Грехи Матери

Глава 1

Я начинаю свой рассказ с конца, потому что считаю важным представить этот контекст, но тебе нужно знать гораздо больше. Я надеюсь, что знание о конце покажет мои действия в менее мрачном свете, хотя и сомневаюсь в этом.

На чем я в последний раз закончила свой рассказ? Железный легион был мертв, его уничтожило отторжение Источников. В мире возродились два новых бога: Ранд и Джинн. Две стороны одной и той же отвратительной монеты. Мы скоро доберемся до этих ублюдков. Я покончила с собой, чтобы вернуть Сссеракиса в его мир. Мой ужас. Существо из страха и тени, которое настолько стало частью меня, что я не могла сказать, где заканчивалась я и начинался он. Это был единственный выход. Сссеракис был нужен Севоари для борьбы со своим древним врагом. Я была готова отдать свою жизнь, чтобы дать ему эту возможность. Конечно, в этом был и эгоизм. Я хотела умереть. Я хотела покончить со своей болью.

Но Хардт вернул меня к жизни. Тот большой дурак, который беспрекословно следовал за мной с тех пор, как я помогла ему выбраться из Ямы. Я никогда не заслуживала его преданности или любви, но он дарил мне и то, и другое, без колебаний и оговорок. Он и этот сумасшедший старик, Тамура, напомнили мне, что у меня есть причина жить.

И это подводит меня к Сирилет, моей второй дочери. Полагаю, мне следует сказать, что это моя единственная дочь, учитывая, что Кенто умерла всего через несколько дней после ее рождения. Мезула унесла ее с собой, и больше Кенто никто не видел. И без меня, без ее матери, Кенто умерла. Я всегда ненавидела себя за то, что бросила ее. Я так и не смогла увидеть ее тело, но Сильва рассказала мне о ее кончине. Сирилет, однако, была жива. Она была моей причиной продолжать жить, несмотря на все, что я потеряла и от чего отказалась. Несмотря на всю боль, ненависть и смерть, которые я принесла в этот мир, Сирилет выжила, и моя дочь нуждалась во мне. Конечно, я уже говорила, что подвела ее и она... что ж, мы еще вернемся к этому.

Итак, ты, вероятно, думаешь, что я начну свой рассказ с этого. Мне нужно было править молодым королевством, растить новорожденную дочь. Что ж, я справлялась и с тем, и с другим, и делала это плохо. Но нет. Я начинаю следующую часть своего рассказа спустя двадцать лет после того, как я проделала дыру в ткани мира и попрощалась с Сссеракисом.

Не становись старым. Да, приятно посмотреть на свою жизнь с некоторого расстояния, но это палка о двух концах. Ты оглядываешься на свою жизнь и видишь все, что ты сделала с чертовой точностью. А также боль. Слезы Лурсы, но молодость не ценишь, пока она не пройдет. У меня болели колени, спина, рука; даже та, которой не было. Прошло двадцать лет, а рука все еще иногда болит. Культя еще хуже, особенно на морозе. Я должна отметить, что, хотя я прожила на свете всего около сорока лет, у меня тело гораздо более старой женщины. Мое баловство с хрономантией неестественно состарило меня, и это продолжалось еще долго после того, как я поклялась никогда больше не прикасаться к этой школе Источниковедения. Так что, имея тело пожилой женщины, я испытывала боль. Особенно по чертовым утрам.

Я перевернулась на другой бок в своем маленьком спальном мешке и застонала, когда сквозь полог палатки прорвались раскаленные лучи. Я позволила свету ослепить меня на несколько минут, насмехаясь над ним. Я ненавидела утренний свет, но это был хороший способ меня разбудить. Иногда я подумывала о том, чтобы развернуть мою маленькую юрту так, чтобы она была обращена на север и в нее не попадало утреннее солнце, но это требовало слишком больших усилий для моих усталых костей.

Накинув потрепанное старое платье, а поверх него пончо, я, пошатываясь, вышла под яркое утреннее солнце. На Ише стоял конец лета, воздух был приятно теплым. Изумрудная трава щекотала мне пальцы ног, а запахи моей маленькой деревни были бальзамом для старой ворчуньи, которой я себе чувствовала, просыпаясь. Вчерашнее рагу разогревали на костре в центре деревни, и у меня заурчало в животе. Свежеиспеченный хлеб из каменной печи Ланни только усилил мой голод.

Райсом был небольшим поселением, всего двести человек, включая детей. Во многих отношениях он напоминал мне дом. Кешин, мой первый дом, лесную деревню, где я родилась. Все знали друг друга по именам, и все помогали. Сообщество.

— А-а-а! — закричал один из деревенских детей. Это была Денма, шумная, наглая девочка пяти лет. — Королева-труп проснулась. — Денма и ее друзья захихикали. Они понятия не имели, насколько они были правы, и, надеюсь, никогда не узнают. Мудрость детей часто упускают из виду.

Я прищурилась, глядя на сорванцов, а затем направилась к ним, размахивая культей в их сторону:

— Гррррр!

Они завизжали от восторга и забегали кругами. Я гналась за ними несколько секунд, прежде чем меня настигли дневные заботы. Затем я поспешила в уборную. Ну, на самом деле, в палатку. Запах, который я никогда не забуду. Это и была причина, по которой мы копали ямы поглубже и переносили палатку каждую неделю.

К тому времени, как я вышла, все дети уже были отправлены на утренние уроки. Это было тем, что я ввезла в Райсом. Я научила буквам и цифрам столько взрослых, сколько захотело, и настоятельно рекомендовала им передать эти знания детям. Некоторые взрослые поначалу сопротивлялись, но я очень быстро убедила их в пользе образования. По-видимому, с возрастом мой бледный взгляд стал еще более испепеляющим, хотя мои глаза больше не сверкают, как далекий шторм. Яростный дугошторм, который я когда-то впитала, давно сменился редкими раскатами грома и обещанием дождя. И я отказалась глотать Источник дугомантии, опасаясь, что шторм снова вспыхнет и выдаст мою истинную личность.

Я неторопливо направилась к общей кастрюле. Остатки тушеного мяса были съедены, но оставалась овсянка. Овсянка, как я выучила по опыту, просто другое слово для жидкой каши. Ты мог бы подумать, что я должна ненавидеть это блюдо, ведь в Яме я питалась только кашей, но, по правде говоря, те времена остались далеко в прошлом, и возраст сотворил свое волшебство, притупив острые углы. Немного. Достаточно, чтобы время от времени проглотить миску каши. Но не настолько, чтобы я не помнила имена всех тех, кто мучил меня в темноте. У меня до сих пор остались шрамы. И я не могла посмотреть в зеркало, не вспомнив Прига из-за сильно сморщенной плоти на моей левой щеке.

Я устроилась поближе к общему костру, на одном из бревен, которые мы использовали вместо скамей. Взяла миску и ложку и стала наблюдать за бесчисленными утренними ритуалами моей маленькой деревни. Молодой Грек был без рубашки, его смуглая кожа блестела, и он гордо демонстрировал мускулы, когда рубил дрова для костра. Он всегда находил повод снять рубашку. Даже если стояла середина холодной зимы и требовалось выполнить какую-нибудь работу, он снимал рубашку. Не то чтобы я возражала, на него действительно было приятно смотреть. Сараси вздыхала по этому мальчику из соседней юрты, отчаянно стараясь не смотреть на него, но у нее ничего не получалось. Я знала их обоих с тех пор, как они были неуклюжими детьми, и в этом танце не было ничего нового. Когда-то я нашла бы это очаровательным, но теперь мне просто хотелось, чтобы у них все получилось. Несколько влажных шлепков в темноте, за которыми последуют боль и разочарование. Юная любовь так прекрасна.

Бера и Онарон пытались загнать детей в центральный шатер. Все поселение было построено — в данном смысле это довольно расплывчатый термин, — вокруг центрального шатра, который был по меньшей мере в четыре раза больше любой другой юрты. Мы проводили там встречи, дискуссии, судебные процессы — все, что носило формальный характер и требовало чуть большей серьезности, чем разговоры у костра.

Кори седлал своих птиц трей. В Райсоме их было только две; они транспорт, вьючные животные и источник пищи в одном лице. Если ты никогда не пробовал омлет, приготовленный из яиц птиц трей, ты много потерял. Сегодня они отправятся торговать с другими близлежащими деревнями. С тех пор, как Терреланская империя распалась под тяжестью моего гнева и жажды мести, небольшие деревни, такие как Райсом, стали встречаться все чаще. Вокруг Нью-Пикарра было с полдюжины точно таких же, и, хотя официально мы находились под их юрисдикцией, Райсом был сообществом, которое само о себе заботилось. Нам не нужно было, чтобы какой-нибудь приезжий из Нью-Пикарра или откуда-нибудь еще приходил сюда и указывал нам, как жить.

Я отправила в рот еще пару ложек размазни и медленно прожевала. До начала моего рабочего дня оставалось совсем немного времени. Я была не единственной старейшиной и не самым старшим членом деревни, но я была ведьмой Райсома. Люди обращались ко мне со всеми вопросами, связанными с лечением, и с кучей более обыденных вопросов в придачу. Не проходило и недели, чтобы какой-нибудь дурак не обратился ко мне с сыпью на более чувствительных участках. Я не была Джозефом и ничего не смыслила в биомантии или физиологии, поэтому обычно просто приказывала им поддерживать чистоту и наносить экстракт корня чертополоха, что звучало как настоящая вещь. Полагаю, это работало, поскольку ни у кого еще член не отвалился.

Я любила свою маленькую деревушку Райсом, пожалуй, больше, чем любое другое место, где я когда-либо жила. И люди любили меня. Или, по крайней мере, они любили ту, за которую я себя выдавала. Если бы они знали, кто я на самом деле, они бы либо с криком убежали, либо перерезали мне морщинистое горло, пока я спала. Это был бы прекрасный конец для Королевы-Трупа, убитой Хеком Ничьим сыном, пока она храпела и пускала слюни на подушку.

— Сильва. — Цера, молодая женщина с широкой улыбкой и огненно-красными волосами, помахала мне рукой. Она разговаривала с богато одетым мужчиной, которого я не знала. Это было странно. К нам в Райсом нечасто приходили гости. — Сильва, я могу воспользоваться твоей легендарной мудростью? — Мудрость было кодовым словом для гримасы и устрашающего взгляда.

Я знаю, о чем ты подумал. Когда я переехала в Райсом, я сменила имя. Имя Эскара Хелсене было почти синонимом моего другого имени — Королева-труп. А Королева-труп была страшилкой, которой пугали маленьких детей, заставляя их вести себя прилично, и пугали взрослых так, что они обделывались и молились треснувшим лунам о защите. Как бы то ни было, немного нездорово, что я взяла имя своей умершей возлюбленной. Однако это служило ежедневным напоминанием о ней. О любви и сострадании, которые она проявляла. О времени, которое мы провели вместе, и о том, как много это значило для меня. И о ее предательстве. Ежедневное напоминание о том, что любовь существует и что это чудесная и болезненная вещь.

Я неторопливо подошла к Цере и мужчине. Он был высок, одет в прекрасную кожу, и в его темных волосах пробивалась пара прядей седины, хотя и не так много, как у меня. «От него пахнет деньгами и неприятностями», — сказала я Цере.

— Уверяю тебя... — Я пнула мужчину в голень, чтобы он заткнулся, не сводя взгляда с Церы. Он вскрикнул и отступил назад, потирая рукой ногу.

— Кто он?

Цера подавила улыбку, прежде чем та появилась на ее губах:

— Маршал Аракнар из Нью-Пикарра.

Я оглядела мужчину с ног до головы и обнаружила, что он не соответствует слову маршал. «У него даже меча нет», — сказала я.

Аракнар перестал растирать голень и выпрямился, его идеально ухоженная борода расплылась в улыбке. «Уверяю тебя, старуха, мне не нужен меч». Он вытянул руку перед собой, раскрыл ее, и пламя ожило, танцуя на его ладони. Значит, он был Хранителем Источников. Даже пиромантом. Было время, когда я бы убила за то, чтобы у меня в животе был Источник, дающий мне силу огня и льда.

Я усмехнулась и снова отвернулась от маршала. «Почему он здесь?» — спросила я у Церы. Нью-Пикарр был гораздо бо́льшим поселением, расположенным к западу от нас. Город вырос на руинах старого Пикарра; его жители, не боясь магических ловушек, раскапывали то, о чем лучше было бы забыть. Уже много лет они пытались поглотить жителей Райсома.

— Талистера больше нет, — выпалил маршал, сжимая кулак, чтобы погасить пламя. — Ну, деревня на месте, но людей в ней нет. — Он махнул рукой в сторону Церы. — Как я только что говорил вашему мэру, торговый караван сообщил об исчезновении, и я со своими людьми отправился на юг, чтобы проверить. Там были следы борьбы, немного крови, перевернутые стулья и столы. Однако тел не было. Все они просто исчезли.

Я бросила взгляд на Церу, и она нахмурилась в ответ. «Зомби?» — спросила я. Зомби были проклятием для Иши. Моим проклятием, если быть точным. Оказавшись где-то между живыми и мертвыми, они были созданы по моей ошибке, из-за моей врожденной некромантии. Они исчезали на месяцы или годы, а затем появлялись снова, чтобы уничтожить целые города или деревни и пополнить свои ряды мертвецами. Они были безжалостны и преследовали только одну цель: распространить проклятие, которое я на них наложила. Каждая смерть, вызванная зомби, была на моей совести.

— Хмм. — Маршал принял задумчивую позу, одной рукой держась за локоть, а другой поглаживая бороду. Он выглядел чертовски глупо, но, по-моему, старался казаться умным. Я полагаю, нельзя изобразить умный вид, если ты туп, как пробка. — Я так не думаю. — У него была драматическая манера говорить, как будто каждое его слово имело огромное значение. Мне захотелось снова пнуть его в голень.

— Мы должны быть начеку, на всякий случай, — сказала Цера. — Я попрошу Арикса удвоить количество патрулей в течение следующих нескольких дней. — У нас в Райсоме было не так много ополченцев, потому что мы в них никогда по-настоящему не нуждались. У Арикса был меч, оставшийся с тех времен, когда он служил в армии, хотя старый дурак давно уже не размахивал им ни перед кем, кроме пугал. По и Фера любили носить палки и притворяться, что это копья, но ни одна из женщин не имела ни малейшего представления о том, как ими пользоваться. В результате оставалась только я, хотя мои дни ночного патрулирования давно прошли, за исключением регулярных походов отлить в любое дурацкое время, которое выбирал мой мочевой пузырь. Но жители Райсома знали, что в моем распоряжении есть кое-какая магия Источников, даже если они и не знали, какая.

— Я набираю здоровых воинов для проведения надлежащего расследования, — сказал маршал. — При условии, что вы сможете обойтись без этого вашего Арикса.

Тсера взглянула на мужчину. Но не я. «Ты сможешь пойти?» — спросила она.

— А я должна?

Цера покачала головой и улыбнулась.

— Нет. — Она пожала плечами. — Но, если они столкнутся с чем-то более неприятным, чем легкий ветерок, он, вероятно, умрет без твоей помощи.

Я хихикнула. Мне всегда нравилась Цера. Если бы я была на двадцать лет моложе, она, возможно, понравилась бы мне еще больше.

Маршал прочистил горло в той чрезмерно вежливой манере, как это делают люди, когда собираются говорить с тобой свысока. «Я должен подчеркнуть, что я всего лишь ищу здоровых людей для участия в расследовании». Разумнее всего было бы дипломатично объяснить заблуждающемуся чуваку, что, хотя сейчас я ухаживаю за немощными, я знаю о магии Источников и ее применении больше, чем любой другой землянин.

Я пнула тупого ублюдка в голень во второй раз.

Когда маршал отскочил в сторону, шипя и свирепо глядя на меня, я вскинула руки вверх:

— Хорошо, я пойду.

— Спасибо, Сильва, — сказала Цера со своей обычной улыбкой, от которой морщины заплясали на ее лице. Она просияла. — Я обещаю, что попрошу Кори купить бутылочку хорошего виски на его торговом пути, специально для тебя.

— Лучше позаботься о том, чтобы у тебя были наготове две чашки, — сказала я и подмигнул ей, прежде чем повернуться к маршалу. — Полагаю, у тебя есть тележка, птица трей или одна из этих ужасных штук, лошадей? Я не собираюсь проделать весь путь до Нью-Пикарра пешком.

— У меня есть пара аббанов, — угрюмо сказал он.

— Чудесно. — Я покачала головой и направилась к своей юрте, чтобы забрать Источники. — Я буду пахнуть мускусом целую неделю.