Грехи Матери

Глава 2

Аббаны балансируют на грани между прекрасным и ужасным. С одной стороны, это волосатые чудовища величиной с дом. Это были самки, у каждой из которых было по шесть ног вместо четырех у самцов. У них великолепная лохматая шерсть, от которой воняет мочой, и они тащатся со скоростью пешехода. А клещи, которые они иногда переносят, размером с мой кулак. С другой стороны, из аббанов получаются замечательные стейки.

Дорога до Нью-Пикарра заняла всего несколько часов, и мы провели их в относительной тишине, хотя пронзительные взгляды маршала были такими же громкими, как крик новорожденного, требующего сиську. Арикс, старый солдат с единственным здоровым глазом и мечом, таким же ржавым, как и его навыки, сидел позади меня и играл с колодой карт, постоянно тасуя, а затем выбирая одну, но только для того, чтобы выразить разочарование. Нужно иметь особый вид глупости, чтобы играть против самого себя и каждый раз проигрывать. Его больной глаз постоянно глядел в сторону, и время от времени он ударял себя ладонью по голове, чтобы снова заставить его смотреть вперед.

Нью-Пикарр был нарывом на ландшафте; он раскинулся рядом с некогда великим городом, где меня обучали работе с Источниками. Теперь от Пикарра остались одни руины и призраки. Разрушающиеся здания состарились раньше времени, как и я. Зато остались невидимые ловушки, расставленные защитниками незадолго до того, как старая война между Орраном и Терреланом была проиграна. Железный легион призвал монстров охранять его логово. Да, он называл это лабораторией, но я называю это логовом. В историях, которые я раньше читала, у злодеев всегда были логова, а Железный легион был злобным ублюдком, не сомневайся.

Пикарр вызвал у меня множество неприятных воспоминаний. Мое пребывание в академии часто было настолько неприятным, что его можно было счесть пыткой. За эти годы я научилась смотреть на вещи в перспективе, так что могла оглянуться назад и увидеть все, что эти ублюдки делали со мной. Они учили меня быть оружием, и я много раз чуть не погибла от их жестокости. Они приучили меня прежде всего быть патриоткой, думать об орранцах как о спасителях, а о терреланцах как о злобных тварях. Мне потребовалось много лет, чтобы осознать истину — это была психологическая обработка, — и все же иногда я ловлю себя на том, что возвращаюсь к старым шаблонам, которые они в меня вбили. Я — оружие. Да, именно такой меня сделали наставники в Академии. Оружие. Инструмент для убийства. Я не уверена, что когда-либо была кем-то другим.

Но наставники, предполагалось, должны были быть хорошими парнями. А Железный легион, злобное дерьмовое пятно, проводил эксперименты надо мной и несколькими другими студентами и изменил меня, внедрив в мое тело некромантию. Еще одно проклятие, с которым я столкнулась за время учебы в Академии, хотя Железный легион называл это благословением. Он заблуждался.

Лесрей Алдерсон, моя сокурсница, пыталась убить меня не менее трех раз. Ей бы это удалось, если бы не мой старый друг Джозеф. Но хуже всего было то, что она оставила меня с непреодолимым желанием покончить с собой. Я никогда не смогу по-настоящему избавиться от того семени, которое она посеяла во мне. Зов пустоты, желание покончить с собой, покончить с болью, страданиями и своим жестоким существованием. Я научилась жить с этим, не обращать на него внимания, но у меня все еще бывают тяжелые мгновения, когда я остаюсь одна и думаю о том, как легко было бы перерезать себе вены и найти облегчение в смерти. Острая боль, медленная ноющая пульсация, а затем покой. Тишина. Оцепенение и ничто.

Что еще? В Пикарре я поглотила дугошторм. Я надела огненную корону и чуть не сгорела в пламени Джинна. С этим городом связано много болезненных воспоминаний, и все же я начала новую жизнь всего в нескольких часах езды от него. Возможно, я думала, что в его глубинах все еще скрыта какая-то тайна, которую мне еще предстоит разгадать. Скорее всего, просто с возрастом мы начинаем испытывать тягу ко всему знакомому.

Мы неторопливо въехали в молодой городок Нью-Пикарр и оставили аббанов в конюшне, прежде чем продолжить путь пешком. Маршал Аракнар привел нас в городскую гостиницу и сказал, что мы отправимся утром. С этими словами он отвесил эффектный поклон и поспешил прочь. От моего внимания не ускользнуло, что он не предложил оплатить наши номера.

Я воспользовалась возможностью искупаться в одиночестве. В Райсоме купание совершалось в реке, и это не часто было полностью частным делом. Жители деревни давно привыкли к виду моей сморщенной, покрытой шрамами задницы, но это не означало, что я не стеснялась, показывая ее им. По крайней мере, они наконец перестали задавать вопросы о моих многочисленных шрамах. Это означало, что я могла перестать лгать им, по крайней мере, в одном. Приняв ванну и подкрепившись, я заметила Арикса в общей комнате гостиницы, который заводил друзей добрыми словами и неудачными фокусами. У меня не было желания присоединяться к нему. Я решила выбраться наружу и посмотреть, что такое Нью-Пикарр.

Широкие улицы и высокие здания, построенные в основном из украденного камня, который, по большей части, крошился. Нью-Пикарр был городом, построенным из трупа старого города. И он был полон призраков. Они стекались из разрушенного города, привлеченные эмоциями людей. Призраки всегда были такими. По большей части они бесформенные существа; бесплотные размытые тени, дрейфующие вокруг, которых притягивают неуправляемые эмоции живых. Некоторые невежественные дураки часто верят, что призраков привлекает только страх. Идиоты. Их привлекают сильные эмоции. Поверь, это очень нервирует — испытывать муки страсти с опытным любовником, а затем, открыв глаза в момент бурного оргазма, обнаружить пару призраков, парящих над головой и наблюдающих за тобой, как бестелесные вуайеристы. В такие моменты страсть просто испаряется.

В Нью-Пикарре призраки были повсюду. Они бродили по улицам, проплывали сквозь стены, следовали за прохожими, собирались у лавок или стойл. Большинство жителей не обращали на них внимания, давно привыкнув к их бесплодному присутствию. Иногородних можно было отличить по тому, как они вздрагивали, когда к ним приближался призрак, или пытались спрятать свои кошельки от эфирных глаз. Однако призраки вокруг меня были другими. Когда я приближалась, они обретали форму. Моя врожденная некромантия делала их такими, какими они были когда-то. Вместо плавающих голубых пятен тумана, они снова становились людьми. У них появлялись лица, руки и одежда, и, судя по выражению некоторых из них, даже воспоминания. Но все это исчезало, как только я проходила мимо. Я не могу избавиться от чувства, что мучила этих бедняг, просто находясь рядом с ними, давая им возможность увидеть тех людей, которыми они когда-то были и которыми никогда больше не смогут стать. Я могла бы дать им покой. Я давным-давно научилась отпускать призраков и позволять им умереть настоящей смертью. Но, честно говоря, их было чертовски много, и у кого есть время?

Я остановилась у лавки, вывеска которой гласила, что в ней продаются магические артефакты и всякие диковинки. Любопытство всегда было моей как сильной, так и слабой стороной. Когда я вошла, над дверью зазвенел колокольчик. Полки лавки были заставлены как обычными, так и магическими товарами. У меня всегда была странная способность чувствовать чары, хотя я не могу сказать тебе, откуда эта способность взялась. Аугомантия — создание зачарованных предметов с магическими свойствами, и эта магия редко работает в одиночку. Чтобы зачаровать фонарь так, чтобы фитиль никогда не перегорал, Хранителю Источников нужно обладать способностями как к аугомантии, так и к пиромантии. Именно из-за этого зачарованные предметы редки и дороги в изготовлении. Несмотря на это, магазин был полон ими. Я чувствовала знакомое покалывание от чар на своей коже, словно нежное прикосновение любовника, проводящего линии вверх и вниз по моей руке.

— Могу ли я чем-то помочь вам, старейшина? — спросила симпатичная женщина средних лет с широкой улыбкой. Она появилась из задней комнаты, держа руки в передних карманах рабочего фартука.

— Сомневаюсь, — сказала я, — но вы можете попробовать. — Я наклонилась поближе к полке и посмотрела на кружку. Под кружкой была небольшая записка, написанная от руки, в которой говорилось, что любая жидкость, налитая в нее, будет иметь вкус огненных ягод. Чудесный фрукт, если выдавить его в соус, но ты никогда не захочешь его пить. Сначала он напоминает мед, а потом вдруг начинает обжигать язык. Я никогда раньше не слышала о таком волшебном средстве, но я очень мало знала о его целебных свойствах и о том, на что аугомантия действительно способна.

Женщина в фартуке шагнула вперед, на ее лице по-прежнему сияла, словно приклеенная, теплая улыбка. «Как насчет заколдованного зеркала, которое покажет вам вашу молодость?» Она взяла с ближайшей полки маленькое ручное зеркальце и повернула его ко мне.

Девушка, смотревшая на меня из зеркала, разбила мне сердце. Она была молода, с гладкой кожей и ясными глазами. Ее волосы были короткими и такими темными, что казались почти черными. И на ее лице не было шрамов. Исчезла даже уродливая, неровная морщинистая линия, пересекавшая мою левую щеку. Я бы хотела сказать, что меня это не беспокоило, но хрономантия украла у меня так много жизни. Это зеркало слишком ясно показало все, что я потеряла. Как и руины Пикарра, оно напомнило мне о временах, которые я предпочла бы забыть. Той девушке, которая смотрела на меня из зеркала, еще предстояло пережить худшие моменты жизни. Ей еще предстояло пережить настоящую потерю или предательство тех, кого она любила больше всего на свете. Ей еще предстояло стать монстром.

— Вы в самом деле думаете, что я хотела бы тратить свое время на то, чтобы смотреть на прошлое? — Я скрыла боль на своем лице и приподняла бровь, глядя на женщину. — Чертова бесполезная безделушка. — Призрак вплыл в магазин позади меня, проплыв сквозь стену. Это был высокий мужчина с длинными волосами и детскими ямочками на щеках. Он с удивлением оглядел себя.

— О! — Хозяйка лавки отпрянула от призрака. — Как странно. Уходи. Кыш! Убирайся. — Она замахала руками на призрака, но тот проигнорировал ее и начал бесцельно бродить по магазину, как будто это был настоящий покупатель.

Я еще немного побродила по магазину, и хозяйка, казалось, с удовольствием выставляла передо мной товары, как будто ожидала, что я что-то куплю. Там был серебряный кинжал, инкрустированный драгоценными камнями, которые светились в темноте. Женщина утверждала, что его лезвие никогда не тускнеет. Я закатывала глаза, пока она не поняла намек. Далее был отрезок веревки, который мог выскользнуть из любого завязанного на нем узла. Я так и не поняла, как и почему были созданы такие чары. Хозяйка достала с верхней полки детскую куклу. Это было маленькое жалкое создание из выцветшей ткани и мятой набивки, отдаленно напоминавшее кошку. Когда женщина сдавила кукле нос, та издала ревущий звук, который был настолько реалистичным, что я чуть едва не нырнула в укрытие. Хранитель Источников, который ее создал, должно быть, был специалистом в вибромантии. Кукла вызвала у меня улыбку, но у меня не было желания ее покупать. Я представила, как отдаю ее Денме в Райсоме, но я также могла представить, как маленькая девочка ходит за мной по пятам, заставляя куклу реветь, пока я не подожгу эту чертову штуку, просто чтобы освободиться от нее.

Я думаю, хозяйка видела отсутствие у меня интереса, но, как и любой хороший продавец, она была непреклонна и начала придумывать истории для каждого предмета. Кукла принадлежала богатому торговцу из Оррана, у которого были фигурки зверей, на которых он охотился. Компас, который всегда указывал на определенный драгоценный камень и был подарком искательницы приключений своему мужу, чтобы тот всегда мог найти дорогу домой. Шарф, сшитый из дорогой золотистой ткани и расшитый рунами, по-видимому, менял цвет в присутствии сильных Хранителей Источников. Хозяйка рассказала историю о старом наставнике в академии, который использовал его для выявления различных настроек у студентов. Полная чушь. Единственный способ определить настройки на Источники — засунуть Источники ученику в глотку и подождать, чтобы увидеть, начнут ли они умирать или нет.

Пока хозяйка болтала о следующей мистической безделушке, я осматривала полки. Каждый предмет был размещен отдельно, на маленьком клочке бумаги с подробным описанием. Я увидела одиноко стоящий лист бумаги, на котором было написано, что этот предмет — личный дневник Лорана Тоу Оррана, более известного как Железный легион. Я стиснула зубы при мысли об этом человеке; отвратительная привычка, от которой я так и не смогла избавиться.

— Где дневник? — спросила я.

Хозяйка лавки нахмурилась и уставилась на полку, затем кивнула. «О, я должна была это убрать. Дневник был у нас, но недавно его купила молодая женщина. Она, похоже, была очень довольна своей покупкой, как и все мои клиенты». Она кивнула и пустилась в рассказ о серебряном ноже для сыра, принадлежащем демону из Другого Мира.

Последним хозяйка показала мне медальон, который может заглянуть в сердце человека и показать ему образ его единственной настоящей любви. Его родственную душу.

— Это один из самых легендарных экспонатов, которые у нас есть, — сказала женщина заговорщицким тоном, как будто собиралась поделиться одним из величайших секретов в мире. Должна признать, у нее была склонность к драматизму. — Этот медальон когда-то принадлежал самой Королеве-трупу, Эскаре Хелсене.

Я усмехнулась. У меня никогда не было такого медальона, и, если бы эта женщина была мудрой, она могла бы присмотреться ко мне повнимательнее, заметить отсутствие руки и угрозу в моих глазах и установить связь. Но никто никогда этого не делал. Полагаю, помогало то, что Эскара Хелсене должна была быть женщиной средних лет с глазами, которые метали молнии, и тенью, которая извивалась под ней, а не сварливой старой леди с бледно-сапфировыми глазами и совершенно обыденной тенью.

— Вы можете смеяться, — продолжила хозяйка. — Но я видела картины, найденные в академии магии, на которых изображена Королева-труп, носящая этот самый медальон.

Я никогда не позировала ни для одной картины в академии. В основном, меня просто пытали. Кроме того, из-за всего того, что происходило, у меня не было времени сидеть на месте и ждать, пока какой-нибудь дурак меня нарисует.

— Говорят, что даже в юном возрасте, задолго до того, как Эскара Хелсене надела свою мрачную мантию, медальон показывал ей только темноту.

Меня так и подмывало надеть эту чертову штуку, просто чтобы убедиться, что она права. Меня бы это не удивило. Вместо этого я посмеялась над ее причудливой историей и купила шарф. По крайней мере, он поможет мне согреться, когда наступит зима.

На следующее утро Арикс разбудил меня, грубо постучав в мою дверь. Я быстро оделась, спрятав отсутствующую руку под пончо, и обмотала шею своим новым золотистым шарфом. Зачарованный или нет, но он был довольно удобным. Арикс утверждал, что маршал уже собрал людей для отъезда, и у меня было отчетливое ощущение, что он надеялся оставить меня здесь. Я прихватила на кухне таверны полбуханки черствого хлеба, поблагодарила мальчишку, который возился с духовкой, затем вышла на улицу и увидела маршала, шагающего по улице в сопровождении дюжины дураков. Я поплелась за ними, уже придумывая, какие оскорбления я могла бы бросить в адрес этого человека. Это было бы гораздо дипломатичнее, чем переломать ему ноги и бросить в пыль с ядовитым Как тебе нравится, когда тебя бросают позади?

Маршал собрал целую армию ничтожеств. Из Райсома были только мы двое. Причем солдат, старый Арикс, едва помнил, как держать меч. Из Нью-Пикарра был сам маршал Аракнар, Хранитель Источников, с установкой к пиромантии. Больше я ничего не знала об этом человеке. Еще там были четверо солдат, двое мужчин и две женщины, которые выглядели так, словно были слишком молоды, чтобы помнить Терреланскую империю. Они, конечно, никогда не видели конфликта серьезнее, чем драка в таверне. Еще там был капитан стражи из Нью-Пикарра, и я не спускала с него глаз. Он был высоким и темнокожим, с острым взглядом и манерой им пользоваться, которая говорила о недоверии.

Некоторые люди изучают тебя с глубиной во взгляде, которая выходит за рамки обычного внимания. Они оценят тебя и определят, представляешь ли ты возможную угрозу. Я видела, как бойцы в Яме так смотрят на публику. Я видела, как люди так смотрели на меня, хотя и недолго. Капитана стражи звали Толстер, и он смотрел на меня так пристально, что я начала чесаться.

Еще были две женщины из деревни Баррич, что на востоке от нас. В одной из них я узнала свою коллегу, ведьму, как нас любили называть. Теперь, когда не было империи, которая похищала бы нас и заставляла служить себе, ведьмами называли Хранителей Источников. Ее звали Джуйи, и она была Хранителем Источников, биомантом, специализирующимся на искусстве исцеления. Это была женщина средних лет с множеством морщин, хотя она носила их лучше, чем я, и улыбкой, от которой все чувствовали себя непринужденно, нравилось им это или нет. Я не доверяла этой улыбке и подумала, что, возможно, Джуйи имеет также установку на эмпатомантию. Я ненавижу эмпатомантию и всегда ненавидела. Никто, кроме меня, не имеет права копаться в моей голове и будоражить мои эмоции. С Джуйи была здоровенная женщина, боец, с копьем длиной в две меня, и окованным железом деревянным щитом, который я, вероятно, не смогла бы поднять, когда была в расцвете сил. Я внимательно ее разглядывала, пока она это не заметила, и нам обоим стало неловко. Что я могу сказать? Возможно, с возрастом мое тело сморщилось, но я все еще могу оценить привлекательную женщину, когда ее вижу.

Последними тремя членами группы маршала были наемники из Полазии. Одна из них была высокой, стройной женщиной в сверкающей кольчуге на груди, кожаной юбке с металлическими заклепками на ногах и сандалиях на толстом меху. На спине у нее висел маленький круглый щит, а на бедрах с обеих сторон были пристегнуты мечи. Ее кожа была бронзовой, а губы накрашены в темно-красный цвет. Я всегда находила полазийские обычаи довольно странными. Женщины подчеркивают свои губы пудрой и маслами, в то время как мужчины носят вуали, чтобы прикрыть рот. Ну, они прикрывают все, что ниже глаз. Спутниками полазийской женщины были мужчины. Один из них был высоким, а другой — низким, но оба были обнажены по пояс, за исключением кожаного ремня, на котором за спиной висел большой щит. На них не было доспехов, только кожаные юбки, накинутые на ноги, и никакого оружия. Еще один странный обычай полазийцев: только женщинам разрешалось носить оружие. У обоих мужчин на головах были пурпурные вуали, закрывающие лица.

Маршал остановил нас на окраине Нью-Пикарра, где нас ждали три аббана, к каждому из которых были прикреплены просторные седла. Я обрадовалась. Сидеть в седле аббана было все равно что ехать в карете с открытой крышей. Если не обращать внимания на неуклюжую походку, это было довольно удобно.

Маршал Аракнар прочистил горло:

— У нас впереди пара дней пути. Мы направляемся на запад.

— У тебя есть зацепка? — спросила полазийка с сильным акцентом, ее красные губы улыбались. — Спасибо Разрыву! — Она, конечно, имела в виду великий разрыв, который на самом деле находится в полазийской пустыне и через который смотрит глаз того, кого боятся боги. Некоторые полазийцы поклоняются ему. Не тому существу, что находится за его пределами, а самому разрыву. Идиоты! Это похоже на то, как жук поклоняется ботинку, медленно опускающемуся на него, и при этом совершенно не замечает ногу, которая вот-вот его раздавит. Она оглянулась через плечо на своих спутников. — Я не так долго могу наблюдать за тем, как эти двое трахаются, прежде чем мне станет скучно. — Двое мужчин ничего не сказали.

Маршал прочистил горло, его щеки вспыхнули, как у хорошего маленького терреланца, которого научили стыдиться секса.

— Ну, это... Да, у нас есть зацепка, мы знаем, откуда происходят эти нападения. Мой разведчик проследил за следами последних нападений, и они ведут на озеро Лорн, хотя он и сказал, что следы были необычными.

Необычные — ужасный способ описать что-либо, поскольку это не описание, а скорее его отсутствие. «Что значит необычный?» — спросила я.

— Ненормальные, — хихикнул один из стражников Нью-Пикарра. Его друзья присоединились к нему. Каким-то необъяснимым образом земля ушла у него из-под ног, и мгновение спустя он растянулся в грязи. Я хихикнула в ответ.

Маршал Аракнар вздохнул и приподнял бровь, глядя на меня.

— Так. Значит, ты геомант? Это полезно знать. Есть какие-нибудь другие настройки?

Я пожала плечами. На самом деле я очень слабо контролировала свою геомантию. Она вообще не входила в число моих установок, но я впитала в себя часть этой магии в юности, когда подняла город из земли. Ценой этого стало то, что моя рука превратилась в камень, но я получила небольшой уровень врожденной магии, а значит, не нуждалась в Источнике для ее использования. Как бы то ни было, мне всегда нравилось держать свои карты при себе и не сообщать всем подряд о моих настройках. «Я дам тебе знать, если и когда они тебе понадобятся», — сказала я, после чего подмигнула молодому солдату.

Солдат шагнул вперед, собираясь отплатить пожилой женщине, которая была в три раза старше его и в два раза меньше ростом, но маршал Аракнар снова прочистил горло, возвращая внимание к себе.

— В данном случае необычные следы означают, что они не земные. Разведчик никогда раньше не видел ничего подобного. Они не принадлежат ни землянам, ни Про́клятым, ни зомби. С чем бы мы ни имели дело, это что-то новое, и эти существа уничтожили две деревни. Мы также считаем, что они также несут ответственность за пропажу нескольких человек в Нью-Пикарре. — В его голосе послышались нотки страха, и у меня возникло отчетливое ощущение, что он чувствует, что это дело ему не по зубам и изо всех сил пытается с этим смириться. — Я отправил сообщение губернатору Эсвейла, но она сказала, что все ее войска заняты защитой границ от налетчиков из Тефтса и Йенхельма. Мы сами по себе.

— Не волнуйся, — сказала полазийская наемница. — Мы защитим тебя от монстров. — Несмотря на всю браваду и улыбки, она понятия не имела, что нас ждет. Никто из нас не имел, даже я.