Грехи Матери

Глава 23

Я проснулась от оглушительного грохота, за которым последовал крик. В дни молодости я бы мгновенно вскочила на ноги с источникоклинком в руке, но молодость давно была позади. Так что я медленно проснулась, и моей первой мыслью было постучать в стену и сказать Имико, чтобы она стонала не так громко. Но это была не она. Кричала не Имико.

Мы сняли комнаты на первом этаже гостиницы — маленькое милое место, расположенное в так называемой хорошей части города. По правде говоря, моя комната была немногим больше шкафа с шаткой кроватью и старым кусачим матрасом. Я была рада встать.

Я услышала свист, такой громкий, что казалось, будто он доносится отовсюду одновременно. Затем еще один грохот. Крики; некоторые от страдания, некоторые от возбуждения. Отчаянный стук в мою дверь.

Когда я двинулась, чтобы открыть дверь, то услышала еще один пронзительный свист. Крыша моей маленькой комнатки провалилась внутрь. Кровать, на которой я так недавно спала, исчезла, ее поглотила новая, довольно обширная дыра в полу. Я отперла и распахнула дверь в каком-то оцепенении. Я понятия не имела, что происходит, но, если бы не стук, я, скорее всего, была бы мертва.

В коридоре стояла Кенто. Она схватила меня за запястье и выдернула из комнаты, как только дверь открылась. Я едва успела спросить что? прежде, чем она потащила меня вниз по лестнице в общий зал гостиницы. Повсюду были люди — и не люди, — в разной степени раздетые или раненые. Один мужчина-пахт лежал на столе и кричал изо всех сил. Одна из его ног заканчивалась рваным обрубком разорванной плоти и опаленной шерстью, из-за чего кровь заливала пол.

Дородная полазийка, у которой на верхней губе было достаточно темных волосков, чтобы сойти за усы, боролась с худощавым терреланцем с белой, как кость, кожей. Мужчина, казалось, за что-то цеплялся и рычал на женщину. Обычная веселость прошлой ночи исчезла. Это была не драка в баре из-за пролитого напитка. Судя по тому, как они колотили друг друга, я подумала, что это, скорее всего, закончится смертью.

Кенто позвала Имико. В общей комнате царил полный хаос, и я нигде не могла ее увидеть. От моего внимания не ускользнуло, что Кенто все еще не отпустила мою руку.

— На нас напали? — спросила я. Моя дочь не потрудилась ответить.

Я услышала еще один свист, на этот раз совсем близко, за которым последовал оглушительный удар, который я почувствовала ногами. Еще один свист вдалеке, затем еще один. Крики снаружи становились громче, к общему шуму добавилось еще несколько голосов. Полазийка повалила бледнокожего мужчину на пол, колотя его мясистыми кулаками по лицу. Он все еще за что-то цеплялся, отказываясь это отпускать, даже когда она забила его до смерти.

Имико устремилась вниз по лестнице. Ее темно-зеленая куртка была застегнута лишь наполовину, на ноге у нее был один кожаный ботинок, другой она держала в руках. Вслед за ней по лестнице спустился полуголый терреланец с лысой головой и явной эрекцией. Имико немедленно подбежала к нам с Кенто, но землянин огляделся с дикой ухмылкой, заметил полазийку, которая разжимала руки потерявшего сознание мужчины, и прыгнул на нее.

Снова свист, снова грохот, снова крики. Оранжевое зарево за одним из окон было таким ярким, что, должно быть, это был настоящий пожар. Кенто снова потянула меня за руку, увлекая к двери гостиницы. На лице моей дочери отразилась паника, и я спросила себя, понимает ли она, что происходит, потому что была уверена, как ночное небо, что я ничего не понимаю.

Кенто вытащила меня из гостиницы, Имико следовала за нами по пятам. Мне казалось, что внутри царил хаос. На улицах было еще хуже. Здания горели, представители всех рас лежали, умирая, в песчаной жиже, другие дрались друг с другом зубами и когтями, как смертельные враги. Некоторые сжимали что-то в дымящихся руках, не обращая внимания на то, что это обжигает им кожу. И на нас лились Слезы Лурсы.

Только тогда я поняла, что происходит. Я слышала истории об этом с детства, но никогда не испытывала на себе. Лунный дождь. Камни с наших лун-близнецов, отколовшиеся при столкновении друг с другом, падали на наш мир. В Ише было общеизвестно, что, если на тебя упадет слеза Локара или Лурсы, тебе повезло. Это означало, что камень принадлежит тебе. Правда, скорее всего ты при этом погибнешь, но камень перейдет к твоей семье, и та сможет продать его за целое состояние, которого им хватит на всю жизнь. В Каратаане право собственности на падающие лунные камни, по-видимому, было менее определенным. Когда мы стояли на той улице, окруженные падающими камнями, я увидела, ка мужчины и женщины всех народов сражались друг с другом и убивали друг друга. Я увидела жадность. Жадность в ее самой основной, ненавистной форме, и еще я увидела единение.

Все мы — земляне, пахты, гарны, Ранд и Джинны, мужчины и женщины, кто угодно другие, обладаем ли мы огромной властью или являемся фермерами, у которых за душой нет ничего, кроме грабель и семян, — все мы все едины в своей жадности. Эта общая черта всех разумных существ.

Камень просвистел в небе так близко, что я увидела за ним огненный след. Он ударился о землю не более чем в дюжине футов от меня, взметнув в воздух грязь и песок. Имико стала красться к дымящемуся кратеру, который он оставил, пытаясь увидеть маленький камешек в его центре.

— Это мой. Убирайся! — закричала на Имико женщина-пахт. У нее был черный мех с ослепительно белыми полосками, и она размахивала скимитаром, когда бежала к моей подруге.

Я вырвала руку из руки Кенто и призвала свой Источник кинемантии. Взмахнув рукой, я ударила пахт волной кинетической энергии, которая раздробила ей руку и бросила в стену ближайшей мясной лавки.

— Это безумие, — сказала Кенто. Она в ужасе и замешательстве оглядела улицу. Тогда я подумала о том, насколько уединенной была жизнь моей дочери на Ро'шане. Да, она, несомненно, время от времени спускалась в мир, но только для того, чтобы погостить. Она, вероятно, понятия не имела о тех зверствах, которые мы, жители Оваэриса, совершали друг против друга.

Имико подобралась поближе к кратеру. Я заметила блеск в ее глазах. «Я никогда не видела Слезу Лурсы», — мечтательно произнесла она.

Я оттащила ее, когда с улицы к нам скользнул гарн. Я не сомневалась, что смогу его убить. Я могла бы раздавить его своей магией, но мне не нравилось убивать. Я уже давно этого не делала.

Мы пережили бурю падающих камней, как и портовый город Каратаан. Цепляясь друг за друга и надеясь, что с неба на нас ничего не упадет. Никакой щит, который я могла бы создать с помощью кинемантии или дугомантии, не спас бы нас. Камни падали с лун, в них была та самая ненавистная чертова руда. Я не знаю ее истинных свойств, но она влияет на магию Источников. Поглощает ее, как-то нейтрализует. Вот почему Ранд и Джинны были заключены внутри лун: это делало их магию бесполезной. Если бы один из этих камней упал на нас, он прошел бы сквозь любой барьер, который бы я создала. И тогда я поняла, почему люди делали этот знак, протягивая руки к лунам всякий раз, когда видели меня.

Моя репутация распространилась повсюду. Страшилище Иши. Королева-труп. Хранитель Источников с ужасным аппетитом и соответствующей силой. Оказывается, люди думали, что лунные камни защитят их от меня. Одна из слез Локара или Лурсы была чрезвычайно ценна из-за содержащейся в ней руды, но где-то в последние два десятилетия поползли слухи, что, если держать лунный камень у себя дома, он защитит от Королевы-труп. Больше не нужно беспокоиться о том, что злой Хранитель Источников прокрадется в твой дом посреди ночи и сожрет твоих детей, или о любой другой хрени, которую я могу сделать с их детьми.

Я так легко вошла в фольклор, и, как у любого чудовища из мифов и легенд, были способы защититься от меня. Боишься, что кровососущая пиявка поднимется из болота и выпьет всю кровь из твоего скота? Приколоти веточку тимьяна к твоим заборам через каждые десять футов, чтобы отпугивать монстров. Услышал историю о том, как освободившийся геллион налетал и похищал юных девственниц? Кусочек мела, зажатый между ягодицами, защитит упомянутую девственницу от темных крыльев чудовища и цепких когтей. Королева-труп беспокоит твоих детей в их кроватках? Купи себе ужасно дорогой камень, который заставит ее тайком пробраться в дом твоего соседа. Чертовски смешно. Клянусь, половина этих историй и оберегов придуманы недобросовестными торговцами, которые пытаются сбыть какой-нибудь бесполезный хлам.

Каратаан был построен именно на этом острове, потому что в мире не было места, более подверженного лунному дождю. Снова жадность, универсальная черта, присущая всем людям. Она заставляет нас колонизировать самые негостеприимные места на Оваэрисе в поисках возможности поживиться. Вероятно, все началось с того, что люди приплывали на остров и собирали лунные слезы после каждого лунного дождя. Затем какой-то умник, не особо заботящийся о личной безопасности, осознал, что, если они поселятся на острове, у них будет возможность собирать камни первыми, при условии, что их не убьют первыми. Как бы все ни начиналось, теперь он был здесь — целый город, построенный на острове, на который регулярно обрушивались смертоносные, непредсказуемые дары судьбы.

Ливень прекратился незадолго до восхода солнца. Раненых доставили туда, где за ними будут уход, мертвых погрузили на тележки и увезли. К тому времени все камни были разобраны, даже те, что упали на здания. Поврежденные дома и предприятия уже были на пути к ремонту, на крыши набили новые доски, чтобы закрыть дыры. Несмотря на хаос, царивший прошлой ночью, Каратаан поднялся и занялся своими делами. Те, кто всего несколько часов назад пытались убить друг друга из-за камня, теперь бок о бок трудились над восстановлением. Один корабль в порту затонул, в его корпусе образовалась дыра размером с лошадь. К счастью, флаер Кенто остался невредим.

Итак, на следующее утро мы направились к последней части города, к лесу, где город таренов возвышался над пиратами и рыбаками всех рас. Мы были не одни. И даже не были первыми в очереди. Дюжины жителей Каратаана ждали, когда можно будет войти в лес и взобраться на деревья; путь им преграждала небольшая армия солдат-таренов. У некоторых из них были копья вдвое длиннее, чем их рост, у других плоские луки. Мысль о слепом существе, стреляющем во что-то из лука, немного напугала меня, но правда в том, что тарены прекрасно видят, возможно, даже лучше, чем мы, земляне, просто они видят другими чувствами.

Мы встали в очередь за массивным пахтом с мохнатыми руками шириной с мою талию. Он зажал в когтистой лапе одну из Слез Лурсы и низко и угрожающе зарычал, когда мы подошли слишком близко. Очередь за нами продолжала выстраиваться по мере того, как все больше людей направлялось к таренам, и все они несли лунный камень.

— Тарены покупают руду, — сказала я, когда до меня дошло, что происходит.

— Ммм, — пробормотала Кенто. — Мать часто недоумевала вслух, почему. На Каратаане больше лунных дождей, чем где бы то ни было. Существует постоянный порядок, согласно которому тарены покупают любой камень, упавший с наших лун, но они не продают его никому другому. Они хранят его, и моя мать так и не смогла понять, зачем. — Клянусь, у меня внутри все умирало каждый раз, когда Кенто называла Мезулу своей матерью. Из всего, что боги сделали со мной за эти годы, это, возможно, самое худшее.

— Должна быть причина, по которой они это делают, — сказала Имико, бросив затуманенный взгляд сначала вдоль линии, где охранники-тарены осматривали камни, прежде чем пропустить владельцев, а затем обратно к докам, где очередь за нами продолжала расти. — Из камней можно сделать оружие, верно? Вроде того большого молота, который Хорралейн повсюду таскал с собой.

У нее был усталый голос. Нет, это не совсем так. Никто из нас не выспался, учитывая все обстоятельства, и мы все немного устали. Голос Имико звучал... утомленным. Тонким. Время от времени я видела, как она закрывала глаза и сбрасывала маску, и мне казалось, что ей больно. Я не забыла, что она сказала на Форте Вернан. Она умоляла меня ее убить. Я не думаю, что это была уловка или шутка. В тот момент она была прямолинейной и честной, и ей было очень больно. Я не забыла, но у меня не было времени поговорить с ней об этом. И кроме того, Имико умела исчезать, когда не хотела о чем-то говорить.

— Ты говоришь о Разрушителе? — спросила Кенто. — Ты знаешь, у кого он?

Разрушитель был одним из легендарных видов Оружия десяти. Он был назван так потому, что мог буквально разрушить на мелкие кусочки все, что угодно. Я не сомневалась, что Мезула с удовольствием прибрала бы его к своим жадным рукам.

— Нет, — быстро сказала я прежде, чем Имико успела ответить правду. — Он снова пропал.

Мы простояли в этой очереди еще полчаса, прежде чем добрались до таренов, охраняющих вход в город на деревьях. Я заметила, что по обе стороны от нас, примерно через каждые пятьдесят шагов, были расставлены тела. Они были на разных стадиях разложения — от совсем свежих, из которых еще сочилась кровь, до груды костей, скрепленных сожалением. Некоторые из них явно принадлежали землянам. Были и пахты, даже гарн, хотя от того трупа осталась в основном жесткая кожа и потраченные впустую стрелы. Смысл послания был предельно ясен. Лес принадлежал таренам, и никому, кроме приглашенных, не разрешалось в него входить.

Первый охранник шагнул нам навстречу и зевнул, обнажив полный острых зубов рот. Все они носили удлиненный шлем и светло-серую броню на груди и в паху, где располагались их жизненно важные органы — или, по крайней мере, я предполагала, что это были наиболее важные части тела, у меня нет точных знаний о физиологии таренов. Тарены доходили мне до пояса, и у них был пушистый желтоватый мех, местами потерявший свой цвет, а местами покрытый пятнами. Я предположила, что это более старый представитель, так как у некоторых других цвета были гораздо более яркими.

— Показать камень, — сказал тарен, протягивая когтистую лапу. Они носят оружие, как и пахты, но, в отличие от землян, у таренов и пахтов есть естественное оружие. Оба народа явно были созданы из более хищных существ и обладали когтями и зубами, которые были бы смертельно опасны, если бы они захотели их использовать. По большей части, они этого не делают. Давным-давно я как-то спросила Иштар, почему она не сражается когтями и зубами. Она бросила на меня странный взгляд и сказала: Ученица-идиотка. Хорошо, ты нападаешь на меня без оружия, пытаешься ударить меня. Я достану свой меч. Посмотрим, насколько близко ты подойдешь. Кроме того, мясо ужасно трудно счищать с когтей, а кровь на вкус отвратительна... Она подавилась от одной только мысли об этом.

Кенто поклонилась, что, как я думаю, было проявлением уважения к таренам, поскольку они слепы.

— У нас нет камня. Меня зовут Кенто. Я представитель...

Тарен зарычал и взмахнул копьем в воздухе:

— Следующий.

Стоящий позади нас землянин, смуглый мужчина с повязкой на глазу и без единого волоска на голове, двинулся вперед. Я сверкнула глазами в его сторону и покачала головой. Он быстро вернулся в очередь.

— Я представитель Ро'шана. Я здесь по делу Ранд.

Тарены, похоже, не были впечатлены. Или, может быть, были. Я плохо разбираюсь в выражениях лиц таренов, чем пахтов. Я совершенно уверена, что обнажение зубов — естественная форма улыбки пахтов. Либо так, либо Иштар постоянно была на грани того, чтобы меня выпотрошить. Но у таренов нет визуальных подсказок, что на самом деле имеет большой смысл.

Тарен стукнул древком копья о землю.

— Нет Ранд. Ро'шан сюда не идти. Следующий.

— А как насчет иностранных высокопоставленных лиц? — спросила я, подходя и становясь рядом с Кенто. — Я Эскара Хелсене, королева Йенхельма.

— Не слышать о такой, — прорычал тарен. — Следующий.

— А как насчет моей дочери, ты слышал о ней? Ты слышал о Сирилет?

Я любила играть в азартные игры бо́льшую часть своей жизни. Этому я научилась в Яме. Там, внизу, это было, пожалуй, единственное, что можно было делать, и я нашла радость в самом процессе игры. Для меня дело не в ставках и не в том, что я ставлю что-то на кон. Для меня радость исходит от соперников, сидящих напротив меня. Я люблю побеждать, используя мастерство, стратегию или удачу. Я стала в некотором роде экспертом в чтении соперников во время игры. По тому, как они смотрят на свои карты или кости. По тому, как они на них не смотрят. По ставкам, которые они делают, и по тем, которые пропускают. Как быстро они бросают свои деньги в горшок. Я говорю это потому, что именно из-за любви к азартным играм я заметила совсем небольшое колебание охранника. Оно длилось всего полсекунды, а может, и меньше, но оно сказало мне то, что я хотела знать.

— О ней я тоже не слышать. Следующий. — Это была ложь.

Я уставилась на мрачный лес над головой. Я с трудом могла различить платформы, вбитые в стволы. Они окружали деревья, протянувшись между ними. Снизу это выглядело как огромная паутина, соединяющая гигантов и отбрасывающая на лесную подстилку постоянную тень. У одного дерева, всего в сотне футов перед нами, в ствол были вбиты ступеньки. Они вились вокруг ствола и вели к первой платформе, расположенной на приличном расстоянии выше. Веревки, за которую можно было бы ухватиться, не было. Любой, кто бы упал, скорее всего бы погиб. Я увидела, как пахт с трудом поднимается по этим ступенькам. Он стоял перед нами в очереди, сжимая в руках камень, упавший с наших лун.

— У нас есть и другие вещи для торговли, — попыталась Кенто. — Кость из Ро'шана. Более ценная, чем лунные камни.

— Нет камень — нет вход. Следующий, — прорычал тарен. Двое его товарищей-охранников шагнули вперед, и я заметила нацеленные на нас луки. В ближайших деревьях были вбиты небольшие платформы, достаточно большие, чтобы на них мог взгромоздиться тарен. На коре виднелись следы когтей, ведущие к этим платформам. Тарены не нуждались в лестницах. С помощью своих когтей они могли карабкаться по коре, как слепые бесхвостые белки.

Это было бесполезно. Мы не могли попасть внутрь таким образом. Но нам нужно было быть там, наверху. Охранник слышал о Сирилет. Моя дочь была где-то в лесу. Мы явно не могли торговать нашими именами или нашими связями. Мы могли бы с боем прорваться мимо этих охранников, но за ними был целый город таренов, и мне не нравилась идея сражаться со всеми ними. Для начала мы бы проиграли. Кроме того, если Имико была права и они действительно делали оружие из руды, которая падала с лун, то одна стрела могла пробить любой щит, который я могла соорудить. Это положило бы быстрый конец нашему вторжению.

Мы побрели обратно в гостиницу, потерпев поражение. Имико купила несколько бутылок вина, две из которых, похоже, предназначались только для нее. Она всегда была склонна предаваться своим порокам — возможно, даже в большей степени, чем я, — так что не проходило и дня, чтобы она не выпила столько, что я бы, столько выпив, потеряла сознание и упала в собственную рвоту. Где бы мы ни останавливались, она находила компанию на ночь. Имико не спала, и пудра, которую она наносила на лицо каждое утро, уже не скрывала доказательств. В ней чувствовалась усталость. Я никогда раньше не замечал за ней такой изможденности и худобы.

Я предложила взять флаер Кенто и найти способ проникнуть в город таренов сверху. Кенто покачала головой, утверждая, что мы не можем рисковать, что нас собьют задолго до того, как мы приземлимся. Тарены, по-видимому, были весьма искусны в создании оружия на основе Источников. Я уже испытывала кое-что подобное в прошлом, и у меня не было желания повторять это снова. Где-то после второй бутылки Имико предложила, чтобы я отвлекла таренов, она бы прокралась одна и нашла бы Сирилет. Я не думала, что это хорошая идея. Отвлекающие факторы действительно действовали только на тех, кто подвержен шоку и благоговению. У меня было такое чувство, что тарены всадят в меня дюжину болтов, как только я попытаюсь использовать свой Источник, чтобы попасть внутрь. Учитывая, что они так сильно полагались на свой слух и обоняние, мне также не нравились шансы Имико пройти мимо стражников. Особенно в том состоянии, в котором она была.

Все это сводилось к одному непреложному факту: у нас не было ничего, чего хотели бы тарены. Если мы хотим попасть в их проклятый город на вершинах деревьев, это должно измениться. И мы знали только об одном, чего они хотели. К счастью, на Каратаан вчера пролился лунный дождь, так что нам нужно было только найти лунный камень. Или ограбить какого-нибудь бедолагу, который не успел вовремя его продать. Жадность проявляется во многих формах, и никто из нас не может быть выше нее.