За что наказывают учеников

Глава 35 Яд саламандры гасит пламя

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон весеннего равноденствия

Солнце встает на востоке и садится на западе. День тридцать четвертый от пробуждения.

Под завалами Красных скал

*черной тушью*

Мощное чужое чародейство продавливало, плавило невидимый купол, яростно вгрызаясь в него и пытаясь прорваться внутрь. Сдерживать неистовый напор становилось все труднее: под воздействием бушующей снаружи силы барьер то и дело ослабевал и кое-где истончался настолько, что на головы пойманных в ловушку Красных скал Учителя и ученика с шелестом сыпались мелкие обломки и узкие струйки колючего песка.

После обрушения Красных скал большой грот, где они находились, полностью завалило: под куполом образовалась совсем небольшая каверна, полость в плотно спрессовавшихся горных породах. В любое мгновенье и ее могло засыпать: барьер на глазах поддавался и проседал все сильнее. Чтобы поместиться внутри, не задевая головой угрожающе нависающего каменного свода, Элиару пришлось опуститься на землю. Сдавать позиции дальше было некуда: отрезанные от мира, они были заперты в тесном спасительном контуре без доступа к свежему воздуху и воде. Дело плохо.

Примененное заклятие умело завязывалось на камне, и непоколебимая природа этой первостихии делала его стократ прочнее. Безрадостное положение усугублялось тем, что тяжелый, плотный и твердый камень был антагонистом воздуху и ослаблял и без того обессиленного Черного жреца: непроницаемая каменная стена ограничивала возможности, мешала черпать энергию из окружающего пространства. Ощущая все возрастающее давление на барьер, Элиар тяжело дышал. Лишь тончайший экран сейчас отделял его от смерти… нет, от чего-то много хуже: обычная смерть под обвалом длилась бы только миг, но уготованная ему жестокая пытка будет тянуться вечно.

Черный жрец уже догадался, что за заклятие применили против него враги: запретное заклятие запечатывания души, которым был побежден сам Инайрэ. Темная душа Денницы, как говорят, с тех пор и до конца времен покоится на дне морском, под незыблемыми скалами Лианора. Запретное заклятие запечатывания души, сотворенное вдобавок самыми могущественными жрецами Материка, — надо же, и это все по его честь! Монументальное, колоссальных размеров надгробие ждет жреца Черного Солнца! Элиар усмехнулся, в безнадежных условиях пытаясь бодриться и прикрыть желчным смехом тревогу от неотвратимо приближающейся катастрофы.

Все кончено: шансов выбраться нет. Как только барьер падет, заклятие разрушит их тела, а души заключит в невыразимую тишину небытия. Заклятие ворвется в их ненадежное убежище и сплавит, сольет воедино обломки разрушенных Красных скал, обратив их в цельную каменную глыбу, откуда невозможно будет выскользнуть на свободу. Уловленная заклятием душа Элиара застынет в самой сердцевине образовавшегося магического монолита… навсегда. Каменное крошево станет забивать горло, затекать в нос и глаза. Он не сможет ни пошевелиться, ни вздохнуть. Он сам станет частью этого камня.

Строго говоря, он не умрет. Зависнув на грани между жизнью и смертью, попросту не сможет ни вернуться в мир, ни уйти в посмертие. Он выпадет из непрерывного потока времени и окажется за пределами его течения. Он перестанет существовать в обычном смысле — и будет существовать вне времени, в бесконечно долгом мгновении, которое невозможно ни измерить, ни прожить, ни оборвать.

По крайней мере, так ему это виделось. Разумеется, Элиар никогда не испытывал подобного и мог только предполагать… но теперь представилась редкая возможность проверить догадки на собственной шкуре.

Элиар скривился. Тяжелый спертый воздух окутал тело липким коконом, обвил душными щупальцами. Проклятье, не зря ему сразу так не приглянулись здешние пещеры! Перспектива выбраться из узкого чрева земли на поверхность была довольно призрачной, отчего в горле застрял жгучий комок страха. Не за себя — в конце концов, если погибнет внушающий ужас и ненависть жрец Черного Солнца, возможно, миру и вправду станет легче дышать, — а за Учителя, который может снова умереть из-за него. Даже мысль об этом была невыносима: сердце тисками охватывал стылый холод.

Каждое мгновение, проведенное здесь, в полностью замкнутом, сдавливающем со всех сторон слишком тесном пространстве, отнимало их шансы выжить. Все неуклонно шло к трагической развязке: эти злосчастные горы станут могилой и ему, и Красному Фениксу… После окончательного падения барьера души их сольются воедино и будут вместе запечатаны в камне — навеки.

Наконец придав устойчивости отчаянно плывущему у них над головами защитному контуру, Черный жрец вдруг осознал, что времени прошло достаточно, а Учитель, упав, так и остался лежать, не подавая признаков жизни. Израсходовал на чародейство весь ресурс крови? Или неудачно ударился и лишился чувств?

— Учитель? — хрипло позвал Элиар, но Совершенный не отозвался. Гулкие гортанные звуки бесследно канули в тишине.

Рваный ритм взволнованного дыхания тут же захватил Элиара, но он привычным усилием выровнял взбесившийся пульс и вошел в чуть более глубокую концентрацию. Решив не тратить на дальнейшие окрики драгоценные ограниченные ресурсы воздуха, медленно пополз в сторону наставника. Нащупав в темноте недвижно лежащее тело, заботливо перевернул его на спину. Никаких ушибов или травм не обнаружилось. Немного успокоившись, Элиар приложил пальцы к горлу наставника и принялся слушать голос крови. Тот оказался слабым, едва различимым: Учитель был в глубоком обмороке.

Опираясь на локти и колени, Элиар завис над кажущимся таким хрупким новым телом Учителя, беззащитно разметавшимся по камням, расслабленно, словно во сне. Черный жрец опасался давить на него своим весом и в то же время желал защитить от осыпающихся мелких камней, которые по-прежнему просачивались сквозь возникающие тут и там бреши в барьере. Но не только от них — он желал укрыть, уберечь наставника от любой возможной опасности.

Поняв, что произошло, Элиар почувствовал острые угрызения совести: не следовало Учителю перенапрягаться, участвуя в формировании барьера. С другой стороны, не сделай наставник этого, его собственных сил определенно не хватило бы, чтобы справиться. И без того барьер едва сохранил им жизни, а что делать дальше, пока неясно — над ними многие и многие слои горных пород, тяжелых, придавленных вдобавок двойным гнетом запретного заклятия. Сила крови постепенно восстанавливалась, но Элиар немедленно пускал ее всю на поддержание спасительного экрана. Сделать ничего больше он не мог. Оставалось только ждать и стараться, насколько это возможно, экономить заветный запас воздуха.

Когда-то давно, спасая Второго ученика от неминуемой смерти в пучине океана, Учитель бескорыстно разделил с ним священное лотосное дыхание. Если бы сейчас Элиар мог сделать то же! Но единственное, что он мог, — погрузиться в медитацию и, замедлив биение сердца, снизив до предела частоту вдохов, понемногу набираться сил. При этом нужно было сохранять баланс внешнего и внутреннего внимания, оставаясь достаточно близко к поверхности, чтобы в любое мгновенье поправить разрушающийся защитный контур, влив в него немного цвета.

Окажись на месте Элиара обладающий чудесными целительскими способностями Яниэр, тот непременно знал бы, что делать и как помочь Учителю… но сам Элиар умел лишь отнимать энергию и жизнь, а не давать. К несчастью, такова была природа черного солнца: в противоположность белому цвету, способному отражать любое направленное на него воздействие, черный цвет поглощал, вытягивал, вбирал в себя все, чего коснется.

Увы, не только толща обрушившегося камня вкупе с мощным заклятием давила сейчас на Элиара. Не только под массой огромных скал задыхался он сейчас — под грузом навалившихся разом мучительных событий своей жизни, под грузом сменявших друг друга великих эпох, в которых он сыграл не последнюю роль. Хорошую или дурную — то было решать не ему.

Не менее ошибок прошлого давило на Элиара и разочарование настоящего. Выходит, лицемерный Яниэр, которому он великодушно позволил покинуть Бенну и явиться в Ром-Белиат для переговоров, только делал вид, что в ссоре с Учителем. Надо признать, поначалу они и вправду были в ссоре… но за его спиной скоро отыскали общий язык. И теперь ссора обратилась сговором под прикрытием притворного разлада. И подлый Игнаций тоже замешан в нем: Элиар отчетливо чувствовал характерную силу Золотой Саламандры, сокрушительную силу Первородного.

В тяжелой ярости Элиар сжал кулаки. Давно нужно было найти и придавить сапогом эту хитрую живучую ящерицу! Да так, чтобы та не сумела снова сбежать и отрастить себе новый хвост. Злая ирония судьбы: жреца Черного Солнца так много обвиняли в жестокости, но погубят его, как выяснилось, великодушие и милосердие. Самые опасные вещи на свете… хуже них — только любовь. Воистину, душа, отравленная любовью, никогда не найдет покой.

Элиар едва сдержался, чтобы не зарычать от бессилия. Прямо сейчас в гневе не было никакого толку, а потому не стоило предаваться ему понапрасну.

Цвет крови прибывал, восстанавливаясь в медитации, но не с той быстротой, с какой хотелось бы, и немедленно уходил на поддержание барьера. Бесконечный, изматывающий, непрерывный процесс, в котором Элиар уже ощущал, как утрачивает чувство реальности. Сколько времени прошло с момента наложения заклятия? Элиар не мог понять даже приблизительно: казалось, время загустело и еле текло здесь, в этом кошмарном сне, который не мог прерваться. Дышать становилось все труднее, каменные стены давили. Как скоро он дойдет до полного истощения, исчерпает духовные ресурсы? Раньше, чем кончится воздух в образовавшемся подземном пузыре, или нет? Раньше, чем ослабнет и полностью исчезнет барьер?

Нет, ни в коем случае нельзя задумываться, нельзя задавать себе эти страшные вопросы. Терпеть, терпеть и терпеть. Больше не оставалось ничего. Нельзя давать волю отчаянию и гневу, нельзя терять концентрацию, нельзя тратить бесценные ресурсы на лишние, бесполезные сейчас эмоции.

Да, он был уловлен в холодный каменный мешок, но будь он трижды проклят, если эти невозмутимые камни не позавидуют его упрямству!

Вдвоем с Учителем они тонули в застывшем водовороте осыпающегося камня, и не было никого, кто способен помочь. Шеата вряд ли сможет достаточно быстро отыскать их, крохотную песчинку в сомкнувшемся над ними огромном океане зачарованных Красных скал. Хоть между ними и тянулась нить крепкой связи наставничества, которая позволила бы приближенной найти своего господина, Яниэр и Игнаций не позволят ей даже приблизиться к месту его живого захоронения. Нельзя не признать: эти двое подготовили отличную западню и действительно сумели поймать его, великого жреца Черного Солнца. Всю свою жизнь Элиар привык полагаться только на себя и свою почти беспредельную силу, но сейчас ее оказалось недостаточно.

Для жреца Черного Солнца была организована превосходная ловушка, только в последний момент Учитель зачем-то ступил в нее вслед за ним. Этот необъяснимый поступок выходил из ряда вон даже для капризного и непредсказуемого Красного Феникса. Неожиданный поворот событий смущал Элиара, вызывал неверие и недоумение. Он совершенно не представлял, почему Учитель вдруг сделал это… меж тем как разумно было бы понимать мотивы того, кто имел на него столь сильное влияние. Все это было слишком не похоже на всегда надменного, строгого и хладнокровного наместника небожителей. Учитель был слишком хорошо знаком ему, так знаком, что болела душа, а потому столь самоотверженный и нелогичный шаг совершенно поразил Элиара. Может быть, произошла ошибка, заговорщики не пришли к согласию и наставник попросту не знал, что скалы обрушатся так скоро?

Конечно, в глубине души Элиару было радостно, очень радостно, что Учитель пришел сюда ради него, — словно солнце вновь просияло после грозы! Однако одновременно с этой беспредельной радостью душу словно бы разрывало надвое от стыда и боли… ведь Элиар отчетливо осознавал последствия благородного выбора наставника.

Почему Красный Феникс поступил так? Элиар искал и не находил ответа на этот важный, мучающий его вопрос. Увы, они с Учителем не успели поговорить… и, возможно, более уже никогда не поговорят… Элиара охватила крупная дрожь — то ли от холода, тянувшегося из камня, то ли от холода, тянувшегося из его собственного сердца.

Наказать его за преступления было бы справедливо с точки зрения законов старого Лианора. Так почему же Учитель выбрал иное, явил милосердие вместо гнева?

Горько-сладкие нотки полыни и жасмина соединились и стали одним. Невыносимая горечь и столь же невыносимая сладость этого момента слились воедино в причудливой, дурманяще терпкой смеси, запечатлевшись в памяти навсегда.

Его бедное, безнадежно рвущееся ввысь сердце и в самом деле взлетело над бездной — чтобы в следующий миг рухнуть в нее, не имея крыльев. Так он упал на дно пропасти, будучи самым счастливым и одновременно самым несчастным человеком на земле.

Неужели все кончено? Гнетущие мысли упрямо лезли в голову, справляться с ними становилось все труднее. Насколько хватит сил держать барьер? И насколько хватит для них двоих запасов живительного воздуха? Неужели эти скорбные черные камни будут последним, что Учитель видел перед смертью?

Если бы только Элиар мог спасти его, унести подальше от этой душной густой темноты!

Великие степи с их бесконечными танцующими от ветра травами вдруг встали перед глазами. Острый запах дождя, терпкий, землистый, словно бы донесся издалека, ворвался в изнывающие от нехватки воздуха легкие… проклятье… до чего же хочется вдохнуть полной грудью… и до чего же хочется пить… Элиару казалось: еще немного, и он отдаст за крохотный глоток воды что угодно. Он не пил уже тысячу лет и почти позабыл, какой вкусной может быть обычная пресная вода. Каким опьяняюще-сладким может быть воздух. Как не хватает сейчас самых простых, самых естественных вещей.

Элиар вспомнил, как редко в Великих степях случается дождь. Палящий зной беспощаден: он выжигает дотла, приучает долго сносить тяготы и неудобства. Если уж он, с ранних лет привычный к жестокой засухе, настолько изнемогает от жажды, то как же страдает сейчас Учитель… выросший в изящных дворцах Лианора его светлость мессир Элирий Лестер Лар не создан для подобных суровых условий. В особенности его новое слабое тело не приспособлено для серьезных испытаний, не имеет скрытых резервов для животной борьбы за жизнь.

Нужно как-то помочь… нужно придумать, как привести его в чувство, как утолить жажду пересохших губ… пока тяжелое обезвоживание не убило его.

От этой новой смертельной опасности беспокойство резко усилилось. И в самом деле, что убьет их раньше — нехватка воды или все-таки воздуха? Или еще прежде в непроницаемом каменном мешке полностью истощатся его духовные силы — и в падении замерший над ними, удерживаемый одной только его упрямой волей огромный горный массив Красных скал обрушится прямо на них и погребет под собой, разбивая тела как скорлупки, перемалывая в безобразное, бесформенное кровавое месиво?

Проклятье! От дурных предчувствий сердце захолонуло. Охвативший Элиара страх обострился и в мгновение ока вырос, перейдя в смятение и крайнюю степень замешательства. В полной мере осознав свою беспомощность, Черный жрец принялся чрезвычайно ярко представлять то, что ждет их уже очень скоро. Успеют ли они перед кончиной под завалами почувствовать ужасную боль, и насколько глубоко… и насколько долго будет она терзать их перед благословенным забытьем. Когда силы его иссякнут, барьер исчезнет, сложится в один миг или будет истаивать постепенно? Скорее всего, последнее. Значит, они умрут не тотчас: глыбы начнут проскальзывать в ширящиеся на глазах прорехи и одна за другой сыпаться в их жалкое убежище. Если повезет, то первая же размозжит голову насмерть… а если нет? Тогда сначала придется слушать, как с отвратительным громким треском ломается собственный позвоночник и крошатся ребра, жалобно хрустят, выпадая из суставов, кости рук и ног… ощущать, как лопаются от чудовищного удара связки, рвутся сухожилия и нервные волокна… как деформируются и вскрываются вены, выпуская на свободу теплую кровь… как их с Учителем изувеченные тела заносит песком, засыпает мелкими камнями, отнимая возможность двигаться, медленно и безжалостно погребая заживо, словно на ритуальной казни… Здесь, в этой безмолвной темноте, будет становиться все теснее и теснее, пока наконец от пространства и воздуха совсем ничего не останется.

Дар Видящего иногда позволял Элиару заглядывать в будущее. Но сейчас он отчаянно не хотел этого. Ни одна из вероятностей ближайшего развития событий не устраивала.

Однако неугомонные мысли не желали заканчиваться. Дыхание перехватило. Не сразу Элиар поймал себя на том, что не дышит уже какое-то время, подсознательно пытаясь понять, насколько его хватит, если воздух в каверне и вправду закончится раньше, чем запас его сил. Что ж, неутешительный итог эксперимента: ненадолго. Черный жрец с шумом вдохнул, досадуя, что после воздушного голодания вдох оказался слишком жаден и глубок, непомерно расточителен.

Нет, так нельзя… нельзя поддаваться паническим настроениям… без тщательного контроля он истратит ресурсы еще быстрее.

Кстати, а сколько у них этих ресурсов? Желая отвлечься, Элиар отполз чуть в сторону от Учителя и приподнялся, намереваясь оценить размеры каверны и хоть примерно прикинуть, сколько у них воздуха. Встать на ноги во весь рост не удалось: он уперся макушкой в камень и вдруг заметил, что скала над ним намокла от… воды? Не может быть! Преисполнившись отчаянной надежды, Элиар поднял руку и, проверяя догадку, осторожно попробовал ее на вкус — пресная!

С замиранием сердца приложив к скале чистый платок, Элиар долго ждал, чтобы хорошенько намочить его, после чего, не тратя воду на себя, аккуратно выжал ее в приоткрытый рот Учителя. Видят небожители, он без раздумий напоил бы наставника собственной кровью… если бы понадобилось, за Учителя он отдал бы ее всю, до последней капли, не усомнившись ни на миг. Но в этой ситуации его могущественная кровь, обладающая величайшей силой, была совершенно бесполезна, даже более того — вредна. Восходящее по его венам сияющее антрацитовое солнце губительно для Красного жреца: самая крохотная капля наполненной черным цветом крови станет для Учителя страшным, смертельным ядом. А потому приходилось довольствоваться этой скудно стекающей по скале влагой, которую кое-как удавалось собрать.

Долго лежать на ледяном камне было вредно для ослабевшего Совершенного, а потому Элиар лег рядом на спину и осторожно перетащил бесчувственное тело Учителя на себя.

Припав к груди наставника, не выпуская его из своих рук, Элиар долго слушал стук чужого сердца. Сердце Красного Феникса билось ровно, но слабо, и от этого звука у Элиара закружилась голова. Тихий, но пока не прерывающийся стук дарил надежду. Уткнувшись лицом в шею Учителя, Элиар почему-то почувствовал себя очень умиротворенным, несмотря на то, что мир вокруг снова рушился, по злой иронии судьбы в буквальному смысле валился прямо ему на голову, желая погрести под собой… желая ему лишь смерти.

Увы, мало-помалу сердцебиение слабело и замедлялось: по какой-то причине Красный Феникс переставал дышать. Сходя с ума от страха и собственной беспомощности, Элиар напряженно вслушивался в пока еще различимые звуки сердечного ритма и черпал в них последнее утешение. Учитель был жив. Надолго ли?

В этот самый момент случилось страшное: на горло Элиара, отмеченное печатью Запертого солнца, вдруг упала капелька крови… и медленно поползла по шее, оставляя тягучий след. Чужой крови… священной, благоухающей алым лотосом киновари, несущей благословение небожителей…

Увы, то была только первая капля, а за ней тут же последовала вторая.

Элиара захлестнула паника. Пытаясь унять заполошный перестук сердца, он громко выдохнул. Что происходит? Почему открылось кровотечение? На обычный обморок от усталости все это уже не слишком-то походит…

Никаких очевидных причин для резкого ухудшения состояния наставника Черный жрец найти не мог. Но он не был лекарем и мало что понимал в болезнях. Скорее всего, за то время, что Учитель провел здесь без всякой помощи, истощение его усугубилось. Это плохо, очень плохо… процесс трансмутации все еще не завершился, и душа Красного Феникса не владела этим телом полностью… даже на последних стадиях все еще оставался риск, что душа будет отторгнута чужим телом и вернется обратно в небытие.

В тот же миг Элиар почувствовал, что ему следует опасаться не только кровотечения: лоб Учителя стал горячим. Начиналась лихорадка… Но обдумать эту новую напасть Элиар уже не успел. Последовала мощная искристая вспышка, в лицо ему брызнул свет — ослепительно яркий после окружающего мрака, — и Элиар крепко зажмурился, на миг лишившись зрения. Совсем рядом, плавя песок и камень, открывался знакомый пылающий портал, из которого в их маленькое убежище решительно шагнули Яниэр и Шеата.

Оба выглядели донельзя встревоженными и потрепанными, будто, прежде чем явиться сюда, некоторое время ожесточенно сражались друг с другом, а может, и с Игнацием, но каким-то образом все же смогли договориться. Хвала небожителям!

Глядя на сияющее белое зарево волос Яниэра, на его лучезарные одежды, густо вышитые серебряной нитью, Элиар прищурил усталые глаза и с огромным облегчением перевел дух. В кои-то веки появление ненавистного Первого ученика принесло искреннюю радость. И в кои-то веки тот не опоздал, когда был так нужен, на сей раз успев спасти Учителя.

Выяснять сложные отношения было некогда, и Черный жрец почти прорычал, обращаясь к очередной раз предавшему его Яниэру:

— Уведи нас в Волчье Логово, живо! — Распахнувшийся магический портал частично испарил низко нависающие над ними каменные своды. Скоро выбравшись из едва не ставшей им могилой каверны, Элиар смог наконец вдохнуть глубже и подняться в полный рост с почти невесомым телом Учителя на руках. — Открывай проклятый портал в Бенну!