшу. Будь Камарильин следователем милиции — сразу бы догадался, что здесь совсем недавно стоял большой прямоугольный предмет.

Сама тумбочка без дверцы была вся заставлена пузырьками с лекарствами и завалена блистерами таблеток. На верхней полке лежала придавленная пузырьком Корвалола пачка анализов и других медицинских документов, касавшихся здоровья бабки.

На другой тумбочке стоял электрофон «Юность», несмотря на название прибора, как помнил Камарильин , этот электрофон был у бабки еще лет двадцать назад.

Камарильин решил, что электрофон заберет с собой прямо сегодня, а вот чтобы вывезти трюмо и диван придется нанимать машину.

В тумбочке под электрофоном обнаружились несколько пластинок. Прокофьев, Бах, Чайковский, Рахманинов, Моцарт, Бетховен и еще несколько композиторов, о которых Камарильин никогда не слышал, бабка видимо признавала только классику. Впрочем, Камарильин вдруг поймал себя на мысли, что не помнит, чтобы бабка когда-либо включала этот электрофон.

Возможно, она получала наслаждение от коллекционирования пластинок, а не от их прослушивания.

На диване было расстелено белье, рядом стоял торшер в отличном состоянии.

На еще одной, пустой внутри, тумбочке рядом с торшером лежала единственная в бабкиной квартире книга — «Справочник хозяйки-колхозницы: 500 блюд из крапивы». Книга покрылась густым слоем пыли, вероятно, блюда из крапивы бабка давно уже не готовила. Рядом с пустой тумбочкой из обоев сиротливо торчала телефонная розетка, но самого аппарата у бабки не было.

Балкон оказался заставлен пыльными стеклянными банками с заготовками, еще здесь были лыжи, детские санки, куски рубероида, велосипедное колесо и приколотый к стене календарь за 1974 год.

Закончив осмотр комнаты и балкона, Камарильин собирался пройти в ванную или на кухню, но в этот момент в дверь вдруг робко постучали. Камарильин замер.