Грехи Матери

Глава 14

Если судить по рассказам, которыми я до сих пор делилась, ты можешь подумать, что мои дети всегда были маленькими ангелочками, которые никогда не делали ничего плохого. Конечно, это куча дерьма аббанов. Они были детьми, и попадание в неприятности — это, по крайней мере, три четверти причин их существования. Просто до сих пор я не делилась ни одной из наиболее неприятных историй.

Это моя ошибка. Я оглядываюсь назад, на то время, на своих детей и друзей из моего молодого королевства. Это было время мира и уюта. Я думаю, что это было самое счастливое время в моей жизни. Более счастливое, чем детство в лесной деревне Кешин, до того, как вербовщики украли меня у родителей и брата и отдали орранцам. Более счастливое, чем мои ранние годы в Академии магии, когда нас с Джозефом связали узы крепче кровных и до того, как наставники начали готовить нас к тому, чтобы мы были оружием. И даже более счастливое, чем время, проведенное с Сильвой в летающем городе Ро'шан, когда я каждую ночь сплеталась с ней, ощущая ее горячее, прерывистое дыхание на своей коже, когда мы исследовали друг друга, и непостижимое блаженство, когда я лежала потная и обессиленная в ее объятиях после этого. Первые годы правления в Йенхельме, воспитание моих детей — вот мои самые счастливые воспоминания.

Я надеялась вернуть миру немного радости. Моя жизнь всегда была сложной, болезненной и разрушительной. Я воспитывала своих детей, старалась научить их лучше, чем учили меня, пыталась привить им уважение к жизни и любовь, в которых мне всегда было отказано. Я думала, что это станет моим наследием. Я надеялась, что они улучшат мир. Но, с другой стороны, мы никогда не воспитываем наших детей в надежде, что они его разрушат.

Я помню, как Трис собрал свою обычную группу детей-искателей приключений, и они отправились исследовать новую область катакомб. Я уже говорила, что некоторое время назад очистила город от монстров и Про́клятых, но это было правдой лишь в той мере, в какой я могла это сделать. Нижние уровни были нестабильны. В конце концов, я вытащила дворец от земли, и там, внизу, не всегда было безопасно. Стена рухнула, и открылись новые проходы. Я не знала об этом, но Трис обнаружил это раньше всех, и, конечно, собирался исследовать проходы.

Я подумала, что они отправились в одну из своих обычных экспедиций, гоняясь за тенями и используя свое воображение, чтобы придумать приключения вокруг себя, как это свойственно детям. Я наблюдала, как они уходили. Трис впереди, высоко подняв трость. Ви на шаг позади него, с мелом в руке, уже делает пометки на стенах. Еще трое детей, примерно того же возраста, друзья из растущего городка за пределами дворца. И, наконец, Сирилет, которая тащится сзади, но полна решимости принять участие.

Я занялась своими делами, посредничая, объявляя и, чаще всего, подписывая; какими бы утомительными ни были эти занятия, но каждым королевством время от времени нужно управлять. Имико вернулась из одного из своих визитов в соседний город, принадлежавший близлежащему королевству Коттлелан. Она сообщила мне, что жители этого городка — я забыла его название — приняли решение покинуть Коттлелан и присоединиться к Йенхельму. Мое маленькое королевство росло, и все это благодаря Имико и ее вербовке. Я никогда не спрашивала, как ей удавалось убедить стольких людей присоединиться к нам и таким образом расширить наши границы, а она никогда не предлагала объяснений. Я полагала, что обещания были даны от моего имени, и верила, что она их выполнит. Я не знала правды. Не хотела знать.

Мы с Имико стояли в центре моего тронного зала, обсуждая возможные последствия действий Коттлелана, когда я услышала знакомый звук рвущейся бумаги — позади меня открылся портал. Пара друзей Трис, пошатываясь, вышла из него, дети, плача навзрыд, звали родителей. Сирилет упала вслед за ними. Из ее носа текла кровь, и она держалась за живот. Я сразу поняла, что это признаки отторжения. Моя дочь где-то нашла Источник порталомантии. Это было единственное объяснение, которое пришло мне в голову, как она открыла портал. Но у Сирилет не было установки к этой школе магии. Простое проглатывание Источника порталомантии должно было убить ее за считанные минуты, и еще быстрее, если она попытается его использовать, что она, несомненно, и сделала. Еще хуже: она открыла портал с такой точностью и сохранила его открытым, и я поняла, что она делает это не первый раз. Мне потребовались годы практики, чтобы открывать достаточно большие и стабильные порталы, через которые могли проходить люди. Сирилет, которой было всего восемь, уже знала об этой школе магии Источников больше, чем я в тринадцать. Как такая умная девочка могла быть такой чертовски глупой?

Сирилет упала на колени, кровь текла по ее лицу, капала с губ и подбородка, руки нащупывали мешочек со спайстравой, как раз там, где я учила ее его держать. Я пропустила двух других детей мимо себя и бросилась к Сирилет. Имико опередила меня, опустившись на колени, не обращая внимания на неровный каменный пол. Она подхватила Сирилет на руки, сорвала с пояса мешочек и сунула ей спайстраву. Сирилет отшатнулась, указала дрожащим пальцем на портал и сумела произнести только одно слово: ранены. Затем она закашлялась, забрызгав кровью жакет Имико.

Я разрывалась на части. С одной стороны, моя дочь-идиотка играла с магией Источников, с которой не могла справиться. За ней нужно было ухаживать, отчитывать, присматривать. С другой стороны, она держала портал открытым по какой-то причине, и ни Трис, ни Ви, ни третий деревенский еще не прошли через него. Я могла достаточно точно понять, что имела в виду моя дочь. Кто-то был ранен по ту сторону портала.

Имико крепко сжала бьющееся в конвульсиях тело Сирилет и кивнула в сторону портала, приказывая мне идти. Это должна была быть я; я знала, что должна была позаботиться о Сирилет, но я также должна была пойти проверить остальных. Сирилет заскулила от боли, кровь потекла у нее из глаз и носа. Она не могла долго удерживать портал открытым — это убивало ее.

Я шагнула к порталу, и он замерцал. На мгновение я увидела то, другое место. Темнота была такой необъятной, что была всем и ничем одновременно. А вдалеке, каким-то образом и далеко, и близко, одновременно, виднелся глаз существа, существовавшего за порталами. Тот самый глаз, который смотрел сквозь великий разлом в полазийской пустыне. Затем портал снова замерцал и показал ветхий коридор из камней и резных статуй. Порталы вокруг меня не работали уже много лет, но в тот момент у меня не было выбора. Мои дети были ранены. Я прыгнула через портал.

На другой стороне я обнаружила тускло освещенный коридор, который был искривлен, вероятно, много лет назад, когда я поднимала город. Коридор довольно резко обрывался стеной из упавших камней. Я тут же догадалась, что произошло. Группа искателей приключений Триса спустилась сюда на разведку, не обратив внимания на нестабильность туннеля. Он обрушился.

Трис стоял на четвереньках, разгребая упавшие камни, подбирая небольшие булыжники и бросая их за спину. Портал захлопнулся, силы Сирилет иссякли. Я могла только надеяться, что Имико дала ей спайстраву до того, как появились более серьезные симптомы отторжения. Трис услышал звук закрывающегося портала и повернулся ко мне. Его руки были в крови, ногти ободраны, глаза широко раскрыты. Другой ребенок, возможно, прибежал бы ко мне в слезах, умоляя о прощении или заявляя, что это не его вина. Но не Трис. Он повернулся обратно к пещере, отодвинул еще один камень и паническим голосом сказал мне, что туннель обрушился на Ви и их второго друга, но он слышал голос Ви за обвалившимися камнями. Такой краткий отчет от двенадцатилетнего мальчика в разгар паники, но это был Трис. Для некоторых паника — повод сосредоточиться.

Я оттолкнула его в сторону и использовала геомантию, смешанную с кинемантией, чтобы растереть упавшие камни в пыль. Возможно, это был не самый разумный способ справиться с обрушением, но я тоже была в некотором роде в панике. Ви была ранена, но не слишком серьезно. У нее была сломана нога и несколько порезов и синяков. Она подробно рассказала мне о каждой травме высоким, полным боли голосом. Другому ребенку повезло меньше. Он был раздавлен падающими камнями и не выжил.

Я вынесла тело мертвого мальчика из катакомб, пока Трис помогал Ви ковылять. Ви говорила всю дорогу, но это была не обычная энергичная чушь, а приглушенный рассказ. Она рассказала мне обо всем, что происходило до обвала, и обо всем, что она видела, и о некоторых других приключениях, в которых участвовал мертвый мальчик. Я все это время тягостно молчала.

Ярость бурлила в моих жилах, как горячий огонь. Я не могу припомнить, чтобы когда-либо была так зла. А гнев, как ты, наверное, помнишь, всегда был моей страстью. Мои дети подвергли себя такой опасности, подвергли опасности других, из-за них погиб маленький мальчик. Мне хотелось закричать на них. Кричать, пока у меня не заболит горло, а из ушей не пойдет кровь. Заставить их увидеть... Заставить их, черт возьми, понять, что они натворили. Но, конечно, они и так все понимали. Трису было двенадцать лет, он был достаточно взрослым, чтобы понять, что такое смерть. Он видел тело, которое я несла, и знал, что это его вина.

Когда мы вернулись в тронный зал, я обнаружила, что Имико ухаживает за Сирилет. По крайней мере, моя дочь была жива, и ее в основном привели в порядок. Она казалась совершенно спокойной, но я видела, что Имико плакала. Ее глаза были красными, краска, которой она всегда их подкрашивала, потекла угольными разводами. Я хранила напряженное молчание, и Имико занялась Трисом и Ви. Вместо криков я вызвала мать мальчика.

Что можно сказать родителям умершего ребенка? Мне жаль? Мне жаль, что мои дети были безрассудными идиотами. Мне жаль, что они все еще живы, а твой ребенок — нет. Мне жаль, что я не следила за ними. Прости, но в глубине души я испытываю облегчение, потому что это был твой ребенок, а не мой. Что, черт возьми, можно сказать? Нет слов, которые могли бы улучшить ситуацию. Нет слов, которые могли бы воскресить мертвых. Поверь мне, я знаю.

Я извинилась перед этой женщиной и взяла на себя ответственность. Выдержала ее бурю слез и презрения. Пообещала ей... Блядь, я не помню, что я обещала. Теперь все как в тумане.

Когда, наконец, она ушла, забрав с собой тело своего ребенка, я повернулась к своим собственным детям. Мои глаза вспыхнули, в них была такая ярость. Имико все еще была с ними, защищая их от... от меня. Как будто я могла обратить эту ярость в насилие.

Я отослала их без наказания, выговора или даже осуждения. Иногда молчание хуже любого крика. Имико отвела детей в их комнаты, вызвала биоманта для Ви, смыла кровь с лица Сирилет. Она играла роль понимающей тети, в то время как я... Я кипела от злости.

Со временем все стало на свои места. Теперь я понимаю, что больше всего злилась не на детей. О, поверь, я все еще была зла на них. Но я возлагаю бо́льшую часть вины туда, где ей и положено быть — на себя. Я не ставила перед ними никаких границ, учила их, что сила может преодолеть все препятствия, и обманывала их обещаниями, что они обладают такой силой. Я заставила их чувствовать себя непобедимыми, поэтому, конечно, они не боялись опасности, которая их окружала.

В ту ночь я нашла мертвого мальчика, бродившего по коридорам моего дворца. Не его тело, конечно, а его призрак. Один из моих. Поднятый моим чувством вины. Мир полон призраков. Я не обращаю внимания на большинство из них, но этого создала я сама. Я придала ему форму. И мне всегда кажется правильным забрать у них эту форму, дать им покой и отправить их дальше. Позволить им возродиться или просто положить конец мучениям полусуществования. Это самое меньшее, что я могу сделать.

Никогда не доверяй торговцам. Как правило, они с радостью продадут тебе ведро, утверждая, что это шляпа. Когда ты принесешь его домой, ты поймешь, что в ведре дырки, от него пахнет трупом недельной давности и в нем уже поселилась какая-то зловонная слизь, которая так и норовит запрыгнуть тебе в глаза. Кроме того, не доверяй сногсшибательно красивым торговцам, потому что — можно поспорить на что угодно, — они знают, какие они красивые, и как это использовать, чтобы выжать из тебя монеты.

Не то чтобы я была против того, чтобы Джамис пер Суано слегка бы меня прижал. Поверь мне, со временем ты можешь достичь головокружительных высот в возрасте, когда уже не сможешь следовать своим похотливым мыслям. Но это не помешает тебе их иметь.

— Я ищу свою дочь, — быстро сказала я, прежде чем торговец успел каким-то образом истолковать мои мысли так, что я хотела купить козу.

Имико застонала.

— Неужели? — спросил Джамис. Он оставил своих охранников и ручного Хранителя Источников, подошел к столу, обошел его и уселся на его внутренний край. — Какая освежающая честность.

Я, подобно Джамису, обошла вокруг стола — с гораздо меньшей грацией — и уселась напротив него. Я говорю уселась, но это было больше похоже на то, что я шлепнулась на задницу, а потом стиснула зубы от боли в спине. «Ты бы предпочел, чтобы я солгала?» — спросила я.

— Да! — рявкнула Имико. Она тоже подошла ближе, но не села на стол. — Дотянись до лун, будешь счастлива с небом.

Я закатила глаза, глядя на нее:

— Отлично. Я ищу Джинна в бутылке.

Джамис перевел свой полуночный взгляд с меня на Имико. Мне неприятно это говорить, но я почувствовала легкий укол ревности. «Ты, должно быть, Имико. Мастер-вор, истинная сила, стоящая за троном Йенхельма. Знаешь ли, несколько моих приятелей назначили за тебя награду». Он произнес эту угрозу таким невозмутимым тоном, что я не поняла, пытался ли он пошутить. Но в этом-то и был смысл.

Имико пожала плечами, как будто мысль о том, что кто-то может попытаться арестовать ее, была слишком скучной и недостойной обсуждения.

— Никогда не слышала об этой Имико, — сказала она. — Меня зовут Окими, я помощница королевы Эскары Хелсене, помогаю ей в ее преклонном возрасте. — За это я бросила на нее свирепый взгляд. Она, конечно, меня проигнорировала.

— Ну, Имико, или Окими, или как ты там себя называешь. Приятно, наконец, познакомиться с тобой. — Джамис снова отвесил легкий полупоклон, что-то среднее между насмешкой и уважением. — Итак, королева Йенхельма пропала?

Имико бросила нетерпеливый взгляд в мою сторону:

— Что-то вроде того.

— И вы обе ищете ее, чтобы... — Джамис перевел взгляд с Имико на меня, затем обратно. — Забрать ее обратно в Йенхельм? Против ее воли?

Имико скрестила руки на груди.

— В данный момент мы просто ее ищем. Королева Эскара не видела свою дочь много лет. Им нужно многое наверстать.

— И вы думаете, что она в Ланфолле, — сказал Джамис ровным, как только что отчеканенная монета, голосом. — Возможно, остановилась у кого-нибудь из моих приятелей?

— Мы, конечно, думали об этом. — Имико подошла на пару шагов ближе к торговцу, и я заметила, что охранники Джамиса шагнули вперед, положив руки на оружие. Имико остановилась и с улыбкой подняла руки. — И, похоже, нам недостаточно доверяют.

Джамис вздохнул и махнул рукой через плечо. Стражники отступили назад.

— У той королевы, которая находится в этой комнате, довольно грозная репутация.

Имико преодолела разделявшее их расстояние и уселась на стол рядом с Джамисом. Они так эффектно смотрелись рядом друг с другом. Один смуглый и красивый, чья внешность притягивала взгляд. Другая бледная, с волосами цвета догорающего кузнечного горна.

— Честное слово, это в основном громкие слова, — сказала Имико.

— Она не сожгла город и не убила императора? — спросил Джамис и улыбнулся.

— Я сказала, в основном громкие слова, — улыбнулась в ответ Имико. — Немного правды там, где мы ее посеяли.

Ты, наверное, заметил, что мне не нравится, когда меня обсуждают или игнорируют. Особенно мне не нравится, когда обо мне говорят, если я нахожусь в той же чертовой комнате. И, хотя мне очень неприятно это признавать, Имико выглядела так, будто флиртовала с Джамисом, что вызвало у меня необоснованную ревность. Я винила во всем хрономантию. Моему телу шел шестой десяток, но на самом деле я была еще достаточно молода, чтобы считать себя в расцвете сил.

Я много говорила о различиях и опасностях, которые таят в себе любовь и вожделение. Вожделение в юности — это вырвавшееся на свободу пламя, которое сжигает все, к чему прикасается. Похоть в пожилом возрасте — это аромат, доносимый легким ветерком, который пробуждает что-то глубоко внутри, давно забытую мысль, но все равно мимолетную, теряющуюся так же быстро, как воспоминание о сне. Но как быть с возрастом между молодым и старым? Что ж, тогда похоть — это цветок, который ждет, чтобы распуститься. Если его подкармливать и поливать, он может расцвести во что-то новое и прекрасное, открывая мир возможностей. Если оставить его вянуть и умирать, он загнивает и оставляет запах застарелого пота и сожалений.

Кем была я? Молодой? Старой? Чем-то средним? Растерянной, я думаю. Как телом, так и разумом. Что ж, растерянность и похоть — обычные спутники жизни. На самом деле в то время я знала только одно: Имико флиртовала с Джамисом, и ревность пронзила меня насквозь. Я хотела, чтобы Джамис так смотрел на меня, так улыбался мне. Даже если все это было притворством.

Моя голова кружилась от мыслей и эмоций, которые, я была уверена, я давно оставила позади. Это не было вожделением, это не могло быть вожделением. Скорее, это было похоже на желание. Желание — это нечто совершенно иное. Я хотела его внимания, быть объектом его пристального интереса. Я хотела, чтобы он посмотрел на меня и увидел во мне равного себе.

— Три раза, — сказала я достаточно громко, чтобы привлечь внимание Джамиса и Имико. — Три раза я убила императора.

— Вот теперь я впечатлен. Как можно убить человека три раза?

Я улыбнулась Джамису. Загадочность может творить чудеса, когда пытаешься вызвать интерес. Конечно, когда пытаешься пофлиртовать с мужчиной, есть способы получше, чем разговоры о людях, которых ты убила.

Его улыбка исчезла, как пыль перед бурей. «Боюсь, я не знаю, где твоя дочь», — сказал Джамис, и его голос утратил игривые нотки. Это было похоже на потерю. Солнце скрылось за горизонтом, окутав красоту мира тенью. Я хотела его вернуть. Я хотела, чтобы солнце вернулось. Я хотела, чтобы Джамис снова мне улыбнулся. Слезы Лурсы, я не понимала, что со мной происходит. Почему я так отчаянно нуждалась во внимании этого мужчины?

— Но это не значит, что я не могу помочь, — продолжил Джамис. — Если Сирилет Хелсене находится в Ланфолле или проезжала через него, кто-нибудь об этом знает. Скорее всего, кто-то из других членов союза.

Имико усмехнулась и откинулась на спинку стула, выгибая спину.

— И теперь мы переходим к делу. Цена.

Джамис повернулся к Имико и виновато развел руками.

— Это Ланфолл, дамы. Если кто-то предоставляет вам информацию бесплатно, то либо эта информация ложная, и смело можно сказать, что она приносит ему прибыль, либо это услуга, за которую надо будет заплатить позже.

— Так что же теперь? — спросила я, отчаянно пытаясь вмешаться в разговор. — Заплатить сейчас или заплатить позже?

Джамис взглянул на меня, его взгляд метался вверх-вниз, что мне не понравилось. В его взгляде читался голод, но не такой, какой мне хотелось бы. Его взгляд был откровенным и оценивающим, как будто он осматривал аббана и решал, разводить его или забивать на стейк.

— Я думаю, что услуга была бы лучше всего, верно? — Его бровь снова изогнулась, на губах появилась все та же полуулыбка. От этого зрелища мое сердце забилось быстрее. Да, конечно, он потребовал платы в виде неопределенной услуги, впоследствии. Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы понять, что у меня нет ничего, кроме одежды и темной репутации. Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало отдать ему одежду. Не стоило и думать о какой-либо услуге, полагаясь на мою репутацию, но у меня не было другого выбора. Я согласилась прежде, чем Имико успела возразить, что это плохая идея. Это не значит, что она не ругала меня за это позже.

— Чудесно. — Джамис чуть ли не спрыгнул со своего места на столе и шагнул ко мне, сверкая темными глазами. Он протянул мне руку для рукопожатия, и я с жадностью пожала ее. Я не уверена, кто из нас удерживал руку другого чуть дольше, чем это было необходимо, но я поймала себя на том, что смотрю в его глаза и изо всех сил пытаюсь сформулировать связную мысль, несмотря на то что они были чертовски красивы.

Мои глаза сверкнули. «Они действительно такие поразительные, как рассказывают истории», — сказал Джамис хриплым голосом. Он облизал губы, затем отпустил мою руку и повернулся, направляясь к той же двери, через которую вошел.

— Сегодня вечером состоится прием. — Его голос донесся через плечо. — Ничего особенного. Мы проводим такой раз в неделю для клиентов и членов Союза торговцев. Там будет представитель Ро'шана. Она прилетела только сегодня утром на флаере. — Я слышала, что летающий город прибудет через несколько дней. Признаюсь, я надеялась уехать до того, как он появится. Я была совершенно уверена, что Мезула хочет моей смерти. Это чувство было взаимным.

Джамис махнул рукой слуге с намасленными волосами, который привел нас в зал.

— Дэниел отведет вас в ваши покои, пока не начнется аукцион. Я предлагаю вам оставаться там. Я наведу кое-какие справки от вашего имени. — Он вылетел из зала, не дожидаясь ответа, его ручной Хранитель Источников поспешил за ним, все еще постукивая рукой по ноге.

Дэниел прочистил горло, отчего мне захотелось размазать его намасленные волосы по всему полу. Он открыл дверь и нетерпеливо указал на нее. Я проигнорировала его. Теперь, когда Джамис ушел, я обнаружила, что снова могу дышать и думать. Это как проснуться после недельного запоя и спросить себя: Что за хрень я сделала?

Имико встала со своего места на столе и, подойдя, села рядом со мной. «Идиотка», — сказала она, толкнув меня плечом. В ее словах не было настоящего яда.

— Я получила то, что мы хотели, так? — Последние остатки моего туманного опьянения растаяли, как воспоминания о ночном кошмаре. Теперь я видела Джамиса таким, каким он был. Симпатичный мужчина, надо сказать, но не настолько, чтобы я была так взволнована, как минуту назад. Но было что-то такое в его присутствии, в том, чтобы находиться рядом с ним. Это сводило с ума. Как дыхание возлюбленного, щекочущее твои губы, когда он держит поцелуй на расстоянии вытянутой руки. Я боялась этого, того, что делало со мной его присутствие. И я его жаждала. Теперь, когда оно исчезло, я хотела его вернуть.

Имико нахмурилась, глядя на меня.

— Никогда не обещай солнце, если можешь обойтись лампой.

— Ты говоришь как Тамура.

— Хорошо. — Имико спрыгнула со стола, встала на ноги и протянула мне руку, помогая спуститься. — Ты действительно слушала его.

— Иногда, — проворчала я, решив, что последнее слово должно остаться за мной.

— Иногда, — согласилась Имико.