Грехи Матери

Глава 17

Джамис взял меня за руку, его тонкие пальцы переплелись с моими. Его кожа была прохладной и мягкой. Его большой палец выводил легкие круги на тыльной стороне моей ладони. Я задрожала от его прикосновения. Он вытащил меня из толпы торговцев и повел в дальний конец зала. Мы медленно поднялись по лестнице, и я жила мгновениями, когда он оглядывался через плечо и улыбался. Это было неправильно. Так ужасно неправильно. Это было похоже на предательство. Как будто я подожгла память о Сильве, пусть и давно умершей, своим желанием быть ближе к этому мужчине, желанием, которого я не испытывала после нее. А потом эта мысль была захлестнута волной страстного стремления к Джамису, от которой у меня подкосились колени и перехватило дыхание. Почему я не могла себя контролировать?

Мы оставили шепот позади, слухи уже начали расти. Слухи ненасытны и сладострастны. Они плодятся, как гули, которых никто не сдерживает, и поглощают каждый кусочек воздуха, который могут найти. Я не сомневалась, что к тому времени, как мы добрались до верха лестницы, в зале ходило с полдюжины разных слухов. Размножаясь друг с другом в воздухе и порождая еще больше себе подобных. И это тоже было задумано Джамисом.

Прохладный воздух на открытой крыши башни вернул мне немного здравого смысла. Или, возможно, это было потому, что мы наконец-то были одни. Внизу не было видно ни торговцев, ни слуг. С первым вздохом я почувствовала, что ко мне возвращается рассудок. Я поняла, какой дурой была. Я позволила этим хнычущим торговцам добраться до меня, чуть не убила их, и все потому, что позволила своему страху управлять мной. Затем я собрала всю силу, которую накопила за последние три десятилетия, и с поклоном вручила её Джамису. Я спросила себя, как ему это удалось? Как ему удалось так легко манипулировать мной? Когда в моей голове, наконец, прояснилось, был только один ответ.

— Ты эмпатомант! — Я выплюнула обвинение со всем ядом, на который была способна. Его было не так уж много. Я все еще не могла прийти в себя.

И еще я, казалось, не могла отпустить его руку.

Я услышала шаги на лестнице позади себя и не могла допустить, чтобы кто-нибудь увидел меня в состоянии слабости. Но вдруг мне стало все равно. Меня не волновало ни проявление слабости, ни тот, кто меня увидит, ни что-либо еще, кроме мужчины, сжимавшего мою руку.

Пальцы Джамиса сжали мои, и он повернулся ко мне лицом. Его большой палец продолжал лениво водить по тыльной стороне моей ладони, и, черт возьми, это больше всего отвлекало. Он уставился на меня, искренне улыбаясь, и покачал головой. «Я не Хранитель Источников, Эскара». Я знала, что это правда.

— Зови меня Эска, — сказала я. Я могла бы наорать на себя за это. Я общалась с ним как со старым другом. Но я не хотела формальностей. Мое полное имя всегда было больше похоже на формальный титул. Мои друзья зовут меня Эска. Мои любовники всегда называли меня Эска. Я хотела близости с Джамисом. Я хотела его. Не любить. Не трахаться. Только его. Простое желание. Ничем не связанное, ничем не сдерживаемое желание.

Мы стояли на вершине самой высокой башни форта Вернан, держась за руки. Под нами расстилался Ланфолл. Барды снова заиграли, их музыка смешивалась с разговорами, но все это было приглушено. Глухой, бессмысленный звук доносился из комнаты, которую мы только что покинули. Ночной воздух был прохладным. Сияли звезды. Луны смотрели на нас сверху вниз, Локар доминировал, его синее тело поглощало красную плоть его возлюбленной. И я тонула. Я была очарована присутствием Джамиса, поймана в ловушку его магнетического взгляда, поглощена целиком. Это было чудесно, и я это ненавидела. Я пыталась удержать эту ненависть, но она ускользала из моего сознания, как вода сквозь пальцы.

— Спасибо тебе за это, Эска. — Он взял мою руку в свою, еще раз сжал мои пальцы, затем прижался губами к тыльной стороне ладони, не сводя с меня глаз. — Можешь считать, что твой долг выплачен полностью.

Я не хотела, чтобы мой долг был выплачен. В тот момент мне нужна была причина, любая причина, чтобы оставаться рядом с Джамисом. Я бы сделала что угодно ради еще одной долгой, жалкой, мучительной секунды в его присутствии.

Не позволяй ему управлять тобой. Эта мысль спасла меня. Как деревянная доска для женщины, потерявшейся в море, она дала мне возможность за что-то ухватиться. Это было так похоже на Сссеракиса, моего старого ужаса. Но Сссеракис давно ушел. Была только я, одна в своей голове. Или, по крайней мере, я должна была быть там одна.

— Прекрати, — прорычала я, задыхаясь. — Что бы ты мне ни делал. Прекрати!

— Делал тебе? — Джамис отпустил мою руку и отступил на шаг. Его улыбка сменилась хмурым выражением, которое каким-то образом сделало его только красивее. Одним движением пальцев я могла бы сбросить его с башни, положив конец тому безумию, которое он напустил на меня. Его ручного Хранителя Источников не было рядом, чтобы защитить его, и..... Все обрело смысл. Его гребаного ручного Хранителя Источников.

Я тяжело дышала, размытые потоки эмпатомантии пытались снова заползти в меня, пытались обезоружить меня. Но не более того. «Скажи ему, чтобы прекратил», — прорычала я Джамису.

Джамис встретил мой сверкающий взгляд, и я увидела, как в его глазах появился страх, который тут же исчез. Он посмотрел через мое плечо и кивнул.

Размытые потоки исчезли из моего сознания, как дым, унесенный порывом ветра. Наконец-то я снова смогла ясно мыслить и поняла, что произошло. Что сделал Джамис. Как он манипулировал мной. От ярости все становилось горячим, острым и проклятым, но появились новые размытые потоки, и я знала, что они не имеют ничего общего с эмпатомантом. Это была моя ярость. Это была я сама.

Я медленно повернулась и увидела, что на верхней ступеньке стоит ручной Хранитель Источников Джамиса, нервно наблюдая за мной. Он постукивал пальцами по ноге и медленно спускался вниз. Слишком медленно.

Я уже не раз говорила, что чертовски ненавижу эмпатомантию. Это поистине отвратительная школа магии. Это способность манипулировать человеком, проникая в самую его суть. Раздувать его эмоции, навязывать эмоции эмпатоманта кому-то другому. Это надругательство над сердцем и духом, и я не потерплю этого.

Желание, которое я испытывала к Джамису, было не моим. Оно никогда не было моим. Страх, который я испытала, когда меня окружали эти самодовольные торговцы, тоже был не моим. Все, что я чувствовала с тех пор, как вошла в эту проклятую башню, было преднамеренным. Эмоции, навязанные мне, внедренные в меня. Не мои! Мной управляли, дергали за ниточки, как безвольную марионетку. И у меня не хватило здравого смысла понять, что со мной происходит.

Хранитель Источников сделал еще один шаг вниз, внутрь башни. Недостаточно быстро. Мне это не понравилось. Я выбросила руку и выпустила заряд кинетической энергии, который врезался в Хранителя и отбросил его вниз по ступенькам. Судя по музыкальному грохоту, он скатился на бардов и, возможно, сломал это массивное струнное чудовище. Мне было все равно. С моей точки зрения, это был настоящий акт милосердия, что я не содрала кожу с костей этого человека и не привязала его проклятую душу к обугленному пеплу.

— Извини, Эска, — сказал Джамис. Игривости в его голосе больше не было. Его сменило что-то настороженное, но твердое, как железо. — Если это поможет, ты отлично сыграла свою роль. Я и мечтать не мог о лучшем представлении.

— Представлении, — выплюнула я это слово. Я повернулась лицом к человеку, который организовал все это, и пошатнулась от переполнявших меня эмоций. Ярость была там. О да, она была там. Как и гребаное коварное желание.

Именно это, а не изначальный акт насилия, является причиной, по которой я по-настоящему ненавижу эмпатомантию. Она меняет человека, перезаписывает его естественные инстинкты и не исчезает только потому, что Хранитель Источников перестает использовать свою магию. Как и в случае с Лесрей Алдерсон, много лет назад, когда она убедила меня покончить с собой, погрузив в тысячекратное отчаяние, этот проклятый Хранитель Источников передал мне свое вожделение к Джамису. Я не могла избавиться от него. Не могла отделить себя от него. И я, черт возьми, знала, что вожделение останется со мной все оставшиеся годы. Оно было не моим. Никогда не было моим. И все же, теперь оно было моим бременем. Часть меня, которую я не хотела, которую я чертовски ненавидела, была навязана мне кем-то другим.

Я оторвала от него взгляд и подошла к краю башни. Достаточно близко, чтобы я смогла посмотреть вниз, на Ланфолл. Огни на улицах, мерцают и танцуют. Люди сновали, как муравьи в улье. Шум, многоголосый рев, настолько далекий, что до меня доносилось лишь эхо его славы. Наследие Лесрей взывало ко мне, и на мгновение мне захотелось шагнуть с края башни и забыть обо всем этом. Жизнь была такой ужасной болью, и только смерть могла положить ей конец. Могла освободить меня от нее.

Я услышала, как Джамис подошел чуть ближе, но не осмелилась взглянуть на него. Мои мысли были в беспорядке, мои эмоции представляли собой беспорядочную мешанину, в которой я не могла разобраться, как ваза, разбитая на тысячу осколков, и я даже не знала, как начать собирать себя воедино. Я ненавидела этого человека. У меня были все основания сбросить его вопящее тело с башни. И все же я все еще хотела его. Мной двигала непреодолимая потребность быть рядом с ним, чувствовать на себе его внимание. Обладать им и быть обладаемой им. Это было отвратительно.

— Ты никогда не собирался требовать от меня услугу впоследствии, — прорычала я. — Только сейчас. Таков был твой план с самого начала.

— Да, — признался Джамис. — Боюсь, мне нужно было, чтобы они увидели это шоу. Мои коллеги-коммерсанты влиятельны. Деньги дают им власть. Их многочисленные сделки оказывают большое влияние. Однако они не умеют договариваться друг с другом. Торговый союз обладает достаточной властью, чтобы со временем объединить Ишу, но не раньше, чем он объединится сам. Корабль без капитана. У меня есть свои союзники в союзе, но мне нужно было что-то, что помогло бы мне добиться избрания на пост главы. Это было то, что нужно, Эска. Это была ты. Спасибо. — Оправдывать по-настоящему ужасное преступление красивыми словами. О, да, возможно, я надругался над тобой самым отвратительным образом, какой только можно вообразить, но все это было ради благой цели. Как будто объединение Иши было единственным способом, как континент мог выжить. Он просто хотел гребаную корону.

— Почему бы просто не рассказать мне о плане? — Мне никогда не нравилось, когда мной играли в темную.

— Ах, — вздохнул Джамис. — Имико сказала, что ты не очень-то следуешь чужим планам. Она сказала, что, если бы ты знала, что произойдет, то, вероятно, нашла бы какой-нибудь способ этому помешать. Но, если у тебя нет ни малейшего представления о плане, ты обычно довольно четко следуешь ему, надо только слегка подтолкнуть.

Имико сделала это со мной? У меня заболела грудь. В глазах появились слезы, щеки опухли, как будто я плакала. Как она могла? Возможно, она не знала всего, через что я прошла, как я страдала из-за Лесрей Алдерсон, но она знала, что я не просто так ненавижу эмпатомантов. И даже если бы она не знала, как она могла помочь спланировать такое жестокое насилие?

— Весь фокус, сказала мне Имико, в том, чтобы заставить тебя думать, что это был твой план с самого начала. Или, по крайней мере, чтобы тебе казалось, что ты всем бросаешь вызов.

Я кипела от злости. Я бушевала. Я была в отчаянии. Мое зрение сузилось до точки, которая почему-то все еще была слишком яркой. Мое дыхание отдавалось в ушах слишком громким эхом. Как Имико могла так поступить со мной? Я доверяла ей. Я думала, что могу доверять ей. Но, с другой стороны, стоила ли она этого доверия? Когда я впервые встретила ее, она попыталась украсть мои Источники. Она убедила нас совершить самоубийственный подъем по великой цепи в Ро'шан. Ее никогда не было рядом, когда я в ней нуждалась, она всегда исчезала, когда наступали трудные времена.

Моя рука дернулась, пальцы сжались в кулак, а затем разжались. Я хотела убить Джамиса. Я хотела перебить всех торговцев, которые были свидетелями моего позора. Я хотела обрушить весь этот гребаный форт на город Ланфолл и оставить после себя еще одни руины. И еще я хотела быть похороненной там, среди всего этого. Но больше всего... больше всего я хотела причинить боль Имико за то, что она предала меня.

Поэтому было очень неудачно, что она выбрала именно этот момент, чтобы появиться.

— Вы устроили настоящий бардак там, внизу, — сказала она легким, легкомысленным тоном. — Я надеюсь, что все ведут себя прилично. Эска, если я увижу твою голую задницу, я закричу. — Она поднялась по лестнице с бокалом вина в руке, ухмыляясь. Все исчезло, как только она увидела меня. — О, черт.

Я была не в своем уме. Это единственное оправдание, которое я могу дать. Я никогда хорошо не реагировала на предательство, независимо от того, сколько раз это случалось со мной со стороны самых близких мне людей. Я сразилась с собой за контроль и проиграла.

Магия Источников пела мне, и я всегда готова была ее обнять. Я протянула руку и создала коготь, в котором соединились кинемантия и дугомантия. Я схватила Имико в сверкающие аметистовые тиски кинетической энергии. Она взвизгнула от тревоги и боли, когда я прижала ее руки к ее груди, и мой шторм пробежал по ее коже. Не настолько сильный, чтобы обжечь, пока нет, но более чем достаточный, чтобы причинить боль. Бокал выскользнул у нее из пальцев и разбился о каменные плиты, осколки и вино разлились повсюду. Я передвинула ее от лестницы к краю башни, удерживая над пропастью. Было бы так легко ее отпустить. Моя молния заплясала по ее рукам, груди и коже; мой кинетический кулак пригвоздил ее к месту. И я пошла к своей младшей сестре.

Она уставилась на меня. В ее взгляде смешались страх и гнев. И что-то еще. Блядь. Я думаю, это было облегчение. «Сделай это, Эска. Сделай это. Покончи с этим. Пожалуйста». Она вздернула подбородок. По ее щекам потекли слезы. Мой шторм разгорелся дугой, оставляя красные полосы на ее лице.

Внутри меня что-то сдвинулось. Моя ярость отступила перед лицом... чего-то, что я одновременно понимала и на что никогда не могла надеяться. Я распознала в Имико стремление к саморазрушению, но я никогда не думала, что увижу его в ней. Только не в Имико. Всегда такая веселая и беззаботная. Только не в ней.

Я оттащила ее назад, подальше от пропасти, на вершину башни. Позволила своей ярости утихнуть и уничтожила кинетический коготь. Имико стояла сама по себе, дрожа, шмыгая носом и глядя на меня со... страхом? Она не боялась, что я причиню ей вред, убью ее. Она хотела этого. Это был страх показать кому-то другому, даже тому, кого ты любишь и кому доверяешь, самую отвратительную часть себя. Ту самую глубокую, темную суть, которую ты всегда скрывала. Я увидела ее. Впервые я увидела зов пустоты внутри Имико, возможно, самую настоящую, грубую и уязвимую вещь, которую она когда-либо показывала мне. И она ждала. Ожидая, что я буду делать теперь, когда я это увидела.

Я услышала шаги позади себя, на лестнице, ведущей снизу. Кто-то пришел, чтобы найти нас. Имико наблюдала за мной, ее глаза бегали по моему лицу, что-то ища. Что? Осуждение? Ненависть? Принятие? Сострадание? Ее дыхание стало прерывистым и резким, на грани паники. Я хотела подбежать к ней, преодолеть разделяющее нас неизмеримое расстояние, оттащить ее от пропасти, заключить в свои объятия и помочь ей. Даже если не знала, как.

Джамис ахнул, я почти забыла, что он здесь. Мгновение спустя я поняла почему.

— Привет, мама.